Тайны Солнца

Среди тихих матовых стен глубокого чёрного цвета разнёсся истошный крик. Он был пронизан болью, разрывающей голову. Долорес выронила из рук книги. Она в избытке тащила их в свои покои через коридор, сквозь окна которого были видны её нежно любимые розы. Не дожидаясь, пока к ней прибегут с пояснениями, Долорес первая, подхватив полы домашнего платья, ринулась в сторону источника душераздирающего крика. На самом краю с границей кричал мужчина, один из новых слуг. Перед ним на задних лапах стоял монстр, похожий на медведя, но с девятью ногами и кошачьей мордой. — Стой! — крикнула Долорес, подбегая. Монстр, занёсший лапу для удара, замер. — Уходи, живо! Лекарь наверняка идёт навстречу! — за локоть поднимая слугу, сказала ему Долорес. Мужчина, прижав окровавленную руку к груди, побежал в сторону замка. К удивлению Долорес, монстр не успокоился, он продолжил бушевать. Пусть на неё не нападал, но злобно скалился на что-то позади герцогини, шипел, рычал, зарывал мощными когтями землю. За спиной монстра раздалось едва слышимое мяуканье. — Ты защищаешь дитя, но от чего? — спросила Долорес, наблюдая за детёнышем. В его зубах был желтоватый лист. Герцогиня протянула к нему руку и тут же услышала истошный рык над головой. Монстр бесновался, не хотел никого подпускать к ребёнку, но был не в силах причинить вред де Литтера. Долорес напряглась. В чём же причина? Ведь сейчас она одна — и монстр должен был успокоится. За ней наблюдают? Но кто? Не так много магов, способных скрыть себя от Долорес. Детёныш, видимо, понимая состояние матери, аккуратно положил письмо перед герцогиней и ускользнул в туман. — Иди, иди! — Долорес тут же подняла руки к морде монстра. — Ему никто не угрожает! Рыкнув в последний раз, монстр скрылся в тумане, до последнего недоверчиво вглядываясь в замок и слуг, что успели сбежаться у входа, но и не думали подходить близко. Долорес вновь оглянулась. Ничего. Никого постороннего, только новые слуги, наивно верящие, что лояльность монстров к де Литтера распространяется и на них. Долорес быстрым шагом направилась в свои покои, успев дать старому слуге указание принести к ней упавшие книги. Оставшись наедине с собой, она отчего-то дрожащими руками стала вскрывать конверт. Спустя несколько мгновений он выпал из её ослабших пальцев. Долорес шумно выдохнула и прижала привычно холодные ладони к щекам. И метнулась прочь из покоев, в кабинет брата. — Роберт! — ворвавшись к нему, Долорес тут же оперлась о небольшой стол, за которым сидел уставший брат. — Покиньте нас! Помощник и личный слуга ошарашенными тенями вышли из кабинета. — Что уже произошло? Кого-то зарезали? — спросил Роберт, не поднимая головы от бумаг. — Томми написал, что им на солнечной стороне грозит опасность, с которой они не могут справиться, поэтому спрашивает, можно ли им прийти к нам! — на лице Долорес сияла счастливая улыбка. Роберт от подобных новостей поперхнулся воздухом, отчего Долорес сразу кинулась к нему. Они не заметили, как за окном осыпалось несколько камней. — Вот это новости, — просипел Роберт, откашливаясь. — А ещё Томми женился, — куда тише произнесла Долорес, поддерживая брата. — Какая радость. Его жена тоже к нам придёт? — И Эрик. Ты против? — А у меня есть выбор? — пристально взглянул на сестру Роберт. — Милый, — тяжело выдохнула Долорес и погладила его по голове, трепетно заглядывая в глаза. — Неужели ты никогда не хотел на них взглянуть? — Зачем? Тем более, они будут здесь жить. Солнечные, Долли! Ты уверена, что здесь им будет лучше? Да и судя по тому, что я успел понять, от них одни проблемы, — поморщился Роберт. — Томми будет тебе прекрасным помощником, я уверена! — Погоди, — Роберт внезапно задумался, постукивая пальцами по столу. — А на сколько Томас старше меня? — Ему сейчас двадцать один, — не понимая, к чему клонит брат, ответила Долорес. — И он уже совершеннолетний, — улыбаясь, продолжил Роберт. — Жаль, женат. — Робби? — подняла брови Долорес. — Ничего. Пусть приходят, — широко улыбаясь, Роберт повернулся к сестре. — М-м-м, я напишу им, — с подозрением смотря на радостного брата, Долорес пододвинула к себе один из стульев. Взяла пустой лист, чернильницу и, положив рядом письмо сына, принялась писать своё. Роберт склонил голову к плечу. — А мы разве сможем понимать друг друга? — Язык солнечных практически идентичен нашему, только более гортанный. А письменности можно научить, — ответила Долорес. За столько лет она не забыла ни языка, ни письменности солнечной стороны, хоть и пробыла там совсем немного. Солнечные сохранили руны, а вот подлунные предпочитали использовать куда более приятную внешне вязь букв. Удивительно, как при настолько разной письменности речь практически не претерпела никаких изменений, кроме некоторых особенностей произношения и предлогов. — Ты останешься здесь? — спросила Долорес. — Да, кто-то же должен следить за землёй, — пожал плечами Роберт. — Я отправлю письмо с монстром, он быстрее, и сама пойду следом, найду кого-нибудь, кто позволит оседлать себя. Только можно я возьму твою одежду? — Разумеется, — закатив глаза, ответил Роберт. — Спасибо, милый, — Долорес нежно поцеловала брата в щёку.

***

— И сколько нам ждать? — устало спросила Эмили. Они все вчетвером находились в оранжерее, так как она была совсем близко от границы. Эмили единственная сидела на ажурной лавочке в беседке, пока братья переговаривались между собой, словно стремясь насладиться обществом друг друга в последний раз, а Эрик молчаливо наблюдал за туманом и скользящими в нём тенями. — Не знаю, но вряд ли кто-то из наших слуг сможет передать сообщение, — отвлёкшись от рассказов о позорном учении магии и провалах брата, Томас ответил жене с неизменной улыбкой. Каждый из них успел подготовится: волосы Томаса вновь держала лента, а костюм был довольно скуден на украшения; Эрик, практически восстановив прежние силы, привычно был облачён в одежду, идеально подходящую для сражений в замкнутой местности и путешествий; Райан, как перелётная птица между королевским дворцом и отчим замком, просто закутался в нелюбимую, но хорошо скрывающую личность, мантию; Эмили же была в своём дорожном наряде, в котором и начала свой путь на прорывы. — Будь осторожнее с Лирскими, Рай, каждый из них способен в любой момент воткнуть тебе нож в спину. Даже несмотря на репутацию справедливых судей, — внезапно произнёс Эрик, не отвлекаясь от разглядывания леса. Райан, как раз рассказывающий о Греге и его помощи, запнулся. — Но Грег не показался мне фальшивым, да и Мёд на него не кричал, — недоумённо произнёс Райан. — Грег незаконнорождённый, но старший ребёнок. И всё же оставайся настороже, ведь чутьё птицы не стоит принимать как единственно верный вариант, — всё-таки Эрик повернулся к сыновьям. — Я услышал тебя, — кивнул Райан. — К-кажется, пришёл ответ, — дрожащей рукой указывая в сторону тумана, произнесла Эмили. Томас уже привычно первым подошёл к смутному силуэту. Это был небольшой монстр. Даже определить, на кого он похож из обычных животных, было практически невозможно. Что-то игольчатое и многоглазое. Эмили опасливо выглядывала из-за широких спин стоящих в отдалении Эрика и Райана, пока Томас открывал письмо, продолжая сидеть на корточках. — Она едет к нам навстречу, — спустя несколько мгновений Томас обернулся к спутникам. — Мы можем идти, монстр нас направит в нужную сторону. — А время? Я же около десяти дней бродил там, — сглотнув, спросил Райан. — У нас есть спутник, — Томас указал на маленького монстра. Опасливо переглядываясь, они пошли к туману. Предупреждённые слуги со страхом наблюдали за уходом хозяев вместе с оставленным в замке Мёдом.

***

— Ничего не видно, — шёпотом испуганно произнесла Эмили, крепко держась за Томаса. Райан зажёг на руке светляк, осветивший всё на несколько локтей вокруг. — Так лучше? — спросил он, хватаясь за локоть безмятежного Эрика. Эмили с ещё большим страхом оглядела открывшиеся ей любопытные и голодные безобразные морды монстров, и едва не залезла на Томаса. — Хотя бы видно, — усмехнулся Томас, прижимая жену к своей груди, пускай так и было очень тяжело идти через корни, ямы, камни и прочее, часто валяющееся на земле в нехоженном лесу. Вплоть до обглоданных костей, от хруста которых Эмили каждый раз едва не падала в обморок. Их маленький проводник замер посреди небольшой поляны, всё ещё затянутой туманом, но освещённой светляком, поведя чем-то, что могло бы считаться носом, впереди. Пока ещё скрытая в тумане, к ним приближалась высокая несуразная фигура. Рядом с ней шла ещё одна, в половину роста. Внезапно первая разделилась надвое и, как оказалось, всадник вышел в освещённый Райаном участок света, щуря глаза. — Мама, — выдохнул Райан. Эмили оторвала лицо от груди мужа и с любопытством посмотрела на женщину. Определённо красивая, не утратившая своего шарма даже за годы. На ней были брюки не по размеру и мужская рубашка явно с чужого плеча, но даже в этой одежде Долорес не теряла грации и изящества. Томас смотрел на мать… просто смотрел. Он до сих пор не мог определиться со своим отношением к ней. Эрик же застыл, словно поражённый, впрочем, возможно, так и было. Проморгавшись, первым Долорес увидела именно Эрика. Замерла с каким-то испугом на лице. Судорожно вздохнула. — Ты практически не поменялся, — с трудом, сипло проговорила она, робко улыбаясь. Долорес зачем-то стала натягивать широковатые манжеты на свои ладони. Она явно нервничала, но в этом жесте Томасу почудилось что-то другое, скрытое. Опять недомолвки? Эрик, всё ещё удерживаемый Райаном ради безопасности, попытался сделать шаг вперёд. Долорес едва не отпрыгнула назад, в скрывающий туман, опустив голову. — Не подходи! — испуганно прошептала она. — Я… Я должна кое-что сказать и признаться! Её голос был изломанным, надрывным. В каждом неловком жесте, ссутулившихся плечах, дрожащих губах чувствовались её испуг, напряжение… ожидание. — Я хочу извиниться! — каждое слово давалось ей с невероятным трудом, болью, внутренней борьбой, не видной окружающим. — За то, что бросила тебя и Томми, за то, что оставила с младенцем! Что не стала пытаться бороться за наше счастье, а предпочла вернутся домой, — по её фарфоровым щекам стекали слёзы, а голос дрожал всё больше. — Я искренне сожалею! Мне нет прощения и оправдания! Я сбежала! Я была напугана! — теперь её слова было всё труднее распознавать сквозь череду всхлипов и надрывов, слёзы бесконечным потоком струились по щекам, подбородку, капая на сжимающие манжеты пальцы. — Но я хотела вернуться! Просто у меня уже не было возможности! Я пыталась, по-настоящему пыталась, стать тебе достойной женой и примерной матерью. Но у меня не получилось. Я признаю это, я отвратительная мать и ни на что не годная жена! Долорес наконец отпустила многострадальные манжеты и спрятала лицо в дрожащих ладонях, делая шаг назад. — Я знаю, — всхлип, — что недостойна прощения, — надрывный вдох, — но я прошу хотя бы попытаться меня простить! Её плечи содрогались от рыданий, тонкие пальцы дрожали, как и колени, с трудом удерживающие её хрупкое тело. Томас пригляделся к сползшим с запястий манжетам. На руках виднелись ниточки белесых шрамов. Эрик сделал один большой шаг вперёд, вырвавшись из ослабшей руки Райана. Долорес, почувствовав давно утерянное в воспоминаниях тепло рядом с собой, замерла, перестав всхлипывать. Она боялась поднять голову. Эрик обхватил её хрупкие плечи широкими ладонями и прижал к своей груди, зарывшись носом в чернильные пряди, пахнущие розами. — Прощаю, — прошептал он ей в макушку. По щеке Эрика скатилась одинокая слеза. Долорес, всхлипнув сквозь пробившуюся улыбку, крепко обняла Эрика. Цепляясь за его одежду, словно за последнюю надежду, последнюю веру в тепло в её жизни. Эмили с Райаном растроганно наблюдали за этой сценой. Даже ничего не зная, Эмили искренне улыбалась, периодически смахивая слёзы. Томас тоже был невероятно рад за родителей, что наконец воссоединились, но что-то не давало ему покоя. Он бы с удовольствием хотел не обращать на это внимания, но не получалось. Томас пристально вглядывался в родителей, что сплелись в объятиях, казавшиеся самыми крепкими в мире, и осознал. «Я не хочу так же», — мелькнула мысль и словно ошпарила. Да, Томас знал и верил, что родители любят друг друга, но эта любовь была неправильная. Долорес не доверяла Эрику, утаивая своё происхождение, силы. Сам Эрик упорно отказывался верить в то, что разрушало его призрачные замки идеального брака. Их любовь была искренней, но построенной на том, что никто из них не был откровенен с другим. К тому же, если бы они были честны друг с другом, многое поменялось в их жизнях. Если бы Долорес изначально раскрыла себя, а Эрик рассказал о насильнике, Райан мог и не чувствовать себя одиноким. Если бы он знал, что мать не умирала из-за него, он не пытался что-то доказать. Не отправился на границу. Не раскрыл свои силы, Томаса не отправили на прорывы, чтобы убрать в его лице помеху для доверия Райана, не заработал себе шрамы. Тогда бы братья знали о своей крови и знали, как её использовать. Многое могло поменяться в куда лучшую и безопасную для семьи сторону, даже если бы Долорес всё же ушла на подлунную часть, но… Эмили. Все доводы разбивались об Эмили. Если бы не все эти совпадения, сложившиеся в цепочку событий, Эмили и Томас не познакомились бы, не… влюбились? Эмили вышла бы за Уильяма и стала королевой, на несчастья которой всем было бы плевать. Томас глубоко вдохнул от осознания и… будто окаменел, не в силах пошевелиться. К его шее прикоснулись леденящие пальцы, вызвавшие толпу мурашек по телу. Тонкие изящные руки смыкались на шее болезненным холодом и только неожиданно тёплое кольцо поцарапало нежную кожу. Чем сильнее пальцы сжимали шею, тем больше набухала рана. Обжигающие алые капли под ледяными руками медленно скатывалась вниз. Томас встретился взглядом со своей душительницей. В них отражались все тени мира, они были пусты и безжизненны. На красивом бледном лице расползалась пугающая широкая улыбка. Безумная. Душительница склонилась над Томасом, ещё больше обдавая его потусторонним холодом. Заставляя дрожать то ли от этого самого холода, то ли от страха. Её чернильные волосы закрывали собой окружающий мир, но он был не нужен, ведь Томас тонул в бездонных омутах на фарфоровом лице. Казалось, внутри них мелькают лилово-золотые звёзды. Его окружал запах сирени и шиповника, но в голове распускались белые лилии, а вокруг тела обвивалась огромная змея. Вот правая рука исчезла с шеи Томаса, но левая продолжала душить едва ли не сильнее. Единственное тепло ледяной душительницы исчезло, его место занял всепоглощающий холод, пробивающийся в самые укромные уголки души. Правая рука взметнулась над лицом Томаса. Он успел разглядеть безумное выражение лица и переплетение золотых нитей со сверкающими внутри аметистами перед тем, как когтистые окровавленные пальцы опустились на его глаза. — Томас? — раздался голос Эмили словно сквозь толщу воду. Томас сделал глубокий вдох и опёрся руками на колени. Испугавшись, Эмили тут же принялась формировать заклинание, но на её руку опустилась ладонь Томаса. — Не надо, — блекло улыбнувшись, сипло произнёс он, поднеся другую руку к шее. Ничего. Ни крови, ни ран, ни следов. — Том, что-то произошло? — спросил Райан, склонившись к брату. — Ничего, — мотнул головой последний и взглянул на родителей. Они были ровно в той же позе, которую видел Томас, когда последний раз смотрел на них. «Видение», — нахмурившись, подумал Томас. Он уже видел эту женщину. И тоже в видении. В крови по щиколотку стояла прекрасная дева. Её поразительно белая кожа невероятно сильно контрастировала с мраком, который окружал её не только в небе. Чернильные волосы развевал несуществующий ветер. Бездонная тьма в её глазах отражала золотые и лиловые звёзды. По щеке скатилась одинокая слеза, отливающая золотом первородной магии. Видение, что подарил Томасу монстр на прощание. Тогда она молила о помощи, она была в отчаянии. Но сейчас — лишь безумие. Безумие, что поглощало разум и другие эмоции, оставляющее после себя лишь глухую пустоту внутри. Наполнить которую вновь могло лишь то, за что платили непомерную цену.