Душа госпожи Минчи

День умирает, высокие красные стены Краковского университета темнеют. Света еще достаточно, до ужина далеко, колокола церквей не зовут на службу. Только выбегающие школяры мелькают на холодных лестничных пролетах, между высоких арок. Первые сбегают быстро, крича. Совсем еще юные. Когда они вскидывают широкие рукава мантий, видно измазанные в чернилах пальцы. В этом университете изучают богословие, историю, латынь, и нечто еще, о чем только шепчутся, когда по коридору раздается стук каблуков и звон колокольчиков. Когда слышен этот медленный, кошачий шаг, значит идет госпожа Лиза Минчи. — …И алхимия, — с предыханием шепчет один ученик другому, глядя на то, как эта высокая леди идет мимо, читая книгу. Школяры стоят вдвоем, этаж почти опустел. Свет за окном тускнеет, — Она… Знает все. Я готов убить, чтобы попасть на обучение к мастеру Минчи. — Ага, ага, — игриво отвечает собеседник и лукаво щурится. Его глаза мерцают, как ярко-зеленые осколки разбитого витража. Он заправляет черную косичку из передних прядей, поднимается на мысочки и, мягко приклатывая ладонь к уху собеседника, уверяет, — Да, я понял, она что надо. Так мы пойдем с тобой на перекресток? — Ничего ты не!.. Но юноша осекся. Колокольчики не звенят, а в воздухе с книжной пылью и воском их окутала роза. Лиза смотрит на них сверху вниз, мягко, как и всегда, с теплом в улыбке, которая не покидает ее лицо. Так она смотрит и на любимые розы, и на дисциплинарных нарушителей под розгами. Лиза Минчи захлопнула книгу с нежным смешком. Ученики бросились бежать. Одного Лиза схватила за подбородок прежде, чем его унесли ноги. Он не торопился. Взгляды столкнулись. Игривые глаза из-под черной челки. Внимательные из-под русой. — Прелесть, сколько еще раз мне отрывать тебя от учеников? — проворковала Лиза с нажимом. Юноша в мантии школяра коснулся держащей его ладони, извернулся, подпрыгнул ближе и ткнулся в раскрытую руку Лизы своей мягкой щекой, как кот. Он состроил заискивающее выражение лица, похлопал глазками. — Ах. Ты в таком отчаянии без внимания? — госпожа ученая склонила голову на бок. — Отстану от душ твоих учеников, как только пообещаешь свою мне, — похожий на школяра юноша с наигранным отчаянием схватился за сердце. — Наглая киса, — Лиза улыбнулась и сильно ущипнула его. После она раскрыла книгу и продолжила идти по коридорам университета в сторону своей закрытой библиотеки. Тихой, прекрасной отрады ее дней. Голос рядом стал просто шумом, какой роман, ах, вот это чтиво. Проход становился узким, там уже мог пройти только один человек. Тут перед глазами Лизы повисли кончики черных косичек. — Эта книжонка мне не ровня. Я и не так наплести могу. В стихах! Нечто, похожее на юношу, с глазами как зеленое пламя от горящего фосфора, повисло над землей. Точно над Лизой. Он взял ее лицо в свои ладони. Лиза рассматривала, как колышутся его волосы. — Не закружится голова, старичок? — подмигнула она. — Нет, — довольный вниманием, он попробовал выхватить поцелуй. Но его лицо снова поймала ладонь мастера. Не в первый раз. Они смотрели друг на друга, солнце уже село, им остались только лампы. Рот существа приоткрылся. Лиза наблюдала ряды зубов за похожей на человеческую челюсть. Губы тепло обожгли холодные костяшки Лизы, зубы слегка прикусили держащую руку. — Какая завидная наглость, Барбатос, — вздохнула Лиза и толкнула прикушенные пальцы глубже, к теплой щеке. Она подушечками провела по зубам, раздвинула пальцы, схватила тонкий язык собеседника, — Второе счастье. Барбатос сжал губы в плотное кольцо. Он покорно впустил пальцы глубже, стараясь не задевать их зубами, а после, не стесняясь раскрасневшихся щек и рта, причмокнув, освободил свой рот. — Конечно второе. Ты всегда на первом месте! — его воздушный поцелуй расплел Лизе волосы. Огни позади погасли. — Мой маленький дьявол… Бессовестно пользуешься любовью к твоему послушанию, — Лиза притянула Барбатоса за ворот и поставила на пол, приобняв. Она открыла дверь своей библиотеки, — Сможешь выйти только когда открою на следующий день. Пеняй на себя. Дверь и косяк с другой стороны покрывали знаки из Малого ключа Соломона. Барбатос взглянул на них только мимолетно. Он и так догадывался, почему больше не мог приходить когда хочет. Темная макушка вжалась в Лизу. — Я соскучился, к чему лишнее? — сказал он игриво. Лиза приобняла его крепче и шагнула внутрь. На секунду, Барбатос вжался сильнее, его волосы вспыхнули зеленью. Но кончилось так же быстро, как началось. Лиза хотела было положить руку ему на голову, как тот прыгнул в сторону тахты, на которой она спала. Он зарылся в подушки, обнимая их. — Милый дом! — Твой дом в аду, сладкий, — напомнила Лиза, подходя к своему рабочему столу. Она подошла налить себе чай, ему вино. На столе лежали обгоревшие чертежи, записи и книги, все в пыли. — Дом там, где сердце! — парировал Барбатос, а потом уставился на стол, — …Никак? Неужели даже у тебя не получается? — Уже получилось, — безразлично произнесла Лиза, попивая чай. Присела на тахту рядом и протянула Барбатосу вино, — Только от знания вышло больше вреда, чем пользы. Оставлю тем, кому не жалко свою жизнь. — Ты поэтому холодная? — Барбатос подсел еще ближе, — Отдашь мне душу, и…

(никогда не попадешь в ад)

Он часто говорил ей это. В первый день встречи, когда она рассмеялась. Потом, когда она была свирепа. Когда ее глаза были стеклянными от слез. Когда наполнились блеском поиска. Шли годы. Лиза поцеловала его, он не договорил. Смешались вино и чай. Она снова положила руку ему на щеку, легко задевая ногтями шею и ухо. Он снимает ее накидку, ткань падает на пол. Звенят колокольчики на сброшенных туфлях. Она отстраняется и падает на подушки. Проводит ногой в чулке по его колену. Расстегивает пуговицы. Он пододвигается, целует ее открытое плечо, ключицы и шею. Истончившаяся кожа, нити вен, родинки. Она меняется. Он прежний. Останавливается у груди, напротив сердца. Он поднимает глаза. Взгляды встречаются. Осторожный из-под черных волос. Расслабленный из-под русых. — Можно. Не на шее, — подмигивает Лиза. Губы плотно сходятся на ее коже, руки на талии. Барбатос оставляет засос, потом еще один. Леди Минчи оставляет его рубашку безвольно болтаться с расстегнутыми пуговицами, а потом тянет за шиворот, оттаскивая и вовлекая в новый поцелуй. Ее грудь большая, мягкая. Ее хочется трогать снова и снова, оглаживая талию, спину, потом снова грудь. Естественность линий, твердость и нежность. Он торопится целовать ее, потому что не может быть уверен когда она захочет повалить его или обездвижить. — Ты очень красивый. Такой миниатюный и деликатный, — руки Лизы прижимают его ближе к себе, мнут ребра, бедра, — Будь я ведьмой из сказки, съела бы. Она целует его снова. Глубже. Ведет их ладони вниз и провожает пальцы внутрь, поднимает бедра. Ей никогда не достаточно двух, даже сначала. Он начинает медленно, но старается придавать инерцию. Когда Лиза улыбается искренне, с удовольствием на лице, это вызывает мурашки по спине. Барбатос наклоняется. — У меня сегодня есть… шансы? Или ты… хочешь рукой? — Рукой… Четвертый… Он добавляет, Лиза обнимает его за плечи и притягивает ближе. Он смеется. — Это не так удобно! — Ты дьявольски хорош, сладкий, справишься… Ее поцелуи в щеку как игристое вино во рту. Он рассматривает ее лицо, когда она напрягается и расслабляется внутри, сминая покрывало. Она открывает глаза. Ее рот влажный, она довольно улыбается мягкими, снова теплыми губами. — Сладкий, когда ты выглядишь сентимен… Ох, я хочу съесть тебя еще больше. Ха ха. Она слегка наваливается на него, раздвигая бедра партнера. Они шумно дышат. Между ними и над ними горячий воздух. — Госпожа… ученая, а вы… правда… возьмете меня… в свой класс? — Ах, спасибо… напомнил твою натуру. Ее рука сжимает его волосы, потом гладит, впивается, владеет, хочет. Ему приходится обнять ее крепче, когда она стонет, втрахивая берда в его руку. Потом она сжимает его так крепко, что кажется, он сейчас отключится. У нее это не похоже на стон. Лиза шумно выдыхает, а потом расслабляется всем телом. — Шулерство, киса. — Вместе романтичнее. Он показывает язык, она хватает его за подбородок. Они целуются. Накрытые одеялом засыпают. Лиза засыпает. Барбатос ночью гладит ее по голове, считает седые волосы. Его глаза — два зеленых светлячка в темноте. Он считает и тихо повторяет: — Я люблю тебя. Утром, когда проснется, госпожа Лиза Манчи скажет: — Я тоже тебя люблю. Но душа моя навсегда при мне.