Случайности

Акааши Кейджи учился на третьем курсе литературного факультета, подрабыватывая ассистентом редактора издательства манги. Не сказать, что учеба или работа давалась слишком тяжело, однако ежедневна нагрузка порядком выматывала. Поэтому Акааши был рад возвращаться вечером в обжежитие, где, наслаждаясь тишиной и спокойствием можно было провести вечер. Предоставляемое университетом жилье имело удобное местоположение как относительно университета так и издательства, к тому же спальня и ванна была расчитана на одного человека, а кухню приходилось делить лишь с еще одним студентом. Однако и тут молодому человеку повезло. Прошло уже полтора месяца с начала семестра, а комната напротив так и продолжала пустовать. Акааши не искал общения, да и свободное время предпочитал проводить в одиночестве, заварив крепкий кофе и засев за чтением очередного романа или манги. Программа университета предполагала прочтение большого количества материала, что было бы тяжело, если бы Кейджи не любил это всем сердцем и душой. Когда фокусируешься на сюжете, отпускаешь все тревоги и сомнения и с головой погружаешься в мир историй. Спокойная и размеренная рутина могла продолжаться и раньше, но в один день Акааши проснулся не от легкой мелодии будильника, а от резкой и громкой музыки, которая по звучанию напоминала скорее военный гимн. Не до конца проснувшись, Кейджи вышел из комнаты в общий коридор, с целью посмотреть на нарушителя своего спокойного сна и вероятно новоиспеченного соседа. Зачем? За что? Почему? Именно такие вопросы возникли в голове Акааши, когда на пороге двери напротив стояла девушка невысого роста, с сумками, большим плюшевым медведем и фиолетовой подушкой. Но не это привлекло внимание Кейджи. А вот черная колонка, которая по высоте была чуть ли не в половину роста владелицы, привлекла внимание еще как. Ведь именно это устройство и издавало столь страшные, крикливые звуки. Вернув свой взгляд на недоразумение девушку, парень заметил, что и она уже обратила на него свое внимание: — О, так у меня все же есть сосед! Неплохо, неплохо. Будет у кого позаимствовать сахар, да попросить починить лампочку. — Сахар я предпочитаю не употреблять, а лампочки отлично чинит электрик, коим я не являюсь и становится не собираюсь. — Ну жизнь впереди долгая, кто знает кем мы еще будем в жизни. В любом случае, рада знакомству, Миямидзу Химари, 2 курс факультет звукорежиссуры, можно просто Мари. — Предпочитаю планировать свою жизнь так, чтобы не становится по случайности кем то другим. Акааши Кейджи, 3 курс, литература. — А обращаться к тебе… — Акааши Кейджи. И я бы предпочел не просыпаться в 7 утра от криков мужчины, которого я даже не знаю. — Ты про музыку? Прости, я убавлю, не могу представить свою жизнь без музыки, да и тишина порой лишь навододит на нерадужные мысли. — Не могу согласиться, тишина успокаивает и дает возможность сконцентрироваться, надеюсь и в дальнейшем проживать здесь в тишине и спокойствие. — Конечно, к тебе в комнату с колонкой обещаю без разрешения не врываться. Даже такое скудное обещание не помогло. Каждый день, каждый чертов день, Акааши просыпался и засыпал под музыку. Казалось, музыкальная библиотека Миямидзу Химари не имела конца, а также не обходила стороной различные жанры и исполнителей. За прошедшие 1,5 месяца Кейджи решил было, что послушал всю возможную музыку мира, однако каждый день приносисил все новые и новые музыкальные открытия. Вот только парня не спрашивали, хотел ли он быть слушателем данных композиций. Пару раз он пытался поговорить с Химари по поводу шума, однако она также невинно улыбалась, обещала сделать потише и приносила свои извинения. Только какой от этого толк если музыка, казалось, звучала только громче. Разговор с администратором общежития также не принес никаких результатов, поскольку за пределами их комнат ничего уже не было слышно, а музыку девушка исправно выключала как раз к положенному времени, а именно к полуночи. Но Акааши привык засыпать в одиннадцать, и колыбельной теперь служили были крики о разбитом сердце, припевы о парящих птицах, куплеты с призывом любить себя и многое многое другое, все зависит от дня недели. Утро могло начаться с классической музыки, американского репа или французских баллад. Вечером же из проклятой колонки доносились: японский рок, корейская поп музыка, китайские традиционные мотивы, джаз или даже кантри. И большинство из этих песен Кейджи слышал в первый, а возможно и в последний раз, песни то не повторялись. Как итог — покупка дорогих бируш, которые не особо-то и помогали, легая-тяжелая форма недосыпа, увеличинение дозы кофеина в рационе и крайне негативное отношение к соседке. «Вот бы однажды проснуться в тишине и наслаждаться ей как можно дольше», — все о чем, в последнее время грезил Кейджи. И в один день, его желание осуществилось. Не было никакой музыки в течение всего утра и вечера, хотя Миямидзу точно находилась в комнате. А вечером, вечером он услышал плач, переходящий в истерику. Казалось, будто девушку разрывает изнутри, ведь она практически кричала, надрывая голосовые связки. Но Кейджи ничего не сделал с этим. Ни написал, ни постучал в дверь и ни спросил все ли в порядке. Просто решил не обращаться внимания, считая, что завтра все будет как прежде и он вновь проснется под громкую музыку. Но на следующий день все повторилось вновь, и через день тоже, и через неделю. В течение всего дня царила теперь уже давящая тишина, а вечером раздавался плач, стремительно перетекающий в вой. К концу недели звучали только хрипы, которые больше были похожи на вой раненнего животного, которое молило о пощаде и снисхождении. За все это время Акааши не видел и не слышал, чтобы девушка выходила из комнаты на кухню или куда либо. Не слышал звона посуды или шума воды. Казалось Химари лежала неподвижно целый день и могла лишь плакать как только солнце опускалось за горизонт. К Акааши Кейджи это не имело никакого отношения. Проблемы практически незнакомой девушки никак не касались его. Все это не должно его волновать. Не должно. Не должно. Не должно. Но чертовски волновало. На стук в дверь девушка не отзывалась, телефон был недоступен. Да даже так сильно ненавидимая Акааши черная колонка теперь скапливала пыль, стоя в коридоре. Видимо самое время перейти к радикальным мерам. Миямидзу Химари сидела на полу, прислонившись к входной двери, не задумываясь о том, сколько времени она провела в таком положении. Увольнение с работы мечты, предательство теперь уже бывшего парня выбили девушку из колеи. И ладно бы ей изменили, такое еще можно пережить, но украсть ее песню и выдать за свою — такое, она не могла простить. Как теперь быть? Кому можно доверять, да и вообще можно ли доверять людям? От раздумий девушку отвлекла музыка, которая доносилась из коридора. Миямидзу сразу узнала звучание своей колонки, ведь она по-особенному передавала бассы. Мелодия, однако, ей была незнакома, но звучала так, словно проникала прямо в сердце. Поднявшись на трясущихся ногах и придерживаясь за дверь, Химари открыла дверь и обнаружила своего соседа, который затаскивал ее колонку в свою комнату. Закончив с этим, Акааши повернулся к изумленной девушке и сказал: — Колонку я уже поставил, разрешение зайти тебе я тоже даю. Пошли, будем разбавлять нерадужные мысли. Только музыку выбирай сама, у тебя это лучше получается. Смахнув слезы, и подняв глаза на улыбающегося Кейджи, Миямидзу смогла лишь прошептать, поскольку за столько дней молчания, голос пока не могу звучать нормально: — А я же говорила, что жизнь впереди долгая, кто знает кем еще мы станем в жизни. — Кто знает, возможно и в жизни друг друга.