***
Несколько веков назад, когда никто не ведал о прорывах, под сенью деревьев, но впереди тумана, появился Бард. Сначала жители боялись подходить к странной фигуре, не понимая, кто перед ними. Монстр? Призрак? Живой человек? Только любопытные дети не стали сдерживать свой интерес и подошли к Барду. И тогда лютня в его руках заиграла переливами нежных отзвуков леса, капелью тихого дождя. И раздался голос. Высокий, речистый, словно диковинная птица соизволила показать свой талант простым смертным. Это была песнь о долгом странствии, о прекрасном мужчине с волосами цвета облаков, о скоротечности жизни и любви. Бард скинула капюшон и, щурясь, всмотрелась в бескрайнее и чистое небо. Дети ахнули, разглядев её. Она не была красавицей с изящными чертами и роскошной фигурой. Она была одной из многих, но при этом совсем другой. Белоснежная, словно фарфор, кожа, глаза цвета чистого неба и волосы будто пшено. Она казалась юной, но безмерно мудрой. Той, кто в полной мере смогла познать смысл своей жизни. Дети быстро привыкли к её внешности, виднеющейся под сенью старых древ, что укрывали её от солнца. Дети стали приносить Барду еду и питьё, чтобы слушать странные песни о другом мире и безответной любви. — А как вас зовут? — спросил однажды самый старший из детей, сверля Барда серьёзным взглядом. — Я прихожу лишь на зов моего возлюбленного, — нежно улыбнулась девушка. Не удовлетворившись ответом, настойчивый мальчик задал другой вопрос: — А где ваш дом? — Вокруг, — прищурилась Бард. — Леса и поля, реки и озёра, бескрайние просторы. Мой дом — вечная дорога. Дети переглянулись, распахнув рты. — А как вы попали сюда? Дедушка говорит, что через туман ходить никто не может. Бард оторвала пальцы от струн своей лютни и приложила их к груди. — Возлюбленный дал мне великий дар, которым я наслаждаюсь сполна. Дети и дальше задавали вопросы, но большинство из них так и остались без ответов. Когда дети пришли в следующий раз, Барда уже не было. Ушла? Погибла? А, может, это действительно был дух? Меньше, чем через год с ухода Барда, туман впервые покинул лес. Так начались прорывы.***
— Бабушка, а кем была тот Бард? — полусонным голосом спросила девочка. — Не знаю, милая, наверное, одним из духов границы. Ведь живые люди не могут иметь таких светлых волос и кожи, — погладила внучку по голове старушка. — Но у нас же сейчас живёт девушка с глазами словно небо! Она такая красивая и добрая… И юноша рядом с ней! Белый-белый! Как кукла! — Спи, дорогая, — продолжила старая женщина, поднимая девочку на руки, пока остальных детей забирали родители, что позволили им слушать сказки матери хозяина трактира. На лестнице она столкнулась с Томасом. Нещадно побледнела. — Всё в порядке, — усмехнулся он и уступил дорогу, задумавшись. Ему никогда в голову не приходило спрашивать у отца или учителей, всегда ли были прорывы на границе. А ведь они живут вблизи неё! Но прорывы считались частью обычной жизни, что была всегда. — Как странно, — тихо произнёс Томас, размышляя, насколько легенда старушки была правдивой и кем же тогда был тот Бард? Неужели жителем подлунной стороны? Но как она смогла попасть на солнечную сторону? Её тоже не трогают монстры? Но почему? Или всем подлунным жителям монстры не опасны? За такими размышлениями Томас не заметил, как тоже поднялся до жилого этажа. Он отказался жить у старосты, объяснив это тем, что его дом слишком далеко от границы, а остальные выжившие вместе с Эмили последовали за ним без вопросов, взяв с собой Виэльского, окончательно потерявшегося в этом мире. Проверив, как расположились немногочисленные рыцари и герцог, Томас застыл напротив двери Эмили. Переминаясь с ноги на ногу, он всё же поднял ладонь и костяшками постучал в дверь. — В-войдите! — раздалось едва различимое. Приподняв брови в изумлении, Томас зашёл внутрь. Повсюду горели свечи и один единственный магический светильник. Трактир на далёком севере не мог похвастаться чем-то большим. Эмили, сжимая на груди одеяло, словно пряталась в нём, со страхом глядела в окно. Вот мелькнул росчерк в небе. Эмили напряглась словно струна. Раздался гром. Пискнув, виконтесса зажмурилась, ещё больше укрывшись одеялом. — Эмили! Вы боитесь грозы? — Томас сделал неловкий шаг навстречу. — Г-грозы? — стуча зубами, прошептала она. — А вы нет? Томас лишь мотнул головой. Он чувствовал себя абсолютно спокойным, особенно когда солнце было спрятано за облаками. Немного помявшись, Томас присел рядом с Эмили на кровать. — Я могу позволить себе небольшую дерзость? — спросил он, залившись краской. Эмили повернула к нему голову, попыталась остановить метущийся в страхе взгляд на его лице и всё же кивнула, закусив губу. Росчерк в небе. Глубоко выдохнув, Томас прижал голову Эмили к своей груди, прикрыв руками её уши. — Слушайте биение моего сердца, — прошептал он ей. Эмили прижалась сильнее, прикрыв глаза. Мерный стук под щекой успокаивал её, давал чувство защищённости. Когда раздался гром, она лишь вздрогнула от резкого звука, прижавшись ещё сильнее. Мерный ранее стук участился. — Вы волнуетесь? — Эмили вскинула голову, оставив ладонь на груди. Её встретил завораживающий чернильный взгляд, затягивающий, словно бездонный омут. И вновь росчерк молнии в окне, непривычно резко осветивший их лица. — С чего бы? — неловко улыбнулся Томас. Гром. Эмили зажмурилась и тут же почувствовала тёплое дыхание совсем близко от своего лица. Замерла. Но мгновения текли и ничего не происходило ровно до нового, бьющего по ушам, грома. Томас вновь аккуратно прижал её к своей груди, нежно пройдясь по шелковистым волосам. Судорожно вздохнув, Эмили уткнулась носом в грудь юноши, прикрыв глаза и вслушиваясь во вновь мерный стук под ладонями. Сколько они так просидели? Сложно сказать. Молнии и гром продолжали свой дикий танец за окном, но в комнате оставалось безмерно спокойно. Вскоре узкие ладони соскользнули с мужской груди и Томасу пришлось поддержать за талию заснувшую Эмили. Аккуратно перенеся её на кровать, Том заметил, что виконтессе будет тяжело спать в затянутом корсете. Покраснев до кончиков ушей, Томас, старательно отводя взгляд от вздымающейся груди, развязал одну ленту, расслабив корсет, и тут же прикрыл девушку по самую шею одеялом. Будто случайно прошёлся по мягким кудрям тонкими пальцами и вышел из комнаты, пряча пунцовое лицо за длинными волосами.***
И вновь раскат молнии, многочисленными зигзагами исчерчивающих затянутое тучами небо. Идущий ливень был такой силы, что стоило лишь протянуть руку, как она полностью промокала. Но девушке, что кружилась дикой птицей и перебирала тонкими босыми ногами в такт одной ей известной мелодии, было совершенно всё равно. Она тянула фарфоровые руки к нему, широко улыбаясь, и ловила длинными ресницами тёплые капли. Домашнее платье прилипло к совершенному телу, а тонкая шаль свисала с локтей тёмной дугой. Девушка застыла, закидывая голову вверх. Прошлась руками по пепельным волосам, ещё больше открывая лицо навстречу дождю. Но вдруг щекочущий поток прекратился. Девушка с недоумением распахнула голубые глаза и уставилась на магическую прослойку, защищающую её от дождя. — Не хочу, чтобы ты заболела, — раздался позади голос Доминика, что так же укрывал себя магией, при этом укутавшись не только в камзол, но и в лёгкое покрывало. Недовольно обернувшись, отчего капли на её теле и волосах разлетелись прекрасным парадом брызг вокруг, Вивиана щелчком пальцев разрушила заклинание брата и на неё вновь обрушился ливень. — Я не болею, у меня прекрасное здоровье, в отличие от тебя, — фыркнула Вивиана, протягивая руки к небу. — Вот именно из-за своего здоровья я прекрасно знаю, чем, как и когда, можно заболеть, — закатил глаза Доминик. — Пойдём в замок. Сейчас служанки всполошатся, и мы потом будем вынуждены выслушивать лекции о важности своего здоровья от Её Величества. — Можно подумать, тебе это не нравится, — хмыкнула Вивиана, и всё же пошла следом за братом прочь из любимого сада. — Что именно? — флегматично спросил Доминик. — Что Её Величество обращает на тебя внимание. — Мне не нужно её внимание, — дёрнулся Доминик, сжав зубы. — Убеждай себя сколько хочешь, а взгляд со стороны порой куда лучше раскрывает глаза, — обойдя брата, произнесла Вивиана. — Ты же меня знаешь: я ненавижу лгать, и тем более не стану делать это тебе. Вивиана легко взлетела по ступеням, оставляя за собой мокрые следы, и молча направилась в собственные покои. Доминик, смотря ей вслед, лишь мотнул головой, прогоняя тяжёлые мысли, правоту которых так не хотел признавать.