***
…с таким богатством кто бы согласился быть снизу?
***
У Чайльда вспотели ладони, словно у неопытного юноши, впервые собравшегося с кем-то возлечь. Естественно, это не так. Рыбки всегда весьма охотно плыли в его пруд. Но Гео Архонт… та ещё рыбина. Целый кит. «Интересно, смогу ли я его проглотить?» — Чайльд, а как вы сами? Вам не нужна помощь? — оглядывается Моракс на середине лестницы. — Кажется, вы тоже немало выпили. — Ох, Итэр смешал мне целый кувшин «Ночи кружащихся звёзд»… я так бодр, что готов вплавь отправиться до Фонтейна и обратно. Последние десять лет самоуверенность и наглость были визитными карточками Чайльда, но в присутствии Моракса его почему-то постоянно охватывает робость. Чайльд не мог понять, в чём дело, когда принимал Чжун Ли за обычного консультанта ритуального бюро, а теперь… Нет, дело не в страхе! Что-то иное, а не статус архонта, заставляет его тушеваться и нервничать. — Итэр сегодня поменял здание, — поднявшись на этаж, Чайльд вгрызается пальцами в затылок. — Даже не знаю, успел ли он вернуть вашей комнате прежний вид… Может, отдохнёте в моей? — А в вашей успел? — Моракс еле заметно улыбается. И тёплая стрела пронзает сердце Чайльда. Дыхание перехватывает. Это чудесное ощущение, от которого он не знает, куда деться, и как на него реагировать. — …ох, у меня никогда не было много мебели… — У меня тоже. Пустой разговор — всего лишь обмен незначительными фразами — а спина начинает потеть. Наверное потому, что они наконец-то доходят до входа в комнату Чайльда. Переступив порог, Моракс останавливается, обводя взглядом квадратное помещение: — Чайльд, вам так нравится стиль Ли Юэ? — У Итэра всё равно нет чертежей из Снежной, — пожимает Чайльд плечами, хоть на него никто и не смотрит. — К тому же… да, мне нравится Ли Юэ. — Приятно слышать. Моракс проходит вглубь, заглядывает за ширму и удивлённо оглядывается. Очередной вопрос читается в его глазах, но вслух архонт на этот раз ничего не произносит. Чайльд же закусывает губу, досадуя, что не счёл нужным заранее придумать объяснение. — Я много верчусь, — признаётся он наконец, опуская взгляд на круглое ложе с волнистыми краями. Итэр пытался убедить Чайльда, что это не кровать, а скорее ковёр, но ведь тот толщиной с руку и мягкий, словно матрас! — И падаете? С обычных кроватей? — Верно. — Что ж, здравое решение. Моракс всё-таки заходит за ширму и вдруг совершенно спокойно начинает расстёгивать застёжки на камзоле. Их всего три. «Словно обратный отсчёт… Хиличурл меня задери, не так быстро!» Чайльд сглатывает слюну и, пытаясь успокоиться, пускается блуждать взглядом по комнате: мебель была выставлена заново, и её расположение чуточку изменилось, но зато исчезли старые покрывала и продавленные подушки: вряд ли «откат» все их постирал и высушил, скорее уж хозяин Чайника проявил такт и внимание. Хотя в последнее время тот стал резковатым… ну да с кем не бывает? — Ох… — застряв на этапе стаскивания камзола, Моракс переступает с ноги на ногу, то ли пошатнувшись, то ли просто пытаясь найти более устойчивое положение. Он не выглядит пьяным, но будто бы заторможенным. — Вам помочь? — Д-да… похоже, мне и правда требуется ваша помощь… К Чайльду поворачиваются спиной, и чтобы стянуть узкий камзол с твёрдых плеч, ему приходится хорошенько за них ухватиться. Нет. Так одежду не снимают. Поддавшись порыву, Чайльд глубоко вдыхает запах тёмно-каштановых волос, длинная часть которых собрана в хвост, а короткая слегка курчавится на затылке. Не удержавшись, Чайльд прижимается к этому затылку носом. — Что ты делаешь? — пытаются покоситься на него через плечо. Но Чайльд крепко удерживает мужчину, не позволяя развернуться. — А на что это похоже? Вдыхая аромат нагретого на солнце камня, он наклоняется, касаясь губами безупречно гладкой кожи. Шея архонта прохладная наощупь. Но легко впитывает тепло его губ, розовея. — Разве люди обычно не напиваются сами, чтобы набраться храбрости? — раздаётся в комнате глубокий бархатный голос с нотками порицания. — Я хотел усыпить Вашу бдительность… Чайльд не раскаивается. Но ослабив хватку, в этот раз он действительно стягивает со слегка напряжённых плеч тесные рукава — однако в последний момент останавливается и крепко обматывает эти самые рукава вокруг локтей мужчины, накрепко завязав. — Забавная- …помощь, — язык Моракса подчиняется ему всё хуже. И всё же архонт удивительно спокоен. А Чайльд смелеет всё больше. Если бы он заранее знал, что всё будет так просто, не стал бы просить чьих-то советов. Хотя… опьяневший архонт кажется ему сейчас таким милым и совершенно не страшным… «Надо будет выкупить у Барбатоса все запасы той амброзии». И всё же Чайльд пока не решается обойти архонта и заглянуть ему в глаза. Так что просто отводит в сторону собранные в хвост волосы и вновь приникает губами к порозовевшей полоске кожи над тёмным воротником. В ответ Чжун Ли запрокидывает голову и прижимается затылком к его макушке: — Хочешь заняться этим стоя? И когда он только перешёл на «ты»? После отстранённого-вежливого обращения сейчас голос Моракса кажется таким близким… проникающим в сердцевину души. Достающим до самого низа живота. Немного щекотно. — Вы словно тысячелетняя ваза, — выдыхает Чайльд. — Я боюсь Вас разбить. — Ха-ха… Внутри всё сжимается от глубокого смеха с хрипотцой. Но проблема в том, что Чайльд никогда не был снизу… Однако сейчас у него даже мысли не возникает, чтобы попытаться подмять под себя архонта — дело не в предупреждении Итэра… Кажется само собой разумеющимся, что этот драгоценный нефрит, это высшее существо, настоящее божество просто не может быть унижено до роли пассива. Чайльд даже не уверен, есть ли у Моракса для данной позиции все необходимые физиологические отверстия, как у обычного человека — в конце концов, архонт всего лишь притворяется человеком. — Позвольте мне… Чайльд всё-таки заставляет себя обойти Моракса, но глаз не поднимает, сосредоточившись на застёжках его жилета. Пальцы подрагивают, в горле пересыхает… в ушах начинает шуметь, словно это он был тем, кого пытались споить. Полы тёмно-фиолетовой, почти чёрной рубашки расходятся в стороны — и взгляду скрывается гладкая, безволосая грудь: не слишком мускулистая, но под кожей угадываются плотные мышцы. Чайльд облизывает губы и опускается на колени, уговаривая себя не спешить. Ремень расстёгивается легко, как и ширинка. Поначалу кажется, что достоинство у Моракса весьма скромных размеров, но стоит потянуть его брюки вниз вместе с нижним бельём, как на свет показывается необычного вида увесистая головка: вытянутая и с небольшими выступами и углублениями, сплетающимися в стежковидный узор, продолжающийся по всей длине члена. Складки крайней плоти отсутствуют, однако, когда взятый в руки орган увеличивается, плотная кожа растягивается, становясь тоньше и прозрачней — под ней выступают и натягиваются вены. Да, с таким богатством кто бы согласился быть снизу? Чайльд, глубоко вдохнув, прикасается к кончику вытянутой головки губами, совсем не чувствуя смущения, но всё ещё не решаясь посмотреть вверх. Разве что видит, как напрягается живот Моракса и как замирает, когда архонт тоже затаивает дыхание. «Ничего страшного… я умею это делать…» У Чайльда и правда есть опыт, хоть и небольшой — в основном минет делали ему, пытаясь ублажить и разжечь желание заняться чем-то большим. Сам же он лишь иногда снисходил до оральных ласк. Заострённая, но не твёрдая, а упругая головка едва помещается во рту. Даже речи не идёт о том, чтобы протолкнуть её дальше, лишь дразнить языком… так что Чайльд помогает себе руками. Выступы узора под пальцами кажутся твёрдыми. Непривычно. Страшно представить, как это будет ощущаться внутри… И всё же, несмотря на опасения, Чайльд постепенно возбуждается — тесные брюки причиняют боль, и он использует одну руку, чтобы расстегнуть ширинку и сжать свой член у основания. Но не успевает он себя успокоить, как во рту словно бы становится меньше места: язык уже не может протиснуться под набухшую головку. По ребристому члену проходит пульсация. «Он что, собирается кончить?!» Чайльд поспешно отстраняется. Однако к его удивлению член Моракса всего лишь ещё больше увеличивается — особенно в длину. «Святые Архонты!»