Ударная волна

На вечеринку Сюэцяо ехал в отличном настроении. Закончились бесконечные экзамены, и теперь он свободен, как птица в полете. Впереди целое лето, полное гуляний, веселья, а, главное, репетиций. Наконец-то он сумел найти парней, с которыми сладилась игра, и, что куда важнее, они смотрели в одном направлении творчества. Играть крутейший рок, зажигать стадионы и отрываться на всю катушку! Жаль, что «одногруппники» не смогли сегодня составить компанию, но с ними он еще успеет оторваться. В глазах их вокалиста, Ван Ибо, Сюэцяо видел тот огонек, который всегда зажигал его до чистого восторга — такой же сумасшедший, как и он. По тому, как они все успели сыграться, как улавливали идеи и подачи друг друга почти мгновенно, он предвкушал успех. И не только в плане популярности, но и в отношении слаженной работы. Совместного творчества, одного на всех. Просто чума! Окрыленный свободой и будущей работой в настоящей группе, Сюэцяо едва не приплясывал, пока болтал с хозяином дома — крутой чувак, на самом деле. Их родители дружили — все же, мир богатых людей несколько уже остального, так что они с приятелем были на одной волне, не стесняясь рассказывать о путешествиях, крупных приобретениях и шикарных мест для отдыха, куда оба регулярно наведывались. — Слышь, Цяо, я пойду новую партию встречать, ты потуси пока тут, ладно? А хочешь, пошли со мной, с ребятами познакомлю! — Успею еще, — ухмыльнулся Сюэцяо. — И я сто раз просил не называть меня так. — Ой, прости, забыл! — хлопнул себя по лбу друг. — Исправлюсь! Короче, давай, увидимся! Хозяин вечеринки учесал навстречу вновь прибывшим, а Сюэцяо с удовольствием огляделся. Прикольный интерьер — минимализм, все идеально четкое и выверенное. Ненадолго, правда — что-что, а закатывать вечеринки Лин умел. Углядев знакомых, Сюэцяо подошел к ним. Разговор завязался сразу, обсудили и прошедшую сессию, и новости музыки, поржали над смешными случаями. В процессе, конечно, хлопнули по паре банок пива, и все стало еще круче. Сюэцяо едва не летал, общаясь то тут, то там, когда Лин потянул всех за стол. Там гостей уже ждало множество закусок и просто море выпивки. Трезво — пока еще — оценив ситуацию, Сюэцяо решил не испытывать организм на прочность и остановиться на пиве. Страдать завтра с похмелья совсем не хотелось, дел невпроворот. Рядом с ним уселся какой-то незнакомый парень, из-за тесноты так плотно притиснувшись к Сюэцяо, что тот невольно обратил на него внимание. Хм, пожалуй, он его раньше не видел… Наверное, обратил бы внимание, будь иначе. Незнакомец был высоким, как сам Сюэцяо, но удивительно стройным по сравнению с ним. Впрочем, не худым — узкие джинсы плотно обтягивали длинные ноги, но ни намека на мослы, просто гармоничная стройность. Глядя на него, Сюэцяо сразу почувствовал себя простым, как дважды два. Он-то надел на вечеринку обычные джинсы и футболку, накинув сверху клетчатую рубашку, только серебряный браслет догадался нацепить. А вот парень рядом с ним был куда ярче — черные обтягивающие джинсы, облегающая майка и длинный черный кардиган с люрексом, который поблескивал в приглушенном свете — не слишком вызывающе, но достаточно, чтобы взгляд зацепился. В левом ухе парня висела серебристая сережка, запястья обвивали тонкие кожаные браслеты, на груди поблескивала подвеска на длинной цепочке. Присмотревшись к ней, Сюэцяо расплылся в дурацкой улыбке. — Блин, крутая штука! — искренне восхитился он. Еще бы — серебристая подвеска была выполнена в форме барабанных палочек, весьма искусно. Незнакомец рядом окинул его внимательным взглядом и улыбнулся — широко, по-доброму, и, вместе с тем, с долей хитринки. — Нравится? — дружелюбно спросил он. — На заказ сделана. — Очень нравится, — подтвердил Сюэцяо. — А почему палочки? Ты ударник? — Держу пари, ты тоже, — рассмеялся парень. — Угадал? Сюэцяо кивнул, сияя, как начищенная лампочка, и протянул ему руку: — Хуан Сюэцяо. А тебя как зовут? Парень пожал его ладонь своей, оказавшейся неожиданно сильной, несмотря на видимую хрупкость и тонкость. — А я — Чжай Цзосян. Где играешь? Снова не сдержав улыбки, Сюэцяо принялся рассказывать новому знакомому, что нашел и собрал лучшую группу в мире. Тот кивал, смеялся над шутками до слез, рассказывал свои истории. Оказывается, Цзосян тоже недавно начал играть в группе. Сюэцяо даже кольнуло на миг, что тот, моложе его на год, уже нашел свой коллектив. Кольнуло — и тут же пропало. На Цзосяна невозможно было обижаться, с ним было так хорошо и весело, что даже мысли не возникало о каких-то негативных эмоциях. Чжай Цзосян учился в той же академии, что и Сюэцяо с Лином, там и познакомился с последним. Сюэцяо даже удивился, что никогда не видел его прежде — сдается, он бы заметил. Такой интересный, классный, еще и барабанщик, как и он сам! Он всегда знал, что ударники — самые крутые! — …а потом она мне говорит, что темп, в котором я играю, точно совпадает с ее сексуальным ритмом! — рассказывал Цзосян о какой-то девчонке, которая давно к нему клеилась, и Сюэцяо покатился со смеху. — Ты прям специально подстраивался, признайся! — едва выдавил он сквозь хохот, и Цзосян громко прыснул, привалившись к его плечу неожиданно тяжелым, горячим телом. От него приятно пахло парфюмом, и вообще, Цзосян весь целиком вызывал ощущение странной гармонии. С ним рядом хотелось находиться, говорить, касаться, ловить каждое слово. Удивительный человек. Разговор перешел на тему инструментов, и Сюэцяо принялся с гордостью показывать фото новых палочек — словно свою девушку: — Американский орех, покрытие, точно под пальцы, и вес просто как для меня. Хотел бы, конечно, палисандровые, но для тарелок они никак. А вот эти — самый огонь, — хвастался он и почувствовал, как в груди потеплело, когда Цзосян восхищенно протянул: — Кру-у-уто! Блин, я тоже такие куплю, вот точно! Осталось уговорить родителей раскошелиться, — мелодично рассмеялся он. — Давай подарю? — внезапно спросил Сюэцяо, и растекся в улыбке, поймав недоуменный взгляд. — Да не свои! Такие же куплю, новые. Хочешь? Цзосян пару секунд внимательно смотрел ему в лицо, после чего рассмеялся — удивительно красиво. — Я был бы дебилом, если бы сказал, что не хочу. Но нет, спасибо, Цяо-гэ — это слишком дорого. Сюэцяо открыл, было, рот, чтобы возразить, но ему в плечо прилетел ощутимый тычок: — Эй, парни, вы чего тут залипли друг на друга! Девочки откровенно скучают, а вы тут, что, палочками меряетесь? Цзосян прыснул в ладонь, тряхнув черными шелковистыми волосами, а Сюэцяо ухмыльнулся: — У нас разговор настоящих мужиков! Бабам тут не место. Присоединяйся, Лин, мы тебя развеселим за компанию! Друг, чуть покачнувшись, ухватился рукой за спинку стула Сюэцяо и захихикал: — Нет уж, вам и без меня хорошо, я смотрю. А, Цяо? — Говорил же… — закатил глаза Сюэцяо и отвернулся от него. Поэтому почти не обратил внимания на следующие слова Лина: — А ему, значит, можно? Да, «Цяо-гэ»? Пожав плечами, Сюэцяо снова обратил свой взгляд на Цзосяна. Тот методично рвал на кусочки прозрачную упаковку от зубочистки и заботливо складывал обрывки в кучку. Поймав взгляд Сюэцяо, он чуть смущенно улыбнулся: — Дурацкая привычка, никак не избавлюсь. Приходится оставлять официантам больше чаевых, чтобы не прокляли ненароком — от меня вечно весь стол в мусоре. — Блин, ты офигенный! — расхохотался Сюэцяо. Чжай Цзосян метнул на него быстрый взгляд и вернулся к разговору о буднях учащихся Академии Искусств. Через пять минут Сюэцяо опять давился смехом — черт возьми, этот парень будто был частью его самого, настолько хорошо он понимал и разделял все его чувства. Они словно говорили одно и то же, заканчивая предложения за другого и уже даже не удивляясь этому. В какой-то момент Сюэцяо, для которого мир уже слегка поплыл, обнаружил, что стакан у Цзосяна давно пуст. — Эй, ты чего не пьешь? — возмутился он, подталкивая ему свое пиво, но тот неожиданно замотал головой: — Я только нефильтрованное пью, а оно кончилось… — Эй! — зычно крикнул Сюэцяо, разворачиваясь в противоположную от стола сторону. — Лин, твою мать! Ты мне друг или нет? Если да, организуй А-Сяну нефильтрованное пиво! Послышался смех и возгласы, а сам Цзосян почти упал головой на его плечо, щекоча кончиками волос щеку. Сюэцяо было глубоко пофиг на всех — он их не замечал, потому что говорить ему хотелось только с одним человеком. И напоить его тоже — а то чего он один, как дурак, пьет? Кто-то тяжело бухнул на стол упаковку пива — шесть банок, отлично. Сюэцяо ловко вскрыл упаковку под смеющимся взглядом Цзосяна. — Вот, теперь не отвертишься, — приговаривал он, аккуратно наполняя стакан золотистым пенным напитком. — Все для тебя, видишь? Цзосян сделал несколько глотков и выдохнул, улыбаясь от уха до уха: — Вижу, Цяо-гэ… Слушай, пошли, покурим, а? Только не говори, что ты ведешь здоровый образ жизни! — Ни хрена, — ухмыльнулся Сюэцяо, вставая с места и хватая Цзосяна за острый локоть. — Смотри только, А-Сян, как бы тебя не унесло. Я же старше, несу ответсс… отвесвен… ответственность, во! Цзосян хохотал, едва держась на ногах, но вцепился в руку Сюэцяо и побрел за ним на террасу. Отовсюду слышали смех и крики, играла музыка, и Сюэцяо с запозданием сообразил, что народ вокруг отрывался на всю катушку — он даже не заметил. Да и черт с ними, что он, на вечеринках никогда не был? Сто раз был и еще сто раз будет, а вот Чжай Цзосян такой один. Ни за что на свете он бы не отпустил его! Чуть запинаясь и хохоча, как тупые подростки, они чуть ли не в обнимку добрались до балкона. На свежем воздухе сразу пробрала дрожь, и Цзосян заметно поежился. Сюэцяо тут же отреагировал, обхватывая его со спины обеими руками и прижимая к своей груди. — Так теплее? — спросил он, едва не утыкаясь губами в сладко пахнущие волосы, и Цзосян в его объятиях чуть вздрогнул, но закивал: — Намного теплее. Только как ты курить будешь, Цяо-гэ? Сюэцяо пожал плечами: — Могу просто постоять рядом. — Ну, нет уж, я с тобой хочу, — с ноткой капризности заявил Цзосян и потянулся к карману. Сюэцяо чуть ослабил объятия, закусив губу, чтоб не улыбаться, как идиот. Почему-то этот человек вызывал в нем такой восторг, что хотелось сжать его в руках и никогда не отпускать. Теплое стройное тело, прижавшееся к нему, ощущалось столь естественно, будто Чжай Цзосян был создан для него, для него одного. Цзосян прикурил сигарету, сделал затяжку и протянул ее Сюэцяо: — Держи. Сюэцяо послушно ухватился губами за фильтр и втянул терпкий дым. Голова немедленно закружилась, и он покрепче взялся за Цзосяна, невольно ища в нем опору. Тот тихо усмехнулся: — И кого тут унесет? Затягиваясь по очереди, они почти не говорили — было и так хорошо, туманно, расслабленно. Сознание плыло все сильнее, и Цзосян чуть откинул голову назад, на плечо Сюэцяо, а тот с блаженным выдохом прижался к его макушке щекой. — Кайф… — прошептал он. — Надо почаще так собираться, иначе крышей можно поехать с этой учебой. — Ты не похож на человека, который помешан на уроках, — рассмеялся Цзосян, щекотно помотав головой. — По-моему, у тебя вообще границ нет, Сюэцяо. И это круто, на самом деле. Достало всего бояться… — А зачем бояться? Мы можем делать все, что захотим. Для чего вообще нужна жизнь, если не жить на всю катушку? Цзосян не ответил, но протянул ему новую сигарету. Сюэцяо затянулся и едва не поморщился, услышав голос Лина: — Парни, ну, вы даете! Я вас уже потерял, а они, оказывается, тут обжимаются! — А ты, что, завидуешь? — ухмыльнулся Сюэцяо. — Допустим. Вы, вроде как, мои гости, а сами даже полслова мне не сказали за вечер! Что за дела, а? Сюэцяо собрался, было, ответить парой ласковых, когда Цзосян в его руках завозился и аккуратно вывернулся. Но тут же вернулся обратно, облокотившись локтем о его плечо. — Прости, Лин, мы немного увлеклись. Давай поговорим — что ты думаешь о технике игры на ударных? Мы практикуем правильную — полная расслабленность, двигаются только необходимые мышцы, не создавая ненужного напряжения. Тогда звук будет не «вкапываться», а отражаться… Как волны, понимаешь? — Ой, да ну вас! — взвыл Лин, шагнув назад и замахав руками. — Кажется, я понял, о чем вы треплетесь весь вечер! Ладно, демоны с вами, не буду отвлекать… Только в бассейн не проблюйтесь, мне мать потом мозг высушит… Остаток фразы Сюэцяо не слышал, потому что натурально поплыл от слов Цзосяна. Как точно он выразился о подходе к игре! Будто его собственные мысли прочел. В груди стало так тепло, что захотелось смеяться от счастья. Цзосян поймав его поплывший взгляд и улыбнулся. — Пойдем внутрь? — предложил он, а Сюэцяо невольно залип на него. Блин, реально красивый! Такая тонкая чистая кожа, глаза темные и просто огромные, а губы… Ну, такими только губную помаду рекламировать! Пухлые, сочные, идеальной формы… Вообще, весь Цзосян казался ему идеальным. Стройный, почти изящный, и при этом по-мужски резковатый. Длинная белая шея, тонкие ключицы, острые широкие плечи. Четко очерченная и, вместе с тем, нежная линия челюсти так и манила взгляд. «Да его сожрут поклонницы, если он прославится», — мелькнула мысль, почему-то неприятно обжегшая. Сожрут? Разве Цзосян променяет его на каких-то глупых девчонок? Да ни фига, Чжай Цзосян — только его! — Цяо-гэ-э-э… — тихо протянул Цзосян ему куда-то в область уха. Или шеи — поди разбери, в их состоянии. — Пойдем, выпьем еще, — почему-то хрипло отозвался Сюэцяо и потянул Цзосяна за собой. Тот послушно отправился следом, по пути умудрившись пошутить так удачно, что Сюэцяо едва не расплескал кое-что, давно просившееся наружу. — Я в туалет, — шепнул он Цзосяну, сгружая того на стул, но тот неожиданно подорвался следом: — И я пойду… Мне тоже надо. По пути они обменивались тычками и шутками, пока Цзосяна не перехватили его друзья. Принявшись галдеть наперебой, такие же пьяные и веселые, они почти оторвали его от Сюэцяо. Тот почему-то сразу почувствовал себя… замерзшим. Будто его личное солнце украл кто-то наглый, не имеющий на это право. И потому, едва соображая, что делает, вклинился между людей, обхватил Цзосяна за стройную талию и рванул на себя. — Если я через пять минут не попаду в туалет, обоссусь, — тихо, как ему казалось, предупредил он его, но вокруг раздался громкий хохот. — Так и шел бы, Цзосян-то тебе зачем? Подержать, что ли, надо? У Сюэцяо мгновенно кровь прилила к голове, и он дернулся, но Цзосян с неожиданной силой вцепился в его запястья: — Пойдем, Цяо-гэ. Не слушай их, они просто пьяные придурки. — Сами-то лучше? — продолжать гоготать тот парень. — Вы же в обнимку весь вечер, только не лижетесь! У Сюэцяо застучало в голове, и он, прежде чем успел понять, что делает, резко рванул Цзосяна на себя и прижался к его щеке смачным поцелуем. — Вот так? — бросил он, зло щуря глаза, но смех вокруг раздался еще громче. — Да идите уже, дебилы… — послышалось вслед, когда они с Цзосяном стремительно, но слегка пошатываясь, удалялись. В туалете Сюэцяо разобрал смех, и какое-то время они ржали, как два придурка, держась за живот и друг за друга. — Блин, сейчас точно не удержу в себе, — простонал Сюэцяо, глядя на заманчиво приоткрытую дверь. Цзосян подтолкнул его: — Иди уже! Я подожду. Умоюсь, что ли… Сюэцяо уже почти закрыл за собой дверь, когда внезапно стегнула мысль, заставившая вернуться. — Тебе неприятно? Ну, из-за того, что я… Он так и не договорил, кусая губы, и Цзосян улыбнулся — мягко, чуть хитро и удивительно красиво. — Дурак, что ли? — почти с лаской обронил он. — Это тебе было неприятно, наверное — я весь вспотел. Сюэцяо замотал головой с таким отчаянным отрицанием, будто его обвинили во всех смертных грехах. — Нет, ни капли… Ты — совершенство. Цзосян поперхнулся воздухом и махнул ему в сторону кабинки, а Сюэцяо, сияя, пошел-таки делать свои дела. Сердце пело — так приятно было видеть его довольную улыбку! Сюэцяо не знал, почему, но радовать этого парня хотелось нон-стоп. Когда он вышел, то в туалете вместо Цзосяна обнаружился хозяин вечеринки. Лин сосредоточенно мыл руки, не обращая внимания на окружающих, и вздрогнул, когда Сюэцяо резко спросил: — А где мой А-Сян? Повернувшись к нему, Лин закатил глаза, кусая губы, будто от сдерживаемого смеха. — Твой А-Сян ждет снаружи. Я смотрю, вы нашли общий язык? Коротко хохотнув своим же словам, Лин принялся тщательно вытирать руки полотенцем, а Сюэцяо пожал плечами — что смешного-то? — Да, с ним круто, — отозвался он. — Спасибо, что позвал, друг! Отличная вечеринка! Лин снова усмехнулся. — «Личная», я бы сказал. Да не за что, всегда рад видеть друзей! Иди, он ждет. Сюэцяо не надо было просить дважды в этом вопросе. Толкнув дверь наружу, он шагнул в залитый светом холл и тут же увидел Цзосяна. Тот стоял у фотографий, которыми были увешаны стены, но, услышав шаги, обернулся. — Все нормально? — улыбнулся он, и, получив кивок в ответ, снова повернулся к фотографиям. — Море… Так хочу туда! Давно ездил в последний раз. Веришь, мне даже во сне иногда снится, что я плаваю! Так странно, будто я чувствую воду, как часть себя. Еще так бывает, когда летаешь во сне. Сюэцяо подошел к нему и уже почти привычно вцепился в тонкую ладонь. — Мне такое не снится… — медленно проговорил он. — Но звучит круто. Можно съездить в каникулы, что думаешь? Он сам не понял, почему и как предложил поездку, но красивая улыбка на лице Цзосяна мигом смыла все сомнения. — Отличная идея. — Он обвил рукой талию Сюэцяо. — Пойдем, посидим еще? Что-то меня ноги не держат… — А-Сян напился-а-а-а, — насмешливо протянул тот. — Может, тебе хватит пива, а? — Как это — хватит? — возмутился Цзосян. — Я только во вкус вошел! Пошли, у меня еще пять банок в запасе… Дальнейшее смазалось в какой-то один миг, и Сюэцяо не мог найти ни начала, ни конца — они смеялись, пили, запоем рассказывали друг другу о своей жизни, снова пили, чуть ли не лежа друг на друге. Остатками разума Сюэцяо изумлялся — что происходит? Они будто всю жизни знают друг друга! У Сюэцяо было много друзей и приятелей, но ни с кем из них он не чувствовал такого единения, как с Цзосяном. Тот словно магнитом тянул к себе, завораживал своей улыбкой, щекотал мурашками от смеха и был везде, вот прям везде. Его стройные ноги, которые так и притягивали взгляд — ну объективно красиво, чего уж, бездонные красивые глаза, веселая, чуть насмешливая улыбка, волосы, черным шелковым покрывалом поблескивающие в приглушенном свете… Так много всего, чего хотелось коснуться, прижать к себе и никогда не выпускать. — Эй, все, кажется, спать ложатся, — шепнул Цзосян, оглядевшись по сторонам, и Сюэцяо с удивлением понял, что он прав. Ха, а он и не заметил. Народ почти весь разошелся по домам, либо по комнатам, и Сюэцяо спросил, не успев подумать: — Ты же не собираешься уходить? Цзосян издал тонкий смешок, цепляясь за его плечо. — И в мыслях не было… У меня силы есть только до кровати дойти. Покурим перед сном? Сюэцяо послушно кивнул, сгребая со стула себя и Цзосяна за компанию. В привычном уже полуобъятии они вышли на улицу, где Сюэцяо снова потянулся обнять Цзосяна, но тот уклонился. — Мне тепло… Давай лучше покурим вместе. Сюэцяо не стал спорить, послушно зажигая сигарету и глубоко затягиваясь. Мир вокруг расплывался все сильнее, четким оставался только Цзосян, прожигавший его своими темными глазищами. — О чем задумался? — спросил Сюэцяо, невольно улыбнувшись. Тот подарил ответную улыбку. — Просто хорошо. Давно так не было. — Мне тоже, — не покривил душой Сюэцяо, делая очередную затяжку. — Тебе точно не холодно? Ты как будто дрожишь. Цзосян, и вправду, слегка трепетал. Но не торопился запахивать свой длинный кардиган, который мерцал в тусклом свете уличного фонаря. Скользнув глазами по его груди, Сюэцяо невольно задержал взгляд. Почему-то очень хотелось коснуться Цзосяна, именно там, между разошедшимися полами одежды. Ощутить тепло кожи, даже через ткань майки, контрастирующее с холодком подвески. Хотя, металл, наверное, нагрелся… Сюэцяо осознал, что уже делает это — водит ладонью по его твердой горячей груди, задевая пальцами цепочку и подвеску, и еще… Соски. Они так и манили прикасаться к ним снова и снова, чуть надавливать, оглаживать через ткань. Сюэцяо так увлекся этим занятием, что едва расслышал тихий ответ на свой вопрос: — Мне холодно… Согреешь меня, Цяо-гэ? Сюэцяо, не колеблясь ни секунды, притянул его за плечи и прижал к себе. Цзосян прерывисто выдохнул, обвивая его талию руками, и уткнулся лицом в плечо. А у Сюэцяо окончательно поплыла голова. Было так естественно и правильно обхватить его руками, прижаться к горячему тонкому телу и вдыхать его аромат, тягучий, пряный, сладкий… Отчаянно хотелось трогать Цзосяна, всего, и Сюэцяо не смог отказать себе в этом желании. Он жадно скользил руками по спине, оглаживал плечи, сжимал тонкую талию. Когда его ладони спустились на бедра, Цзосян в его руках застыл, шумно дыша, и Сюэцяо, едва соображая, что делает, прижался губами к гладкой щеке. Не назло кому-то, не в шутку — ему просто хотелось сделать это. Нежная кожа так и манила ласкать, и он проложил дорожку поцелуев от скулы к губам. Приоткрыв на миг глаза, Сюэцяо увидел эти манящие розовые губы, чуть влажные, и бессознательно прижался к ним поцелуем. Просто касание губ, ничего больше, но внутри отчего-то прокатилась жаркая волна, заставившая его прижаться сильнее, прихватывать чужие губы настойчивее, дрожа от ответных ласк, а потом скользнуть языком внутрь. Когда другой язык, теплый и влажный, коснулся его, по телу прошлась крупная дрожь. Исчезло все — дом, вечеринка, люди, остался только он. Цзосян, который открыл рот, впуская его, и чуть слышно застонал, слившись с Сюэцяо в глубоком влажном поцелуе. Сюэцяо впился в него, теряя последние крохи соображения. Жадно целовал, прижимал к себе почти до боли, и сердце заходилось восторгом. Словно он нашел нечто бесценное, то, что искал всегда. То, чего всегда не хватало. И это счастье было в его руках, чуть слышно постанывало, нетерпеливо ласкалось в ответ. Пальцы скользнули на нежную шею, зарылись во влажные мягкие волосы, а другой рукой Сюэцяо вцепился в стройное бедро. Оно так и манило гладить, сжимать, и очень хотелось надавить Цзосяну коленом между ног… Похоже, он так и сделал, потому что послышался отчетливый стон, гулким эхом прокатившийся по губам. Цзосян вжался в него с такой силой, что ниже пояса все перехватило от острого наслаждения, заставляя притираться к чужой твердости сильнее, желая большего. Того, что избавит от этого сладкого томления, выкручивающего тело. Когда ладонь Сюэцяо сжала упругую ягодицу, Цзосян в его руках крупно содрогнулся, а потом внезапно шагнул назад, оставляя между их разгоряченными телами холодную пустоту и томительное желание. — Цяо… — прошептал он, и от его срывающегося шепота у Сюэцяо дрожь пробежала по позвоночнику. Глаза, точно два окна в бескрайний космос, гипнотизировали его жадным, открытым взглядом. — Ты… хочешь меня?.. — Хочу. — Ответ вырвался прежде, чем Сюэцяо успел подумать. Да и к чему тут думать? Все и так ясно. Он потянулся к нему — единственному, желанному, кто заменил собой весь мир за один только вечер. Но Цзосян снова уклонился, придерживая его вытянутыми руками. Чуть дрожащими. — Я… тоже хочу… — сбивчиво пробормотал он. — Очень… Но не так. Ты пьян, и я тоже. Ты завтра можешь пожалеть об этом. Давай… — он судорожно глотнул воздуха. — Давай мы сейчас просто пойдем спать, а утром поговорим обо всем. Хорошо? Сюэцяо нахмурился. Внизу живота тянуло, губы Цзосяна притягивали взгляд, и очень хотелось пойти дальше… Куда — дальше? Сюэцяо с трудом соображал, как держать равновесие, а думать о чем-то другом сил откровенно не осталось. Цзосян прав — с ним так нельзя, в полубессознательности, на инстинктах. Нет, это сокровище нужно беречь и лелеять… Они все решат завтра — никуда же он не денется, правда? — Хорошо, — не своим голосом выдохнул Сюэцяо, с сожалением выпуская твердые плечи. И едва не осел на землю от улыбки Цзосяна и его ласкового голоса: — Цяо-гэ… Я потом сделаю все, чего ты хочешь. Обещаю… Только и ты обещай не уходить. Ты… мне нужен. — Не уйду. — Сюэцяо шагнул к нему и крепко обнял, вжимая в себя. Желание еще бродило в крови, но оно смешивалось с сонливостью. Хотелось просто обхватить Цзосяна покрепче и заснуть с ним в обнимку. — Пойдем спать? — шепнул Сюэцяо в теплую манящую шею, касаясь губами, и Цзосян кивнул: — Да, пойдем. Наверху есть большие спальни, там сможем втиснуться. Они шли по темным уже коридорам, держась за руки, словно боялись потеряться. Цзосян толкнул дверь в одну из дальних спален, но и там кровать уже оказалась занята тремя друзьями Лина. Втащив Сюэцяо внутрь, Цзосян нашел пару пледов, кинул один на пол, второй расправил сверху. Они разместились вдвоем как-то очень быстро и удобно. Сюэцяо стиснул Цзосяна в объятиях, а тот обвил его руками и уткнулся лицом в шею. Стало так тепло и уютно, что Сюэцяо мгновенно расслабился. Нашел в себе силы только прижаться губами к сладким шелковистым волосам, а потом сон накатил на него столь стремительно, что мир вокруг расплылся и исчез до самого утра.