Дом мой на двух ногах...

Рояль- это было все для Эдмунда. Инструмент был и средством досуга и рабочим инструментом и просто тем, кто превратит в мелодии все, накопившееся на душе. Хотя рояль появился у Шклярского относительно недавно- всего пять лет назад. Именно такой подарок солисту, с подачи и задумки Марата, сделали участники Пикника, скинувшись деньгами и купив на день рождения Эдмунду этот черный с золотыми узорами музыкальный инструмент. И за пять лет рояль стал почти членом семьи. Сколько песен на нем было написано. А сколько не было написано. А сколько еще будет написано… Поэтому к перевозке рояля в новый дом Эдмунд подошел особенно внимательно. Марат, пообещав что разберется с этим, слово сдержал и привез двух грузчиков. Один из них представился Толяном, второй- Митяем. У Толяна был череп абсолютно голый, без намек на растительность и наколки куполов-крестов на фалангах пальцев, а тощий Митяй в засаленной куртке и кургузовой кепочке пыхтел сигарой и щелкал пальцами. Оставалось только догадываться, откуда у Марата такие знакомые… Эдмунд показал грузчикам рояль. Те внимательно осмотрели инструмент. - Даа,- протянул Митяй, пуская изо рта кольца дыма,- советские легче. - Угу, раза в три- согласился Толян,- ну что, взяли? - Взяли. Упершись всеми руками и ногами, а Толян еще и черепом, грузчики не сразу, но все же смогли оторвать рояль от пола и вынести его из комнаты, а потом, круша роялем все что стоит или лежит на пути, вынести его из квартиры на лестничную площадку. Эдмунд шел следом и оценивал ущерб; он оказался бо́льшим, чем мог бы быть: разбились две вазы, треснула одна тумбочка и был полностью снесен наличник межкомнатной двери. И вот двое грузчиков, Эдмунд и рояль стояли на площадке пятого этажа. Нет, в доме конечно же был грузовой лифт. Но он стоял на втором этаже. Причем стоял там уже третий месяц. Спуск с площадки пятого на площадку четвертого этажа занял ровно восемь с половиной минут. За это время грузчики вспотели во всех местах, даже в труднодоступных. - Слышь,- вытирая свой череп, Толян обратился к Эдмунду,- а ты сам на нем играешь? - Сам,- ответил Эд, смотря на могучие кулаки грузчика (раза в два больше чем у Марата!),- и сын играет и хочу вот внука начать учить. - На скрипке лучше учи. Или на баяне, максимум. Ну что, взяли? - Взяли! Через два пролета Митяй лег на крышку рояля и пролежал так минут пять. Толян сел на ступеньки и посмотрел бесцветным взглядом куда-то в стену. - Митяй,- позвал он коллегу. - Чё? - Вот тебе щас чего больше хочется? - Бабу,- прогундел Митяй,- а тебе? - А мне хочется скинуть эту херь вниз. - Зачем? - Хочу послушать как он там нае…вернется. Ладно, не боись,- сказал Толян Эдмунду,- ничего я с ним не сделаю. Че стоять то. Взяли? - Взяли,- простонал Митяй. Стуча несчастным роялем по ступенькам они двинулись вниз. Эдмунд шел замыкающим и был также бледен, как побелка стен в подъезде, которую царапал его драгоценный инструмент. На пролете между третьим и вторым Митяй поскользнулся на ступеньке и растянулся во всю свою длину. Толян в одиночку не удержал рояль, и инструмент грохнулся всей своей массой на ступени в нескольких сантиметров от Митяя. Такого отборного мата от грузчиков Эдмунд не слышал ни от Марата, ни от Лёни Кирноса, ни от студентов над ними, ни даже от соседского сынишки… На торжественную церемонию выноса рояля вперед ногами, вернее говоря, ножками собрался весь подъезд. Отчего то резко постаревшие и осунувшиеся грузчики с гробовым молчанием вынесли рояль из подъезда и погрузили на специально приготовленную грузовую машину. Митяй - мокрый и побитый, курил уже бессчётную сигару и напоминал пароход «Михаил Светлов» и «Титаник» после айсберга одновременно. Но работа их на этом не закончилась. Им предстояло еще привезти рояль в дом и поднять его на второй этаж (за это им тоже заплатил Марат). Всю дорогу Толян молчал, а Митяй курил. Эдмунд косился то на сухое лицо Митяя, то на огромные ручища Толяна. Занося рояль в дом и поднимая его на второй этаж грузчики сквозь зубы цедили где они видели, хотели, вертели и имели всех этих музыкантов, всю эту долбанную интеллигенцию с их долбанными роялями. Наконец, долгожданный финал! Рояль был торжественно поставлен плотно к стене в зале второго этажа. Грузчики, довольные собой, но не имеющие сил выразить свою радость, легли прям на пол. - Может, хотите чаю?- спросил Эдмунд, не зная чем загладить свою вину. Грузчики молча подняли головы, посмотрели на Шклярского и молча снова легли кто как может. Эд понял что тут надо предлагать не чай, другое. - А может водочки? - ДА!- грузчики тут же забыли про усталость. Эдмунд налил им по стакану «беленькой» и грузчики сразу ожили, даже завели разговор с солистом о музыке. На прощание Эдмунд отдал им еще по бутылке и только оставшись с роялем наедине, Эдмунд увидел что инструмент поставили…клавишами к стене. Шклярский почувствовал себя миссионером, которого съели во имя Христа. Эд попробовал мысленно поднять и правильно повернуть рояль и мысленно же умер. Но тяга к жизни и к прекрасному возобладала над музыкантом и он набрал номер Марата… Весь вечер они вдвоем двигали рояль клавишами наружу и перемещали его из зала в большую комнату (Эдмунд посчитал что там ему будет самое место). Но когда рояль был уже почти в комнате, Эдмунд передумал и понял что роялю будет лучше все же в маленькой комнатке, там акустика лучше. Эдмунд сказал- Эдмунд и Марат сделали. Басист лежал на полу, изображая морскую звезду, раскинув все свои движимые и недвижимые части тела на все пять сторон. На его груди лежал солист в позе убитой лошади. Оба были едва живые, но довольные собой. - Зато, Эдик,- Марат дышал как после пятичасового бега или шестичасового секса,- будешь на нём играть, а я буду кайфовать. Эдмунд поднял голову и с гордостью посмотрел на стоящий посреди комнаты рояль. Красивый, черный, величавый инструмент, сейчас бы сесть за него да написать хит для Пикника, да только сил нет даже на то чтобы дышать... - А кстати,- произнес Марат, пытаясь вспомнить как двигать рукой или ногой,- я этим ребятам оплатил, помимо рояля, еще перенос и перевозку двух диванов, кровати и трех шкафов. Эдмунду почему-то стало очень жаль…себя. И Марата. Переезд только начинался…