Ударная волна

День начинался так же, как и многие предыдущие. Сюэцяо быстро собрался и поехал на репетицию — не терпелось скорее продолжить. Если покопаться в себе поглубже, то можно было признать — не совсем за этим. Просто работа осталась единственным, что могло вытянуть его из бездны собственных мыслей. Только музыка спасала от пустоты, растущей внутри, с каждым днем все больше. Сюэцяо не хотел больше рассуждать, анализировать и корить себя. Цзосян был прав — он сделал свой выбор, так что стоило принять последствия без нытья и ненужных сожалений. Если думать о том, почему ему так плохо, можно сойти с ума. А чувство самосохранения у Сюэцяо еще оставалось, позволяя запрятать мучительные мысли подальше. Иногда он усмехался сам себе под нос — надо же, не так он представлял исполнение своей мечты. Сбылось почти все, о чем Сюэцяо грезил ночами, и от высоты, на которую он вознесся вместе со своей группой, своими друзьями, захватывало дух. Полные концертные залы, бешеная популярность, поклонники, многочисленные мероприятия… Как же это все будоражило и кружило голову! И только оно и не позволяло окончательно поехать крышей на почве собственных чувств. «К черту все!» — в который раз решил Сюэцяо, одернув себя от того, что, войдя в здание, машинально оглядывался. Его нет здесь, и быть не может, хватит ждать. Да и было бы чего — опять царапающих до фантомной крови взглядов, невозможно сильного желания и страха, что все его порочные мысли всплывут на поверхность. Даже странно, как он до сих пор умудрился не выдать себя. Как нарочно, в памяти всплыл тот самый вечер в баре. Когда Цзосян ушел, а Сюэцяо сумел прийти в себя, то понял, что в таком виде вернуться не сможет. Его тогда прикрыл Юйци, который прибежал по первому звонку и дал ему свою толстовку, повязать на пояс, чтобы скрыть мокрые следы на джинсах. Сюэцяо солгал, сказал, что переспал с девчонкой. Врать другу не хотелось, но что еще он мог придумать? От мысли, что Юйци мог узнать правду, тело покрывалось холодным потом. Тот вывел его наружу, поддерживая, а остальным сказал, что Сюэцяо перепил. Парни над ним потом еще долго прикалывались, но это было такой ерундой. Главное, что необдуманный поступок, совершенный практически на инстинктах, удалось замять. Сюэцяо вспомнил, как перепугался, когда Юйци, сажая его в такси, со смешком спросил: — Слушай, вас, что, ударник «Torcher» застукал? — В смысле?.. — У Сюэцяо все внутри сжалось от ужаса. — Да он вылетел откуда-то со стороны туалетов, как ошпаренный, и даже со своими не попрощался — убежал. Мы бы не заметили, но этот придурок Фаньчан за ним ломанулся. — Я… Не знаю, — хрипло выдавил Сюэцяо. — Не видел его. — Ну, еще бы, ты был немного занят! — рассмеялся Юйци и хлопнул его по плечу, а Сюэцяо стало дико стыдно. Знал бы его друг, чем он там занимался с Чжай Цзосяном… Были и другие случаи, не столь яркие, ведь больше у них с Сяном близости не было, даже поцелуев, но Сюэцяо всегда казалось, что он выдает себя. Однако никто ни о чем не подозревал, и постепенно он успокоился. Значит, все идет правильно, и он не свернул на кривую дорожку, остался верен принципам и друзьями. Правильно ведь, да? У лифта его нагнал Юйци, воодушевленный и счастливый. Приподнял брови, разглядев выражение лица Сюэцяо, и мягко спросил: — Все нормально? Выглядишь, будто бухал всю ночь. Сюэцяо усмехнулся — бывало, но не вчера. Наверное, стоило призадуматься о собственном внешнем виде, но, честно говоря, плевать. Работает же, отдается процессу с головой — чего еще надо? Но забота друга была приятной, как ни крути. — Не выспался, — отозвался он. — Зато ты цветешь и пахнешь. Завидую черной завистью. Юйци подтолкнул его плечом в кабину лифта и шагнул следом. — Не зная тебя, я бы поверил. Но ты же ради нас что угодно сделаешь. Я прав? Как всегда, откровенность Юйци вгоняла Сюэцяо в легкий ступор, но он всегда радовался ей — самому себе, подчас, не удается признаться в чем-то, и лучше, когда тебе немного помогают. Он не слишком глубоко анализировал свое отношение к группе, ну, друзья и друзья. Но Юйци разом озвучил его мысли весьма емкой фразой. Да, пожалуй, так оно и есть. Среди них он смог спастись от ошибок, за их широкими плечами чувствовал себя настоящим, таким, каким хотел видеть всегда. За это Сюэцяо, действительно, мог порвать кого угодно. За каждого из них. — Не делай из меня супергероя, — тем не менее, криво усмехнулся он, но Юйци было не провести. Наверное, он догадывался, что причиной плохого настроения Сюэцяо были те самые «запретные чувства», о которых он когда-то с ним советовался, но никогда не спрашивал. Не лезть в душу и при этом уметь поддержать — ценнейшее качество. Не будь рядом Юйци, Сюэцяо пришлось бы гораздо труднее. Перешучиваясь, они дошли до репетиционной, у двери в которую завис Чжуан Тин, копаясь в телефоне. — Чего ты не заходишь? — потрепал его по волосам Сюэцяо, а тот увернулся. — Боишься без нас? — Очень смешно… — рассеянно пробормотал Тин, по-прежнему не отрываясь от смартфона. Юйци перегнулся через его плечо, в шутку пытаясь заглянуть в экран, а Сюэцяо, невольно улыбнувшись, толкнул дверь. В следующий миг ему показалось, что он бредит. Что крыша поехала намертво и окончательно. Потому что Сяо Чжань и Ван Ибо взасос целовались на диване. Картина, представшая взору, была настолько абсурдной, что у Сюэцяо едва пол не ушел из-под ног. Не может быть… Нет! Но все было реальностью. Ван Ибо вылизывал рот гитариста, блуждал по тонкому телу широкими ладонями, а Сяо Чжань изгибался, притираясь к нему. Они даже не услышали, как открылась дверь. И до Сюэцяо дошло — это правда. Его друзья, его близкие, в которых он был уверен, как в самом себе, сделали то, чего он себе не позволял. Не позволял ради них, в том числе! Гнев ударил в голову такой волной, что помутилось в глазах. Горечь и отвращение затопили изнутри, и Сюэцяо шагнул внутрь. — Ебаный в рот! Пиздец, ребята, вы только посмотрите! Кажется, он почти прокричал эти слова — должен был убедиться, что Юйци и Тин тоже это видят. Что они еще с ним, в отличие от… Ибо и Сяо Чжань тут же отпрыгнули друг от друга, ошарашенные и растерянные. Глядя на них, расхристанных и явно еще возбужденных, у Сюэцяо застучало в висках. — Что это вы делаете? Ну, конечно, кто еще мог спиздануть такой вопрос, кроме вечно летящего Чжуан Тина! У Юйци хоть хватило ума не спрашивать очевидного. — А ты что, не видишь? Прозрей, болван! Приди мы чуть позже, эти пидоры бы тут трахались. — Сюэцяо переполнял такой яд, что самые мерзкие слова в их адрес казались слишком мягкими. — Ни стыда, ни совести. — Фильтруй базар. — Ван Ибо грозно приподнялся, и Сюэцяо глаза заволокло красной пеленой. — Фильтровать? Ой, простите, что задел ваши нежные дружеские чувства! Ты язык ему в глотку засунул и жопу мял, это что, блядь, было? У меня только одно название для таких, как вы. Сюэцяо, тяжело дыша, смотрел на них обоих и не чувствовал ничего, кроме отвращения. Его друзья, черт побери! Те, кому мог доверить свою жизнь, перед которыми скрывался, боясь оскорбить своими тайными желаниями, за его спиной трахались! Даже, небось, посмеивались над тем, какие остальные тупые. — Успокойся и не истери. — Шея Ибо тоже наливалась краснотой. — Ведёшь себя, как обиженный ребёнок. Ребенок? Да, развели они его, точно сосунка. А, может, и Ибо развели тоже? Ведь до прихода этого «сладкого мальчика», который с таким удовольствием сосался с их лидером, с Ван Ибо все было нормально. — Допустим, я ребёнок. А ты тогда больной придурок, долбанутый псих. Что с тобой случилось? Он тебя этой пакостью заразил, да? Едва он указал на застывшего Сяо Чжаня, Ибо напрягся сильнее. — Заткнись, Сюэцяо. Ещё одно слово… — И что? — Гнев начался разгораться так, что внутри все зудело. — Врежешь мне? Думаешь, я тебя боюсь? А как тебя в школе колотили, забыл? Ты рассказывал. Сюэцяо сам не понимал, что нес и зачем — ему просто хотелось задеть Ибо посильнее. Сколько, мать вашу, он вступался за него, какими глазами смотрел! И этот человек в один миг показал ему, чего стоит на самом деле. — Потом я научился давать сдачи. — Ибо шагнул ближе, от него так и веяло угрозой. Но Сюэцяо его уже не боялся, даже не уважал. — Я не хочу доводить до драки, давай поговорим цивилизованно, как взрослые люди. Умерь гонор. Да что ты? Драки не хочет? А о том, чего не хотят остальные, эти два урода подумали? — А ты мне не указывай! Думаешь, я буду слушаться такого лидера, который долбится в сраку? — Кулак сам двинул Ибо, от чего тот едва не потерял равновесие. К ним гибкой кошкой метнулся Сяо Чжань, пытаясь урезонить Сюэцяо, но того перекосило, едва гитарист оказался рядом. Подстилка херова! Он не собирался с ним говорить, о чем немедленно и сообщил. Ибо тут же принялся заслонять Сяо Чжаня собой, защищая, и Сюэцяо обожгло внутри, точно кислотой. Вот так, значит, тебе нужны твои друзья? Променял их на этого… — Фу, меня сейчас стошнит. — И Сюэцяо ни разу не кривил душой. Он повернулся к Юйци, который все еще не произнес ни слова, но обратился и к Тину тоже: — Вы там ещё не блеванули от того, как Ван Ибо защищает свою сучку? — Не смей так о нём говорить! Наконец-то Ван Ибо сорвался — сколько еще можно было его провоцировать? Рванулся на Сюэцяо, точно бешеный зверь, но тот легко уклонился. Как ни странно, но ему, в отличие от Ибо, гнев помогал сосредоточиться. Сжав руку в кулак, Сюэцяо проскочил между рук вокалиста и со всей силы ударил его в солнечное сплетение. Ван Ибо хрипло втянул воздух и пошатнулся, брови сошлись от боли, а Сюэцяо, не тратя времени, втащил ему по лицу. Но гнев и не думал утихнуть — ему хотелось избить его до крови, до беспамятства, чтобы кричал так же, как сейчас орало все внутри Сюэцяо. Но даже больше этого хотелось заставить его испытать то унижение, которому Ибо сам его подверг. — Слабак! Ничего не изменилось! — расхохотался он. Смех был почти истерическим, но Сюэцяо даже не пытался сдерживать то, что рвало его в клочья. Сяо Чжань закричал и бросился на него — даже смешно. Куда этим слабым ручонкам, которые только и могут, что держаться за струнки и чужой член, справиться с Сюэцяо? Злость и омерзение захлестнули с новой силой, и Сюэцяо вцепился в него мертвой хваткой, тряся изо всех сил. Он бы вытряс из него всю гниль, которой тот заразил Ибо! — Дерёшься, как девчонка! Что, только задницу и умеешь подставлять? Кажется, Юйци и Тин пытались оторвать его от Сяо Чжаня, но Сюэцяо не мог и не хотел останавливаться. Красивые тонкие черты гитариста бесили его до зубовного скрежета, и его понесло так, что не остановить: — Я уже давно заметил твои ужимки, как ты вьёшься вокруг Ибо. Любишь продолговатые предметы? Хочешь, я в тебя барабанные палочки засуну? — Сюэцяо, перегибаешь! Отпусти его! А вот лезть не стоило — Сюэцяо отпихнул говорившего так, что тот упал. Он не заметил, кто это был — ему хотелось только добраться до этих предателей. Ван Ибо исполнил его желание, только, похоже, Сюэцяо недооценивал его желание защитить своего пассивчика. Не успел он вдоха сделать, как тот проорал: — Я тебе пальцы переломаю, если ты его ещё раз тронешь, гнида! А потом мир вокруг смазался и закружился. Пол ударил в затылок, нос обожгло тошнотворной болью, а следом и челюсть. Боль была везде, Ван Ибо был везде, и бил, снова и снова, пока кто-то не оттащил его прочь. Несколько вдохов, и перед глазами слегка прояснилось. Только болело все, словно Сюэцяо пропустили через мясорубку. Значит, вот так вот, да? Ван Ибо сделал свой очевидный выбор, и от этого стало так горько и больно, что сбилось дыхание. Не от сломанного носа, не от размозженной челюсти, а от его решения. Что ж, пусть. Хуже некуда — так и было всегда, а не солнечным и радужным, как в воображении Сюэцяо. Проморгавшись, Сюэцяо разглядел Сяо Чжаня, который и сдержал Ибо. Да, где-то он это уже видел, и даже удивлялся этому. Наивный идиот.  — Ибо — ты псих отбитый. Вы оба — отбросы, гомики проклятые, вас надо лечить! — Сюэцяо сплюнул выбитый зуб. Он не особо думал, что говорил. Насрать, пусть поплачут в уголке, если им обидно. — Он прав, Ибо, это уже слишком. Ты же сам хотел всё цивилизованно решить, и что в итоге? Ты ему нос сломал и зубы выбил. Юйци. Последний человек в его жизни, кто оставался на его стороне. Сюэцяо неосознанно вцепился в плечо друга, ища в нем опору. Не чтобы встать, как казалось со стороны — просто чтобы не сорваться в бездну окончательно. — Значит, Сяо Чжаня задирать и бить в лицо можно. Что это? Просто синяк, подумаешь! Мне можно разбить губу. Какой-то пидор, что ему будет! А как только я дал сдачи, то всё — беспредел? Ван Ибо, похоже, снова обрел уверенность. К нему вернулась привычная язвительность, он даже усмехался. Глядя на него, Сюэцяо четко осознал, насколько этот человек далек от него. И что Ибо плевать на них всех, кроме своего «голубого» дружка. — Между прочим, ты сам виноват. — Юйци, наконец, начал высказывать свое мнение. — Мог бы избежать нападок и неприятного разговора, если бы предупредил нас заранее. А то выставил идиотами. Некрасиво. Ван Ибо мгновенно напрягся. — Некрасиво? А мы на отборе айдолов, что ли? Почему я должен перед вами отчитываться? Оправдываться за личную жизнь? Действительно, что он им должен? Ни хера. А вот лгать в глаза, делая из них всех дураков — это, конечно, куда легче. Больно, сука, как же больно. Зато все прояснилось до предела, и Сюэцяо уже знал, что будет делать дальше. Точнее, чего не будет. — То есть, группа для тебя уже пустой звук? Как мы теперь будем сотрудничать? Как ты после всего представляешь себе будущее коллектива? — продолжал упрекать его Юйци, но Сюэцяо понимал, что его слова для Ван Ибо ничего не значат. — Да никак он не представляет. — Рот опять наполнился кровью, пришлось сплюнуть. Взгляд упал на рассыпанные по полу пончики, и отчего-то эта мелочь задела. Кормят тут друг друга с ложечки, ухмыляясь над тупостью остальных. Сюэцяо выпрямился и, скривив губы горькой усмешкой, припечатал: — Он думает только о сладких пончиках гитариста. Ибо снова дернулся, но Сяо Чжань его удержал. Конечно, тот послушался… Кого же еще ему слушать? — Видишь, Юйци, клал он на всех нас. — Сюэцяо было больно даже говорить это, ведь каждое слово заставляло случившееся обретать реальность. Но больше он не собирался прятаться за отношениями, которые имели ценность лишь для него одного. — Мне такой лидер не нужен, я ухожу из группы. — Куда ты собрался, брехун! У нас контракт, забыл? Ах, будем давить на обязательства? Нашел дебила. — Ты серьёзно думаешь, что меня это удержит? — искренне изумился Сюэцяо. — Тогда ты точно идиот. Сам-то ты наплевал на всё, закрутив роман. Так, что, я денег не найду на неустойку? — Но альбом и запланированный тур… — Кажется, Ван Ибо все-таки проняло. В его взгляде мелькнула растерянность, и Сюэцяо наконец-то почувствовал себя хоть немного отмщенным. Как же легко Ибо сдулся! Наверное, ему стоило вспомнить, кто его всегда поддерживал, потому что больше этого не случится. — Ну, подотрись этим, — выплюнул Сюэцяо. — Ты же крутой. Останешься ли ты таким, когда все тебя бросят? Вспомни, как мы с тобой готовились, сколько репетировали, для нас это было смыслом жизни. И на что ты всё это променял, Ибо? Стоило появиться этому…. этому… Сяо Чжаню, как у тебя мозг превратился в желе. Я думал, тебя просто кроет от выступлений, а ты в это время… — Сюэцяо не собирался ничего ему объяснять, но не смог сдержаться. — Ты сам всё испортил. Пошёл ты в жопу, Ван Ибо. В самый раз для тебя метафора. Показав ему средний палец на прощание, Сюэцяо повернулся и зашагал к выходу. На сей раз, его жизнь точно развалилась на части, вот только не по его вине. *** В коридоре его нагнал Юйци, вцепившись в плечи. — Стой, куда собрался? Тебе в больницу надо! — Да похуй. — Сюэцяо действительно плевать хотел на травмы, случилось кое-что посерьезнее. Юйци с силой развернул его к себе и заставил взглянуть в глаза. — Сюэцяо, притормози! Тебе, может, и срать на себя, а вот мне нет. Давай так — сейчас я отвезу тебя в клинику, а потом мы обо всем поговорим, идет? Есть что обсудить. Сюэцяо вздрогнул. — Ты… ты хочешь остаться в группе? — помертвевшим голосом вопросил он, и Юйци покачал головой: — Нет, я с тобой, что бы ты ни решил. Ты же мне веришь? — Тебе — да. — Сюэцяо глядел в сторону, шмыгая окровавленным носом, когда рядом раздался еще один голос: — Ребят, подождите… Давайте успокоимся, а? Зачем так сгоряча? Конечно, Чжуан Тин. Сюэцяо мог бы психануть на него, но не стал — тот всегда был слишком миролюбив, даже сейчас не хотел, чтобы все рассорились окончательно. Жаль его разочаровывать. — Блин, вот он тебя… — встревоженно ахнул Тин, видимо, рассмотрев Сюэцяо вблизи, но Юйци решительно прервал его: — Слушай, давай потом. Ты же видишь его состояние, какие сейчас разговоры? Иди домой, успокойся сам, я тебе позже позвоню. — Но… — попытался возразить Чжуан Тин, и Юйци стиснул зубы. — Я, конечно, не Ибо, но можешь ты меня хоть раз послушать? Я, по-твоему, хочу этого всего? Просто сейчас не время. Тин отступил, рассеянно теребя лямку рюкзака на плече. — Ну, зачем ты так… — пробормотал он. — Я не только Ибо слушал, но и всех вас. Просто волнуюсь. — Знаю. — Юйци, чуть смягчившись, потрепал Тина по плечу. — Разберемся. Сюэцяо больше не сопротивлялся, позволяя Юйци отвести себя к машине. Молчал всю дорогу, угрюмо глядя в окно, и понимал, что совершенно растерян. Еще час назад он был абсолютно уверен в том, что делает, и кто его окружает, а сейчас мир рассыпался осколками, каждый из которых больно впивался в кожу. Намного больнее, чем разбитое лицо. Юйци не лез с беседами, да и говорить пока было не о чем. Сюэцяо, честно сказать, не знал, как именно друг отреагировал на случившееся, но сейчас ему было важнее то, что Юйци рядом. На большее его мозг пока не способен. В больнице, пройдя болезненные процедуры осмотра, обработки ран, перевязки и рентген, Сюэцяо узнал, что нос все-таки не сломан, и сотрясения тоже нет. Даже усмехнулся про себя — барабанщику с сотрясением мозга не позавидуешь. Хотя работы в ближайшее время, судя по всему, и так не предвидится. Казалось, миновала целая вечность, прежде чем они с Юйци добрались до его квартиры. Сюэцяо откровенно боялся, что тот уйдет, но Юйци и не думал этого делать. Помог умыться, отвел его в спальню, принес воды и обезболивающее — вовремя, потому что в голове словно колокол гудел. Пока Сюэцяо лежал на кровати, приходя в себя, Юйци уселся в кресло неподалеку и залип в телефон. Не говорил, не беспокоил вопросами, просто ждал. Сюэцяо повернул к нему голову — нахмуренные брови, бледное лицо, плотно сжатые губы. Что ни говори, а ему ведь тоже досталось сегодня. Не одного Сюэцяо ждал сюрприз, не ему одному жизнь подкинула говна на лопате. Чувствуя, что боль почти отступила, Сюэцяо разлепил губы и тихо обронил: — Извини. Юйци поднял взгляд и хмыкнул. — За что? Если бы я не был на твоей стороне, остался бы с ними. А если ты про драку, то… Не скажу, что мне это понравилось, но я тебя знаю не первый день. Это Ибо, похоже, забыл обо всем на свете. Сюэцяо снова обдало волной горечи, дыхание сбилось. Он приподнялся и сел на кровати, опершись на скрещенные на коленях руки, на которых опухали ссадины. Да, у Ван Ибо крепкая челюсть. — Какого хера, Юйци… — выдохнул он, глядя перед собой. — Как так вышло, что все оказалось дерьмом? Я же верил ему, как самому себе верил. И что теперь? Он просто пустил под откос все, чего мы добивались с таким трудом! Из-за… из-за… Сюэцяо не смог повторить своих слов, что бросал Ибо с такой легкостью. Как он называл их с Сяо Чжанем? Пидоры, гомики? Ему ли бы бросаться этими оскорблениями? Только вот он отличался от них. Сюэцяо не позволил себе стать тем, кто трахается с парнями. Он сдерживал свои желания, шел наперекор себе, в том числе и потому, что верил — его окружают те, кто понимает подобные установки. Он же никогда не скрывал своего отношения к геям! Ван Ибо, черт его подери, прекрасно знал о нем! И что «лидер» сделал? Просто молча слушал, а за его спиной делал, что хотел. Представив, как они с Сяо Чжанем ржут над ним до упаду, Сюэцяо снова сжал кулаки. Он же поступал правильно. Почему же эти предатели спокойно проводили время друг с другом, в то время как ему оставалось только грызть подушку по ночам, сходя с ума от неразделенных чувств и желаний? Как они могли развлекаться за его спиной, пока Сюэцяо связал себя моралью по рукам и ногам? И вот, к чему он пришел. Парочка с удовольствием трахалась у него под носом, буквально ткнув его мордой в то, ради чего он шел поперек себя. Выкуси, тупой Сюэцяо, плевать мы на тебя хотели. В горле перехватило. Сюэцяо почувствовал себя конченным ничтожеством, неудачником, лохом, которого кинули собственные друзья. Но ведь он так старался быть для них лучшим… — Юйци, почему все так? — снова спросил он, стискивая дрожащие пальцы. — Я же хотел, как лучше… Я все сделал правильно. Я не дал себе… Всегда ставил их на первое место. Думал, что Ибо своим примером помог мне выбрать правильную дорогу, а теперь… Теперь я не знаю, что делать! Юйци, молчавший все это время, сел рядом и положил руку ему на плечи. — Тихо, ну хватит… — попросил он, поглаживая Сюэцяо по спине, а у того по щекам катились слезы. Едкие, обжигающие, постыдные. — Мы во всем разберемся, я обещаю. Не нужно все связывать с Ван Ибо — он не единственный в этом мире. Да, вышло не так, как мы думали, но на этом ничего не закончено. С ними или без них, мы справимся. Слышишь? Сюэцяо шмыгнул разбитым носом и кивнул. Наверное, Небеса все-таки сжалились над ним, послав ему Юйци, иначе хрен бы ему удалось справиться с этой немыслимой херней. — Я думаю, тебе нужно поспать, а потом… — начал друг, но Сюэцяо мотнул головой: — Нет, не хочу. Ты собирался поговорить со мной. Давай сейчас, сразу, не стоит тянуть. Юйци вздохнул. — Ладно, как скажешь. Словом, что я хотел сказать… Нам придется абстрагироваться от этой ситуации. Как бы ни было тяжело, но нужно отделить эмоции от разума. Ты намерен уйти из группы — хорошо, поговорим с Ю Хоу. Объясним ему все, посмотрим, что скажет. А потом уже, отталкиваясь от его слов, решим, как быть дальше. — Он не согласится на наш уход, ты же знаешь. — Сюэцяо выпрямился. — Ему такой расклад невыгоден. Куда он нас пристроит? Мы… мы были «склеившимся» коллективом, выросли вместе, как профессионалы. Сыгрались, сработались… — голос снова подвел его. — Так что, после выплаты неустойки нам светит идти на улицу и самим искать, что делать дальше. Сюэцяо поднял глаза на хмурого Юйци. — Слушай, у меня ведь есть деньги, я могу взять у родителей. Отец, конечно, меня с говном сожрет, но будет только рад, если удастся натыкать, как котенка, что он был прав в отношении рок-музыки. А ты? Тебе-то где искать столько бабла? Юйци пожал плечами. — Найду. Глубоко вздохнув, Сюэцяо снова устремил взгляд в пустоту и сказал то, чего ему совсем не хотелось говорить: — Оставайся в группе. Тебя не так задело, как меня, ты сможешь. Не надо загонять себя в условия… — Сюэцяо, — резко перебил его Юйци, и он мгновенно смолк. — Не надо решать за меня, чего мне надо, а чего нет! Думаешь, мне понравился поступок Ибо? У меня сейчас, как и у тебя, нет никакого желания быть в его команде. Музыка — это, как ты понимаешь, не инженерный проект, тут нужно вдохновение и желание. Случилась хрень, и мне противно от всего этого. Поэтому, если ты уйдешь, мне там вообще незачем оставаться. Сюэцяо молча сглотнул, твердо пообещав себе, что если Юйци влетит на деньги, он костьми ляжет, но заплатит за него. Благо, источник имелся. — А теперь послушай вот что, — серьезно продолжил Юйци. — Рад, что ты понимаешь последствия нашего ухода. И я хочу, чтобы ты подумал, стоят ли личные переживания потери всего, чего мы достигли? Плевать на Ибо, на Сяо Чжаня, на их отношения — о себе подумай. Кто-то там крутил любовь, а мы с тобой в дураках окажемся? Поэтому, если менеджер пошлет нас, стоит подумать о варианте остаться, чтобы довести дело до конца. Тем временем начнем нарабатывать свою базу, найдем новых участников группы, соберем свой коллектив. Куда проще и легче будет делать это, оставаясь в теме. Я не хочу общаться с Ибо сейчас, не хочу даже видеть его, но это шоу-бизнес — у нас нет выбора, если не хотим все просрать. Поэтому предлагаю иметь такой вариант в виду. — Переведя дух, Юйци закончил: — Но только вместе с тобой. Если ты откажешься и решишь уйти, я тоже это сделаю. Сюэцяо подался вперед и закрыл лицо руками. — Зачем я тебе такой нужен? — глухо проговорил он. Юйци снова опустил крепкую ладонь на его плечо. — Потому что я тебя знаю, — твердо сказал он. — Ты — мой близкий друг, и я никому не доверяю так, как тебе. Если Ван Ибо не разглядел в тебе преданности, это не значит, что не вижу я. Ты запутался, но все встанет на свои места. А ему стоило подумать о том, что делает, и вспомнить о группе, прежде чем решать свои постельные дела за нашей спиной. Есть такая штука, — хмыкнул он, — доверие. Если не доверять друг другу и считать себя умнее всех, ни к чему хорошему это не приведет. Сюэцяо, которого бросало то в жар, то в холод от его слов, взглянул ему в лицо. Он же тоже не раскрывал Юйци самый большой секрет своей души. Только вот, в отличие от Ибо, не позволил себе пойти по кривой дорожке. А чувства… Черт с ними, они живут в его душе и умрут там же, не принося вреда никому и ничему. — Спасибо, — проговорил он, не зная, что еще сказать. Юйци невесело улыбнулся. — Не за что. Все будет нормально. А пока запишу тебя к зубному на прием — щербатый рот поклонники не оценят. Сюэцяо невольно усмехнулся. Знали бы фанаты группы, какие страсти кипят за кулисами… Но, на то они и фанаты, чтобы видеть и любить только фасад. Главное, что в своей музыке они честны перед ними. Юйци провел у него весь оставшийся день, помогая своим присутствием не скатиться в бездну переживаний. У Сюэцяо не осталось сил на споры и самоуничижение, на гнев и обиды — он просто хотел, чтобы все пришло в норму. Уже ложась в постель, вымотанный и разбитый, Сюэцяо вдруг подумал о реакции Цзосяна, если бы тот узнал о случившемся. Наверное, порадовался бы, что гомофоб получил такой плевок в лицо от самых близких. Что же, легко проверить — рано или поздно, до «Torcher» дойдут слухи. Перед глазами снова всплыла сцена, увиденная днем в студии. Сюэцяо казалось, что она отпечаталась у него на сетчатке, настолько четко он видел все. Как Ван Ибо ласкал гитариста, как тот жадно целовал его… В груди жгло настоящим огнем. Почему они наплевали на все и были вместе? Почему Сюэцяо, который поступил так, как велели принципы, оказался в дураках? Где, мать его, справедливость? Представив Цзосяна, который сидел бы рядом на постели и поглаживал Сюэцяо за больную руку, он едва не застонал. Он ведь знал, каким ласковым может быть Сян, каким заботливым и понимающим. Глупо, чертовски глупо, но Сюэцяо хотелось зарыться лицом в его колени и заплакать. Только вот самому Цзосяну на него плевать. Он, Ван Ибо, Сяо Чжань — все были лишь плодом его воображения. Настоящим людям до Сюэцяо и его фантазий нет дела. Что ж, стоит принять это и идти дальше, пока хватит сил.