Стереотипы

Дазай все прекрасно понимал. Слишком прекрасно, чтобы продолжать это терпеть. Он выскочил из офиса и быстро пробежал по ступенькам, в надежде, что за ним не последуют. Кажется, за всеми событиями Куникида стал забывать, какой его напарник на самом деле. Сделать кофе покрепче, пытаясь заглушить собственный запах? Идеально, прямо в стиле его напарника. Выбежав из здания, Дазай пронесся через дорогу и свернул на другую улицу, чтоб запутать следы. Челюсть невольно сжималась. Хотелось взвыть, спрятаться от всего мира, но не падать в чужих глазах, сохранить лицо, остаться собой. Но чего не хотелось точно, так это извинений. Куникида, кажется, совсем ничего не понимал. Дазай походил кругами, остановился у табачного магазина и вызвал к нему такси. Телефон запиликал. Дазай взглянул на входящий, и, презрительно фыркнув, сбросил. Куникиды стало слишком много в его жизни. Тот факт, что они засыпают и просыпаются под одной крышей, что Куникида знает о нем чуточку больше, чем многие, что они разочек сходили на свидание — не дает права им зваться парой. Даже с целью защитить. Даже ради него самого. Это не так работает. Куникида, преследующий свои идеалы, должен уж понимать, что ему не по пути с омегой, меченым кем-то другим. Или он башкой долбанулся при прыжке с моста… Дазай сел в такси и назвал адрес. Погода менялась, портилась. Из-за туч казалось, будто сейчас далеко не утро. — Что случилось? Рандомному таксисту можешь рассказать? — сказал водитель, не глядя на пассажира. Дазай сидел на заднем сидении. Вообще-то, пока рядом не было знакомых или потенциальных знакомых, он не слишком прятал эмоции. — На работе проблемы, — выдохнул Дазай, запрокинув голову на спинку. — Проблемы? Ничего, какие твои годы! Найдешь другую работу, — таксист рассмеялся, будто все было так уж просто. — Вы ничего не знаете, — Дазай чуть мотнул головой. Что за человеческая привычка — обесценивать чужие страдания, даже не подозревая, насколько они глубоки? Совершенно не зная человека… Зато каждый, абсолютно каждый, кого только знал Дазай, ставит свой жизненный опыт превыше опыта других. Они считают свои жизни уникальными, они романтизируют их. Они думают, что пойдут по улице и просто встретят свою «судьбу». Но так это не работает. К несчастному, избитому жизнью омеге, никогда не придет сильный альфа, который вмиг решит все его проблемы и сделает его счастливым. Просто потому, что несчастные, бесхарактерные омеги никому не интересны и не нужны. Но иногда хочется, чтобы нарисованная в голове картинка каким-то чудом стала реальностью. И у Дазая была такая реальность… Когда-то. — Остановите здесь, — попросил он, не доехав до адреса. Водитель притормозил у обочины. Расплатившись, Дазай покинул автомобиль и направился прямиком в цветочный ларек. Он купил две гвоздики. Одну розовую, как символ своей первой, невинной любви, вторую — красную, цвета крови. Могила была ухожена. Дазай знал: не только он приходит сюда. Ода был любим многими. Неудивительно. Таким людям уж точно нет места в мафии. Таких людей ценят, не забывают, не выкидывают из сердца. Дазай возложил цветы и сел на траву, глядя на надгробие. — Уже четыре года прошло… — задумчиво сказал он. — До сих пор не могу поверить, что тебя нет. Он закурил. В последнее время рука к сигаретам тянулась чаще. Одно из напоминаний о старом друге. Пошел дождь. Дазай шумно выпустил дым изо рта. Вместе с дождем стал подниматься и ветер. Волосы липли ко лбу и вискам. Сигарета намокла и стала неприятной на вкус. — Ну вот, единственное удовольствие в жизни, и то испоганили, — улыбнулся Осаму и ткнул невыкуренную и наполовину сигарету в землю. — Ждешь принца, Дазай-кун? — раздалось из-за спины. Дазай рассмеялся. Его появление было слишком предсказуемо. — Ты явно не подойдешь под мое представление о принце, — он оставил бычок в земле и поднялся на ноги, пытаясь ладонями отряхнуть плащ. — Вот блять, травой окрасился… — А если так? К ногам Дазая упал заветный пакетик, плотно набитый белым порошком. Взять или не взять? Что попросит взамен?.. — Достоевский, ты жопу мою не получишь, — уверенно сказал он, не торопясь поднимать блокатор с земли, сохраняя самообладание. — Да? Как жаль, как жаль… Собственно, я не это собирался попросить, хотя и от жопки бонусом бы не отказался. Дазай не сводил взгляда с пакетика. Он бы решил многие проблемы. Особенно теперь. — Можешь взять, считай это подарком, — по голосу Достоевского Дазай слышал, что он улыбается, хотя и стоял спиной. Получив «зеленый свет» Дазай наклонился, подобрал пакетик, тут же вскрыл его и высыпал часть содержимого в рот. — Умничка, Дазай-кун. Остальное можешь себе оставить, просто в качестве доброго жеста от меня. Осаму немножко постоял, растворяя в слюне блокатор, проглотил и развернулся к Федору. — Чего-то ты больно добрый, — улыбнулся он. — Ну мне же выгодно, чтобы ты с блокатора не слезал, — развел руками Достоевский. — Пройдемся? — Пройдемся, — кивнул Дазай, убирая в карман пакетик. Несмотря на то, что он получил доступ к блокатору, он понимал, что получил его поздновато. О том, как смотреть в глаза Куникиде он волновался не слишком сильно: пусть он сам переживает о подобных вещах. Они пошли вдоль могил. На асфальте образовывались первые лужи. Повязка на щеке промокла и грозила отклеиться… Вообще-то сегодня Йосано должна была снимать швы. — Как прошла твоя встреча с коллегами? Они улыбались похожими улыбками. И в целом были очень похожи, движениями, повадками, манерой речи. Но было между ними и существенное различие, которое давало преимущество Достоевскому. Это гормоны. — Ну такое себе… Ты и сам можешь предположить, — сказал Дазай. — Ага, могу, — продолжал улыбаться Достоевский. — В общем-то, я и надеялся на то, что гормоны возьмут верх над тобой. — В каком это смысле? — Осаму приостановился. — Ты накручивал себя перед этой встречей. Ты волновался. И, в решительный момент, самообладание покинуло тебя… — Достоевский прервался, похихикивая над ситуацией. Он был прав, каждым своим словом он был прав. — В конце концов, ты просто омега, и, пока ничего не блокирует твои гормоны, ты можешь натворить всякой хуйни. — Да, могу, и что с того? — Дазай продолжил неспешный путь вдоль могил. — В смысле «что с того»? Тебя же это не устраивает, Дазай-кун! — Ты к тому, что я не должен прекращать пить блокатор? — он снова вынул сигарету и с трудом подкурился: ветер никак не позволял маленькому огоньку зажигалки гореть ровно и не гаснуть. — Да, именно к этому, — кивнул Федор. — Сам подумай: с тех пор, как ты начал пить блокатор, ты на альф не заглядывался, а как только прекратил… — Уж это-то точно не твое дело, — фыркнул Дазай и глубоко затянулся сигаретой. Она стремительно намокала под дождем. — Но ты ведь боишься потерять голову. — Боюсь, верно, — он хмыкнул. — Но тебе-то что? Чего ты хочешь взамен на блокатор? Чтоб я кого-то убил? — Ты очень проницателен. Теперь Федор остановился, заставляя и Дазая встать на месте. — Сначала скажи, кого, а там я решу, каким будет мой ответ. — Своего… — Привет! — перебил радостный голос из-за спины Достоевского. Федор дернулся, явно не ожидая встретить здесь слушателей. Они с Дазаем одновременно развернулись. — Ты что здесь делаешь?! — удивленно воскликнул Дазай, не веря глазам. — Директор отправил за тобой, — пожал плечами Рампо и передвинул палочку чупа-чупса на другую сторону рта. — Почему меня — никто не понял. Вообще-то, Куникида-кун сам собирался тебя вернуть. Но Фукудзава-сан ему запретил. — Вот это новости, — усмехнулся Достоевский. — Есть еще чупа-чупс? — Еще чего! — возмутился Рампо и прикрыл карманы руками, будто пытаясь уберечь свои сокровища от посторонних. — Я пытаюсь понять план Фукудзавы-сана, но мне ничего в голову не приходит, — задумчиво сказал Дазай. — Вероятно, это не его план. — Я тоже об этом подумал, — подхватил Достоевский. Они втроем переглянулись. Каждый выглядел серьезным, у каждого были свои цели и планы… Но, не сдержавшись, все трое разразились хохотом. — Пошли отсюда, я провожу вас до работы, — сказал Федор. — Опасно нынче омегам разгуливать в одиночку. — Да ну? — Дазай покосился на него. — Мне кажется, разгуливать с тобой сейчас намного опаснее. — Будь это так, директор бы не отправил меня, лучшего в мире детектива! — радостно сказал Рампо, чуть обгоняя их. — Он бы не хотел, чтоб я тоже на блокатор подсел, так? — Будто бы я смогу тебя подсадить… — задумчиво сказал Федор. — Хотя, есть у меня несколько идей, как это сделать, — продолжил он размышлять вслух. Дазай поражался, как Достоевский так открыто может говорить о своих планах. В прочем, нужно быть внимательным, ведь они похожи. И ход их мыслей похож. Нужно думать наперед. Нельзя терять бдительность, но при этом и выдавать настороженность. — Например? — с интересом спросил Рампо, направляясь к выходу из кладбища. — Например, начать выпускать блокатор в виде конфет… Каких-нибудь настолько вкусных, что ты не найдешь ничего подобного ни в одном магазине, — предположил он. — О-о-о! — радостно воскликнул Рампо. — Круто было бы! Но нет, меня же тогда директор наругает. Несколько секунд они молчали, а после расхохотались вновь. — А ты интереснее, чем я думал, — отметил Федор, и Дазай заметил, как тот украдкой рассматривает Рампо. — А разве лучший из лучших может быть другим? — радостно спросил Эдогава. — Даже не знаю, как на тебя воздействовать, — признал Достоевский вслух. — Интересненько. Может быть, мне стоит тебя устранить? — У тебя ничего не выйдет, — улыбнулся Рампо, согнув руку в локте за затылком, будто потягиваясь. — Может по мне и не скажешь, но у меня самая крутая в мире способность! — И самооценка видимо тоже, — отметил Достоевский. — У тебя ведь должны быть какие-то недостатки? Дазай улыбнулся, наблюдая за ними. Недостатки у Рампо? Разве что лень, больше ничего на ум не приходит. Интересный ход, отправить сюда именно его. Должно быть, идея Мори. Но черт возьми, это не отменяет реальной опасности. Фукудзава очень рискует. — У меня есть один недостаток, — Рампо в задумчивости поскреб подбородок. — Это мой запах, он невыносим. — Какое совпадение, — усмехнулся Достоевский. — Ведь это и мой единственный недостаток тоже. Но ты дал мне зацепку! Рампо-кун, как насчет скрыть этот запах с помощью блокатора? — Я же сказал, директор меня отругает, — мотнул головой Рампо. — Федя, — вмешался Дазай, и Достоевский удивленно вскинул брови. Похоже, не привык к подобному обращению от японцев. — Ты можешь взять контроль надо мной, над Мори-саном. Рампо тебе в жизни не одолеть.