Разврат в Чайнике

***

— Да ладно? Увидев заходящего в камеру Кадзуху, Скар так удивляется, что даже забывает рассмеяться. Только цепь тренькает, ударившись о стену. На него надели ошейник и приковали к каменной стене, чтобы не позволить телепортироваться, хотя сами же подтвердили, что он пока не способен пользоваться стихийной энергией. Перестраховщики, которые понятия не имеют, что даже будь всё иначе — ему всё равно некуда пойти. — Вы хотели видеть меня? — Не только «видеть», — хмыкает Скар, отступив к узкой одноместной кровати. Если не считать ошейник, камеру ему выделили не то чтобы слишком убогую — не гостиничный люкс, конечно, но пару дней провести можно: тут вам и что-то вроде помывочной за ширмой, и мягкий матрас, и горячая еда два раза в день. Только вот скучно. — …кто бы мог подумать, что ты согласишься сунуться сюда? Неужели и правда рвёшься помогать каждому встречному-поперечному? Кадзуха дожидается, пока стражник запрёт за ним дверь, и только после этого отзывается: — Вы и правда готовы раскрыть все тайные связи Фатуи с чиновниками Инадзумы в обмен на моё сотрудничество? — О, так ты патриот? — игриво удивляется Скар, позволяя злости проскользнуть в свой голос. — И твоё рвение обусловлено чувством гражданской ответственности, а не заботой обо мне? …жаль, я уже было решил, что приглянулся тебе. — Господин Предвестник, однажды вы пощадили моего прадеда, — твёрдо отвечает Кадзуха, игнорируя провокацию. — Но и вы же стали причиной упадка нашего клана. Не расскажете, что именно побудило вас стать причиной разрушения чужих судеб? Парень явно демонстрирует, что пришёл сюда с самими серьёзными намерениями. — «Стать причиной», ха? — скептически приподнимает брови Скар. — Конечный выбор человек всегда делает сам! Не перекладывай вину на других. — Но если именно эти другие заставили его? «Для тебя так много значит вся эта шелуха?» А ведь Кадзуха и раньше на все попытки вывести себя реагировал очень сухо — например, в ответ на насильственный поцелуй всего лишь спросил: «Что это значит?» Однако Скар и сам толком не знает, зачем поцеловал его. Потому ли, что пытался нащупать границы терпения? Или просто хотел узнать, каковы его губы на вкус? У Кацураги были с привкусом зелёного чая и каменной крошки. У Кадзухи же оказались со вкусом собственной крови. Укус взбесил Скара, но попытка ударить в ответ закончилась тем, что его руку перехватили и сдержали. Конечно, будь на месте мальчишки обычный человек — справиться с ним не составило бы труда, однако Кадзуха оказался не только владельцем Глаза Бога, но и тренированным воином, так что, как бы унизительно это не было, Скару пришлось умерить пыл. И до самого утра лишь поглядывать из угла комнаты на невозмутимо усевшегося в позу лотоса парня, в свою очередь бдительно следящего за ним. «Серьёзно, как этот пацан умудряется оставаться таким невозмутимым?» Кацураги тоже был довольно уравновешен, пусть временами и импульсивен… Судя по тому, что Кадзуха согласился прийти в тюрьму в качестве игрушки для своего врага — ему тоже не чуждо иррациональное поведение. «Нет, он другой… но всё-таки очень похож». Самое удивительное, что поведение Кадзухи не особо изменилось даже после раскрытия личности Скара. — «Другие», да? Это всего лишь обстоятельства: не будь одних, были бы иные, а вот выбор человека остался бы прежним. Поверь, я провёл немало экспериментов над человеческой природой, чтобы сделать такой вывод. И уничтожение твоего клана стало лишь следствием одного из них… а не произошло потому, что зачем-то понадобилось лично мне. Длинная тирада заставляет задохнуться. Это так бесит — чувствовать себя слабее полевой мыши! Немного потускневшая после развеяния Кадзухи печать пропускает слишком мало энергии: и вся она, впитываясь в ядро, уходит на самые простейшие вещи, вроде речи и элементарных движений конечностями. За последние несколько дней заключения, Скар приноровился расходовать её экономно, но сейчас и сам не заметил, как разволновался, и энергия буквально просочилась сквозь пальцы. Кадзуха молча наблюдает, пока Скар, осев на край узкой постели, мысленно приводит внутренние процессы в порядок. Несмотря на жестокие слова, парнишка снова кажется невозмутимым, даже оглядывается по сторонам и благодушно интересуется: — Чем мне заняться? Подмести? Или, может, приготовить вам что-то? — …ты совсем бесчувственный? — уставившись на стоящего посреди комнаты юношу, удивляется Скар. — А почему я должен что-то чувствовать из-за вашей лжи? — в свою очередь, кажется, удивляется Кадзуха. — «Лжи»? — Очевидно же, что человек, который не любит марать собственных рук и предпочитает по любому поводу использовать подчинённых, не станет прилагать столько усилий для уничтожения нескольких кланов, не имея на то серьёзных причин. «Похоже, ты успел навести обо мне справки?» Скар заставляет себя хмыкнуть. «Не стоит лезть в чужую душу, малец… можно очень сильно пожалеть». Он не произносит этого вслух, однако Кадзуха вдруг кивает и вновь оглядывается, будто и правда в поиске, чем бы заняться. Последнее слово осталось за ним — и это дьявольски бесит. Скар тоже обводит камеру ищущим взглядом, решив, что просто обязан использовать игрушку по полной… но что ему поручить? Вылизать пол? Разжечь на каменном полу костёр и зажарить собственные пальцы на гриле? Или, может, заставить засунуть в задницу швабру и вычистить себя до самого желудка? Да, здесь слишком скучно, и немного развлечься совсем не помешает. — Эй, подойди. — Простите, зачем? — Какой любопытный слуга, — разочарованно протягивает Скар и, ухмыльнувшись в ответ на настороженный взгляд, принимается накручивать на палец свисающую с шеи обманчиво тонкую цепь. — Эта штука такая тяжёлая… я хотел бы помыться, но она постоянно мешает. Поможешь? — Чем именно? Я не смогу её снять. — А ты подойди — и узнаешь. Кадзуха продолжает смотреть недоверчиво, однако всё-таки приближается. Его решимость даже начинает пугать… и в то же самое время — будоражить. — Отлично, — кивает Скар, откидывается назад и прислоняется к холодной стене. — Для начала раздень меня. Кровать и правда очень узкая, а сверху расположилась ещё одна, так что, когда Кадзуха наклоняется, взявшись за развязывание пояса, верхний ярус оказывается прямо у него над головой. Скар с удовольствием наблюдает, как парень продолжает пытаться сохранить невозмутимость, выполняя роль личного слуги… Это даже забавно: всматриваться в постепенно краснеющее лицо и в малейшие подёргивания уголков глаз и губ… пока одежда постепенно расстёгивается и развязывается. Только с водолазкой возникает проблема, ибо она снимается через голову, и цепь на шее этому мешает. Замешкавшийся Кадзуха озадаченно переводит взгляд с ошейника на оголившийся живот Скара, когда тот вдруг надавливает ему на плечи, заставляя наклониться ниже. «Я хочу увидеть твоё истинное лицо… твою истинную натуру». — А? — Чтобы не мыться два раза, может, сначала удовлетворишь меня ртом? — предлагает Скар, теперь уже надавив Кадзухе на затылок. Наконец-то выдержка юноши даёт трещину. Тот уже ранее стянул с него шорты и трусы, старательно отводя взгляд, и сейчас, когда голый живот Скара оказался почти у самого подбородка Кадзухи, парень упрямо смотрит в сторону, видимо, подбирая слова. — Что такое? — торопит Скар. — Неужели не умеешь? — Подобным, пожалуйста, занимайтесь сами, — наконец следует твёрдый ответ. — «Сам»? — хитро переспрашивает Скар. Он ожидал какого-то сопротивления, но если Кадзуха и дальше намерен придерживаться роли слуги, почему бы этим не воспользоваться? — Сам — так сам… Оттолкнув парня, так что тот даже врезается затылком о верхнюю полку, Скар хватается за его толстый коричневый пояс — и хотя Кадзуха мгновенно шарахается назад, удержать его всё-таки удаётся. — Прекратите! Кадзуха тоже носит что-то вроде шорт, только длиной ниже колен. И активно пытается помешать стянуть их. Но когда ткань издаёт резкий треск, сопротивление становится очень неловким: парень почти теряет равновесие, хватается за верхний ярус и застывает, когда Скар выуживает из его трусов вялый член и начинает мелко надрачивать. — …з-зачем? — немного справившись с шоком, Кадзуха закусывает нижнюю губу и, наконец отпустив край шорт, всё-таки позволяет стянуть их себе до колен. — Хороший мальчик, — хмыкает Скар. Он чувствует превосходство, ведь Кадзуха младше Кацураги. Скар будто имеет дело с более юной версией человека, которого, вероятно, любил… и с которым всё было совершенно иначе. Например, член этого мальца почему-то не спешит твердеть, хотя на конце головки, прячущейся под складками крайней плоти, быстро появляется прозрачная капля. — Эй, ты ведь не девственник? — … Кадзуха не отвечает. Он выглядит смирившимся, а не наслаждающимся. «Ну и пусть». Скар делает это не для него, а для себя. Ведь это забавно. И заставляет чувствовать нечто странное… что он уже очень давно не чувствовал. Только вот в двери вдруг громко поворачивается ключ, и та резко распахивается. Вцепившийся в трусы Кадзуха успевает отскочить за ширму, умудрившись не споткнуться и не упасть, а вошедший стражник тем временем объявляет: — Её превосходительство Сёгун Райден соизволит дать аудиенцию заключённому. Собирайтесь, мы проводим вас до приёмного зала! — Ух ты! Скар обводит своё голое по пояс тело задумчивым взглядом, после чего косится на ширму, из-за которой не доносится ни звука, и, вздохнув, решает самостоятельно вернуть себя в приличный вид. Он немного… совсем немного встревожен. Разве глава Камисато не сказал, что решение о встрече с Сёгуном будет принято после того, как Скар докажет, что действительно полезен? С чего вдруг… Они не виделись столько лет. Говорят, вторая кукла Эи оказалась более удачной. Скар очень хотел бы на неё посмотреть, но Синьора была категорически против, хотя на миссию они были отправлены оба. Кто бы мог подумать, что его желание исполнится так неожиданно?