Saint-Martin

             Для них рай был там, где они могли быть вместе.       Слегка выпирающие костяшки, бледная кожа, сквозь которую просвечивает тонкая паутинка венок. Пальцы мягко, словно волной, пробегают по белым клавишам, в хаотичном порядке переходя на черные. Тонкие кисти обрамляет неплотный слой бинта. Лёгкая мелодия расплылась и заполнила собой комнату. Она же светлая, довольно просторная и уютная. Комната обширная, в ней нет ничего лишнего и присутствует идеальный баланс, интерьер имеет намек на XIX век. Лёгкая полубелая позолота на стенах и панорамные окна. Вся квартира так выглядит: мягкие персиковые и слоновой кости тона. Гостевая: светлый ковер на полу, большой телевизор на стене и огромные, уходящие в пол окна. Спальня: двухместная кровать с шелковым балдахином на резных ножках. Также мягкий ковёр и окна с занавесями. Тумба, шкаф для одежды и письменный стол из темного дерева, на нём ноутбук и стопка бумаг. И главное — большое, роскошное фортепиано ближе к концу комнаты. За ним юноша с каштановыми вьющимися волосами по шею. На нём светлая рубашка, а поверх чёрный жилет и обычные светлые штаны. Доиграв композицию, он закрыл крышку и встал. Прошёл на середину комнаты, а затем, потянувшись, и зевнув, взял телефон с кровати. — Здравствуй, Сасаки, ты звонила? — Привет, ага, — мягкий и приветливый женский голос раздался из трубки, слышно было, что девушка улыбается, — Я достала нам два билета в Париж! Точнее, пока что просто нашла по нормальной цене. — Правда что-ли? Умница моя, я всегда верил в тебя. — Да, забронировать можно на следующий месяц.       Юноша что-то невнятно промычал: — То есть… — он запнулся. — Осаму, ты опять потерял счёт времени что-ли? — засмеялась девушка. — Ага, вечная проблема, — усмехнулся парень, — То есть это февраль? М-м, зимний Париж… Как романтично.       Опять же засмеялся парень. Он стоял возле настенного календаря над его кроватью, и успел перевернуть страницы уже около пяти раз. — Так, бронируем? — Да, конечно, дорогая. Ладно, давай, пока, мне звонят. — Хорошо, целую!       Дазай слышал, как девушка практически пищала от радости, что всё получается, и сам был немало рад. Сасаки — красивая молодая девушка, в возрасте девятнадцати лет, самому же Дазаю двадцать. У неё длинные чёрные волосы и серые, с зеленоватым оттенком глаза. Худое телосложение, как у юноши, и белая кожа. — Здравствуйте, Хироцу-сан. — Здравствуй, Дазай. Я хотел бы узнать, есть ли у тебя свободное время для ещё одного ученика?       Дазай Осаму — преподаватель музыки, успел получить музыкальное образование и через знакомство его взяли на работу несмотря на юный возраст. Парень толковый, умный, обучение закончил, приятный, почему бы и не дать работу?       На самом деле, Осаму ещё и подрабатывал на фрилансе, а вот музыка, как считал он, «частица его души». Учеников он принимал на дому, но вот брал строго от шестнадцати лет, обосновывая это тем, что «не умеет работать с детьми». — Так, Вы хотите, чтобы я взял ещё ученика? — Да, именно. У тебя есть время?       Около минуты молчания. Осаму перелистывал свой ежедневник, в котором были записаны все занятия и ученики. — Да, в принципе да, могу. Сколько лет?       Обязательный вопрос. — Семнадцать, Чуя Накахара. — Ага, хорошо. — Спасибо, Осаму, всегда выручаешь. До свидания, дни занятий уточним позже.       Гудки.       Юноша упал на кровать и вздохнул. Придётся убрать ещё один или два выходных, но лишняя зарплата никогда не помешает. Пролежав так какое-то время, и поразмыслив, он поднялся. Зевнул и похрустел шеей. Сасаки бы сказала, что так делать нельзя, и она волнуется за его суставы. Шатен улыбнулся и прошёл к шкафу. Открыл дверцу. Полка пустая, только в глубине ящика искрится синим бархатом маленькая шкатулочка, в которой, очевидно, находится кольцо.       Они встречались уже год и один месяц. Сасаки прекрасна: умеет готовить, никогда не ноет, не истерит и не психует, прекрасно ладит со всеми, и как и сам Осаму, является душой компании. Париж, вечер, искрящаяся Эйфелева башня и Сасаки с элегантным кольцом Дазая на безымянном пальце. Счастливая и очаровательная.       В омуте таких мыслей юноша упал на кровать и забылся крепким сном.

***

— Здравствуй, ты Чуя, да? — суетился Дазай вокруг «нового ученика». — Ага, — буркнул парень под нос. Он изначально не был рад новому учителю, но такова была нужда, ведь его прежний преподаватель, Юкичи Фукудзава, удалился на пенсию. — Что ж, раздевайся и проходи.       Огненно-рыжие волосы, подтянутое тело, осанка и изящный силуэт. А ещё, ярко-голубые глаза, которые прекрасно контрастировали с волосами, собранными в низкий хвостик. Так про себя подметил Осаму.       Дазай натянуто улыбнулся. Он сразу решил, что должен произвести максимально хорошее впечатление на парня. Всё-таки он его новый наставник, скорее всего, парнишка слегка напуган.       Осаму жил в новом доме, в хорошем районе, сразу видно — не для «бедных». Чуя же непроизвольно осматривал квартиру. Его семья не была бедна, но в подобных, как он выразился мысленно «хоромах», он не бывал. Далее, шатен провел парня к музыкальному инструменту и поинтересовался об «основах» данного мастерства. Чуя в свою очередь рассказал о том, что два раза участвовал в городских конкурсах, и получил призовые места.       Осаму приветливо улыбался на всё это и кивал головой. Только сейчас рыжий заметил, что помимо обычной одежды всё тело преподавателя покрыто бинтами, начиная от шеи, и заканчивая кистями рук. Он нахмурил брови, но все-таки спрашивать не стал. Больно надо, у всех свои тараканы.       Сев за фортепиано, Дазай задал наводящий вопрос: — Чуя, что ты хочешь сыграть?       Тот пожал плечами. — Обычно это конкурсные пьесы, по крайней мере последние два-три года. — Тогда… — преподаватель задумался с минуту, и продолжил, — Можем попробовать осилить какую-нибудь эффектную пьесу, что думаешь? Допустим… «Маленькая сюита». У меня есть ноты.       Он тотчас же поставил перед Чуей книжечку, если таковым можно было назвать просто распечатанные и скреплённые между собой ноты. Около минуты парень всматривался, а дальше, немного неуверенно, но стойко начал играть.       Воздух в комнате становится более ломким, Чуя ошибся уже два раза, но Осаму так и не остановил его. Он стоит за спиной и наблюдает, внимательно и осторожно, за игрой рыжего.       Третья неправильная нота. — Стоп, Чуя. Так дальше не пойдет. Давай-ка сначала медленно разберём, пошагово.       Воздух накаляется, а кровь начинает пульсировать в капиллярах, отдает неприятным зудом в голову и дыхание сбивается.