Свет во мгле

      Комната находилась в полном мраке, лишь свет луны слабо освещал помещение, пробиваясь через приоткрытую штору; в воздухе ощущался металлический запах крови. От этого принцессе стало дурно, но она продолжила почти на ощупь подходить ближе. Агата в несколько шагов добралась до кровати Александра. Аккуратно поставила стакан с водой, что принесла с кухни, на прикроватную тумбу и взглянула на принца. Он был бледен, на лбу испарина, а глаза под плотно сомкнутыми веками метались из стороны в сторону. Грудь плотно забинтована, а в районе сердца виднелось большое кровавое пятно.       Трясущейся рукой Агата дотронулась до лба принца и почувствовала, что у него жар. Он был настолько горячий, словно горел заживо. Страх пустил свои корни в душу принцессы. Он не выдержит, не справится, слишком высокая температура, и, кажется, рана опять начала кровоточить. В груди больно кольнуло, шквал эмоций обрушился на принцессу. Она не хотела сдаваться, хотела помочь, но не знала как. По щекам потекли слёзы, теперь её эмоции нашли выход. Агата взяла Александра за руку и сжала её.       — Борись, пожалуйста, — прошептала она, но он никак не отреагировал, продолжая сгорать заживо.       Агата закрыла лицо руками, подавляя рыдания. И тут она почувствовала, как её сила воды откликается в душе, в голове появилось чёткое осознание того, что нужно делать. Бережно положив руки ему на грудь, в районе раны, она прикрыла глаза, давая силе вырваться на свободу. Из-под её ладоней появилось водяное облако, начав медленно окутывать бинты. Когда вся грудная клетка принца скрылась под гладью воды, она начала мерцать, переливаясь, словно россыпь бриллиантов на солнце. Агата не видела, но испарина на лице принца начала исчезать, а кровавое пятно под бинтами перестало расти.       Она продолжала лечить его своей магией до тех пор, пока принц не окликнул её.       — Агата… – прохрипел Александр.       Она открыла глаза, которые сияли словно звёзды из-под призмы морской воды. Принцесса улыбнулась ему и тихо ответила:       — Ещё немного, потерпи, — и снова прикрыла веки.       Александр почувствовал, как рана в груди начинает затягиваться, а боль уходит. Он не знал, что Агата обладает такой способностью, и завороженно наблюдал за своим исцелением. Прошло ещё около десяти минут, прежде чем свечение прекратилось, а водяное облако исчезло. Агата распахнула глаза — они были привычного зелёного цвета. Она убрала свои руки с его груди и устало выдохнула с облегчением.       — Теперь ты будешь жить.       — Спасибо, — поблагодарил Александр хриплым голосом, смотря на неё удивленным взглядом.       — Не за что. Я бы себе не простила, если бы ты умер по моей вине.       — Но в моём ранении нет твоей вины.       — Да вы что все, издеваетесь?! — из последних сил возмутилась Агата. — Это меня должны были проткнуть кинжалом, я была схвачена прислужником.       — Это был мой выбор, Агата. И твоей вины тут нет. К тому же, сейчас ты мне очень помогла, я чувствую себя значительно лучше. Вот только…       — Только что? — забеспокоилась принцесса.       — Очень хочется пить.       Агата протянула ему стакан с водой. Александр жадно выпил его до дна. Неприятный ком в горле ушёл, и стало намного легче говорить. Когда он вернул ей стакан, Агата посмотрела ему прямо в глаза и спросила:       — Зачем ты сделал это? Зачем поменялся со мной местами?       Александр грустно усмехнулся, прежде чем ответить.       — Потому что твоя жизнь ценнее моей.       — Не говори так! Каждая жизнь важна.       — Не спорю. Но только вот я не могу спасти Каэрию, а ты с сёстрами можешь. И жизнь одного из наследников Яонтуса несопоставима с твоей, — ответил Александр, а потом ухмыльнулся и добавил: — Да и два моих брата, думаю, понравились бы тебе больше в качестве кавалеров, чем я.       — Александр, что ты такое говоришь! — возмущенно сказала Агата и стукнула его по руке.       Александр застонал якобы от сильной боли после её удара. Агата засуетилась и принялась извиняться, пытаясь осмотреть место удара. Но Александр не сдержался и засмеялся.       — Придурок! — обиженно бросила она, поджав губы и отстранившись от него.       Александр осознал свою ошибку и, прежде чем она успела встать, взял её за запястье, останавливая. Агата за него переживала, а он вздумал шутки шутить. Уже без тени юмора, чуть сжав её пальцы, он сказал:       — Прости дурака, но такой у меня характер: прятать переживания за шутками.       — Ужасный у тебя характер. Ты невыносим! — продолжая дуться на него, ответила Агата, но руку не выдернула.       — И всё же ты спасла меня, красавица.       — Спасла. Пусть тебя прибьют за твои дурацкие шутки, и в этом точно не будет моей вины, — огрызнулась принцесса, не поднимая на него свой взгляд.       — Агата, посмотри на меня, — попросил Александр. И когда их взгляды встретились, он без намёка на издевку сказал: — Ты не должна себя ни в чём винить. Я поступил так, потому что хотел тебя защитить, и сделал бы это снова.       Эти слова током разлились по телу и так тронули Агату, что она во власти переполняющих её эмоций, до конца не осознавая, что творит, сократила расстояние, что их разделяло, и коснулась его губ своими. Александр опешил, замерев в нерешительности. Агата уже хотела отстраниться, обругав себя, что поступила неразумно, но Александр не позволил ей этого сделать, ответив на поцелуй. Нежно, трепетно, даже невинно, одними лишь губами. Словно, если сделает более настойчиво, это сможет оскорбить её. Агата чуть сильнее прильнула к Александру, и тот застонал ей в губы. Принцесса поняла, что сделала ему больно, и отстранилась, пряча смущенный взгляд.       — Прости.       — Это ты меня извини, что не могу тебя нормально поцеловать, как хотел бы.       Агата смутилась ещё сильнее от его слов. Хоть она и первая немного необдуманно решилась на этот шаг, по действиям Александра было понятно, что и он желал этого не меньше.       — Я, наверное, пойду. Нужно хотя-бы немного поспать, — себе под нос проговорила она.       — Доброй ночи, красавица, и спасибо.       — Ты уже благодарил меня за лечение, одного раза достаточно, — на ходу сказала она, потянувшись к ручке двери.       — А это не за лечение, это за поцелуй.       На это Агата ему уже ничего не ответила, стремительно скрывшись за дверью с пылающими щеками. Хотя он точно знал: она это услышала.       Противоречивые чувства захлестнули разум Агаты. Александр спасён, и это дарило облегчение. Но как объяснить их поцелуй и то, что ей это понравилось? Как после этого изменится вектор их общения? Но обо всём этом Агата решила подумать завтра, потому что еле добралась до своей кровати. И стоило голове коснуться подушки, как она тут же уснула крепким сном без сновидений.       Утро по ощущениям Агаты наступило слишком быстро. Принцесса застонала от досады, но, поняв, что заснуть от шума внизу не сможет, поднялась с кровати. Неспешно приведя себя в порядок, она вышла из своей комнаты, чтобы наконец узнать, чего все так расшумелись с утра пораньше. На подходе к лестнице увидела Сина и Никкаль, которые уже почти спустились вниз. Ненароком Агата услышала их разговор, так как они были очень увлечены друг другом и явно думали, что совсем одни.       — Ты точно больше на меня не злишься?       — Если ещё раз об этом спросишь, начну, — беззлобно пихнув его в грудь кулаком, ответила Никкаль.       Син лучезарно заулыбался и взял её за руку. Младшая принцесса залилась румянцем, но руку не одёрнула и тоже заулыбалась в ответ.       — Я понимаю, сейчас не совсем подходящее место и время, но если с Александром всё в порядке, и нам всем останется просто выждать время, чтобы набраться сил, ты сходишь со мной на свидание? — не сумев скрыть волнение в голосе, спросил Син.       Глаза Никкаль округлились и засияли от радости. Почти без заминки она эмоционально ответила:       — Конечно, с большим удовольствием!       — Тогда пойдём узнаем, что это за шум на кухне. И если всё в порядке, вечером я всё устрою.       — Уже вечером? А как? Мы же все в одном доме. Разве мы не помешаем остальным? — завалила его вопросами взволнованная Никки.       — Какая ты любопытная. Это будет сюрприз, и мы никому не помешаем, но сначала нужно убедиться, что сейчас это уместно, — ответил Син, продолжая улыбаться.       Никкаль ещё сильнее залилась румянцем, начав покусывать нижнюю губу. Ей хотелось знать ответы на все вопросы, но принц был прав: важно, чтобы обстановка в доме наладилась, и, пока волнение за жизнь Александра не унялось, нужно подождать. Она кивнула, соглашаясь:       — Хорошо.       Син мягко высвободил её руку из своей, оставив напоследок на кончиках её пальцев лёгкий поцелуй, и пара вошла на кухню.       Агата, замеревшая на лестнице, чтобы не мешать и не смущать их ещё больше, продолжила спускаться. Про себя принцесса отметила: Син и Ника хорошо смотрятся вместе и, кажется, сестрёнка с ним словно расцвела. Эта мысль заставила Агату невольно улыбнуться, она желала Никкаль счастья, зная её судьбу на Земле.       Уже у двери в кухню принцесса смогла разобрать голоса: Кадзу, с явным недовольством, общался с Александром.       «С Александром? Он уже на ногах? Вот же неугомонный олух!» — подумала она, распахнув дверь, и вошла внутрь.       Картина, которую Агата увидела, заставила её встать на пороге, как вкопанной. Александр, что вчера чуть не отдал Богу душу, пёк блины.       — Александр, ты должен лежать и набираться сил, — строго пытался вразумить его Кадзу.       — Со мной всё в порядке, и я голоден, — отмахнулся принц, переворачивая очередной блин.       — Син и Кадзу отдали тебе почти все свои силы, пытаясь спасти, не стоит быть таким беспечным. Такие раны просто так не заживают, — нравоучала его Мэй, поддерживая старшего принца.       Александр недовольно нахмурился, явно уже уставший от такого внимания к своей персоне, но тут заприметил Агату.       — А моя рана зажила не просто так. Мне помогла ночная гостья, что тайком пробралась в мою спальню, а вот и она, собственной персоной, — озорно улыбнувшись, ответил Алекс, поймав взгляд принцессы своим.       Все обернулись и посмотрели на Агату. Щёки принцессы вспыхнули при воспоминании визита к Александру в комнату. Она уже начала думать, что он сейчас всё им расскажет в мельчайших подробностях, и хотела развернуться и убежать, чтобы не сгореть со стыда, но Александр снова заговорил:       — Агата вылечила меня своей магией. Если бы не её вмешательство, я бы, вероятно, не выкарабкался.       Теперь удивленные взгляды сестёр и принцев перемещались с Александра на Агату. Спустя несколько секунд тишины Кадзу поинтересовался:       — Вы расскажите нам, что произошло?       Александр опередил Агату с ответом, давая ей ещё немного времени, чтобы прийти в себя:       — Конечно. Давайте все за стол, за завтраком всё и узнаете, — и, пока все явно ошарашенные последними новостями расходились по местам, подмигнул Агате.       Принцесса сердито на него посмотрела. Ей, пожалуй, хотелось его чем-то треснуть за такую формулировку, но в тоже время она не могла перестать радоваться, что он в порядке. За завтраком Агата рассказала о том, в каком состоянии нашла Александра ночью, и как её магия откликнулась на её страх, и она вылечила его. На этом принцесса закончила свой монолог, с волнением посмотрев на Александра. Принц поведал о своих эмоциях и ощущениях во время лечения, утаив продолжение с поцелуем. Агата про себя выдохнула с облегчением. Когда Александр закончил говорить, повисла недолгая пауза. Кадзу снова первым начал диалог:       — Сила природы неизученная. Мы не могли знать, что ты обладаешь способностью исцеления, Агата. Но нам очень повезло, что она у тебя есть. Судя по рассказу, Александр без тебя не выжил бы, несмотря на наши с Сином старания.       — Я рада, что смогла помочь, — коротко ответила Агата, немного неуютно себя чувствуя от такого внимания к себе, ведь все взгляды были прикованы к ней.       — Сестрёнка, ты такая молодец, что пошла проверить Александра. Теперь мы все в строю, и всё будет хорошо, — отозвалась Никкаль, улыбнувшись Агате.       — В строю пока не все, — сказал Кадзу, покачав головой. — Нам с Сином ещё, как минимум, нужна пара дней, чтобы восстановить силы, да и Александр, хоть и выглядит, словно смертельного ранения и не было, вряд ли восполнил магию всего за одну ночь.       — Главное, что мы все в здравии, а пару дней — это не так много. У нас есть всё необходимое на неделю, а то и на две, для комфортного пребывания и восстановления сил, — сказала Мэй, поддержав Никки в её радости.       — Да, вы правы. Главное, что мы живы, — согласился Кадзу.       На этой воодушевленной ноте принцы и принцессы закончили завтрак. Мэй, Никкаль и Агата остались убрать со стола. А Кадзу и Син увели Александра для осмотра, чтобы он показал им рану. Вновь все вместе они встретились лишь за ужином. Кадзу подтвердил слова Александра, что рана полностью зажила, но силы ещё не восстановились. Теперь им всем оставалось только набраться терпения и, как только станет возможно, отправится к вратам.       После ужина все разошлись отдыхать. Мэй осталась на кухне последней. Принцесса заварила ромашковый чай с мятой и, поставив на поднос заварник и две чашки, направилась к комнате Кадзу. Пришло время их разговора. Угроза жизни Александра миновала, и пора выполнить обещанное. У двери в его комнату Мэй сделала несколько глубоких вдохов, чтобы побороть волнение, и постучала в дверь. С обратной стороны донёсся тихий ответ:       — Входи.       Мэй переступила порог, закрывая за собой дверь. Кадзу оказался рядом, забирая из её рук поднос. В тишине они прошли вглубь комнаты и сели на кровать на расстоянии метра друг от друга.       — Ты пришла, — нарушил тишину Кадзу.       — Как и обещала. Я всегда держу своё слово.       — Я помню. Чаю? — предложил принц, видя, как напряжена Мэй.       — Да, спасибо.       Ещё несколько минут они просидели в тишине. Кадзу не торопил, давая Мэй собраться с силами. Принцесса тяжело вздохнула и заговорила:       — Я не знаю, как ты будешь смотреть на меня после этого разговора. Но уже пора расставить все точки над «i».       — Чего ты боишься, Мэй? Раньше мы всегда смело говорили по душам.       — Осуждения с твоей стороны, — честно призналась принцесса.       — Это напрасно. Эта жизнь была не твоим выбором, а вот моя моим. И осуждения стоит бояться мне, — невесело усмехнувшись, ответил принц.       — Почему? — удивлённо вырвалось у неё.       — Если хочешь, я первый расскажу, и ты всё поймёшь.       — Нет, — остановила она. — Я так долго собиралась, что прошу дать мне выговориться первой.       — Как тебе будет угодно. Но прошу, не бойся быть со мной честной. Я не намерен осуждать тебя за прошлое, которое тебе навязали.       — Ты ещё не слышал истории, а уже так говоришь, — выдохнув, сказала Мэй и спустя несколько секунд, сделав глубокий вдох, начала делиться своей историей: — Мне было двадцать, когда мои приёмные родители погибли. Мне досталось их внушительное наследство, но это не могло заглушить моей скорби по ним. Они были прекрасными и добрыми людьми, которые поддерживали и направляли меня всё время, что я провела с ними. Учёба помогала отвлечься от горя, но по вечерам было особенно одиноко, и я открыла для себя мир чёрно-белого кино, — на этих словах губ Мэй коснулась мимолётная улыбка.       Кадзу про себя решил, что обязательно узнает у неё подробнее об этом, но сейчас не смел перебивать. А Мэй тем временем продолжила:       — Было лето, и в моём городе, в парке, по вечерам крутили такие фильмы. Я стала ходить туда каждый день. Это здорово помогало отвлечься и чувствовать что-то, помимо разрывающей сердце тоски. В один из таких вечеров ко мне подошёл молодой человек и заговорил со мной. Сначала я была отстранённой и холодной, но он не отступал, хоть и не давил, пытаясь разговорить меня. На следующий вечер это повторилось, и ещё через день. Он был хорош собой, обаятелен и обходителен, и моя ледяная стена начала таять. Остаток лета мы провели вместе на фестивале чёрно-белого кино, а после продолжили дружеское общение. Со временем оно переросло в нечто большее. Я думала, что влюбилась и что меня любят в ответ. Но как же я тогда была наивна, — покачала головой Мэй, сжав руки в кулаки.       Эти воспоминания были явно не самыми приятными в её жизни, и Кадзу понимал: то, что он услышит дальше, будет самым сложным и тяжёлым в её истории.       — Я не буду вдаваться в подробности, но наш роман продлился три с половиной года, и был уже назначен день свадьбы, когда я узнала всю правду о своём женихе. У него была другая, и он хотел жениться на мне только ради моих денег. А все его слова о любви и чувствах были лишь игрой. Узнав правду, я решила отомстить. Я наняла частного детектива, который собрал для меня достаточно доказательств его истинных намерений. И в день свадьбы перед алтарём на вопрос священника: «Согласны ли вы?» ответила «Нет» и запустила смонтированное видео с его разговорами обо мне и планах на мои деньги, и прочей грязью перед всеми собравшимися в храме. Его лицо, полное паники, стоило всей моей боли, и с гордо поднятой головой я покинула храм. В этот же день я уехала из города, навсегда оборвав связи с прошлым, — Мэй закончила свой монолог и впервые за всё время посмотрела на Кадзу.       Глаза принцессы были печальными, но она больше не боялась. Рассказав ему всю правду о своей земной жизни, она словно сбросила груз с плеч, что так тяготил её всё это время.       — Теперь ты знаешь всю правду обо мне. Можешь ли ты по-прежнему сказать, что не осуждаешь?       — Могу. Твоя история полна боли и обмана, которых ты не заслужила. Но даже после всего этого ты осталась доброй и светлой девушкой, именно такой, какой я тебя помнил, только сейчас более взрослой и прекрасной.       Мэй смутилась от его слов. Щёки залил румянец, и она на мгновение отвела свой взгляд. Когда она вновь посмотрела на Кадзу, он был уже предельно серьёзен.       — А теперь пришёл мой черёд рассказать тебе правду. И, думаю, в конце разговора ты поймёшь, почему я сказал про осуждение.       Кадзу подлил Мэй чай, и она, сделав небольшой глоток, приготовилась внимательно слушать.       — Когда вас скрыли в мире людей, мне об этом не сказали. Я месяц посылал тебе послания, но ты не отвечала. Это очень обеспокоило меня, и я стал добиваться визита в ваше королевство, но родители находили оправдания. Спустя ещё месяц я взбунтовался не на шутку и сам, без их ведома, поехал к тебе. Естественно, дальше ворот меня не пустили, и я затеял драку со стражей. Родители забрали меня из темницы вечером этого дня. Меня отчитали за неподобающее поведение для наследника, но их осуждение меня совершенно не волновало. Я хотел лишь знать, что с тобой, и почему ты перестала мне отвечать. Отец, поняв, что я не успокоюсь, солгал мне, сказав, что я больше никогда не увижу тебя, потому что в нашем мире вас больше нет. Эта новость разбила мне сердце, и я слетел с катушек. Вопреки опасениям родителей, я добровольно пошёл в самое пекло сражений с армией тьмы. Я сокрушал врага за врагом и всё время оттачивал мастерство боя, чтобы стать ещё выносливее и смертоноснее. На протяжении десяти лет сражения стали моим смыслом существования. Мне казалось, что я непобедим, и именно это сыграло со мной злую шутку. Меня ранили — сильно. Чудом лекари смогли вернуть меня к жизни, но нужен был особый уход, и ко мне приставили девушку-лекаря. Я был немощен, и она подняла меня на ноги. Терпела мои перепады настроения, грубость, холодность. А после моего излечения призналась, что любит меня. К тому моменту я оценил по достоинству все её старания и поступки мне во благо, но моё сердце по-прежнему ныло о тебе. Я честно ей рассказал об этом, но она не отступала, слепо веря, что её любовь сможет заполнить пустоту в моей душе. Я поддался, — на этих словах Кадзу сжал челюсть, так что заходили желваки. Он быстро взял себя в руки и продолжил: — Она отдавала мне всю себя, но ничего не менялось. Я был с ней телом, но никогда не душой. Я продолжал сражаться с армией тьмы, как только они нападали в очередной раз. И так продолжалось до того дня, как отец вызвал меня к себе и поведал правду о твоей судьбе. Эта новость выбила почву из-под моих ног. У меня появился шанс увидеть тебя снова спустя столько лет, но при этом я нарушил данную тебе клятву, впустив в свою жизнь другую. Я вызвался отправиться за вами, и отец дал мне добро. Этим же вечером я разорвал отношения. Я не мог иначе: шанс увидеть тебя впервые за все эти годы заставил моё сердце биться чаще, но я сделал Лии больно, и мне гадко от этого. Она не виновата в том, что я так и не смог её полюбить. Но виноват в том, что дал надежду, что это может произойти, и был с ней, — закончил Кадзу и посмотрел на Мэй.       Принцесса подалась к нему ближе и коснулась ладонью его щеки. В её глазах читалась печальная нежность:       — Я не осуждаю тебя. И если бы нам никогда не суждено было встретиться вновь, я бы хотела, чтобы ты смог обрести счастье без меня.       Кадзу после её слов притянул её в свои объятия и трепетно поцеловал. Мэй ответила на его порыв. В их поцелуе было всё: горесть от расставания, переживания от состоявшегося разговора и обещание быть снова рядом, ведь каждый из них всем сердцем желал этого. Кадзу с трудом оторвался от желанных губ, пока окончательно не потерял контроль, и крепче прижал к себе Мэй. Они сидели, обнявшись в уютной тишине. Слова сейчас были излишни, и просто хотелось чувствовать тепло родного человека. Когда они наконец нашли в себе силы разорвать объятия, Кадзу спросил:       — Останешься?       Щёки Мэй вспыхнули. Она бы соврала себе, если бы сказала, что не хотела этого. Но один из самых волнительных разговоров в её жизни только миновал, и Кадзу ещё не восстановил силы. Принц, заметив её смущение и замешательство, уточнил:       — Просто поспим вместе. Как тогда, в ночь звездопада. Не хочу отпускать тебя сегодня.       Мэй смущённо улыбнулась ему и кивнула, соглашаясь. Кадзу расплылся в улыбке и, на секунду прикрыв глаза, воспользовался заклинанием для смены одежды. Волшебное облако дыма окружило их обоих, и стоило ему развеятся, как на них оказались одинаковые пижамы персикового цвета со звёздами.       — Ты помнишь? — не сдержав искренней радости, просияла она.       — Никогда не забывал. Та ночь одна из моих любимых, — улыбнувшись, ответил он, потянув её на себя.       Они рухнули на кровать и тихо рассмеялись. Поудобнее устроившись под одеялом, они заснули крепким сном в объятиях друг друга. Наконец все страхи отступили. Они поговорили о важном для них, и теперь в их сердцах теплилась надежда на лучшее.