Разврат в Чайнике

***

Когда приходишь в библиотеку, можно просто молча подойти к стеллажу с книгами, не обращая ни на кого внимания, однако с чьей-то комнатой подобное не прокатит, даже если она уставлена книжными шкафами. Прежде, чем постучать, Чайльд некоторое время стоит перед дверью в спальню Моракса. На его памяти Итэр ещё ни разу не отдавал её кому-то другому. Как и свою. Такое вот соседство на постоянной основе. «Я просто извинюсь. Извинюсь и спрошу, не против ли он второго раунда…» Чайльд никогда и ни с кем не чувствовал себя так неуверенно — словно в водах, в которых ни разу не плавал… или как с оружием в руках, которое раньше лишь видел издалека. Дверь открывается неожиданно. Встретившись с взглядом янтарных глаз, Чайльд невольно отступает назад, но всё-таки растягивает губы в подобии улыбки: — Ох, вы у себя? А я… — Ты стоишь здесь уже десять минут, — безжалостно разоблачает его Моракс. — Хочешь зайти? Или позвать куда-то меня? — Наверно, зайти, — отведя взгляд, Чайльд замечает в руках архонта книгу и с готовностью хватается за эту нить. — Я слышал, новый поварёнок раздобыл для вас много инадзумских новинок? Можно мне тоже- Чайльд спотыкается на полуслове, заметив, что именно нарисовано на обложке. — …взять что-нибудь почитать… Иероглифы-иероглифами, но изображение с двумя страстно сплетёнными человеческими телами довольно красноречиво. И пусть тела эти изображены весьма схематично, невозможно не догадаться о содержании книженции с такой-то обложкой. Тома сам выбрал это для Моракса? Или по просьбе Итэра? Или не глядя просто смёл с полок всё, что попало под руку? — Кхм… — Хорошо. Как обычно невозмутимый Моракс спокойно пропускает его в комнату, больше похожую на кабинет, чем на спальню: шкафы выстроились вдоль стен, даже загородив часть единственного окна, и так почти полностью занавешенного тяжёлыми шторами — в результате более или менее освещённым предметом оказывается лишь одинокое кресло у этого окна, остальное же помещение погружено в полумрак. Правда, там и тут стоят керосиновые лампы, но сейчас они не горят. Пока Чайльд рассматривает комнату, Моракс усаживается в единственное кресло, закидывает ногу на ногу и раскрывает на колене порнографическую энциклопедию. — У вас здесь… довольно уютно. — Правда? — перелистнув жёлтую страницу, Моракс вежливо кивает и опускает взгляд обратно на книгу. — Я попросил Итэра воспроизвести кабинет Рагнвиндра. С некоторыми дополнениями, разумеется. — Понятно. Досадливо покусав губу, Чайльд заставляет себя обратить внимание на полки. Раз уж назвался груздем… Новинки из Инадзумы удаётся обнаружить довольно легко: по иероглифам на корешках. Но взяв в руки сначала одну, потом вторую, Чайльд нервно бледнеет. Ведь иероглифы не только на их обложках и корешках! Но и внутри, на страницах! Впрочем, кое-где встречаются иллюстрации, так что можно и полистать… «Интересно, как там переговоры с Альбедо? …надеюсь, алхимик откажется. Даже не представляю, что делать, если тот сейчас заявится». Ситуация сложная: взгляд то и дело возвращается к Мораксу — сложно представить, что этот солидный мужчина в кресле у окна, прямо-таки джентльмен, с самым невозмутим видом листающий сейчас неприличную книгу, вообще может заниматься с кем-либо сексом. Хотя вчера Чайльд самолично лицезрел его в полной готовности к соитию… Это очень странное ощущение. Больше похожее на сон, когда смутно ощущаешь подвох, но всё никак не можешь проснуться… клубящаяся возле окна золотистая пыль только усиливает иллюзию нереальности. Весь облик Чжун Ли кажется слишком возвышенным… этот внимательный взгляд, эти строгие брови вразлёт, эти тёмные волосы, золотящиеся в узком, едва протиснувшемся между плотных штор, луче заходящего солнца… эти обжигающие янтарные глаза… — Что-то не так? Чайльд упустил момент, когда Моракс поднял голову и застал его за наглым рассматриванием собственной персоны. — …вам когда-нибудь говорили, что вы прекрасны? — Ты так считаешь? Солнечный свет падает на Моракса со спины, оставляя лицо в тени, но никакая тень не способна скрыть таинственно-притягательное сияние его глаз. Чайльд вынужден признать себя очарованным. — Да. Сч- Но тут робкий стук заставляет его проглотить остаток фразы. Моракс приподнимает брови, ожидая продолжения, но Чайльд упрямо сжимает губы и, развернувшись к двери, без разрешения распахивает её. На пороге почему-то обнаруживаются трое: Итэр, Альбедо и… Венти? Если о причине появления первых двух ещё можно догадаться, то присутствие Анемо Архонта, как минимум, озадачивает. — Простите великодушно, если помешали! Руки у Венти редко бывают заняты чем-то, кроме лиры, лука или бутылки, вот и сейчас, взмахнув букетом из хрустальных бокалов и очередным сосудом с наверняка алкогольным содержимым, псевдо-бард многозначительно оглядывается на Итэра... И перед Мораксом тут же материализуется круглый стол и несколько кресел. — Что вы задумали? — озадаченно приподнимает брови Гео Архонт. Он не выглядит рассерженным или возмущённым вторжением, скорее заинтересованным, словно турист, ожидающий, когда же гид озвучит запланированный на сегодня маршрут. — Мы решили сыграть в игру, — Венти посылает ему задорную улыбку, взявшись расставлять бокалы, а потом открыто подмигивает Чайльду. — Кое-кто нашёл в своих запасах сушёные лепестки туманного ландыша и болотного изюмника, и у меня родилась идея поиграть в «Правду или Действие»! — Насколько я помню, туманный ландыш способен ненадолго заставить говорить только правду, — прищуривается Моракс, откладывая книгу на край стола. — А болотный изюмник служит лечебным средством для… повышения потенции? — Верно! Всё именно так! Закончив расставлять бокалы, Венти сжимает маленькие, почти девичьи, кулачки, а когда разжимает, на его ладонях остаются две разноцветные бутылочки с мелким, словно пыльца, порошком. Чайльд тут же косится на Альбедо, но тот так удивлённо смотрит на псевдо-барда, что вспыхнувшее подозрение немного развеивается. Они с Итэром молча занимают места напротив Моракса. — И как мы будем играть? — как можно равнодушнее интересуется Чайльд, приземляясь в кресло слева от Гео Архонта и по другую сторону от Анемо Архонта. — Всё просто, — поставив пузырьки перед собой, рядом с бутылкой вина, Венти извлекает из воздуха ещё одну, но теперь пустую, кладёт на бок и подталкивает к центру стола. — Мы будем раскручивать эту бутылочку, и тот, на кого она укажет, должен будет выбрать «правду» или «действие». Если выберет «правду», — бард поднимает пузырёк с белоснежной пылью и многозначительно хмыкает. — То получит бокал вина с туманным ландышем и вопрос… — Ландыш не даст соврать? А если просто промолчать? — деловито уточняет Чайльд, заодно пытаясь сообразить, какого хиличурла здесь вообще происходит. — Хе-хе… Тогда его ждёт наказание, — демонстрирует маленькие клычки Венти. — А если действие? — Тогда в вино будет подмешан изюмник, и нужно будет сделать то, что я скажу. — Почему вопросы и действия выбираешь ты? — вдруг решает поинтересоваться Моракс. — На самом деле, не совсем я, — пожимает Венти плечами и поднимает указательный палец к потолку. Почти тут же над этим пальцем появляется набор деревянных табличек, нанизанных на верёвку. Когда палец совершает круговое движение, эти таблички начинают быстро крутиться, а когда замирает — тут же останавливаются, и одна разворачивается к зрителям. «Убрать кресло и пересесть к кому-то другому», — читает Чайльд. — Всё не так уж и страшно, не так ли? Почему-то Венти ему снова подмигивает. — И все согласны играть? — Моракс сначала обращается к Альбедо и Итэру, а потом переводит взгляд на Чайльда. Приходится равнодушно пожать плечами. — Итэр сказал, что это будет полезный опыт, — отзывается алхимик. Путешественник же просто кивает. И у Чайльда снова возникает странное ощущение, но на этот раз более реальное, словно кого-то тут не хватает… или что есть во всём этом нечто неправильное… но пустая бутылка в центре стола уже крутится, так что… «Будь, что будет».