Они обманули Будду с его Сансарой

      Время не лечит. Время стирает фрагменты и прячет их далеко-далеко на задворках сознания. А иногда и не только фрагменты. А целые пласты жизни.       В какой-то момент Лилит уже даже смирилась, что на ее письма больше не приходит ответ. Любить на расстоянии сложно. Еще сложнее, когда толком и не знаешь, что такое «любовь».       Когда ей было одиннадцать, она краснела от любого прикосновения Риндо к ее ладоням, запястьям, волосам. Когда ей было двенадцать, ее сердце разгонялось до ста двадцати ударов в минуту от его поцелуя. Когда ей было тринадцать, она плакала от счастья, читая строчки на желтой бумаге о том, как Хайтани счастлив, что они познакомились. Когда ей было четырнадцать, она начала чувствовать холод от каждого редкого конверта в почтовом ящике. Когда ей было пятнадцать, она поняла, что пора всё отпустить…       Где-то за несколько километров, за бетонными высокими стенами с колючей проволокой, сотнями камер наблюдения и гвардиями охраны сидит Риндо. Что он чувствует, она больше не знает. Или сознательно уже знать не хочет. А все это время рядом всегда был Сэйкетсу.       Он дарит цветы, конфеты и рисует ее во всех парках Токио. Он водит ее по кофейням и приносит по праздникам плюшевых медвежат. Кирэй уже знаком с ее бабушкой и рассказывал о том, что его сводный брат — Киёта — теперь пятый босс клана якудза. Бабушка ностальгировала и рассказывала про своего драгоценного супруга, что занимал раньше тот же пост. Она с улыбкой кивала и передала брату Кирэя подарки — фотоальбомы, записи, дневники — новый глава должен хранить и передавать дальше историю клана Инагава-кай.       Сэйкетсу явно нравился бабушке. Сколько раз она говорила Лилит присмотреться к нему. Мол, мальчик хороший, умный, заботливый. Да еще и красивый, опрятный. Не то, что тот хулиган… Имя Риндо медленно, но верно стиралось из уст и из памяти в этом доме. В какой-то момент даже Будда перестал скулить, проходя мимо заброшенного дома Хайтани.       Так в жизни бывает всегда: кто-то уходит, а кто-то приходит на свободное место. И все стало приходить в норму. Новая жизнь устаканивается. Но…       Уже как полгода по школе гуляют слухи, что те самые братья вышли из исправительной колонии строго режима. И до сих пор остается загадкой, действительно ли это событие связано со смертью Вару Гайаку.                     Ну почему что-то случается именно тогда, когда перестаешь этого ждать?!                     — Инагава-сама! Вы уже слышали новости? — девочки на класс младше обращаются к ней только на «Вы». Теперь в этой школе только такие порядки.       — Ни слова больше, — она сжимает в руке вилку и всаживает ее с силой в тамаго, словно гарпун.       — Всё в порядке? — из-за гула в столовой слов не разобрать, поэтому Сэйкетсу наклоняется ближе и ласково берет ее за запястье.       — Я сказала: ни слова больше! — изумруды в радужке глаз темнеют, приобретая очертания малахита. Лилит дергает рукой в сторону, отодвигает поднос и вылетает из столовой в своё старое укромное место на крыше.                                   

***

      — Мелкий, подъем! — Ран распахивает дверь в комнату и протягивает брату праздничную баночку пива. — С днем рождения!       — Сколько раз я еще должен попросить не называть меня так? — Риндо нервно дергает уголком верхней губы и накрывается одеялом с головой. — Спасибо.       — Хреновая идея была, да, начинать отмечать еще с вечера? — старший Хайтани ставит пиво на тумбочку и присаживается на край кровати.       — Зря ты уехал из сауны. Потом такое началось… — Риндо выглядывает из пухового укрытия и тянется к тумбе с ленивой ухмылкой.       — А ты ничего не забыл? — Ран хмурится и сверлит младшего взглядом.       — Что не забыл? Я предохранялся.       — Идиот? Ты про Ли не забыл? Вы же родились в один день.                     Лилит… Одно имя, что перечеркнуло все, что до этого произошло в его жизни, а в частности, прошлой ночью. Как тонкое лезвие — вспороло и вскрыло тот мешок с дерьмом, что копился еще с колонии.                     На его счету несколько десятков разбоев, драки с охраной, заговор с заключенными с целью восстания, четыре попытки побега и несколько месяцев, в общей сложности, проведенных в одиночной камере. И такая жизнь ему почему-то нравится. Но о такой жизни стыдно рассказать даже той, кто понимала и принимала его всецело, как его старший брат.       Однажды на прогулке Риндо увидел за решетчатой стеной компанию девушек из женского корпуса колонии строго заключения. Девушками их было сложно назвать. «Ну и кобылы», — выпалил тогда Ран. «Глянь вон на ту — баба-дизель!» — Шион поморщился и брезгливо сплюнул на пересохший песок.       Женская часть колонии делилась исключительно на две категории: «синие», или «бывалые» — те, что сидят уже третий год и считаются авторитетом среди остальных особ; они бреют головы налысо и забивают руки татуировками; среди них есть «мать» — та, что командует всеми и раздает приказы, кто и за что подлежит наказанию; вторая категория — «зеленые», или «новенькие» — девушки, что попали сюда недавно. Хоть и преступницы, но вторые еще не окрепшие и не привыкшие к местным правилам. Они, как волчата, скалят зубы, но дать отпор не могут.       «Жуть», — Риндо морщился, глядя на то, как девушки избивают друг друга, ничем не уступая старшему звену из мужского корпуса колонии.       Лилит уже убила кого-то и, судя по всему, осталась ненаказуема. Кого, как, почему — Хайтани-младший не знает. Но он точно уверен, что не хочет допустить этого снова. И уж тем более он не хочет, чтобы она оказалась в числе этих «кобыл» по ту сторону высокой решетки под напряжением. И самый верный вариант, по его мнению, оградить Лилит, в первую очередь, от себя самого.       Дальнейшее будущее расписано поминутно. Изана — будущий глава «Поднебесья» — и эта группировка не собирается возиться в песочнице, как все остальные. У Изаны планы масштабные. И своих ближайших соратников он уже заприметил. Если за Курокавой уже готов пойти Ран, то у младшего брата не остается выбора. Если за Риндо уплетется Лилит — это значит, что он заочно подпишет ей билет в один конец в ад.                     — Напиши ей хотя бы смс-ку, придурок, — Ран лениво потягивается и плетется к выходу из комнаты. — Обрадуй ее тем, что ваш мудак-одноклассник наконец-то подох.       — Че?! — Риндо поперхнулся утренним опохмелом и тут же откинул одеяло, принимая сидячее положение.       — А? — бровь старшего брата поплыла вверх. — Ты не в курсе? Его тело нашли в лесу пару недель назад, — интонация такая простая и будничная, будто Ран говорит о метео-сводке на ближайшие дни.       — Вару Гайаку?! Есть какие-то подробности? — похмелье Хайтани-младшего улетучивается за секунды.       — Говорят, гулял вечером и нарвался на стаю собак. Никаких улик, никаких следов, — Ран безразлично пожимает плечами, зачесывает назад свои длинные волосы и выходит из комнаты.       — Стая собак… — младший шепчет себе под нос, залпом допивает банку «Будвайзера» и подскакивает к шкафчику за одеждой.