Purpura astra

Когда Чонгук получил смс с адресом от Тэхена, то уже приближался к нужной улице. Он останавливает машину возле знакомого проулка, ведь не раз забирал Тэхена после пар, и с улыбкой смотрит на наручные часы — возлюбленный должен появиться здесь с минуты на минуту. Проходит пятнадцать минут и Чонгук не выдерживает. Выйдя из машины, он закуривает и направляется к корпусу университета. Может, Тэ задержался с кем-то поговорить, тогда он его поторопит. Альфа улыбается снегу, что тоненьким шаром покрыл землю. Тэхен научил его радоваться любым мелочам. Он осматривается вокруг, но никого не видит, а тогда решает позвонить и поинтересоваться, где же задержался его возлюбленный. Тэхена не видно, но краем уха Чон улавливает слабые звуки знакомой мелодии, как можно быстрее направляясь в ту сторону. Мир для Чонгука в один становится чёрно-белым. Ему не верится в то, что показывает ему сознание. Это не может быть Тэхен, нет, нет, нет! Чонгук падает на колени перед окровавленным телом и кричит, словно раненый зверь. Убийца остановил одним выстрелом сразу два сердца. Лицо Тэхена смертельно спокойное, из разбитой губы тянется кровавая полоска, губы, такие манящие малиновые губки, теперь до ужаса холодные, уже начинают синеть. Тэхен больше ничего не слышит, не отвечает. Больше он не улыбнётся Чонгуку и не подарит нежный поцелуй. Не уберег, не защитил, не успел. — Тэхен! Тэ! Открой глаза! — Чонгук подхватывает его на руки, смотрит на замершее нежное личико и вдыхает воздух. Он не понимает куда бежать, крови слишком много, а до ближайшей больницы очень далеко. Но Тэхен ведь учился в медицинском… С омегой на руках Чонгук несётся к ближайшему корпусу и кричит сколько есть силы. Здесь ведь должен быть хоть один доктор. Альфа перескакивает по несколько ступенек, не чувствует боли и одышки, кричит как можно громче. Вокруг собирается толпа, Тэхена забирают с его рук, а какой-то толстый пожилой мужчина принимается оказывать Тэхену первую помощь. Сам Чонгук словно в прострации. Он не понимает, что происходит, почему это случилось именно с Тэхеном. Что будет с его лисёнком? Сердце альфы прекращает биться, оно замерло вместе с тэхеновым и не хочет делать без него новых ударов. Время вокруг Чонгука останавливается, он видит только окровавленное тело, толпу вокруг, шум и крики. Парень рад бы закрыть глаза и уши, не видеть, не слышать, не осознавать. Внутри всё горит адским пламенем, выедает, как будто бы кислотой, уничтожает в нём всё то, что Тэхен создал. — Это огнестрельное ранение, похоже прямо в сердце. — Чонгука словно тяжелой кувалдой по голове ударили, вынося приговор. Парень смотрит на оголённую грудь омеги с кровоточащей раной и резко понимает. — Нет! Нет! У него не там сердце! Справа! У него с правой стороны сердце! Спасите его! Чонгук уже хочет напасть на мужчину и ударить по лицу за медленность, но кто-то другой хватает его руки и не позволяет помешать доктору. Слышен звук сирены скорой помощи, шум толпы, на помощь приходят ещё доктора, что удачно не успели уйти домой с работы. Как только Кима кладут на каталку и везут в карету скорой, Чон бежит к своей машине, дабы поехать за ними, как по пути, на том самом ужасном месте, видит блеск среди выпавшего снега. Дрожащими руками поднимает порванную цепочку с болтающимися розовыми камушками, а после и сумку, что валялась рядом с лужей крови. Это было не ограбление, стреляли специально. Вот только кто и зачем? Чонгук готов убить всех, кто хотя бы плохо подумает о его лисёнке, а за смерть — заживо кожу снимет, устроит пытки, что хуже всего на свете. Чонгук не знает, что ему делать. Тэхена в операционную забирают, альфу туда, естественно, не пускают. Всё, что он может — позвонить семье. — Найди мне эту тварь… — шипит в телефон. — Что? — Юнги, поднявший трубку, совершенно ничего не понимает. — Кто-то пытался убить Тэхена. Найди мне тварь, что посмела в него стрелять. На том конце провода повисает многозначное молчание. Юнги думает, что ослышался, либо же у Чонгука неудачная попытка пошутить. — Где ты? Что с Тэхеном? — Юнги на фоне зовёт Хосока и слышно спешное копошение. — Мы в больнице возле университета Тэхена. Его сейчас оперируют. — Чонгук вздыхает и поджимает колени, скатываясь вниз по стене. — Юнги, пожалуйста… Помоги мне найти эту тварь, умоляю. — Чонгук, будь там, мы сейчас приедем. Юнги сбрасывает, а Чон закрывает лицо и видит в темноте две картины — тело мамы и тело Тэхена. Обоих не уберег, не сумел защитить как следует. И если смерть матери Чон ещё может списать на свой маленький возраст, то за Тэхена он никогда себя простить не сможет. Он ляжет в могилу следом за ним. Врачи из операционной не выходят, Чонгук не знает в каком Тэхен состоянии и что он может сделать, чтобы помочь. Альфа ходит по коридору, вырывая на голове волосы, и еле держится, чтобы не сорваться на какой-нибудь медсестре. Уже через полчаса сюда же приезжают Хосок и Юнги, а вскоре и Джин. Каждый напуган и обеспокоен состоянием Тэхена, но они бессильны. Старшая медсестра вежливо умоляет толпу не собираться в коридоре, дабы не мешать врачам, и просит переместиться ближе к кафетерию с большой зоной для ожидания. Юнги также сообщил обо всём Намджуну и Чимину, так что их тоже следует ожидать в ближайшее время. — Я обязательно выясню, кто это сделал, но сперва ты должен узнать ещё кое-что. — Юнги протягивает Чонгуку небольшую папку. — Это просто нонсенс. Чонгук листает непонятные документы, фото, карты, но сейчас не в силах что-то осмыслить в путающихся именах Чимина и Тэхена. — Что это такое? Что это всё значит? — едва держит себя в руках, чтобы не кричать. Знает ведь, что никто из присутствующих в этом не виноват. — Чимин и Тэхен братья. — кажется, этот день принёс Чонгуку ещё много неприятных сюрпризов. — Они рождённые в Японии, в семье одного из глав Якудзы. Их отдали в приют для свободного усыновления, потому что они омеги, насколько я это понял. Помимо них в той семье есть ещё трое старших омег и двое младших альф. — Чонгук! Что происходит? — рядом появляются взволнованные Намджун и Чимин и именно на последнем задерживает свой взгляд Чонгук. Они братья… Теперь то понятно, почему Чонгука часто тянуло именно к Чимину. Он той же крови, что и его истинный. Чонгук не в состоянии что-то говорить и объяснять. Ему хочется упасть в кровать вместе с Тэхеном, часами целовать малиновые губы, вдыхать пьянящий жасминовый аромат, обнимать, чувствовать его тепло, присутствие, покой, умиротворение. Как только у него появился крохотный шанс на счастье, его тут же отняли. И Чонгук догадывается кто. — Мразь! — рычит Чонгук и ударяет кулаком со всей силы, вложив всю свою злость. — Блядь, Чонгук! — не выдержав от неожиданности удара, Намджун спиной падает в стену, руку к разбитой губе приложив. — За что?! — Не строй дурака! Это ведь ты стрелял! Ты давно желал ему смерти! Зачем, что он тебе плохого сделал? Чонгук почти что кричит, прибегают врачи с коридора и всю компанию буквально выгонят на улицу за крик. Намджун пробует объясниться, хочет успокоить обезумевшего от горя брата, но не получается. Чонгук бросается на всех как бешеный зверь в смертельной схватке. Намджун и Чимин бросают тщетные попытки и уже собираются уходить, как Юнги их догоняет и отдаёт ту же папку. — Вам будет интересно почитать. Ничего не понимающая пара уезжает, когда Гук утихомирился хоть немного, Юнги также уезжает заняться расследованием, и с альфой остаётся только Джин. Он за Тэхена волнуется не меньше, с такой же болью и отчаяньем смотрит на дверь операционной. За ней тот, кто этим двоим подарил силы и надежду жить. Омегу оперируют долгих шесть часов. Понадобилось даже переливание крови и, благодаря истинности, Чонгук смог дать ее, сколько потребовалось. Тэхена переводят в отдельную палату, подключают все нужные аппараты и капельницы и, только видя на мониторе линию бьющегося сердца, Чонгука отпускает постоянная дрожь. Доктор заверил, что больше его жизни ничего не угрожает, но понадобится немало времени для восстановления, прежде чем Тэ хотя бы глаза откроет. Чонгук готов отдать за это жизнь, но его душу рвёт обида. Ещё утром он целовал эти уста, обнимал, провожал на прощание взглядом. Они планировали последние детали: как встретят новый год и обсуждали окончание учебного семестра. Они наслаждались друг другом, проводя вместе гон, а теперь Чонгук плачет, держа своего лисёнка за руку. Рыдает, словно тот девятилетний мальчик, потерявший маму. Он едва ли вновь не упустил своего омегу, своего истинного, свою судьбу свою жизнь. Целует тонкие длинные пальцы и не чувствует аромата, без которого сходит с ума. Тэхен был единственным, кто Чонгука превращал в человека, кто держал его зверя на коротком поводке, не позволял сойти в сторону. Теперь его нет, и альфа возвращает себе обличие Ингука. Среди ночи Чонгука отвлекает от раздумий звонок от Юнги. Альфа медлит ровно секунду. До последнего надеется, что его брат, его семья к этому не причастны, и Юнги нашёл этого отморозка и совсем скоро Чонгук лишит его жизни самым худшим способом. — Чонгук, прежде чем я назову тебе имя, отойди от Тэхена. Пожалуйста. — Мин знает, что тот сейчас сидит над ним, как ангел-хранитель, хреновый правда, и не хочет, чтобы в порыве злости тот случайно пострадал. Чонгук еще раз нежно целует безвольную ладонь и выходит из палаты. Его место тут же занимает Сокджин, что всё это время сидел в коридоре. Чонгук позволяет, хочет быть уверен, что Тэхен под хорошим присмотром. — Я вышел в коридор. Говори, кто эта мразота. — у него уже руки чешутся взяться за оружие. — Это сделал Чимин. Я уверен на двести процентов. Чонгука словно по голове ударили каменной брылой. Как это может быть Чимин…? Неужели Намджун его подговорил? Зачем… Чем ему так мешал Тэхен? Чонгук не хочет думать. Не хочет знать такой правды. Хочет поехать к тому озеру и прыгнуть, больше не выныривая. Он снова лишается семьи. Совсем недавно в его голове проскакивали мысли помириться окончательно, отпустить обиды, возобновить бывалое общение, понемногу добавлять Тэхена в их семью. Альфа был уверен, что со временем они бы привыкли. — Чимин! Чонгук кричит несановито, надрывая голосовые связки, не успев даже войти толком в дом. На лестнице тут же появляются Намджун, а за его спиной и сам омега. — Чонгук! Что за крик? Уймись. — Намджун хмурится, ему вовсе не нравится такое поведение брата. — Не мешай… — шипит и смотрит совсем не на Кима. У него глаза красные и немного опухшие, с лопнувшими сосудами, синяки стали в разы больше и заметнее. Чонгук выглядит как восставший из гроба спустя столетия голодный вампир. Он и правда голоден. Сейчас он напьется крови. — Ты и сам знаешь, что я пришёл по твою душу. — Чонгук медленно подходит всё ближе, словно лев перед роковым прыжком. — Хотя откуда бы тебе знать… У тебя ведь её нет. Будь у тебя внутри что-то ещё, кроме вонючей гнили, ты бы не посмел так поступить. У Чимина слёзы по щекам падают мгновенно. Но впервые эти слёзы искренние. Он понимает, что всё пропало, что Чонгук раскусил его план, что всё знает и живым не выпустит. Чимин хотел бы умереть в его объятиях, да только не при таких обстоятельствах. — Чимин? — Намджун смотрит на возлюбленного и не хочет ничего понимать. Он смирился с выбором Чонгука, нехотя принял Тэхена, оставил попытки убрать его и полагал, что переубедил в этом и Чимина. — Зачем…? Чем он тебе так мешал? — Чонгук ставит вопросы и сам не знает, готов ли он слышать на них ответы. — Тэхен никому ничего плохого не сделал. Он даже слова плохого вам не сказал. Зачем ты так с ним? Зачем так со мной? — Потому что люблю… Чимин упирается спиной в белую стену и закрывает глаза. Он плачет навзрыд, хочет в воздухе раствориться, сознаётся, знает ведь, что молчать дальше нет смысла. На этом у Чимина заканчивается путь к счастью. Уже ничего не получится и ни с кем. Он собственноручно убил последнюю надежду. — Я хотел быть счастливым с тобой, но Тэхен всё испортил… Чонгук ожидал любого ответа, только не этого. Его шок выходит за пределы, альфа даже не знает, что сейчас делать. Убить того, кто и так потерял всякий смысл жизни?! — Шлюха! — Чонгук со всей дури бьёт Чимина кулаком в лицо. Сейчас ему абсолютно плевать, что тот омега, они все тут убийцы и преступники, одинаково погрязшие в крови. Чонгук не останавливается, хватает за волосы и снова бьёт головой в стену несколько раз, вкладывает в эти удары всю свою злость, ненависть и обиду, и лишь когда пол лица Чимина уже залито кровью, прекращает. — Знаешь почему Тэхен жив? Сама природа защитила его от тебя. Ты целился прямо в сердце, но не знал, что у Тэхена оно справа. Ты не убил его, не получилось так, как задумал. И я тебя не убью, это слишком просто для тебя. Ты будешь гнить заживо, зная, что ты — никому не нужная мерзкая шлюха. Ты будешь стоять на трассе и торговать телом ради куска хлеба. Ты вернёшься на положенное тебе место, туда, где я тебя и подобрал. Чонгук всплывает в сторону и покидает дом брата, напоследок громко хлопнув дверью. Чимин бесшумно плачет, сидя на полу, и вытирает с глаз кровь. Он видит перед собой расплывчатый силуэт Намджуна, что видел и слышал всё происходящее, но даже пальцем не пошевелил. В комнате вместо воздуха лишь запах крови и боли. У каждого эта боль разная, но по-особенному мучительная, разъедающая сердце словно кислота, и после себя оставляет только глубокую дыру в прогнившей душе. Чимин тянет дрожащую, ему даже встать сейчас тяжело, он растерян, разбит в крохотные щепки, но неозвученная просьба не выполняется. — Убирайся из моего дома. Сейчас же. Впервые голос Намджуна звучит так… Так спокойно. Он уходит к окну, скрещивает руки на груди, смотрит на подъездную дорожку, усыпанную снегом. Его голос спокойный, потому что это голос покойника. Чимин понимает. Он не просит прощения, не падает на колени, не давит на жалость и не лжёт. Омега поднимается на ноги, смотрит на широкую спину альфы и навсегда покидает этот дом, что так и не стал для него гнездышком. Чонгук прав. Ему место на трассе, раздвигать ноги за пару долларов, он не создан для любви и заботы. Мерзкая шлюха. Намджун смотрит в окно и видит, как любовь всей его жизни покидает территорию его особняка, хромая, и вскоре скрывается за воротами. Альфа не хочет себя сдерживать. Вдыхает последние нотки персикового запаха, по которому сходил с ума, и бросается на всё, что видит: дорогая китайская ваза, картины, стеклянный столик летит в окно к чертям. Намджун превращает свою гостиную в ад, а затем поднимается в спальню, ведь тут всё, что можно уничтожить, он уже уничтожил. Хватает с постели подушки, кидается ими в стену, кричит, срывая голос, разрывает так, что перья летят во все стороны. Разбивает на стене огромного зеркало одним ударом руки и только сейчас замечает, как слеза катится по щеке. Он ведь его специально для Чимина повесил, зная, как тот любит смотреться и фотографироваться в большие зеркала. Намджун ненавидит Чимина. За то что предал, за то, что лгал, за то, что использовал. Намджун был марионеткой в его руках, способом стать ближе к Чонгуку. Намджун для него ничего не значил, все слова о любви и счастье были пустым звуком. Намджун рвётся на кухню за алкоголем, но уже после десятка глотков обжигающего напитка бутылка разбивается о стену, испортив её дорогое покрытие. Намджун и дом этот ненавидит. Он купил его ради Чимина. Мечтал создать здесь уют, их семью, покончить с убийствами и жить как нормальные люди, может быть, даже иметь детей. На втором этаже даже есть комната без мебели и полного ремонта. Она планировалась как детская. Сегодня Намджун лишился всего. У него отобрали мечты и планы, любовь, веру, надежду. У него больше нет семьи и любимого омеги, нет смысла жизни и возможности двигаться вперёд. Там, где было сердце, теперь навеки осталась ноющая кровоточащая дыра. Намджуну её уже ничем не заполнить, не зашить, боль от утраты не унять. Его убили двумя предложениями без единого выстрела. Тот, кого он боготворил и низко склонял голову, вытер ноги о его чувства. Джун мечтал быть с Чимином счастливым. Чимин мечтал быть счастливым с Чонгуком. Ради этого он без раздумий выстрелил в родного брата, хоть и не знал про это. Альфа готов волосы на голове рвать, лишь бы понять в чём его ошибка, что сделал не так, где налажал, чем обидел. Но ответов на свои вопросы он уже так и не получит. Персиковый запах дал ему силы жить, а теперь его нет. У Намджуна больше нет сил и смысла что-то делать. Он превращается обратно в толстый твёрдый камень, не способный ничего чувствовать. Он превращается обратно в то, чем был без Чимина.