Вино и Сигареты

У Никиты проблем столько, что ни одному Дрочеру не снится. Не только ему, вообще любому из их компании. Это не значит, что Никита любит дохуя драматизировать. Но, когда каждый день приходится сталкиваться с бухущим отцом, любящим выдать хороших пиздюлей сыну и жене, с вечно пустыми карманами, что даже лишний раз себе обед в столовке не купишь, и с бушующей яростью внутри, легкой жизнь назвать не получается. А Никита, как последний дебил, старается, правда старается. Прячет синяки еще с самого детства, в этом деле он вообще настоящий профи, не лезет на рожон. Не просит от родителей ничего особенного, спасибо, за кров и еду, дорогие. Затыкает клокочущее нечто внутри, бьет стенки и стучит по матрасу, лишь бы не вырвалось. Надолго его не хватает, совсем скоро он просто взрывается. Мамино до оскомины набитое: “Никита, пожалуйста, не лезь к папе, он ни в чем не виноват, просто время такое”. А этот самый “папа” до крови избивает их по очереди чуть ли не каждый день. Теперь Никита не сдерживается, лупит со всей дури, наконец, в ответ. Он надеется почувствовать торжество, радость или хотя бы что-то, кроме ебучей приевшейся ненависти. Но, глядя на лежащего дезориентированного и такого беспомощного отца, он не ощущает ничего, кроме ноющей пустоты в груди. От этого хочется взвыть, но он вместо этого уходит к себе, ведь мальчики не плачут, или как там поется. Или: “Никита, сейчас нет возможности купить новые кроссовки, походи пока в старых”. В тех самых, от которых подошва уже отходит давным давно. Но ничего, матушка, Никитка не пальцем деланный, умудряется стащить себе пару поганых новых кроссовок. Так решаются все проблемы с необходимыми вещами, удивительно как только его не ловят. Даже Макс бы позавидовал такой ловкости и везучести. Никита уже не может в очередной раз слушать очередное Германовское: “Бойко, какого хера ты творишь, в тюрьму захотел?”. Простите, уважаемые педагоги, сил удерживать эту невыносимую злость у него уже нет. От того и появляются сбитые в кровь костяшки, сломанные носы и подбитые глаза. Никите прилетает в голову, в живот, в пах, а он встает и с безумной улыбкой рвется за добавкой. Никто не удивляется, это же Бойко, он всегда такой. Никита согласен со всеми словами, что крутятся у людей в головах: тупой, идиот, агрессивный, ебанутый. Ебанутый. Это точно. Никита догадывался всегда, что в его случае “ебанутый” самое правильное слово. Потому что “ебанутые”, как учил отец, это те, кого в тупых шоу пародируют и высмеивают. Отец говорит, что все они одинаковые: сосущиеся друг с другом уроды в розовом на каблуках. Он никогда не говорит про них, как про мужчин, парней и мужиков, только "уроды" и презрительное "эти". Такое, конечно же, случалось давно и совсем редко, так как значило, что батя должен быть относительно трезв (абсолютно трезвым мальчишка его вообще не видел) и держать кулаки при себе. Но когда такое происходило, Никита, тогда еще совсем мелкий пацан, слушал про то, какие “педики и пидоры - уроды, которых надо сжечь или расстрелять”. Как хорошо, что тогда он уже понимал, что язык надо держать за зубами и не спрашивал глупого: “Меня тоже?”. Да и как бы он спросил, маленьким же совсем был, только и интересовался тем, как бы поскорее сбежать из этой каморки на улицу. Пока наконец на полной скорости не врезался в осознание того, что сам был из этих, кажется. Никита может и ебанутый (страшное для себя слово на “п” он не может даже в мыслях относительно себя произнести), но ни розовое, ни каблуки не любит. Да и вообще, как оказалось все это бредни абсолютно конченного папаши вперемешку с ложью, льющейся из телевизионной коробки. Но, конечно, объяснять это отцу он не собирался, да и после такого, ситуация менее пугающей для него не становилась. Как и не объяснить ему, что уши Никита проколол, потому что Яна совершенно внезапно это предложила. А подруга могла уговорить его на любые, даже более безумные идеи, так что, естественно, Бойко согласился. Она же и подарила Никите маленькие черные квадратные серьги, а потом весело заливалась смехом, смотря на смущенное лицо друга. Те самые, которые, в итоге, вместе с ушами пытался оторвать ему отец, громогласно заявляя, что вырастил педика у себя в доме. Но Никита их не снимал, упорно носил, терпя побои и крики. Все было только от дурацких побрякушек, парню даже думать не хотелось, что сделал бы папаша, узнай, что сынок действительно был тем самым ненавистным “педиком/пидором/уродом”. Никите достаточно собственной злости на самого себя за то, что он вот такой. Никакие фразы о принятии себя из Твиттера, в котором так любят зависать Яна и Женя, его не успокаивают. Потому что в его мире за одно неверное слово парня отпинают так, что потом он вряд ли дышать сам сможет. Даже если он умудрится отделаться синяками, то ему в любом случае не видать сладкой жизни. Так что Никита поддакивает на все тупые шуточки парней, а за любой даже невинный намек летит ломать умнику нос. Остальные из группы “Б” быстро смекают, что лучше ничего гейского не говорить при Бойко. Со временем даже Дрочер решает не лезть к местному ярому гомофобу с подобными шутками. Только Женя бесстрашно закатывает глаза, говорит, что он слишком видимо узколобый и тупой. Девчонку он конечно не бьет, но с языка быстро срываются очередные ответные фразы про вес и “жрать меньше надо”. Время идет, к ним приходит в группу очередной новенький, с которым Никита сразу же лезет в драку. Он уже не думает, просто бросается на парня, потому что, собственно, почему нет. Это хоть какое-то внеплановое веселье среди нудной лекции Эдика-педика. Не Никите его так звать, но слишком складно звучит прозвище, да и закостенелое представление “педиков” именно такое. Батины уроки не прошли даром, молодец, Бойко, садись, пять. Он все еще думает, что, может, ему кажется, ведь он совсем же не похож на этих. А потом происходит Макс, который охуеть не вовремя заботливый, интересуется ненавязчиво, спрашивает про синяки. Внезапно и спонтанно, так что Никита даже придумать убедительную легенду не способен. Конечно, Макс не верит ни в падение со скейта, ни во внезапную Никитину неуклюжесть. Смотрит без этой вынужденной жалости в глазах, пристально, как будто не только про синяки знает, но и про все остальное. Никита, проклиная самого себя, срывается, бежит подальше от самого себя и от заботливого Макса. Отмахивается от чужих приятельских объятий и хлопков по плечам, потому что просто не может. Либо сорвется, либо лопнет нахуй, и как всегда выбирает последнее. Это неправильно. Так быть не должно. Никиту не покидают эти мысли, даже когда внезапный приступ проходит. Он вообще по правилам должен давно был влюбиться в Янку. От этого он бесится только сильнее, ведь вот, рядом такая крутая девчонка: веселая, умная, так еще и красивая. Одним словом офигенная. Потому Никита откровенно завидует Филу, не из-за Ленки, а из-за того что ему подобное говно мозги не ебет. Вместо этого приходится в очередной раз лезть в драки, лишь бы выбить из башки всю пидорскую дурь. В последний раз ее выбивают так хорошо, что у Никиты даже сил нет встать с мягкого настила на площадке. Скула, как и все тело, ноет, голова кружится, но ядовитые неоново-зеленые кроссы впечатываются в память отчетливо и ясно. Откровенно говоря, впервые его кто-то так отпиздил, если не брать в расчет отца. Но самое обидное даже не это, а то что этот мудак еще и “звездами” интернета их сделал. Наконец Никита забывает обо всех проблемах, кроме этой: ему жизненно необходимо найти этого гондона и отпинать так, чтобы тот свое собственное имя забыл. Еще и Герман добавляет масла в огонь, когда отчитывает их за то, что они мало того, что в драку ввязались, так еще и дали себя избить. Так что Никита вместе с Платоном только и делает, что пытается вычислить несчастного блогера. Когда мудак, гондон, блогер и, по совместительству, Даня сам приходит за заслуженными пиздюлями, Никита ликует. Он бьет со всей силы, чувствуя, как сжимается чужое тело под кулаками и ногами. Наконец, чувствует гребанную радость, которой так ему не хватало. Даже окрики Яны и других девчонок никак не отрезвляют и не снимают красную пелену с глаз. Только Герман на пару с огнетушителем умудряется разнять парней. Конечно, их это не останавливает, потому что мажор очевидно получил недостаточно. Никита с радостью бы прибил говнюка, но конечно их отговаривают, потому что Ковалев всех подкупает очередными сладкими речами. Парень бы и ему прописал, но знает, что от этого толку не будет, только проблемы одни. Так что приходится взять себя в руки и заткнуть собственные чувства привычными способами. Но Никита в этом деле так поднаторел, что почти не чувствует обиды от сорванных планов и покорно плетется за остальными в магазин, клуб или куда еще мажорская щедрость позволит им пойти. Со временем к Дане даже почти удается привыкнуть, если откинуть все его тупые подколы про бедность и непомерное чувство собственной важности. Единственной настоящей проблемой для Никиты остается чужая смазливая рожа, которая как магнитом притягивает его собственные кулаки. Из-за ее обладателя он снова едет крышей, глухо воет в подушку по ночам, стыдливо дроча под одеялом, как тринадцатилетка. Ладно бы на этом проблемы кончались, но еще и дом превращается в больший ад, чем обычно. Отец срывается окончательно, без конца колотит мать, видимо за двоих, потому что к Никите без веского повода теперь не лезет. Оставаться дома на все сорок восемь на четырнадцать, чтобы защищать мать, он не может. Все это вместе окончательно срывает парню тормоза. Бесит и то, что Даня нихуя не такой понятливый, как Макс, не отваливает, только теснее прижимается, сталкиваясь с чужим отпором. Никите хочется взвыть от того бардака, что творится у него в голове, когда Даня рядом. Каждый раз сердце несется вскачь, всю кожу покрывают мурашки, а язык невольно заплетается. Единственное, что удается Никите - это сжать кулаки и снова бить, махать руками и пинаться как в последний раз. Все же, в свою очередь, видят, что Даня откровенно развлекается, наблюдая за тем, как парень откровенно психует. Никита действительно не знает, что ему делать, кажется, будто он совсем ебнулся, окончательно и бесповоротно. Ведется на все провокации со стороны Дани, лезет с ним в драку, стоит тому только обронить неосторожное слово. Бьет по лицу, целясь прямо в челюсть, а сам думает совершенно о другом, так что самому тошно. Сука, какой же он красивый, пиздец. Уже все остальные из их группы крутят у виска, говорят: “Никитос, ты реально ебанутый”. Это уже ни в какие ворота, так что даже Ковалев требует им разобраться с этим дерьмом. Орет о том, что их всех ждет в будущем с таким раскладом. Никита только фыркает, когда тренер кричит ему: “А ты убьешь кого-то, потому что ты, блядь, бешеный!” В конце еще и говорит, чтобы все взяли себя в руки, потому что иначе команда развалится. Конечно, все так бесятся только из-за того, что Никита им неудобен со всем этим. Он, блядь, всем не удобен с тем, что у него внутри творится. Никто искренне-то и не беспокоится, кроме Янки. Уже сколько времени она кидает на него отчаянные взгляды, ждет, что Никита сам расскажет, как когда-то давно рассказывал. Но это не то, дорогая Яночка, что ты так хочешь услышать, ты вообще не готова к такому. Сегодня девушка смотрит вдумчиво, затягиваясь сигаретой, выглядит так, будто уже все про него поняла. Подруга стопорит его после очередной тренировки, просит перекинуться парой слов с глазу на глаз. Никите от этого пиздец как страшно становится, но он соглашается встретится с Яной в кормушке. Пока Никита, сильно помедлив, плетется из раздевалки в сторону назначенного места, он сто раз успевает запаниковать. Парень почти сбегает, когда до кормушки остается всего-то пара шагов, но берет себя в руки. Он не ссыкло в конце концов, кем бы он там не был еще. Но коленки совсем не по-смелому начинают дрожать, когда он видит сидящую на парапете Яну. Она лениво болтает ногами, шаркает ботинками по зеленой стенке и стряхивает пепел на асфальт. Никита до последнего надеется, что девушка решит прямо сейчас уйти, не дождавшись его. Но Яна упрямая, она даже в телефон не лезет, молча сидит, рассматривая собственный яркий зеленый свитшот. Поворачивает голову в сторону медленно идущего Никиты и улыбается неловко. От этого у парня все внутри окончательно обмирает. - Никит, че происходит? - Яна не тянет, не пытается задобрить или как-то разрядить обстановку, привычно рубит с плеча и все так же пристально смотрит. - Ничего, - он закашливается, пытается засмеяться, но звучит неловко и почти жалко. - Ничего не происходит, а что? Она наклоняет голову в бок и одним взглядом говорит все то, что думает о попытки пиздежа со стороны друга. Тот только трет бритый затылок под шапкой и после скрещивает руки на груди. Так и знал, что не стоило приходить сюда вообще. - И не приходил бы, тоже мне жертва, блядь, - психует Яна, после случайно вырвавшихся слов. - Мог бы и спасибо сказать, что хоть кому-то не поебать на то, что с тобой происходит. Ее слова бьют по голове сильнее, чем тяжелые ботинки местных гопников. Девушка мгновенно замирает, глядя на то, как сжимаются кулаки и раздуваются ноздри Никиты. Парень мгновенно трезвеет, смотря на сжавшуюся подругу, и думает о том, что это натуральный пиздец. Он хватает висящий за спиной скейт, не говоря ни слова Яне, просто сбегает. Мчит по улицам прочь от центра, стараясь не думать о чужом по-настоящему испуганном взгляде, и материт себя без конца. Он не едет домой, просто колесит по району, надеясь найти об кого бы стесать кулаки. Как на зло на улице тихо, только семейные парочки медленно прогуливаются, да мелкие пацаны носятся во дворах. Никита болтается между домов, пока ноги не начинают гудеть, и он не сваливается прямо в траву. Домой он плетется из последних сил, там его привычно встречают сидящая на кухне зареванная мать, пьяный в стельку уже спящий батя и ненавистная уже комната. Пиздец, пиздец, пиздец. Все окончательно идет по той самой пизде, когда он срывается на следующий день и вызывает ментов, потому что смотреть на синяки матери сил никаких нет. Когда уважаемые полицейские выволакивают отца на улицу, Никита не может сдержать рвущегося наружу торжества. Где-то в груди разгорается надежда на то, что все закончилось, что он все только что исправил. Правда, мать совершенно не разделяет его эмоций, просит отпустить непутевого мужа, пытается выкупить его. Парень почти не удивляется, но все равно не выдерживает, кричит на нее. Чего Никита точно не ждет, так это того, что получит пощечину от той, кого и пытался защитить. Сознание застилает знакомая пелена, а он опять сбегает, потому что не может больше смотреть на мать. Боится, что станет таким же как отец, от того и несется прочь, как можно дальше. Единственным местом, которое приходит ему на ум, становится знакомый родной центр. Никита неприхотливый, разве что просить об одолжении у одноклассников стыдно совсем. Остается только позорно выпрашивать у Дрочера шмотки, потому что он первый приходит на ум. Не Янку же после всего просить стирать его трусы, это, даже без последней ссоры, как-то совсем неуместно. Да и Дрочер оказывается удивительно сговорчивым на деле, так что вынужденный переезд почти не вызывает неудобств. В центре хотя бы тихо, по-настоящему тихо, без пьяных криков, звуков побоев и громкого храпа. К этому тоже приходится привыкнуть, но после первой почти бессонной ночи Никита привыкает. Даже почти успокаивается, в некотором роде. Удивительно, как легче становится, когда не приходится ходить по дому, как по минному полю. По дому теперь он вообще не ходит, но плевать, если даже в центре спокойнее и комфортнее. Никита конечно думает о том, что в какой-то момент определенно проебался, но это не так страшно. По-крайней мере он расслабляется и душащая злоба уходит, хотя бы даже на время. Расслабляется парень настолько, что умудряется спиздануть неловкое: “Ну, ты такой, типа, симпотный”. Конечно, Даня действительно симпатичный, и это мягко говоря. Блядь, да конечно он больше, чем симпотный, но кто Никиту за язык то тянет. Парни взрываются хохотом, а его самого парализует от ужаса и осознания того, что он натворил. - Пидор, - выдает смеющийся Дрочер. Вероятно, он не подразумевает какой-то контекст, но Никита все равно взрывается, швыряет свой рюкзак в него, не думая ни о чужом сломанном пальце, ни о мнении остальных. Он уже хочет взлететь по лестнице и доломать парню пальцы, а вместе с ними и руки, но чудом умудряется взять себя в руки. - Ну реально, она ни на кого из нас даже не посмотрит, - тараторит Никита, надеясь, что не покраснел в цвет толстовки Дрочера. Но его слова работают, действуют на тут же распрямившегося от гордости Даню. Остальные парни подхватывают его мысль, подбивая приятеля на очередную тупую идею, которая, конечно же, приведет к какому-нибудь пиздецу. Все это понимают, но почему бы не попытаться, ведь на сто пятидесятый раз-то выгорит. Никита только беспокойно перевязывает рубашку на поясе, стараясь не смотреть ни на кого, особенно на Даню. Иначе опять скажет что-нибудь такое, после чего уже точно не вылезет из вырытой собственноручно ямы. Молча плетется за остальными под Филовское: “Надо, Даня, надо”. Конечно, они лажают, конечно, Макса забирают менты, конечно, завтра они обосрутся на матче без своего вратаря. Ковалев бесится, просто рвет и мечет, материт их всех на чем только свет стоит. В итоге, он хватает Платона и Дрочера и тащит в отделение полиции, требуя от остальных одного: не мешать. Никита раздраженно крутит у виска, поскольку у их тренера явно кукушка окончательно слетела, раз ему понадобился Дрочер для спасения команды. Он нервно закуривает, все еще старается не смотреть на Даню, который между тем соскальзывает с парапета и говорит, что у него есть план. Естественно, он у него есть, еще бы его не было. Никита раздраженно выбрасывает сигарету и, наконец, впервые за весь день осмеливается встретиться с Даней взглядами. Парень весь светится от озарившей его идеи, улыбается так, что колени подгибаются, и хочется в ответ так же радостно улыбаться. Он послушно следует за Даней в актовый зал, где они и ждут появление нового потенциального вратаря на завтрашнюю игру. Шива - тот самый потенциальный вратарь, быстро сливается, уносится за первой попавшейся юбкой. Даня уговаривает, чуть ли не молит, подкладывает всех подряд девчонок, лишь бы тот остался. Уговорить его остаться умудряется только Женя на перевес с тяжелой шваброй, после того как Шива выебывается на нее и Яну. Правда, вратаря они лишаются, так как тот теперь валяется в отключке. Никита подходит к подруге и протягивает ей пластиковый стаканчик с какой-то алкашкой, которую купил Даня. Девушка благодарно кивает и идет к Жене, которая весело кружится в танце на сцене. Самого Никиту хватает Даня, уводит в сторону, жалуется на “толстуху” и все подливает ему в пластиковый стаканчик. Постепенно парень расслабляется, уже забывает сколько выпил и весело смеется над тупыми шутками друга. Даню, в свою очередь, развозит так быстро, что только остается диву даваться. Чем пьянее он становится, тем ближе подходит, дольше касается и плотнее прижимается. Парень наклоняется прямо к уху, губы едва заметно касаются кожи и пьяно шепчет. Его слова тонут в музыке, смехе самого Дани и звону в ушах. Никита напрягается, непроизвольно сжимает несчастный пластик в кулаке, выплескивая на пол его содержимое. Даня отскакивает тут же в сторону, неловко переступает ногами, чуть не падает. - Вот блядь, - пьяно бормочет он, возвращаясь к Никите и начиная отряхивать его от только ему видимых капель. - Ты как? - Норм, бля, руки убери, - парень в ответ только злится, отталкивает чужие руки, от которых начинают бегать мурашки по коже. Он выбрасывает несчастный стакан в сторону, спрыгивает со сцены и торопливо уходит, чтобы проветрится и попытаться привести себя в порядок. Рядом с Даней это почти невозможно, особенно когда он смотрит своими огромными пьянющими глазами так потерянно и чуть ли не обиженно. Никого кроме их компании нет в центре, так что Никите только и остается, что ходить по коридорам, чтобы хоть как-то привести мысли в порядок и успокоить долбящее в груди сердце. Он шумно выдыхает, прислоняется к ледяной стене и прикрывает глаза. Пиздец, какой-то. Никита сидит на задних рядах, вертит в руках телефон, пока мельком поглядывает на поплывшего Даню. Парень трется рядом с фортепиано и бьет по клавишам, активно пытаясь наиграть что-то. Никита, пока еще в состоянии думать, поэтому держится от него на расстоянии, хватит с него внезапной неконтролируемой херни. Не хватало окончательно ебнутся и сказать или сделать что-то тупое, что-то неправильное. Хотя совсем крохотная часть, та часть которую парень ненавидит, очень хочет спуститься вниз по ступенями, залезть на сцену и… что-нибудь сделать прямо сейчас. Никита не думает об этом абстрактном что-нибудь, поскольку разбираться с последствиями таких мыслей будет как минимум неудобно. Лучше бы о другом думал, идиот. Он следит за сидящей в первом ряду Яной, которая ему не сказала ни слова за сегодняшний вечер. Стоит подойти, поговорить, блядь, извиниться хотя бы. Но Никита упорно сидит на месте, не решается подняться, потому что он, видимо, все-таки трус. Как бы не выебывался, как бы не рвался первым в драку, на деле ссыт даже просто поговорить с подругой и лишний раз посмотреть на Даню. Ну, хотя бы издалека у него хватает смелости взглянуть в сторону приятеля, который уже лижется с новенькой. Блядь. На душе начинают неприятно скрести кошки, так сильно, что хочется кому-нибудь втащить. Никита, вместо этого, сжимает кулаки и опускает голову ниже, упираясь лбом в спинку соседнего кресла. В голове шумит так, что он не слышит ни грохочущей музыки, ни веселого смеха Женьки, ни пьяных шуршащих шагов Дани. Он поднимает голову, от открывшейся картины тут же срывается с места и вылетает в коридор. Залетает в ближайший туалет и врубает ледяную воду, все равно в центре другой и не бывает. Никита умывается, этого не хватает, так что он сует голову под холодную струю. Ворот футболки неприятно намокает и прилипает к коже. Возьми себя в руки, сбежал, как влюбленная школьница, тоже мне, блядь, королева драмы. Он возвращается в актовый зал, ни Дани, ни новенькой не видно, а думать о том, куда они могли пропасть Никита даже не хочет. Он только кое-как успокоился, второго такого побега устраивать ему не хочется. Его вырывает из мыслей Яна, когда тяжело опускается рядом, прямо на ступеньки. Выражение лица у нее такое же кислое, как и у самого Никиты. Она молча подтягивает колени ближе к груди и теребит подол платья, не спеша нарушить молчание. Никита чувствует себя, мягко говоря, неловко, хотя рядом с Янкой никогда такого не было. С ней совсем не так, как с другими, по-настоящему весело, даже как-то комфортно. - Ну, че ты домой идешь? - выходит как-то грубовато, будто он прогнать подругу пытается. - Если я домой сейчас приду, мать все мозги вынесет, - признается Яна, не выпуская из пальцев подол и все так же не смотря на Никиту. - Можно с тобой переночевать? Черт. Никита обхватывает колени руками, прячется от потенциального взгляда подруги, мнется и ведет плечами. Нужно что-то придумать, потому что он не может просто сказать ей: “Ой, не выйдет, дорогая. Знаешь, Ян, так вышло, что мать погнала меня из дома, после того как я попытался защитить ее, и теперь я бомж похоже.” - Короче это… Ну, дома ремонт сейчас, в любой другой день круто, но не сейчас. Никита бросает быстрый взгляд на подругу и весь внутренне сжимается. Яна смотрит на него серьезными глазами, видно что ни на грамм ему не верит. Конечно, кто блядь поверит, что у него-то и начался внезапно ремонт. Отмазка едва ли не гениальнее, чем та, что он Максу когда-то скормил, про падение со скейта. - Никит, хватит, - она поворачивается к нему. - Я знаю, что ты в центре ночуешь. Парень шумно сглатывает, неловко трет шею. Что он может на это сказать? Ну, пиздец, приплыли? Очень будет умно. Поэтому он упорно молчит, пока Яна не вздыхает и не спрашивает неуверенно: - Можно с тобой? Смотрит она таким взглядом просящим, что Никита в конце концов согласился бы на что угодно. Так что он кивает, на что получает благодарную улыбку от Яны. Будь у нее настроение получше вполне возможно она бы не сдержалась и радостно завизжала, но вместо этого только прежде чем подняться, хватает подругу за запястье. - И это, Ян… - он мнется, поднимается следом. - Ты… Ну, в общем, извини меня. - Ничего, это ты меня прости, я психанула и столько говна тебе наговорила, - она протягивает ему руку с поднятым мизинцем. - Мир? Никиту пробивает смех от этого детского наивного жеста, но он послушно обхватывает ее палец своим и говорит: - Конечно, мир, че уж. Яна падает рядом с ним на матрасе, желает спокойной ночи и почти сразу засыпает. Никита же лежит и не может никак отключится, только поглядывает на мирно спящую подругу. Она сворачивается калачиком под боком, поджимая колени, и поворачивается спиной к парню. Он разглядывает чужую тонкую кожу, с выпирающими позвонками под ней, и думает, что лучше бы он действительно был влюблен в Янку. На следующий день, с Максом на воротах, которого каким-то хером Ковалев вытаскивает из ментовки, они выигрывают матч. Парни кричат чуть ли не громче трибун, да и Никиту подхватывает эта волна ликования. Он влетает в Даню, треплет его по волосам, а тот все смеется так громко и заразительно, что внутри все начинает дрожать с невыносимой силой. Их обоих сбивает Платон, и они кричат и хохочут еще громче. У Никиты так кружится голова, что он едва успевает следить за событиями. Он упускает почти весь день, от момента, когда Даня всех тащит к себе, до того как Дрочер снова заблевывает все вокруг себя, пока они сидят на крыше. Платон на пару с Максом ржут, над потерянным парнем, пока Даня матерится тихо и уходит внутрь квартиры. Никита сидит в гостиной, на диване, слушая музыку раздающуюся из колонок. Он смотрит на друга, который кидает на него короткий взгляд и уходит на кухню. Никита откидывается на спинку и прикрывает глаза, отпивая из бутылки еще пива, лишь бы не последовать за ним. Он слышит отголоски смеха парней, обеспокоенные вопли Жени, гогот Фила, и думает уже выйти к остальным, чтобы хотя бы проветрить башку. Потому что пойти к Дэну хочется дико, это желание даже сильнее всех разумных аргументов. Что он, блядь, ему скажет? Эй, Дэн, классно ты сегодня играл, кстати не хочешь пососаться? Пиздец. Если после такого Даня просто побьет его, это уже будет целым достижением и большой удачей. Никита слышит, как рядом кто-то приземляется, бьет своей бутылкой о его полупустую и шумно выдыхает. Он открывает глаза и видит перед собой Даню. Тот улыбается, закидывает ногу на колено и забрасывает руку на спинку дивана. Никита смотрит на чужие губы и чувствует, как постепенно все упомянутые доводы идут, видимо, нахуй. Вот теперь точно пиздец, потому что Даня смотрит так же пристально, отпивает пива и наклоняется ближе. - Дрочер опять заблевал все, прикинь, - говорит он, перекрикивая музыку, заставляя Никиту почувствовать себя идиотом. - Вот уж нашел о чем поговорить, - замечает Никита, качая головой, невольно усмехаясь от того, как начинает ржать Даня. - Еблан, бля. - Тебя ж это повеселило, пр-признай, - отзывается Даня, который умудряется за такой короткий промежуток нажраться так, что язык начинает заплетаться. - Сидишь тут с кислой рожей… - Да тебя ебать это не должно, - отмахивается он в ответ, поднимая взгляд на приятеля, и затыкается. Дыхание сбивается от того, что Никита оказывается чуть ли не нос к носу с Даней. Тот совсем по-сучьи улыбается и тихо едва слышно за долбящей музыкой говорит: - А если ебет? Вот это уже пиздец. Самый настоящий, натуральный и полный, а не тот о котором до этого думал Никита. Сейчас уже он не сбежит, только если не решит вмазать Дане по его слащавой роже. Откровенно говоря, ему было бы проще самому себе уебать, нежели ударить его. Но парень сам отстраняется, начинает громко смеяться, откидывается обратно на спинку дивана. Никита чувствует, что его всего трясет, трет взмокший висок и пытается хотя бы весело фыркнуть в ответ. Нужно же что-то сказать, причем, прямо сейчас. Любую хрень, что всплывет в голове, но только сказать. Никиту захватывает такая паника, что он даже рта открыть не может, только поворачивается к Дане, который берет что-то со стола. Парень замечает яркую таблетку в чужой ладони и открывает рот, чтобы все-таки выдать тупую шутку. Сказать он ничего не успевает, пальцы хватают его за челюсть и чужие губы накрывают его собственные. Охуеть. В голове все взрывается, остается только стучащая в ушах кровь и глухие биты очередного трека. Никита закрывает глаза от шока, чувствует как крепко сжимают его колено, а еще чувствует чужой язык во рту. Не просто чужие, Данины пальцы и язык. Никита даже не совсем уверен, что это не один из тех ненавистных снов, после которых он чувствует себя настоящим дерьмом. Но уж слишком все это громко и ярко для сна, и на какое-то мгновение Никита надеется, что это правда. Он выдыхает через нос, неловко отвечает, хватается за чужое белое худи дрожащими руками. Губы напротив растягиваются в улыбке, Даня притягивает его ближе, пытается затащить на колени, скользит ладонями выше по ногам. От этого у Никиты окончательно едет крыша. Он думает рвануться вперед, опрокинуть парня на диван, а потом чувствует таблетку на языке. Рефлекторно проглатывает ее, но тут же отшатывается в сторону, чуть не падает на пол. Никита таращится на Даню, который выглядит откровенно по-блядски с растрепанными волосами, поплывшим взглядом и покрасневшими губами. Он срывается с места быстрее, чем парень хоть что-то скажет ему или, еще хуже, попробует остановить его. Никита проносится мимо вышедшей с кухни Яны, которая тут же окликает друга, хватает свой рюкзак со скейтом и вылетает из квартиры. Пиздец. Пиздец. Пиздец. Пиздец! Голова кружится то ли от ебучей таблетки, то ли от свежего воздуха. Никита ругается себе под нос, бросает скейт на асфальт и едет прочь от чужого дома. Спасибо, за то настолько он привык к своему скейтборду, что может на нем стоять в любом своем состоянии. Никита катит как можно быстрее лишь бы убраться подальше. Нахуя Даня это сделал? Даже главный вопрос не в этом. Нахуя Никита полез целоваться в ответ? Сука, что он делает со своей жизнью? Очень не вовремя на ум приходят слова Ковалева: “А ты сам чего-то хочешь добиться, или в жизни все устраивает?”. Нихуя он не знает и нихуя он не хочет. Никита зло смеется, вытирает нос тыльной стороной ладони и думает, что если сейчас ему попадется кто-то на пути, сломает голову этому мудаку о собственную доску. Около центра Никита видит припаркованную тачку Ковалева и думает плакать ему или гоготать. Кажется, и то и другое. Его так трясет, что когда он спрыгивает со скейта, пальцы не могут с первого раза зацепить доску. Хочется взять и как следует двинуть ею по капоту чужой яркой машины. Никита кое-как цепляет скейт к рюкзаку и тащится в сторону входа, где сталкивается с Ковалевым. Тот пялится в телефон, но отвлекается на ученика, которого тут уж точно быть не должно. Парень опускает голову и думает просто пройти мимо, вдруг тренеру окажется на него похуй. - Бойко, ты куда идешь то? - Ковалев хватает его за плечо, когда Никита пытается проигнорировать его. Парень кидается на него, лупит со всей силы в живот, бьет по спине, надеется, что тренеру этого хватит и он отвалит. Правда, одной злобы не хватает, чтобы завалить не крупного, но все-таки взрослого мужика. Сил то у Никиты сейчас не больше, чем у Дрочера. Его откровенно колотит, так что для Ковалева не составляет никакой проблемы скрутить пацана. - Блядь, - шипит парень сквозь стиснутые зубы, чувствуя еще и боль в руке, но упорно продолжает вырываться из захвата. - Успокойся! Блядь, Бойко, хорош! - Никита продолжает брыкаться, так что Ковалев невольно прикладывает его о стену. - Спокойно! Он действительно замирает, так что тренер его отпускает. Никита прислоняется головой к штукатурке и тихо сползает по ней вниз на пол. Парень вдыхает рвано, так что получается не вдох, а по-большей части всхлип. Он зажимает глаза пальцами, надеясь, что удержать слезы получится, но его буквально размазывает по этой самой стенке. Так херово он себя давно не чувствовал, так что сдержать рвущую грудь боль он не может, поэтому плачет как малолетка. Чтоб не разрыдаться вслух Никита вцепляется зубами в собственную ладонь, однако, даже боль его не отрезвляет и никак не помогает собраться. Только хуже, похоже, делает. - Пиздец, - слышит он сверху, пока пытается взять себя в руки. - Еще скажи, что это я тебя до слез довел. - Отъебись, - выдавливает из себя Никита, правда, звучит это совсем уж жалко. В итоге, он слышит как Ковалев присаживается рядом, тот подбирает брюки и внимательно смотрит на ученика. Парень отворачивается, пытается закрыться и совершенно не волнуется о том, как выглядит. Лучше бы тот просто ушел, взял и сел в свою сраную машину. Нет, блядь, Ковалеву захотелось в спасателя поиграть или что там еще. - Расскажешь че случилось-то, или так и будешь реветь? - Никита только отмахивается, чувствуя, что его вдобавок начинает колотить еще и от холода. - Ясно, значит второе. - Че ты доебался-то до меня? - бормочет парень, коротко обернувшись и обнаружив, что теперь Ковалев сидит рядом с ним, так же прислонившись к стене. - Потому что, если ты сейчас пойдешь и сделаешь с собой что-то, меня, нахер, опять посадят. Он не знает серьезно ли говорит Ковалев или применяет один из тупых способов их психолого-неудачника. Да ему и плевать на самом деле. Никита выдавливает из себя смешок и выдает: - Наконец-то, блядь. И слышит тихий смех Ковалева, у которого, кажется, тоже был непростой вечер. Это не делает их охуеть друзьями не разлей вода. Но они сидят вместе какое-то время, пока Никиту не перестает колотить от наркотиков и трясти от рыданий. Ковалев больше не спрашивает ничего, догадался, что из парня он не вытащит ничего, кроме еще одной совершенно неожиданной реакции. Никите откровенно поебать на тренера, он, после такого всплеска, уже ничего не чувствует и хочет просто завалиться спать. В конце концов, Ковалеву надоедает сидеть рядом с пацаном. Он с кряхтением поднимается, неловко бьет Никиту по плечу, в жалкой попытке поддержать, и напоминает про завтрашнюю тренировку. В ответ он получает короткое “угу” и пожелание поскорее добраться до дома, сформулированное через емкое “нахуй идите, Антон Вадимыч”. На следующий день никто ничего не спрашивает, поскольку все выглядят в разы хуже самого Никиты. Сперва, он побаивается, что кто-то мог вчера видеть их с Даней, но все парни ведут себя как обычно. Дрочер начинает хвастаться историей о том, что он там склеил какую-то соседку, а остальные привычно неверяще качают головами и ржут над приятелем. Никите откровенно насрать что там пытается рассказать парень, он пытается высмотреть хоть какой-то намек на лице Дани. Виновник его срывов ведет себя абсолютно непринужденно, тот, чьи черты лица он уже выучил наизусть, о чьих губах теперь попросту не получается забыть. Он вообще хоть что-то помнит? Ну не мог же он ужраться до такой степени, что забыл все. Никита дает себе мысленную оплеуху, поскольку, если Даня ничего не помнит, то значит никаких проблем нет. Точнее есть, но они уже не такие страшные, а довольно привычные, которые он может решить привычным ему способом: притвориться, что их нет. В конце концов от этого почти ничего не меняется. Правда все планы рушатся, как только перед утренней тренировкой его выдергивает Яна. Она вытаскивает Никиту на улицу, где мгновенно закуривает и бросает косые взгляды на какую-то девчонку, сидящую недалеко от них. Парень только хлопает глазами, пытаясь понять, чего ждет подруга. На мгновение ему кажется, будто вчера она все видела, и из-за этого теперь не знает как начать разговор. Невольная дрожь тут же пробегает по позвоночнику, пока Яна наконец-то не вздыхает: - Никит, я тут это… В общем, я хотела спросить, - она говорит рвано, сбивчиво, будто бы по-настоящему волнуется. - Ты не знаешь, Даня встречается с Владой? Никита хмурится, пытаясь понять, к чему клонит подруга, пока внутри него сердце впадает в бешеный ритм. - С этой телкой с вечеринки, - поясняет Яна нетерпеливо и кидает очередной короткий взгляд в сторону девчонки. Никита узнает в ней новенькую, которая целовалась с Даней тогда в актовом зале. - Чего? Не знаю, не видел их вместе, - тут же отзывается он. - А че? - Да я это… Че не знаешь, один он? - слова подруги доходят медленно, с трудом добираясь до парня через всю панику, которая успела охватить его за этот разговор. Хочется плакать, смеяться и избить кого-то от такого. Ну да, точно. Еще бы, конечно, обязательно же должно было такое произойти. Яна просто обязана влюбиться в Даню, естественно, и ее не останавливает то, что Даня до этого повел себя, как мудак с Леной. Хотя, уж кому-кому, не Никите судить ее, сам оказался в едва ли не худшей ситуации. - Да не надо тебе это узнавать. - Почему? - Яна непонимающе хлопает глазами, смотрит внимательно и ждет ответа. Что он может ей сказать? Прости, Ян, я тут уже вроде как втрескался в этого парня по самые гланды. О, и, знаешь, вчера мы вроде как целовались, но он ничего не помнит. Так себе ответ, однако, он вполне достоин этой ситуации. Такой же хуевый. - Ну, потому что… не подходит он тебе, - бормочет он вяло, а у Яны от этого только совсем меркнет взгляд. - Потому что я не секси? - разочарованно спрашивает она, а Никита думает о том, чтобы влезть на крышу и сигануть уже с нее. Пиздец, приплыли. Именно поэтому, да, Ян, потому что ты не секси, а не потому что твой друг-дебил-мудак боится, что ты парня, на которого он продолжает стыдливо дрочить, уведешь. Твой друг, которого ты прикрывала в центре, когда он после побоев не мог вылезти из постели. Твой друг, которого ты тащила в салон, а потом долго выбирала дурацкие сережки. Твой друг, которого ты поддерживала всегда и за которого болела на всех матчах. Да, не повезло тебе, Яночка, с другом. Мало того что педик, так еще и пидорас редкостный. Может идея с крышей действительно не такая уж и плохая? - Да нет, Ян, не в этом дело, - он поправляет шапку на голове, отводит взгляд в сторону. - А в чем? - Ну… он типа, - Никита пожимает плечами, не знает как ей вообще объяснить это. Вариант рассказать правду вообще не рассматривается, потому что Яна в таком случае просто уйдет и больше никогда с ним уже не заговорит. - Никит, в чем дело? - она раздраженно скрещивает руки на груди и пристально смотрит на друга. - Ты что-то знаешь? Никита ничего не говорит, продолжает напряженно молчать, пока Яна не забивает и не уходит, сказав ему “забить”. Он закрывает глаза, стараясь успокоить клокочущую в груди злость на самого себя. Забей. Легко сказать, но как сделать-то это в реальности? Особенно на то, что по итогу то хуевеньким ты другом оказался, Никитос. Добавляет сюра всему этому дню стычка с Дрочером в раздевалке, после которой Платон удивленно спрашивает не выгнали ли его часом из дома. Только этого вот прямо сейчас не хватает. Никита матерится и бьет по шкафчику со всей силы, несется к Дрочеру, так что только Макс успевает его перехватить и остановить. Орет на парня, а тот говорит, что может тогда ему вернут его вещи. А итогом всего становится залитая мочой раздевалка и кроссовки Никиты. Хуже день уже не станет точно, после ссоры с парнями, идиотского разговора с Яной и того как ему обоссали все кроссы. Не хватает только, чтобы Ковалев всем рассказал о вчерашнем инциденте, но тренеру кажется абсолютно не до этого. Он привычно бесится, пытается их всех помирить после очевидно по-детски глупой ссоры. Никита сидит на скамейке и ему абсолютно насрать на эти гребаные кроссы, ровно как и на матч, который стал причиной раздора и который так ждут Платон с Филом. Он только надеется, что Яна каким-нибудь образом забудет про этот дурацкий неловкий разговор. Надеется, что она не вспомнит об этом, как Даня забыл о вчерашнем. Спасибо, что хоть никто с сочувствующей рожей не стал лезть к нему и жалеть бедного несчастного выгнанного из дома мальчика. Тогда Никита точно бы окончательно свихнулся. Конечно, остальные узнают про матч, так что они в очередной раз бьют друг друга в морды. Ему прилетает в челюсть от Дани, так что он забывает на какое-то время о том, что вот этот парень пару дней назад сосался с ним. Бьет в ответ, валит на землю и пытается придушить. Он чувствует чужую руку на собственных плечах, сжимающуюся в жалкой попытке оттащить в сторону. Никита отмахивается, как от навязчивого комара и продолжает лупить Даню. Пока всех не успокаивает Герман, которому от мальчишеских страстей становится плохо. В себя Никита окончательно приходит, только когда они все вместе смотрят на уезжающую карету скорой помощи. Он вздрагивает, когда чувствует знакомую руку на плече. Даня обнимает его, притягивает ближе, и Никита почти не сопротивляется. Он устало приваливается к нему и замечает, что парень ухмыляется уголком губ. Но ему уже как-то все равно, он так устал за сегодняшний день, что сил ни препираться, ни даже на то, чтобы отстраниться нет. А чужие пальцы, гладящие спину через футболку удивительно быстро убаюкивают. Когда они проходят в финал, от радости хочется лопнуть. Никита умудряется сосредоточиться на игре, не думая о том, что вся жизнь его идет в одном определенном не самом радужном направлении. А после игры подобные мысли вовсе вылетают из головы. Он вешается на Даню, пока тот весело кружится и даже умудряется удержать его на спине. Никита соскальзывает на землю, когда видит прибежавшую Яну, которая крепко обнимает его, заливисто смеясь. Чувствует как приваливается рядом Макс, следом за ним и остальные. Каждый раз после побед ему не верится, что так может быть, что так резко может накрыть счастье. Такое, что едва ли может держать себя в руках. Но он только кричит со всеми, стукается кулаками и скачет по футбольному полю. Он не думает о Дане, который будто бы ничего не помнит, но смотрит отчего-то так многозначительно и все время трогает его будто бы случайно. Он не думает о Яне, которая, несмотря на все недомолвки происходящие между ними, приходит вечером накануне и доверительно отдает ему таблетку, потому что боится сорваться. Он не думает о том, что вполне возможно новая директриса скоро заметит, что он шарахается по центру во внеучебное время. Правда до тех пор, пока упомянутый Даня не останавливает его, когда все уже уходят из раздевалки, и не говорит многозначительное: - Приходи вечером праздновать. - А остальные тоже придут? - растерянно спрашивает Никита, в ответ тут же получая ухмылку со стороны парня. - Не, только вдвоем, - говорит Даня и уходит, оставляя оглушенного чужими словами Никиту одного. Тот только может, что привалиться к ближайшему шкафчику и выдохнуть тихое протяжное: “Блядь…”. Значит ли это, что Даня прикидывался и на деле все прекрасно помнит? Значит ли это, что Никита ему нравится? Блядь, гений, тогда зачем он сосаться с тобой полез? По-доброте душевной? Очень маловероятно. Тогда вопрос совершенно в другом. Чего хочет сам Никита-то? Откровенно говоря, первое чего ему хотелось бы, чтобы все было гораздо проще. Но если откинуть это, то, конечно, ему пиздец как хотелось поехать к Дане. Потому что мысли о нем никуда не пропадают, все так же продолжают преследовать днем, настигая уже вечерами. Так, что на стену лезть хочется, особенно после поцелуя. Чего уж врать, поехать хочется прямо сейчас и сжечь уже все ебучие мосты к черту. После долгих раздумий он все-таки поддается этому порыву и мчит вечером к Дане на квартиру. Решает, что либо сейчас он уже выскажет ему все, либо окончательно ебнется. Никита откровенно заебался чувствовать себя последним ссыклом, поэтому думает, что просто уже предложит Дане потрахаться, хер с ним. Он уже устал бороться с собой, с мыслями о собственной неправильности. Плевать, даже если Даня откажется, хуже уже просто не станет. Тем более он сам предложил приехать, сам позвал его одного, зачем еще, если не за сексом? Может Никиту после этого перестанут преследовать тупые сны и мысли с участием парня. Потому что, откровенно говоря, он уже свыкся как-то с мыслью, что ему нравятся парни. Никита это в любом случае уже никак не исправит. Он останавливается напротив знакомой двери и неуклюже начинает теребить рукава рубашки, пока не решает их просто закатать до локтя. Сам себя ругает за то, что так парится над собственным внешнем видом, и наконец звонит. Даня открывает дверь, уже изрядно подвыпивший, и удивленно таращится на пришедшего парня. Он прислоняется к дверному косяку, выдыхает сигаретный дым и улыбается: - О, кто решил приехать, - его вид и слова выбивают Никиту из колеи, но он все-таки неловко откашливается и решается. - Давай уже потрахаемся, - удивительно ровно говорит Никита, а сам чувствует, как вспыхивают скулы. - Опа, - Даня вскидывает брови, но после секундной заминки хватает парня за футболку и втягивает в квартиру. Никита чуть не спотыкается о свои же ноги, которые ему кажутся сейчас совершенно чужими, идет следом и не знает, чего вообще ждать. Даня протягивает ему сигарету, просит подержать, сам наклоняется и втягивает его в поцелуй. Никита вздрагивает, хватается за ворот футболки и тянет ближе к себе. Это не похоже на прошлый поцелуй, его не сковывает от ужаса, здесь он сам тянется за чужими губами. Остатки здравых мыслей стремительно выветриваются из головы, пока Даня выцеловывает его губы. Они горькие после сигарет, но Никите абсолютно насрать. Гораздо важнее то, что от них голова кружится, и сладко тянет внизу живота. Даня кусается, забирая сигарету из ослабевших пальцев, смеется и отстраняется. Тушит ее о пепельницу, хватает Никиту за руку и ведет за собой на крышу. - Давай тут, - он пьяно спотыкается о какой то шнур, начиная гоготать с самого себя и толкает парня к парапету. Ты уверен? А если кто то увидит? Все мысли тут же тонут в чужом взгляде, когда Даня подступает ближе, так что сталкивается с Никитой бедрами. Тот цепляется пальцами за край каменной плиты и шумно выдыхает, от одного трения всего с ног до головы пробивает дрожь. Никита решает довериться парню, поскольку сам нихрена не знает. Даня выглядит охуеть каким уверенным, даже не смотря на то, что его немного шатает из стороны в сторону. Он снова целует, упираясь руками по бокам от Никиты, подталкивает того выше, заставляет сесть на край. Никита цепляется пальцами за чужой затылок, зарывается в волосах и пытается притянуть ближе. Мало Дани, который хаотично тычется губами куда-то в шею, мало чужих рук, которые возятся с шортами. Парень расправляется собственными штанами, не в силах тянуть и ждать, путается пальцами с Даниными и неловко смеется. Тот отталкивает его руку, разводит коленки и встает вплотную, шумно дыша куда-то в шею. Никита чувствует чужую ладонь, забирающуюся под футболку и тут же спускающуюся ниже. Блядь. Он сжимает губы, надеясь сдержать жалкие звуки, рвущиеся из груди. Даня пыхтит рядом с ухом, напряженно двигая ладонью так, что почти больно. Никита утыкается лбом в чужое плечо, не разбирая от чего его кроет больше - от Даниной ладони или члена. Перед глазами все плывет, а Даня с громким стоном тяжело наваливается на него. Никита пытается как-то восстановить дыхание, так и сидит задницей на ледяном камне, пока парень не отходит в сторону. Даня подтягивает шорты и шлепает босыми ногами по крыше в сторону квартиры. Никита молча следит за ним, все еще пытаясь прийти в себя. В конце концов, он натягивает трусы со штанами и сползает с парапета, как раз к моменту, когда возвращается Даня. Он неуклюже пытается взять его за плечо, чтобы помочь подняться, и говорит: - Пойдем, у меня есть пиво и вискарь, - Никита слушается и с абсолютно пустой головой следует за ним в квартиру. Он просыпается от грохота на первом этаже, с трудом поднимает тяжелую голову и трет гудящие виски. Никита кое-как собирает себя, встает с кровати, тратя достаточно времени на разыскивание футболки, которая валяется на полу, и замирает в нерешительности. Вчерашняя смелость испаряется, на ее место приходят гудящая голова и тысяча вопросов о том, что вообще делать дальше. Вот что сейчас может сказать Даня? Что он сделает? Как вообще они теперь должны общаться? Никита фыркает, когда вспоминает знакомые слащавые парочки. Не, ну это точно не вариант. Но все же не может просто остаться как было до этого. Поскольку, как бы Никита не пытался выделываться, ему же понравилось. Вчерашний вечер ему даже больше, чем просто понравился, это было охуенно. Он осматривается, трет руками глаза и решает все-таки спуститься вниз. На первом этаже потрепанный заспанный Даня рыщет в холодильнике и не обращает на Никиту никакого внимания. Парень замечает, что тот стоит еще и в одних боксерах, от чего невольно краснеет и сам себя ругает. Да, самое время, Никитос, ты вчера видел его и без трусов, не только видел, между прочим. Но он все равно ничего с собой поделать не может, отводит взгляд в сторону, когда подходит к кухонному острову. Даня наконец обращает на него мутный взгляд, закрывает дверцу холодильника и от шума морщится: - Никитос, а ты чо тут? - он трет глаза, разглядывая Никиту так, будто он тут оказался по мановению волшебной палочки. - А ты… - парень удивленно смотрит на хозяина квартиры, думая о том, что не может же быть такого, что он ничерта не помнит. Это будет уже совсем, абсолютно нихуя не смешно. Вот прям реально не смешно. - Я в душ собирался, - сонно отзывается Даня, шлепая по плитке в сторону ванной, останавливается и бросает коротко, - Ну, в центре увидимся. Ебаный пиздец. Он думает о том, чтобы выбить прямо сейчас эту ебучую дверь и напомнить одному мудаку, что он не просто так тут оказался. Или хотя бы начистить этому козлу рожу как следует. Но вместо всего прочего, стремительно собирает свои вещи и уходит. - Сука, сука, сука, - бросает он сквозь плотно сжатые зубы. Никита со всей дури лупит по шкафчикам в раздевалке центра, только тут позволяет себе сорваться, крепко держа себя в руках всю дорогу. Он чудом не сталкивается ни с кем из парней, чудом не ввязывается в драку. Вместо этого торчит в раздевалке и бьет по дребезжащим дверцам, матерясь сквозь плотно сжатые зубы. За грохотом он не замечает чужих шагов, а через мгновение рядом уже оказывается Ковалев. Никита останавливается, вытирает нос дрожащим кулаком и начинает таращиться на собственные окровавленные костяшки. - Бля, - тихо выдыхает он, рассматривая раны на коже. - Бойко, вот ты… блядь, слов не хватает! - срывается Ковалев, тащит его за собой, держа за шкирку, хотя парень даже не сопротивляется. - Ты еще и бухал вчера что ли? Антон Вадимыч, знали бы вы, чем ваш подопечный занимался вчера, интерес бы тут же отпал расспрашивать его о личной жизни. Забота со стороны тренера выглядит абсолютно комичной, но Никита напряженно молчит, боится, что спизданет чего лишнего. - Че с тобой происходит, - тихо бубнит себе под нос Ковалев, щедро поливая перекисью чужие руки. Парень морщится, так и не открывает рта, упорно продолжает пилить взглядом стену. Ответа от него не дожидаются, поэтому гонят взашей и говорят, что бошку оторвет, если тот не придет на тренировку. Не ссы, Ковалев, не запорит он тебе твою сраную игру. А большего-то и не нужно. В холле Никита вяло здоровается с парнями, усаживается на перила и утыкается в телефон. Никто не спрашивает его ни про сбитые кулаки, ни про упадническое настроение. Парень только тихо радуется, что нет Дани, не хватает только сорваться и сотворить какую-нибудь глупость. Когда появляется их директриса, он предусмотрительно отклоняется так, чтобы та не начала расспрашивать про ссадины. Еще не хватало ему проблем с отчислением из центра и, впоследствии, с полицией. - Макеев? - спрашивает директриса, ожидая отчета о присутствии, но Дани так и нет. Она оглядывает коридор и повторяет вопрос, как раз к тому моменту, как парень взлетает по лестнице. Никита утыкается обратно в телефон, только бы не смотреть на него. Он игнорирует чужую протянутую руку, кидает быстрый убийственный (он очень надеется, что убийственный, а не жалкий) взгляд на Даню и снова смотрит в экран. Слышит тихий свист со стороны Платона и непонятливый гундеж от остальных парней. Ему так похуй, что они там подумают, лишь бы поскорее Даня скрылся из его поля зрения. Разговаривать с ним нет никаких сил, как и со всеми остальными, признаться-то по правде. Он слышит удивленное Ковалевское: “Ты тоже бухал, что ли?”. Никита отворачивается, надеется, что тому не приспичит докопаться еще и до него. Ему везет и Ковалев переключается на потерявшегося Дрочера, и парень в очередной раз благодарен последнему. Пока тренер вовсю окучивает родителей Дрочера, они все курят на улице. Никита садится на скамейку, подальше от остальных, от чьего гомона начинает трещать голова. Да еще и не знает как вести себя с Даней и не сорваться на драку с ним, потому что вмазать по этой самодовольной роже хочется с каждой минутой все сильнее. По крайней мере ему не приходится беспокоиться, что тот распиздит все парням. Если он все-таки решил повести себя как конченный мудак и просто сделать вид, что ничего не помнит. - Чего ты не с парнями? - спрашивает подошедшая Яна, которая тут же садится рядом и прикуривает сигарету. - Да ниче, - вяло отмахивается Никита, даже не стараясь принять хотя бы равнодушный вид. Он мельком смотрит в сторону остальных, ловит пристальный взгляд Дани и тут же отворачивается. Подруга замечает это и заинтересованно приподнимает брови. - Никит, что у вас с Даней? - спрашивает она, заставляя Никиту похолодеть и замереть. - Да… Ниче у нас нет, с чего ты вообще взяла? - нервно выдает он, туша сигарету о лавочку, чувствуя как тошнота подступает к горлу. - Нет у нас с ним ничего. Яна тяжело вздыхает, докуривает сигарету и пристально смотрит на друга. - Хорош ломаться, я знаю, что вы вчера вдвоем были у него, - парню кажется, что он прямо сейчас блеванет прямо под яркие Янины босоножки. - Чт... Что? Откуда? Блядь, какой же ты, Никита, долбоеб. В чужом взгляде что-то резко меняется, а потом подруга оборачивается, быстро смотрит на парней и тихо говорит: - Я вчера приходила, думала… В общем, не важно, но Даня сказал, что ты уже у него. Он сказал, что… - Яна мнется, а потом договаривает, - Вы типа трахаетесь? Никита думает о том, что лучше бы ему прямо сейчас провалиться под землю, потому что он не знает, что ему делать. Его жизнь за последние недели превратилась в какой-то ебаный цирк. При этом, он даже не имеет ни малейшего представления, что с этим делать. Девушка смотрит пристально, цепляется своими невозможными глазами за него и он сдается. Парень прячет лицо в ладонях и шумно выдыхает, пытаясь взять себя в руки. - Блядь, Ян, я тебе сейчас все объясню. - Объяснишь то, что трахаешься с парнем, который мне нравится? - фыркает она, а Никита понимает, что сейчас прямо тут и сдохнет от стыда. - Класс, и когда ты собирался мне это сказать? Голова кипит, Никите кажется, что она сейчас лопнет. Тошнота стоит в горле и не дает говорить. Он заставляет себя сглотнуть и старается выровнять дыхание. - Ян… - Иди нахуй, Никит, я думала мы друзья, - она раздраженно вскакивает на ноги. - Блядь, самое обидное не то, что у меня друг педик, а то, что он, сука, даже не подумал сказать мне правду. А я веду себя, как дура, хожу тут… Блядь, короче, забей. Яна быстро уходит, даже не дает ему шанса остановить ее и попытаться хоть как-то объясниться. Хотя что он ей скажет-то? В общем и целом, она права. Никита поднимается на ватных ногах и идет к остальным. Они молчат и никак не комментируют произошедшее, даже если и видели их с Яной. Он впервые им так благодарен за это, потому что сил нет уже ни на что. Когда Ковалев его отправляет спровадить родителей Дрочера из центра, Никита облегченно выдыхает, потому что ему не приходится ловить на себе Данины взгляды. Он не понимает, чего тот ждет от него. Что он должен сделать, подойти и прямо при всех поцеловать его? Или он так смотрит на него, потому что ничерта не помнит и пытается понять, чего Никита даже не здоровается? В обоих случаях, парню хочется только и сделать, что послать Даню нахуй. Но в итоге, стоя рядом с Женей и родителями Дрочера, он строчит быстрое сообщение парню: “В 23:00 у труб.” Никита сидит у себя в каморке в центре, нервно отсчитывая минуты. Он думает, что просто расскажет Дане все как есть. Вчера же хватило сил и смелости прийти, значит и сегодня он сможет. Никита почти собирается с силами, когда внезапно появляется Яна. Она встряхивает рукавами длинной кофты, скрещивает руки на груди и говорит: - Верни таблетку. - Че, с чего это вдруг? - искренне удивляется он, глядя на нервную подругу. Хотя бы здесь он не должен облажаться. - Ты придурок? Отдай, это мое, - она начинает рыскать по полкам, пока не заглядывает под матрас и не находит таки несчастный пакетик. Никита вскакивает на ноги и отбирает его из тонких девичьих пальцев, крепко сжимая таблетку в кулаке. Он хотя бы попытается быть хорошим другом, потому что и так достаточно сильно подвел девушку. Яна же начинается материть его и пытается отобрать вещь, пока парень терпит ее толчки и тычки. - Блядь, че ты себе придумал?! - в бешенстве кричит девушка. - Ты кто вообще такой? Ты что мне мать? Ты мне не мать, ты мне даже не друг, ты мне никто, педик ебучий! Никита приходит в себя в тот момент, когда кулак прилетает в металлическую стенку одного из щитков. Яна отскакивает рефлекторно в сторону и с ужасом смотрит на парня, который выглядит не менее напуганным, чем она. Он шокировано раскрывает отзывающуюся болью руку и смотрит на нее так, будто бы это и не его конечность вовсе. Яна за это время приходит в себя, забирает из его ладони пакет и уносится прочь, боясь, что Никита решит последовать за ней. Но он вместо этого падает на раскладушку и не может до конца понять, что чуть было не сделал. Он реально, только что, чуть было не ударил свою подругу. Единственного человека, которому все это время не было плевать на него. Просто из-за того, что она, в принципе, сказала ему правду. Блядь, какой он все-таки еблан. Конечно, после этого он напрочь забывает о встрече с Даней. На следующий день Ковалев привычно чихвостит их на тренировке, так что Никита почти забывает про ссору с Яной. Он слушает о том, что им нужно собраться и перестать вести себя как придурки ровно до того момента, пока не появляется Даня. В очередной раз бухой в стельку. Никита таращится на него так же изумленно, как и вся остальная команда. В какой-то момент, когда парень посылает Ковалева нахуй, ему кажется, будто нихрена Даня не пьяный. Он еще сильнее запутывается от этой откровенной показухи, пока их тренер не психует и гонит их к черту. - Знали бы вы двое, как я устал от вас, блядь! - указывает он на Никиту и Даню. - Мне похуй, что у вас там происходит, но разберитесь оба уже со своими проблемами. - Я-то тут при чем? - недоуменно спрашивает Никита, но под взглядом Ковалева быстро затыкается. - Все, Макеев, приводи себя в порядок, Бойко, быстро с остальными на разминку. Позже Никита послушно, по совету Ковалева, ест дошик у себя в коморке. Все равно на нормальную еду денег у него нет, да и готовить самому в центре негде. Он напряженно жует, думая о сегодняшней тренировке и вчерашней проебанной встрече. Навряд ли Даня так решил повыебываться из-за того, что Никита его кинул. Он может и мудак, но не конченный же тупица. По крайней мере Никита пока еще думает так. - Никит? - слышит он знакомый голос и вздрагивает, торопливо откладывает в сторону контейнер с едой. Яна стоит в проходе и неловко ему улыбается, так что Никита сразу вскакивает на ноги и оказывается рядом с ней. - Прости меня, - сразу же выдает девушка, глядя ему прямо в глаза. - То что я тебе вчера наговорила это просто так. Я… В общем, я совсем так не думаю. Он шумно сглатывает, смотрит на подругу и думает, что, наверное, не заслуживает ее. По-крайней мере у Яны всегда хватает мужества на то, чтобы прийти и исправить то, что она натворила. В отличие от него. - Я дура, - она не к месту весело хмыкает, ведя плечами и опуская взгляд. - Да ладно, я наркоманов всерьез не воспринимаю, не переживай, - отшучивается также неловко он, слушая тихий смех Яны. Она возвращает ему злосчастную таблетку, которую Никита неуверенно забирает из чужих рук. - Никит, я хочу сказать, что я тебя люблю, - внезапно признается девушка, улыбаясь уголком губ. Никита удивленно смотрит на нее. - Ты мой самый близкий друг. - И я тебя, - пораженно выдает он, тут же оказываясь в чужих объятьях. Он не помнит, чтобы они вот так обнимались с Яной. Девушка на удивление крепко сжимает его в руках, встает на цыпочки и устраивает подбородок на его плече. Никита отвечает на объятья и невольно улыбается, вдыхая цитрусовый запах от волос Яны. Один из пучков рыжих волос неприятно упирается ему в ухо, но парень не жалуется, только ближе прижимает подругу. - А это получается, что я Ленку обогнал? - роняет Никита, и слышит смешок со стороны Яны, чувствует ее уверенный кивок. - Ну, получается, - она отстраняется, чтобы заглянуть в чужие глаза. - Правда, прости меня. - Да все нормально, Ян, - он сжимает чужие хрупкие плечи, - это я должен извиняться, так-то. - Ты знаешь, что я никому не расскажу, да? - тихо говорит девушка и так доверительно смотрит на него, что Никита просто не может не признаться. Конечно, он ей верит. Яна остается с ним, сидит рядом, весело болтая ногами и рассасывая конфету, пока парень доедает свой обед. Она осматривает небольшую комнату, ничего не говорит. Удивительно, какой кажется комфортной тишина сейчас. Никита не успевает удивляться тому, как все кардинально меняется от одного разговора. Может стоит все-таки уже все решить с Даней, может все на деле так же просто, как и с Яной? Девушка поворачивается к другу, опускает голову на руки и спрашивает тихо: - Так че у вас там с Даней? Никита давится воздухом, кашляет и удивленно смотрит на подругу. Яна невинно улыбается и стучит по его спине, в ожидании его ответа. - Да все… Не знаю я, - он опускает голову, думая стоит ли с ней делиться всем этим. А потом все же решается и внезапно чувствует облегчение от того, что можно об этом просто поговорить. Ему не нужно врать, выкручиваться, можно взять и все рассказать Яне. Это, откровенно говоря, немного выбивает почву из под ног. Он все-таки рассказывает, неловко и рвано, но честно. После этого становится легче, особенно после того как Яна смачно ругается, а потом вместе с ним начинает хохотать. Никита снова обнимает ее, потому что наконец-то хоть что-то в его жизни оказалось действительно хорошим. На финальный матч он приходит в приподнятом настроении, тем более что Яна встречает его совсем рано у центра и вместе с ним добирается до места проведения матча. Поддержка подруги оказывается как никогда вовремя, даже если это будет значить, что парни начнут показушно заинтересованно поглядывать в их сторону. Никита игнорирует их, только на дурацкую шутку от Дрочера несильно бьет того по плечу, хотя сам не может перестать неловко улыбаться. Хорошее настроение сохраняется ровно до того момента, пока не появляется Даня в форме их противников. Остальные удивительно спокойно на это реагируют, Платон даже шутит про то, что тот слишком хорош для них. Никита только и может, что фыркнуть на это. Конечно, чего стоило от него вообще ждать. Что он мог понять о Дане за это время: он редкостный мудак, который вообще не думает о других. Но Никита все равно злится, потому что этому парню все сходит с рук, чего бы он ни делал. Может ему и стоит молчать, забить уже на все и забыть про Даню, все равно он уходит из команды. Может вчера он действительно бы забил, но сейчас знакомая злость закипает внутри, так что Никита все-таки срывается. - Да понятно, ему кинуть человека - нехуй делать, - он отворачивается и отходит в сторону, чтобы не смотреть на Даню. - Удачи на игре, алкота. - Че? Какие у тебя со мной проблемы? - возмущается парень в ответ и от его искреннего непонимания у Никиты кулаки сжимаются. - Извиниться не хочешь? - Схуяли? - он резко разворачивается и испепеляет взглядом Даню. - Ты ж ни перед кем не извиняешься, трахаешься по-пьяне, а с утра все, снова девственник. Ни позвонить, ни поговорить. Мельком замечает удивленное лицо Дрочера, который что-то тихо говорит Платону. Дебил. Да, Никита, собственно, так же как и Даня, интеллектом особо не блещет. Но он решает не останавливаться и смело смотрит на растерянного парня. - Чего? - недоумевает тот в ответ, пока Никита делает еще шаг вперед и не останавливается прямо напротив него. - Кого… - Ты реально такой тупой или все-таки мудак? - парень понижает голос, надеясь, что парни не услышат их. Правда, сейчас он чувствует такой внезапный выброс адреналина, что ему все равно, даже если они и услышат. Похуй. В конце концов чего они ему сделают-то? Даня выглядит так, будто бы его только что ударили. Он молча таращится на парня, открывая и закрывая рот, но ничего так и не говорит. В какую-то секунду Никите кажется будто у него прямо сейчас инфаркт случится или что-то вроде того. Но Даня внезапно встряхивает головой и быстро оглядывается по сторонам. Он наклоняется ниже к уху Никиты и тихо говорит: - Давай после матча поговорим? В ответ парень тихо фыркает, разводит руками, но все равно соглашается, потому что терять-то ему нечего. Нужно будет просто послать его к черту. Плевать уже, переживет как-нибудь, что после этого разговора у него сердце скачет в груди как бешеное. Насрать на то, что ноги слабеют, дыхание спирает и пальцы начинают дрожать. Никита сможет это все подавить и забыть уже наконец, зато может быть жизнь станет попроще. В конце концов, все придет в норму и такого он больше никогда не допустит. Все идет не так, уже в середине матча, когда они начинают выигрывать у противников. Проблема, правда, заключается не в этом. Дрочер включает запись того, как тренер орет на своих подчиненных, угрожает Дане тем, что тот тут же вылетит, если они не победят. Они все вместе смотрят на парня, который в перерыве сидит совсем уж потерянным, отрешенно щипая траву в отдалении от команды. Никита начинает ругать самого себя за то, что сердце предательски екает в груди от вида этой картины. Конечно, они поддаются, потому что они-то особо ничего не теряют, кроме разве что Ковалева. Даже он проявляет внезапное благородство, так что остальные слушают его команды и позорно сливают игру. Впервые они так радуются собственному проигрышу. Никита думает уже отвести Даню в сторону и решить все наконец-таки, пока не замечает человека, которого уже и не надеялся увидеть. Его мать стоит в стороне, но как только видит, что сын обратил на нее внимание, подходит ближе. У Никиты нет сил строить обиженного, откровенно говоря он скучал по ней, в чем тут же и признается. Женщина улыбается, тихо всхлипывает, и притягивает его к себе. Никита так устал за это время, что чуть ли не рассыпается в материнских объятьях. Он чувствует себя снова подростком, так что сам чуть не начинает плакать. Но он берет себя в руки и успокаивает мать, когда та совсем уже готова впасть в истерику. Она извиняется перед ним, целует в висок и снова обнимает. - Ладно, я пойду, - тихо говорит женщина, отпуская сына. Никита совершенно не хочет, чтобы она уходила, но не пытается ее остановить. Только разговор с Даней и заставляет его отойти в сторону. Никита разворачивается и видит, что Яна стоит рядом с парнем и что-то ему говорит. Он видит ее хмурые брови и даже боится представить, что она такого втолковывает ему. Девушка обращает внимание на Никиту, улыбается ему, треплет по голове и уходит. Он шумно выдыхает, провожает подругу взглядом, а потом обращается к Дане. - Ты прости меня, - признается тот, неуверенно глядя на Никиту. - Я реально вел себя как мудак. - Да, я заметил это, - невесело хмыкает парень в ответ и оглядывается, удивленно замечая, что трибуны совсем поредели, и почти все уже ушли. - Я такой пьяный был тогда… - Это в который из разов, уточни-ка, - перебивает Никита, скрещивая руки на груди и хмурясь. - Блядь, Никит, - Даня выглядит так, будто парень грозится избить его, - Когда я… ну, в общем, когда я поцеловал тебя. Я так ссался, что ты меня прибьешь нахер, поэтому и набухался в тот раз. Никита терпеливо слушает его, потому что от его вида, сердце в груди неприятно сжимается. Он ничего просто не может с собой поделать, еще и встреча с матерью окончательно его растрогала. Поэтому он теряет весь свой запал и просто молчит, давая парню объясниться. - Я слишком плохо помнил тот вечер и решил, что мне вообще все приснилось, - Даня не смотрит на него пока говорит, рассеянно ковыряя носком кроссовка землю. - А после того как… да, я действительно забыл, что у нас что-то было. Блядь, прости, но ты мне даже ничего не сказал. - Это ты меня сейчас обвиняешь? - удивляется Никита, но замолкает от того, как яростно качает головой парень. - Нет, просто я… Блядь, я запутался, потом ты назначил встречу и не пришел, - он поднимает наконец взгляд и смотрит в чужие глаза. - Я ничего не понимал и решил, что… Короче, я испугался. Но, Никит, ты мне реально нравишься. Никита удивленно вскидывает брови и опускает руки, неуверенно глядя на Даню. Ему кажется первые секунды, будто он ослышался, но по выражению чужого лица понимает, что все услышал верно. Чужие слова отдаются где-то в груди, разливаются волнительной сладостью. Будь все проще, он может быть прямо сейчас поцеловал парня, если бы не боялся, что их могут увидеть. - Так, что? Мы теперь типа парочка? - хмыкает Никита, прищуриваясь от лучей закатного солнца. Даня в ответ морщится, у Никиты тут же вырывается нервный смешок. Пока внезапно, парень не треплет его по голове. Он замирает под чужими ладонями, смотрит, как Даня пожимает плечами. - Ну мы можем попробовать, типа, ну… - Да, ты конечно охуеть какой красноречивый, - гогочет Никита, смотря на то, как чужие щеки заливаются румянцем. - Иди ты нахуй, - Даня толкает его в плечо, но сам начинает хохотать. Они неловко смеются, боясь смотреть друг на друга. Никита чувствует странную радость, сердце громко бьется, а голова идет кругом. Он давно не чувствовал себя так хорошо. Ему наконец-то реально хорошо. - Ну, я согласен, че, - серьезно говорит он, ловя чужой изумленный взгляд. Даня внезапно притягивает его к себе и целует в макушку. Мурашки разбегаются по коже, так что хочется остаться в чужих руках. Правда, страх быть замеченными сильнее, поэтому Никита вырывается и оглядывается по сторонам, под чужой хохот. - Придурок, - шепчет он, пряча улыбку, но позволяет Дане обнять все-таки себя за плечи. Вся ситуация кажется абсурдной донельзя, но от счастья так сильно сносит крышу, что Никита старается не задаваться лишними вопросами. Он наслаждается чужой тяжелой рукой на плече, пока они идут к раздевалкам. Пока Даня внезапно ее не убирает, не останавливается и внезапно не наклоняется к чужому уху: - Так что, поехали праздновать ваш проигрыш? Вдвоем. Никита неуверенно смотрит на него, видит чужой пристальный взгляд и просто не может отказаться. Конечно ему хочется, потому что от внезапной вседозволенности только и хочется, что касаться Дани. Но он сдержанно кивает и выдавливает из себя улыбку. У самого входа в чужую раздевалку, Никита внезапно останавливается и спрашивает: - А, кстати, что Яна тебе сказала? Даня ухмыляется в ответ, качает головой. будто надеялся, что парень забудет об этом. Но все-таки решает ответить: - Сказала, что яйца мне оторвет, если обижу тебя, - он смеется и скрывается за дверью, оставляя Никиту одного с бешено колотящимся от счастья сердцем.