Не говори со мной о чувствах Я уже знаю, что мы будем лгать друг другу У тебя гораздо лучше получается притворяться За экраном Нежели в реальной жизни
Музыка звучала приглушенно, позволяя собравшимся спокойно разговаривать и быть услышанными друг другом. По крайней мере... Хёнджин мог говорить. — Вам нравится музыка, мистер Ким? — спросил он, напевая вместе с мелодией и мягко перебирая длинными пальцами воздух, словно струны гитары, с закрытыми глазами. Не акцентируя внимания на пистолет в руке. Или на связанного и кричащего человека в кресле напротив. — Ш-ш-ш... ш-ш-ш... ш-ш-ш-ш, — Хёнджин поднес палец к губам, все еще держа глаза закрытыми, отдаваясь полностью мелодии. Наступала его любимая часть, и он не собирался портить настроение приглушенными криками. — Честно говоря, я не любитель современной музыки. К тому же, кто может петь так же хорошо, как Франсуаза Арди, разве я не прав? — хихикнул Хёнджин, — ох, как же любила ее моя мать. Она могла слушать сутками напролет, к примеру, «Все юноши и девушки». Она слушала эту чудесную композицию, пока готовила ужин, — тяжело вздохнул Хёнджин, роняя свободную руку вниз. Он устремил взгляд в стену позади мужчины, — никто не может петь так хорошо, как Франсуаза Арди. Затем он обратился к мужчине напротив. — Господин Ким, ваша жена француженка? — спросил он, в любопытстве склонив голову. Мужчина, казалось, окончательно смирился с безмолвными муками, но замер при упоминании жены. Хёнджин слегка усмехнулся на эту реакцию. — Нет? Да? Просто кивни, ага? Мужчина по-прежнему не отвечал, не отрывая взгляд от Хёнджина. — Хм. Ну, ей определенно нравится Франсуаза Арди. Я слышал, когда только пришел. Жаль... женщина с таким хорошим музыкальным вкусом, а так ушла. Если бы я встретил ее при других обстоятельствах, я мог бы стать ей другом. Я заметил, что у вас много картин... и билеты на спектакль... как же он называется? — Хёнджин достал билеты из кармана и прочитал вслух, — «Росарио», — прочитал он издевательски, — хм, какое странное название. Интересно, смогу ли я найти кого-нибудь, кто станет моим плюсом? — он протянул билеты и потряс ими, после чего засунул обратно в карман пиджака. Мужчина, казалось, внезапно что-то осознал — приглушенные крики усилились, когда он попытался передвинуть стул, на что Хёнджин предвкушено рассмеялся в ответ. — Господин Ким! — воскликнул он, скрестив ноги с ухмылкой на лице, — ваша жена уже мертва! Хотите взглянуть? — спросил он уже на пути к коридору. Он мог бы притащить ее сюда, но уборщики были бы расстроены из-за увеличившейся области чистки... э, вообще-то, ему плевать. Он быстро прошел на кухню, где лежала мертвая миссис Ким с торчащим кухонным ножом в горле. Хёнджин небрежно схватил ее за воротник платья и потащил в комнату к уже вдовцу. Он старался, чтобы это выглядело легко, чем было на самом деле — ну, знаете, для драматизма. Мертвые тела отвратительно тяжелые, и он это ненавидит. Он вернулся с трупом в комнату. Ее глаза были широко открыты, а голова запрокинута, демонстрируя нож, словно оно новое украшение. Мужчина закричал еще громче, к удовольствию Хёнджина. Он бесцеремонно бросил тело жены на пол. Хёнджин уже было открыл рот, чтобы что-то сказать, как его прервал звонок собственного телефона. — О? — удивился он вслух, наклонив голову и доставая телефон из кармана пиджака. — Алло... — человек, привязанный к стулу, закричал с новой силой, надеясь на спасение. Хёнджин посмотрел на него, комично приподняв бровь, а затем раздраженно закатил глаза, — секунду, — он закрыл микрофон рукой и резко ударил мужчину ногой по голени. На самом деле, он не хотел, чтобы удар был сильным, но мужчина вскрикнул, отчего Хёнджин бросил на него предупреждающий взгляд, показывая, чтобы он замолчал, а затем положил пистолет на стол в другом конце комнаты и вышел. — Прости за это, алло? — спросил Хёнджин, слегка хмыкнув. Он сделал паузу, слушая собеседника. — Конечно. Но почему бы не сделать подарочные карты? Я уверен, что мы с Минхо сможем... — Хёнджин нахмурился, — что? — Ты... — начал Хёнджин, но его прервали. Он сделал небольшую паузу, переваривая только что полученную информацию, — хорошо, — наконец он ответил кивком. Из другой комнаты послышалось шарканье. Черт. Он резко открыл дверь, задев человека в кресле. Тот, должно быть, сообразил немного подвинуться, но это было бесполезно — он все еще был недостаточно близко к пистолету. Хёнджин выхватил пистолет, всадив пулю в голову мужчины. Звук был громким, диссонирующим. На мгновение Хёнджин забыл, что он все еще на связи. Он снова поднес телефон к уху, уставившись на тела ныне покойных мистера и миссис Ким. — Хорошо, — повторил он, — я сделаю это.***
Чан и Чанбин уже давно не брали выходные. И хотя они не ожидали, что все произойдет именно так, Чанбин был рад отдыху. Чан же его радости не разделял, но он знал, что Чанбин не позволит ему ни в чем разбираться, если он сначала не отдохнет, а упрямый Крис не спешил восстанавливаться после травмы головы. Так что решение было простым. Друг-сосед Минхо предложил ему сводить своего парня на спектакль. Минхо написал своему парню — Чану, — и тот согласился, спросив, не устроить ли им двойное свидание, потому что ему неловко оставлять Чанбина одного. После часового ожидания Минхо согласился, и Чан рассказал Чанбину, в чем дело. Чанбин согласился только потому, что Сынмин будет дома к тому времени, когда они уйдут, а значит, кто-то сможет позаботиться о Рюджин и Джисоне — не то чтобы они не могли сами... Нет, это Джисон. Он точно не смог бы. И вот Чанбин в ожидании своего свидания вслепую, а именно в ожидании соседа парня его лучшего друга, что значит — незнакомец должен быть адекватным, верно? Даже если он и Чанбин не найдут общий язык, они все равно могли бы остаться друзьями, если уж на то пошло. И... — Эй! Ты Чанбин? Оу, черт возьми. Он прекрасен. — Э-э-э. Я? — Ты видишь кого-то еще рядом с Минхо? — парень игриво ухмыльнулся. Минхо и сам немного посмеялся, но Чанбин сразу узнал мужчину. Они оба были так красиво одеты... явно в дорогую одежду. Чанбин стало неловко. Он накинул лишь темно-красную рубашку на пуговицах и простые слаксы, Чан же был одет в слегка оверсайзный костюм, который хорошо подчеркивал его широкие плечи, и темно-зеленую блузку под ним. — А. Так вот почему ты хотел, чтобы я надел зеленый, — прокомментировал Чан, когда Минхо подошел достаточно близко, чтобы мужчина притянул его к себе, и они быстро поцеловались. Минхо тоже был одет в темно-зеленую блузку, но в отличие от Чана, которая была простой, его была эффектной — шелк красиво висел и переливался на его теле, а низ был заправлен в черные обтягивающие брюки, которые... ух ты, у Минхо были выдающиеся мышцы бедер... — Да ладно, перед своими друзьями? Отвратительно, — шутливым тоном выдал Хёнджин. Чанбин вдруг заметил, что мужчина слегка наклонился, чтобы поговорить с ним. Это... мило, вообще-то. Чанбин хихикнул, закатив глаза. — Ладно, еще до того, как я узнаю тебя как следует, это улучшит или сломает наши будущие отношения, — сказал он, поворачиваясь к бару, — закуска и выпивка к спектаклю ужасов, вперед. Двое сразу же двинулись к цели. Хёнджин рассмеялся на поставленный вопрос. — Каберне Совиньон и попкорн, ты? Чанбин на миг задумался. — Немного странное сочетание, но я могу его поддержать. Что касается меня, то крендель с сыром и маргарита. — Как тетушка с вином? — спросил Хёнджин, подняв бровь. Чанбин фыркнул. — Из меня получилась бы хорошая тетушка с вином, не так ли? У меня уже есть племянник и племянница. — О? А что за дети? Их разговор постепенно затихал, как они отдалялись от Чана и Минхо, молча наблюдающих за ними. В конце концов, Чан заговорил. — Знаешь... поскольку у меня была всего одна встреча с твоим соседом, я не ожидал, что они так хорошо поладят, — сказал он, наблюдая за ними, пока те шли к стойке с закусками и бару. — Я... тоже этого не ожидал. Наверное, все когда-нибудь случается в первый раз, да? — ответил Минхо, тихонько хихикая. — Хм. Думаю, да, — Чан улыбнулся и повернулся к Минхо, который инстинктивно потянулся к его волосам, поправляя чужие волосы и напевая незамысловатую мелодию. — Итак, мне строго приказано проследить за тем, чтобы ты хорошо провел вечер и не переутомился, — сказал тягуче Минхо. — Да ну? — спросил Чан, усмехаясь, — и кто же тебе отдал приказ? После минутного раздумья Минхо пожал плечами. — Афродита? Деметра? Определенно греческий бог, знаешь ли, чтобы не задаваться вопросом об источнике. Они такие красивые, и все такое. — Греческие боги были известны своим противоречием, — сказал Чан, приподняв бровь. — Упс, — Минхо глупо захихикал, улыбаясь, — наверное, ты прав. Но все же, как идет восстановление? — Все хорошо. Это просто сотрясение, все не так уж плохо, — сказал Чан, усмехаясь, — хотя мне все еще трудно думать, я просматривал некоторые вещи и не мог сосредоточиться сегодня... и все вылилось в борьбу, — сказал Чан со вздохом, слегка приуныв. Улыбка Минхо дрогнула. — Ты...? — пробормотал Минхо, прежде чем заговорить громче, — на что ты смотрел? Кроссворд? — пошутил Минхо. — О, ха-ха, — Чан закатил глаза, — нет, просто работа... ну, я думаю, теперь старые рабочие дела. Я просто не понимаю, зачем кому-то устраивать такое в полицейском участке, даже если у них есть несколько кротов. Они должны были быть невероятно уверены в чьих-то навыках, и даже тогда это связано с делом, которым занимались мы с Чанбином. Я знаю, что в информации, которую нам дали, есть что-то не то, но я просто не могу понять... — Эй-эй, — Минхо обхватил двумя ладонями нижнюю челюсть Чана, — брось. Пара отпускных недель должна рассматриваться как благословение свыше, не иначе. У тебя уйма свободного времени, не напрягайся так из-за этого дела. KCIA делает все возможное, дорогой, — прошептал Минхо, нежно целуя Чана в губы. Чан вздохнул, но затем его лицо осветила теплая улыбка. — Ты прав, — хихикнул он, — я просто... ладно, ладно. Прости меня. Пойдем перекусим, хорошо? — спросил он, взяв Минхо за руку, на что тот улыбнулся в ответ. — Звучит неплохо, малыш. Чан повел их к очереди. Он не заметил, как улыбка Минхо быстро уступила хмурому взгляду. Минхо четко запомнил слова Джебома. — Это угроза? Или предупреждение? — Считай и то, и другое. — Эй, что ты хочешь выпить? Может, мы могли бы разделить «Блюдо на двоих с двумя кренделями»? — спросил Чан, указывая на меню. — Хм? — Минхо вынырнул из своих мыслей, натягивая на лицо непринужденную улыбку, — а, э-э, удиви меня, у тебя хороший вкус, — предложил он, тихонько хихикая. Чан поднял бровь. — Ты уверен? — спросил он, улыбаясь. — Конечно.***
— А мой брат... ну, он был сумасшедшим. Говорил, что стены надвигаются на него. Что-то твердил о розах... Не знаю. Он всегда ненавидел имя Инн. Мужчина убрал руку с картины, даже не заметив, что вообще поднял ее. Он медленно начинал сходить с ума. — Что ж, было приятно поговорить с вами. Надеюсь, вы переживете эту ночь. — Вам того же. — Это точно предзнаменование. Он умрет, — прошептал Хёнджин над попкорном. — О, да, я знал, что это очевидно, — Чанбин сделал глоток напитка, усмехаясь, — теперь вопрос в том, собирается ли этот парень убить его и добавить в свою коллекцию странных картин, или картины — это всего лишь люди или что-то в этом роде? — О-о-о-о... как будто их призраки заперты в картинах? — спросил Хёнджин, не отрывая глаз от спектакля на сцене, где мужчина бегал по сцене, проносясь мимо картины за картиной. — Может быть. Я думал, что картины — это просто двери в маленькие комнаты, как в самом начале, — прошептал Чанбин в ответ, потянувшись за попкорном. Хёнджин с радостью позволил ему взять немного. — О, да, я могу это понять, — пробормотал Хёнджин, кивая, — а ты что думаешь? — наклонившись, спросил он Минхо, который посмотрел на него в ответ, прежде чем сформулировать ответ. — Я думаю, что дело в чуваке и картинах, — подхватил неожиданно Чан, — во всех них, понимаешь, о чем я? — Я думаю... — Минхо сделал небольшую паузу, — трактирщик влюблен в него. Видишь, как он постоянно вспоминает свою мать? До сих пор он не делал этого ни с кем другим. Он умрет, как его мать. Я уверен в этом, — пробормотал Минхо, осторожно делая глоток. Он не знал, что ему дал Чан, но он был вкусным. Сладким. Ему понравилось. Чан положил свою руку поверх свободной ладони Минхо и сжал ее, ободряюще улыбнувшись парню. Минхо улыбнулся в ответ и сделал еще один глоток.***
— Было весело, — сказал Хёнджин, прогуливаясь с Чанбин к его машине. На этом пары расстались. Чан решил, что он снова останется на ночь у Минхо, который был не против. Хёнджин не хотел заводить отношения, и Чанбин прекрасно это понимал, поэтому решил, что сон на диване Бана будет не самым худшим вариантом на свете. — Так и есть. А еще наглядно, — Чанбин слегка сморщил нос, — я вообще не ожидал такого финала. Но история все равно была хорошая. — Согласен, — со смехом ответил Хёнджин, — розы и прочее застали меня врасплох. Безумие. Но больше всего мне понравилась сцена с огнем. — О да. Когда тот парень перешел от «О, я так волнуюсь за тебя» к «ха-ха, сгори, сука», я был так потрясен. Я действительно подумал, что он хочет выбраться оттуда. Бросить Инна, понимаешь? — сказал Чанбин, дико размахивая руками, пытаясь объяснить. Хёнджин рассмеялся, покачав головой. — Нет, нет, я тоже так подумал. Это точно застало меня врасплох. А использование денег в качестве зажигалки? Лично я бы просто взял их и убежал, а этот сосунок пусть истекает кровью, — ответил Хёнджин, на что Чанбин хихикнул. — О боже. Они остановились перед машиной Чанбина, позволяя слегка ветреному, но теплому ночному воздуху заполнить тишину. — Полагаю, я рад, что ты не убийца, да? — спросил Чанбин, улыбаясь, — и уж точно не призрачный. — Определенно не призрачный, нет, — с хихиканьем ответил Хёнджин, ухмыляясь. — Ну что. Как прошло свидание? — спросил Чанбин, — хорошо? Плохо? Так себе? — Я думаю... мы должны закончить его как следует, — решил Хёнджин, — с тебя замороженный йогурт, а после я вынесу вердикт. Чанбин усмехнулся и молча сел на водительское сиденье. Хёнджин последовал за ним на пассажирское. — Вот как? — усмехнулся Чанбин. — Ага, — засмеялся Хёнджин в ответ.***
Поездка домой была наполнена тишиной, а подъем в квартиру Минхо — напряжением. Чан был бы лжецом, если бы сказал, что Минхо не оказывает на него никакого влияния. Минхо требуется ровно пять секунд, чтобы отпереть дверь, а затем еще сорок пять, чтобы двое поспешно сняли обувь у двери. Не меньше минуты уходит на то, чтобы скинуть одежду, пока они почти что бегут к спальне — нет, не бегут. Это похоже на игру в пятнашки, где Минхо только и ждет, когда Чан его догонит. Вскоре Минхо падает спиной на кровать, а Чан накрывает его своим телом. Но это длится всего секунду, потому что потом они жадно целуются. Минхо использует поцелуй, чтобы оттолкнуть и усесться на чужие бедра. Чан ловит момент и обхватывает манящие бедра руками, продолжая целовать и покусывать чужие пухлые губы. — Черт, — выдохнул Минхо в губы напротив, — я люблю тебя. Чан не замер, в отличие от Минхо. Поцелуй прервался. Минхо широко раскрытыми глазами уставился на Чана. — Детка, все в порядке, сейчас все говорят такие вещи, особенно... — Но я не люблю тебя, — мгновенно отбил Минхо. Затем он понял, как ужасно это звучит, — нет, я имею в виду, что ты мне еще недостаточно дорог, чтобы любить тебя... Нет, подожди, это... — Я ведь тебе не безразличен, верно? — улыбка Чана была терпеливой. Он уже знал ответ. Знал, что Минхо хотел сказать. Он просто помогал Минхо признать это вслух. Губы Минхо были сомкнуты, он улыбался широко, почти неестественно. И все же... это выглядело очаровательно. — Чан-и, — сказал он, все еще улыбаясь. Возникла пауза, как будто он что-то вычислял, — конечно, я забочусь о тебе. Неужели ты думаешь, что я согласился бы познакомить наших друзей, если бы мне было все равно? — его глаза были слишком широкими. Они были затуманены, но что-то в них все же пробивалось. Беспокойство? Нет... интерес. — Я знаю, что тебе не все равно. Это нормально — сказать «я люблю тебя» в самый ответственный момент, даже если ты на самом деле не имеешь этого в виду. Или... если мы еще ничего толком не сделали, — сказал Чан с усмешкой. Минхо был безумно рад тусклому освещению, потому что из-за него Чан не видел стыдливый румянец, — как ты думаешь, чем они сейчас занимаются? — мягко спросил Чан, меняя тему разговора, когда он удобно улегся на кровати. Минхо хмыкнул, медленно подползая к мужчине и склоняясь над ним. — Кто знает? Кому какое дело? Мы должны быть более сосредоточены на том, что мы делаем, ты так не думаешь? Чан издал небольшой смешок, его руки переместились на талию Минхо. — Так и есть, — пробормотал он, и Минхо соединил их губы.***
Прикроватные часы показывали четыре утра. Минхо никак не мог заснуть. Он молча и безучастно смотрел на Сеул и луну, которая светила так ярко, что могла бы служить лампой. Он чувствовал себя... виноватым. Должен ли он что-то делать теперь, когда он знает, что Чан активно ведет дело, которое технически не должен? Минхо медленно поднялся и навис над Чаном. Спящая фигура была неподвижна — он был в довольно глубоком сне. Минхо мог видеть мешки под глазами, даже когда Чан спал. Если он спал так крепко, то как часто он вообще спал? Минхо медленно подвинулся ближе, так, что их лица оказались в дюйме друг от друга. Не глядя, он потянулся к тумбочке и отработанными движениями медленно достал из ящика нож. Он держал его в воздухе в сантиметре от шеи Чана. Он мог покончить с этим прямо сейчас, он мог... Чан тихо заворчал, фыркнул и слегка пошевелился. Минхо оставался смертельно неподвижным, наблюдая за другим мужчиной и задерживая дыхание. Удивительно, как Чану удалось не коснуться кончика ножа. А еще, черт побери, лунный свет рисует его пресс в действительно... Ты не можешь этого сделать. Да, он может. И сделает. Он покончит с этим здесь и прямо сейчас. Он поднес нож к шее Чана, его рука впервые дрожала. Ты не можешь. Он может. Он сможет. Хватит притворяться. Он ведь действительно тебе нравится, не так ли? Он может это сделать. Он может убить его. Он должен это сделать. Прямо здесь, прямо сейчас. Хватит врать себе. Почему ты не хочешь открыться? Слишком боишься после прошлого раза? Хм? Почему бы тебе не рассказать ему о Сынмине? Сынмин был ошибкой. Нет-нет, стоп. Сынмин никогда не был ошибкой, но конкретный случай, который промелькнул в памяти Минхо, был ошибкой. Минхо сожалел обо всем, что произошло с Сынмином. Но Чан не был похож на Сынмина. Минхо не был похож на прежнего Минхо, которым он был раньше. Минхо выдохнул, его хватка на ноже ослабла. Он не мог... — Детка...? — голос Чана был тихим, но Минхо все равно услышал его, быстро сел рядом с ним и придвинулся так, чтобы обнять его. Минхо запаниковал, подняв нож так, чтобы тот не был в зоне видимости Чана. — Прости, если я тебя разбудил, — Минхо улыбнулся, даже если Чан не смотрел на него, — я просто сходил попить, малыш, вот и все. — Хм, — пробормотал Чан, слегка подвинувшись так, что его голова прижалась к груди Минхо, — спокойной ночки... — пробормотал он, быстро засыпая. Минхо провел одной рукой по волосам, уставившись в потолок. Нож упирался ему в живот, отчего Минхо неглубоко дышал. Его глаза были широко открыты. Он проебался. Он не мог этого сделать. Он так проебался.***
— Дядя! Можно я сгоняю в магазин за снеками? — прокричал Джисон. — Эй, неудачник, захвати мне бананового молока, — сказала Рюджин, легонько шлепнув его по руке, где она сидела, втирая в лицо какой-то крем. — Можно! На столе лежит двадцатка! Только возьми с собой телефон! — крикнул в ответ Сынмин. — Эй, неудачница, купи его сама! — пошутил Джисон, вставая. Они оба знают, что он принесет ей банановое молоко, а потом еще что-нибудь перекусить, хотя в эти дни Рюджин жалуется, что ей нужно сесть на диету для занятий танцами, — хорошо! — крикнул Джисон и взял устройство с зарядки и сразу же заметил двадцатку. — Я пошел! — крикнул он, надеясь, что дядя его услышит. — Будь осторожен! И побыстрее! На улице уже темно! — Хорошо! Джисон оперативно вышел из квартиры и трусцой побежал к лестнице. Он надел наушники и стал напевать первую попавшуюся песню из плейлиста, шаги гулко отдавались эхом, когда его ноги ступали по металлическим ступеням. Оказавшись на первом этаже, он легко пересек парковку и пошел в магазин за углом. Улица кипела жизнью. Машины, проносясь мимо него, явно нарушали скоростной режим. В ночной обстановке это вызывало некоторое беспокойство. Он пожалел, что Рюджин не пошла с ним. — Эй. Джисон подпрыгнул от неожиданности, оглядываясь по сторонам. Что это было? Он растворился в музыке, которую слушал. Ну... возможно, это был адлиб, который он не замечал раньше. Вокруг него не было никого, кого бы он мог видеть, кроме проезжающих машин. Он продолжил идти, заметив вдалеке тускло освещенный магазин. На всякий случай он немного ускорил шаг. — Эй! Джисон снова остановился и огляделся, но никого не увидел. Не снимая наушников, он направился к магазину с невероятной скоростью и растущим беспокойством. Теперь он ясно видел кого-то позади себя с чем-то в руках, и он явно гнался за ним, потому что вокруг больше никого не было. — Ребенок! Мне просто нужны твои деньги! — безудержный хохот. Боже мой, Джисона сейчас ограбят. — Нет, спасибо! — Блять! Почему! Джисон, почему ты... — Это не вопрос. И теперь он бежит со скоростью молнии МакКвина и надеется, что его тело сможет забыть о том, что он не тренировался как следует в необходимую минуту, в пользу того, чтобы увести его на хрен подальше от незнакомца. Должен ли он начать кричать как маньяк? Нет, он прибережет это для худшего сценария. Отличная новость — он у круглосуточного магазина. Он без колебаний вошел внутрь, только чтобы увидеть, что работника... нет на месте. Боже мой, ты что, издеваешься? Здесь всего четыре прохода. Джисон в панике пошел к самому дальнему, не желая попадаться на глаза. — Да ладно, я знаю, что здесь никого нет. Я не дурак, — крикнул парень, быстро шагая. Джисон двинулся к задней части магазина, изо всех сил стараясь не задохнуться в истерике. Он зажмурил глаза, пока шел... ...и не уперся в кого-то. О боже, он умрет, он... — Джисон? Его глаза распахнулись. — Хён! — сиял он. — Джисон, прошло уже два дня, чувак, почему ты выглядишь так, будто собираешься заплакать? — спросил Феликс, нахмурившись, — это из-за того ребенка... ох, как же его зовут? Мне все равно, я... Ли поднял глаза на мужчину, который только что вошел в магазин и уставился на Феликса. Феликс уставился в ответ, пока Джисон просто спрятался за своего нового друга, как трус... потому что он им и являлся. — Что ты здесь делаешь? — спросил Феликс, нахмурившись. Он знал этого парня? — Я... — человек, преследовавший Джисона, похоже, не знал, что сказать, и чувствовал себя неловко. — Ты... что...? — Феликс поднял бровь, явно не в настроении для игр или чего-то в этом роде. — Я... — мужчина яростно посмотрел на Джисона. — Этот ребенок, — Феликс указал на Джисона, — находится под защитой Ян-Ли. Мне нужно объяснять тебе это? — спросил он. Мужчина быстро покачал головой, засунув руки в карманы. — Черт, чувак. Извини, я не знал. Я не хочу ввязываться во все это дерьмо, я просто... дерьмо, чувак, — парень во мгновение ока вскочил из магазина, а Джисон продолжал цепляться за Феликса. — Ребенок, ты в порядке. Давай, купим тебе что-нибудь, хорошо? — Феликс улыбнулся ему доброй улыбкой. Джисон наконец отпустил его, нахмурившись. — Хён... — начал он, нахмурившись, — что такое Ян-Ли? — спросил он, наклонив голову. — Не волнуйся об этом, милый чувак. Просто кричи это всякий раз, когда у тебя будут проблемы, хорошо? Они будут знать, что нужно отступить. — Эм... хорошо, — Джисон болванчиком кивнул, — я... я просто спустился купить закуски и напитки для меня и моей кузины... ну, знаешь. Типа, вечер учебы и все такое. Только мы на самом деле не учились, — признался он застенчиво, внезапно заинтересовавшись упаковкой чипсов на полке, не встречаясь взглядом с Феликсом. — О, вот в чем дело. Моя смена закончилась. Я могу собрать все продукты, у которых истекает срок годности сегодня, и съесть. Хочешь, я дам тебе немного? Так тебе не придется тратить деньги и ты сможешь сохранить их на напитки, — сказал Феликс. Джисон улыбнулся. — Нет, хён, я не могу... — Серьезно, — Феликс поднял коробку, которую он держал до того, как Джисон налетел на него, и усмехнулся, — я не против, если это для моего донсэна, хорошо? Поделись со своей кузиной, давай лучше выпьем. Все равно сегодня выходные, можно есть много вредной еды, — сказал Феликс, двигаясь к содовой и сокам, — сколько у тебя есть? — спросил он. — А-а, двадцатка, — ответил Джисон. — Отлично. Вот, — Феликс поднял ассортимент картонных коробок и банок, две из которых Джисон узнал как банановое молоко. Джисон снова улыбнулся. — Спасибо, хён. — Не попадай в такие неприятности, ребенок! — сказал Феликс Джисону, когда тот выходил за дверь, и младший рассмеялся в ответ. Феликс смотрел, как Джисон уходит, вздыхая. — Ты уверен, что ты не...? — пробормотал он про себя, остальное было бессвязным.***
На следующее утро Чан просыпается с удивлением. Он видит Минхо. Мирного Минхо, лежащего рядом с ним, грудь которого ритмично вздымалась и опускалась. Милый. Минхо был таким милым. Но он проснулся не из-за этого. Телефонный звонок. Это было так очевидно, и он не знает, как он это пропустил. — А еще... звонок. — Звонок? — Позвонил один человек из ее танцевальной команды, которые не забыли о ней. Это был первый звонок за последние несколько дней. Она говорила сбивчиво, как будто ей было трудно дышать, и все закончилось стуком в дверь. Предположили, что она заболела, и забили на это. Но что конкретно было не так в этом звонке? Почему Мэн Цзя снова сбежала? Она думала, что кто-то собирается убить ее, и кто-то действительно убил ее. Нет, она убежала только тогда, когда они показали свои значки. Стала бы она снова сбегать, если бы они вообще этого не делали? Мэн Цзя работала в ресторане, который отравили ее подругу. Мэн Цзя была последней, кто позвонил Ван Фэйфэй перед ее смертью. Мэн Цзя позвонила своему адвокату только для того, чтобы быть убитой тем же человеком, что позволяет предположить, что она не встречалась с ним раньше. Затем его осенило. — Фэйфэй мертва? Как Чан мог получить отчет о том, что она была последней, кому звонили, если она даже не знала о смерти подруги? По протоколу следовало бы позвонить и допросить источник номера, а значит, ее должны были проинформировать. Мэн Цзя подставили и убили. — Детка? — Минхо зашевелился в постели, а после свободно обхватил руками талию Чана, уткнувшись лицом в его спину. Мэн Цзя подставили и убили, и тот, кто занимался отчетами, определенно был в этом замешан. — Доброе утро, — рассеянно ответил Чан. Но потом он понял кое-что еще. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, бегая ими от Минхо к адвокату. Она колебалась, прежде чем взять его руку, и Минхо крепко пожал ее. ... — Ах, она только что подтвердила нам, что уже рассказала подробности вам. Она не знает, почему она здесь, — сказал Минхо. — Она убежала от полиции, как только увидела нас. Немного странно, что она солгала об этом своему адвокату, — сказал Чан, подняв бровь. Чан оглянулся на сонного Минхо. Сонного, очаровательного Минхо. Не может быть, верно? Зачем Мэн Цзя врать? Сейчас для Чана очевидно, что она никого не убивала. Так зачем ему говорить, что она... — Ты так и будешь смотреть на меня весь день, дорогой? — спросил Минхо, приподняв бровь. Чан тихонько хихикнул и повернулся, чтобы поцеловать Минхо в губы. — Хм... у тебя изо рта воняет, — рассмеялся Минхо. — Да, как и у тебя, — заворчал Чан, несмотря на улыбку на лице. Этого не может быть. — Как грубо. Я думал, мой парень должен быть милым? Очаровательным, все такое? Мне больно, — Минхо надулся, а Чан рассмеялся. — Ты смешон, давай вставай, — говорит ему Чан, но тот только отнекивается, обхватывая Чана ногами. — Или мы можем просто... ну, знаешь. Остаться здесь. Не двигаться. Стать парой морских звезд, раздвинуть ноги и посмотреть, что будет, — Минхо пошевелил бровями. — Это самый пошлый и ужасный подкат, который я когда-либо слышал, — промурлыкал Чан. — О, неужели? — глаза Минхо засверкали, и он удобно обхватил Чана. Этого не может быть... верно?