Разврат в Чайнике

***

Хоть Скар и обещал, что не станет покидать Сумеру, приглашение в Чайник всё-таки принял. Не то чтобы он на что-то надеялся. Но Нахида права — даже не имея сердца, он способен испытывать чувства, в том числе и боль, которая отличается от физической. Эта боль намного сильнее, чем от бесконечных экспериментов Дотторе или от осознания, что всю жизнь оставался игрушкой, до самого конца не сумев разоблачить жестокую ложь. «Я ничего не исправил. Но все забыли обо мне… и ты тоже забыл». В последний раз Скар видел Кадзуху перед побегом из-под стражи. Их «игры» зашли слишком далеко: казалось, ещё немного — и что-то непоправимо изменится. А Скар не желал подвергать сомнению всю свою жизнь и принятые ранее решения… так что, когда объявился Дотторе — принял его предложение. Даже осознавая, что это может стать последним, что он сделает сам. Да, «тот» Сказитель отказался свернуть с пройдённого пути и покинул человека, угрожавшего вернуть ему веру в людей. А потом Скар и вовсе попытался стереть себя — он правда рассчитывал, что сможет исправить прошлое, спасти невинных людей… однако изменились лишь записи и воспоминания, реальность же осталась всё той же. И даже глупая и наивная кукла никуда не делась. Было безумно больно осознать бесполезность всех своих усилий, но Скар ничуть не жалеет, что вспомнил обо всём — потому что лучше уж так, чем существовать в роли пустого болванчика, бесцельно шагающего под дождём. И он правда не против, если потомки разрушенных кланов узнают, кто виновник всех бед, и придут за его жизнью. Возможно, среди них будет и Каэдэхара… Хотя, вряд ли. Кадзуха — не из тех, кто станет мстить, тем более за дела столь отдалённых дней. Вот почему Скар принял приглашение в Чайник, хотя Итэр как-то обмолвился, что Кадзуха всего лишь раз был здесь и больше не появлялся. — Выпьем? Благодаря вернувшимся воспоминаниям, Скар прекрасно знает, кто сейчас стоит перед ним и великодушно наполняет бокал искрящимся вином. Барбатос. Сам Анемо Архонт… Только подумать, бог в роли бармена! Способность Итэра устанавливать связи без расчёта воистину впечатляет… раньше бы Скар заподозрил, что этому слабаку архонту чем-то выгоден путешественник, но в последнее время в голове полная неразбериха. Так что… — Выпьем. Бульк-бульк-бульк… — Здесь всегда так тихо? — М-м-м? — Барбатос с явной неохотой отрывает взгляд от искрящейся струи вина. — Здесь-то? Нет, вовсе нет. — Хм? — Просто Итэр предупредил, что сегодня придёт кто-то новый, и попросил не смущать. Многозначительная улыбка архонта заставляет насторожиться. — Это меня-то? — А что? — ещё шире улыбается тот. — Вас трудно смутить? Но, знаете, не всем приходится по душе местная атмосфера… кто-то сбегает в первый же день и больше носа не кажет. «Это он про Кадзуху? Или был кто-то ещё?» — И что же их так пугает? Раньше Скар не почувствовал бы вкуса вина, но когда Дотторе модифицировал его искусственное тело, добиваясь большей восприимчивости к медикаментам, в качестве побочного следствия у куклы образовался аналог вкусовых сосочков — и хотя вряд ли его восприятие вкусов такое же, как у людей, однозначно появились вещи, которые Скару нравятся, и те, которые нет. Например, это вино странно пощипывает нёбо — приятным ощущения не назовёшь, однако он не против продлить их подольше. Так что отпивает из высокого бокала небольшими глотками, рассматривая Анемо Архонта, которому, получается, было поручено не только встать на разлив, но и ввести новичка в курс дел. Непонятно только, почему Итэр сам этого не сделал. — Ну-у-у… — Барбатос делает очень задумчивое лицо. И вдруг подаётся вперёд, проскользнув животом по стойке — Скар интуитивно отскакивает, но откуда-то взявшийся поток воздуха ударяет в спину и толкает навстречу влажно блестящим губам. Быстрый поцелуй оставляет смазано-покалывающее ощущение. А Барбатос уже невозмутимо соскальзывает обратно на ту сторону стойки и вновь принимается разливать вино по опустевшим бокалам. — Я, конечно, слышал, что посещения Чайника укрепляют дружбу… — рассеянно протягивает Скар. — Но чтобы так? — Прости, — хмыкает архонт без грамма сожаления, к тому же отбросив официоз. — На самом деле, здесь не принято кидаться на новичков с поцелуями, но ты так серьёзно спросил, что я не сдержался. — Да уж, похоже, слухи правдивы, — кивает Скар. — «Барбатос» и впрямь сторонник свободных нравов. — М? — прищуривается бармен, пряча нижнюю половину лица за бокалом вина. — Не помню, чтобы представлялся этим именем… Мы уже встречались? — Возможно, — в свою очередь прищуривается Скар. — А, может, и нет. Но с моей создательницей вы уж точно виделись и не раз. Бум! Бокал Барбатоса резко приземляется на барную стойку. — Точно! Ты ведь этот… тот самый… Удивление архонта заставляет Скара рассмеяться: — Вот уж не думал, что божество и правда вспомнит меня! Какая честь! А ведь говорят, что у старейших воплощений проблемы с памятью… стало быть, брешут? — Кто говорит? Скар прикрывает рот, уставившись в серьёзные изумрудные глаза. Барбатос задал вопрос вроде бы небрежно, но блеснувший в его голосе холодок показался заточенным лезвием. «Слабейший»… Синьора так просто отобрала его Сердце Бога, что сложно поспорить с этим утверждением. И всё же, выставленное напоказ зачастую не является правдой, как Скар уже не раз убеждался. — Не доверяете мне? — спрашивает он прямо. — Именно поэтому сейчас здесь нет ни души? — Итэр не договаривает о многом… — отводит взгляд Барбатос и наконец ставит бутылку, из которой уже успело прилично так вылиться помимо бокала. — Тц, вот ведь, досада… Огорчение, написанное на лице бога из-за пролитого вина, и впрямь выглядит презабавно. — Вас беспокоит, что я знаю о вас, но вы не знаете обо мне? — хмыкает Скар. — Знаете… архонтам нужно больше общаться. В ответ его удостаивают коротким, ничего не выражающим взглядом. Но почти тут же Барбатос легко пожимает плечами: — Может быть. И щёлкает ногтем по наполненному до краёв бокалу. Который Скар поднимает и опрокидывает в себя единым залпом — пощипывание нёба сменяется странным вяжущим ощущением в горле и на языке. В этот самый момент дверь за его спиной распахивается: — …честное слово, такое больше не повторится, — уговаривает кого-то Итэр, заходя в дом. — Я бы просто не хотел портить атмосферу… Только что проглоченное резко поднимается вверх по пищеводу, и Скар едва успевает прикрыть себе рот. Но немного вина всё же успевает просочиться сквозь пальцы, ибо Кадзуха, посмотрев на него, озабоченно спрашивает: — С вами всё хорошо? «Почему ты здесь?!» Скар запоздало кивает, не зная куда деть испачканную ладонь — в полумраке она выглядит, будто залита кровью. Но в руку очень вовремя само собой прыгает полотенце. — О, Итэр, ты резонировал с анемо? — взлетает над стойкой Барбатос. — Как здорово! Ха-ха, так сегодня вечеринка только для анимешников? — Вроде того, — пожимает плечами путешественник, камни на одежде которого и правда светятся лазурным. — Но я это не специально. — Но мне всё равно приятно, — подмигивает Анемо Архонт. За что удостаивается недоумевающего взгляда Кадзухи. Однако инадзумец слишком тактичен, чтобы задавать лишние вопросы. Таких, как он, Скар раньше звал приспособленцами и терпилами, понятия не имея, сколько упорства порой скрывается в людях, и как крепок бывает их дух… Но сейчас ему хочется быть единственным, кто знает Кадзуху. Кто понимает, насколько чутким и заботливым может быть этот парень даже к врагу, и каким стойким и непреклонным, когда дело касается его убеждений. «Да, я знаю тебя… но ты больше не знаешь и не помнишь меня…»