***
«А здесь интереснее, чем поначалу казалось».
***
— Хватит суетиться, садись давай… Тома как раз вернулся с последним подносом, уставленным закусками. Итэр забрасывает полотенце на плечи и усаживается за стойку, больше не обращая никакого внимания на троицу в стороне: Венти всё больше подливает Чжун Ли из глиняного кувшина, Тарталья пристально наблюдает и почти не участвует в их беседе. Юный бард и господин консультант вспоминают о событиях с участием слишком громких имён, чтобы пропустить их мимо ушей… — Венти раньше был духом, — заметив интерес Томы, словно между делом, сообщает Итэр, лениво расковыривая рыбный «лепесток». — Он и правда давно живёт. А Чжун Ли… ну… он много знает. — Понятно. Нет, на самом деле, ничего подобного, но проявлять излишнее любопытство невежливо. Как-то так вышло, все собравшиеся за стойкой разделись на две группы, и Томе осталось только усесться рядом с ревнующим Альбедо. Его взгляды, бросаемые на Итэра, наполнены такой жаждой собственничества, что Тома всё больше и больше чувствует себя третьим лишним. «Зачем я пришёл? Господин Аято вовсе не обязательно опять бы стал… кхм…» Пододвинув к себе пиалу с рисом и тарелку с солнечной рыбой, Тома приступает к дегустации. Ох, не зря Альбедо так тщательно замерял каждую унцию специй и каждую секунду, проведённую рыбой в масле… Безумно тонкий вкус ласкает нёбо нежнейшей мякотью, даже жаль глотать, а проглотив — хочется вновь наполнить рот этим произведением кулинарного искусства. — Так нравится? — вдруг обращает на него внимание главный повар Чайника. — О-о-о, да! — честно признаётся Тома, кивнув несколько раз подряд. Ему уже всё равно, ёкай этот парень или злобный призрак, скопивший силы для обретения плоти и крови — злое существо просто не может обладать таким божественным мастерством! — Ты тоже хорошо постарался, — мягко улыбается Итэр, незаметно расправившийся с рыбой и посасывающий крабовую ногу. Глянув на него, Тома зачаровано замирает. Не то чтобы он ни разу не видел, как едят крабов или как высасывают мясо из их конечностей, но Итэр делает это так… неспешно и аккуратно… — Ешь нормально, — бросает хозяину Чайника Альбедо, нахмурившись. — Эм-м, вы двое… вы вместе? — впав в подобие транса, Тома даже не сразу осознаёт, что задал вопрос вслух. Две пары удивлённых глаз тут же обращаются к нему, причём в одних почему-то мелькает испуг, а в других — вызов. — …п-простите, это не моё дело… — тут же замявшись, Тома поспешно переключается на рис, даже забыв про божественный вкус солнечной рыбы. — Ничего, — медленно произносит Итэр. Он косится на Альбедо, облизывает испачканные соком и маслом губы — от чего те ещё больше краснеют — и нерешительно продолжает: — …здесь… Ты не подумай, что тут бордель или что-то в этом роде… или что я пригласил тебя сюда, потому что хотел с тобой… Кхм… В общем, ты здесь никому ничего не обязан. А если тебя вдруг смущает такая обстановка… Итэр не договаривает. Но Тома продолжает неотрывно смотреть на его прекратившие двигаться блестящие губы. — Наш путешественник просто слишком лакомый кусочек, — жёстко хмыкает Альбедо. — И слишком безотказный. Например, пожелай ты его прямо сейчас- — Замолчи, — резко развернувшись, Тома гневно сжимает кулаки. А в них — палочки для еды. — Что-то не так? — издевательски невинно интересуется Альбедо. — Вам не знакомы даже элементарные правила приличия? — усилием воли взяв себя в руки, Тома возвращается к более или менее вежливой речи. Но не став ждать ответа, что не очень-то вежливо, поднимает виноватый взгляд на хозяина Чайника. — Прости, Итэр. Я понял, что ты хотел сказать. — Пф-ф… Альбедо не настаивает на продолжении разговора, а Итэр кивает, тяжело вздыхает и возвращается к крабу. Тома предусмотрительно старается больше на него не смотреть. «А здесь интереснее, чем поначалу казалось». — …да ладно тебе, я же знаю, что ты можешь выпить больше! — слух невольно концентрируется на происходящем под боком. — Кто, если не ты? — Куда спешить, друг мой? Я думал, что уже никогда не смогу ощутить этот вкус… — А вы и правда любите вино, господин Чжун Ли… вот бы не подумал. — Ну… меня сложно назвать «любителем» или «ценителем» вина, однако ваша компания, Чайльд, как и вся эта атмосфера, напоминает о событиях давно минувших дней… Голос консультанта звучит не очень-то внятно. Прошло не так уж много времени, а Венти, кажется, уже успел подлить ему из древнего кувшина не менее десяти раз. При этом вино в этом кувшине словно и не думает заканчиваться. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что здесь происходит, но консультант продолжает вести себя так, будто не замечает, как его спаивают. Венти весел и дружелюбен. Тарталья тоже кажется расслабленным и незаинтересованным, но если приглядеться, заметно, как он то и дело меняет положение ног или то забывает о еде, то вдруг вспоминает о ней. Взгляд Предвестника, направленный на Венти, светится ревностью, а на Чжун Ли — робостью. Но не то чтобы явно. Тарталья явно изо всех сил старается скрыть свои чувства. «Надо же… оказывается, Предвестники — самые обычные люди…» — Не беспокойся, — заметив, куда опять уставился Тома, тихо произносит Итэр, перед которым уже скопилась приличная горка из клешней. Он сам об этом заговорил, так что Тома осторожно возражает: — Но разве это не… — Хм, — на губах Итэра расцветает многозначительная улыбка. — Ладно, можешь беспокоиться, только объект беспокойства советую поменять. — Ты о господине Чжун Ли? — Я о Чайльде, — Итэр прикусывает краешек губы, чтобы не рассмеяться. — И ты… — Томе почему-то становится грустно, — совсем не ревнуешь его? — Кого из? — приподнимает Итэр одну бровь. — Может, сменим тему? — грубовато влезает Альбедо, так и не прикоснувшийся ни к одному из блюд. Но сам ничего не предлагает, так что на их половине стола вновь воцаряется тишина. В отличии от другой половины: — …ещё одну, ну же, — умоляюще тянет Венти нараспев. — Я уже выпил достаточно, — Чжун Ли прикрывает свой бокал ладонью. — А если я сыграю? — подмигивает бард. Предложение неожиданно принимается: консультант кивает. Венти тут же наполняет его бокал, а потом прямо из воздуха извлекает полупрозрачную лиру, и помещение заполняет тихая, печальная мелодия, больше похожая на шёпот ветра. Тома даже есть перестаёт. Он и не подозревал, что из этого инструмента возможно извлекать подобные звуки. Грусть заполняет сердце, словно мутная вода. Но прежде, чем на глаза успевают навернуться слёзы, в плетение нот врывается свежий мотив, будто только что родившаяся робкая надежда. Душа сжимается. И расцветает вместе с крепнущим мотивом. Однако тот не перерастает в бодрость или веселье, нет, скоро мелодия становится меланхоличной. — С вами всё в порядке? — вдруг раздаётся обеспокоенный голос Тартальи. Он вскочил со стула и замер с протянутыми к Чжун Ли руками, будто хотел его поймать или схватить, но передумал. — Ох, мой локоть просто соскользнул, — любезно и очень мягко улыбается ему консультант, возвращая руку обратно на стойку и вновь подпирая подбородок ладонью. — Если вы устали, я мог бы вас проводить… — Должно быть, я и правда перестарался, — опустив лиру, Венти виновато заглядывает Чжун Ли в глаза. — Твой желудок за столько лет наверняка отвык от амброзии. — Так вот, что ты подмешал, — улыбка мужчины гаснет, но не до конца. Редкая снисходительность. И пусть Тома может только догадываться, что это за «амброзия» такая, но Чжун Ли, похоже, многое понял. Тарталья нервно сжимает и разжимает кулаки, явно не зная, куда деть руки и куда деться самому. Но тут золотые с красным отливом глаза вновь обращаются к нему: — Проводите меня. Несмотря на просьбу, Чжун Ли встаёт сам и, заложив руки за спину, оглядывается на Итэра. Кивает. Уголки его глаз смягчаются, приподнявшись. И парочка удаляется в сторону лестницы. Тома растерянно опускает палочки в пиалу с рисом, но обнаруживает, что та давно опустела. — Ах, молодёжь! — мечтательно вздыхают рядом. Венти сладко потягивается и вдруг замирает, уставившись в пустоту перед собой. — Ох, разве сегодня не тот самый день? И вдруг исчезает. Куда его опять понесло? — Хочешь что-нибудь выпить? — без особых эмоций, словно такое происходит постоянно, спрашивает Итэр и поднимается со стула. — Есть что-нибудь не сильно крепкое? — с надеждой интересуется Тома в ответ. — Конечно, — пожимает Итэр плечами, стаскивает с плеча полотенце и вытирает им руки. — На самом деле, в последние дни я упражнялся исключительно на безалкогольных. Как насчёт «Дара Анемо Архонта»?