***
Прогноз Даниэля сбылся, что, в принципе, неудивительно. Выйдя за тяжёлые ворота в мир, впервые, предположительно, за месяц, юноша не мог сдержать своего восторга. Словно цветок в мёртвом саду, он оживал прямо на глазах. Когда прохладный влажный воздух проник в его лёгкие; когда под ногами он услышал хруст лесной подстилки; когда звучание капающего дождя пробрало его до сладкой дрожи — Даниэль понял, что он живой. Вокруг всё было в холодных тонах, к чему юноша уже привык. Он скучает по тёплым краскам и был бы рад ощутить тепло нежаркого солнца. Все птицы примолкли и попрятались, но и сам археолог не желал их слушать, ему были интересны менее заметные мелодии. Любой шелест в кустах привлекал его внимание, любопытная натура вырывалась наружу, радуясь окружающему миру. Их было трое: Даниэль, Александр и лес. Всё вокруг для него было одним единым живым организмом, общающимся с человеком. Небо, словно одеяло, покрывало верхушки деревьев, а облака казались мягкими, но грязными подушками. По лицу юноши стекали дождевые капли, он дышал во все лёгкие и быстрым шагом углублялся в массив из рельефных стволов и широких кустарников. Альтштадцы боялись этого места, но Даниэль лишь испытывал интерес, ведь знал, что барон защитит его от какого-нибудь заплутавшего Гранта, а меж деревьев может скрываться что-то ещё. Например, соцветие какого-то фиолетового цветка, идеально подходящего к столь мрачной, но действительно красивой атмосфере. Из тёмной земли, среди блёклой травы, виднелись достаточно яркие лепестки. Археолог остолбенел на пару секунд, но затем решил сорвать цветок. — Стоило бы взять с собой справочник, но он бы насквозь промок. — С досадой отозвался барон, стоящий позади своего друга. Он заинтересованно разглядывал лес, хотя хорошо знает эти земли. — Вы намекаете на то, что это может быть ядовитое растение? — Даниэль остановился и отошёл от цветка на пару шагов, будто это было существо, способное подобраться к нему ближе и побить. — Абсцессы не украсят твои руки. — Что? — С непониманием спросил юноша, равняясь с Александром. Барон Бренненбургский гордо вышагивал по протоптанной дорожке, держа руки за спиной. Казалось, что деревья по бокам преклонялись перед ним, что весь лес уважает его как своего коллегу. — Воспаление тканей. — Пояснил он. Впредь Даниэль старался быть осторожнее. Его привлекали разные соцветия, он искал среди травы знакомые цветы и не мог придумать себе какого-то особого занятия. Он просто гулял и наслаждался свежим воздухом и всё более усиливающейся прохладой. Александр же не мог терпеть наступающий мороз и желал поскорее вернуться в замок, его желание быть живым будто испарилось. Возможно, он был слишком мерзлявым, особенно по сравнению со своим другом. — Даниэль! — Окликнул его барон. Юноша, успевший сорвать ромашку, поднёс её к своему лицу, любопытно разглядывая. Он повернулся к барону, выглядя достаточно нелепо, ведь его взгляд был устремлён на цветок. — Я бы предложил тебе попробовать засушить пару цветков. — Предложил Александр, ходя из стороны в сторону, чувствуя, как по его телу стремительно проносятся мурашки от холода. — Я так никогда не делал, зачем это нужно? — Для души. — Барон подошёл ближе к археологу и стал тоже рассматривать ромашку. — Правда, такое не подойдёт... И Даниэль тут же стал гадать: «"Такое" это какое?» — Я имею в виду... Засушивание это целое искусство, к каждому цветку нужен свой подход. Срезать их лучше в определённое время, когда бутон только начал раскрываться. — Вы так много об этом знаете... — Если хочешь, то могу научить тебя, когда у нас выдастся свободная минутка. И он довольно кивнул. Несмотря на дурную погоду, юноше было по-настоящему хорошо. Это был крайне редкий случай, когда общение с человеком приносило ему удовольствие. Конечно, Александр был хорошим коллегой, но Даниэль не мог похвастаться тем, что знает, какой он человек. Ему было любопытно, в первую очередь по той причине, что о себе барон никогда не распространялся и старался говорить только по делу. И было в принципе очень непривычно общаться с ним в столь неформальной обстановке, обсуждая какие-то лепесточки и стебелёчки, хотя по сути юношу может в любой момент поглотить тень. Но сейчас мысли о смерти и опасности отошли на второй план, уж слишком было удивительно выйти из каменных стен и ощутить капельку жизни. — Вы замёрзли? — Внезапно спросил Даниэль, обеспокоенно оглядев барона. Он заметил, как Александр вздрогнул. — Не то что бы... — Ему не очень хотелось прерывать прогулку, ведь даже сам барон Бренненбургский не знал, когда тень вновь решит подобраться к ним ещё ближе прежнего. — Я достаточно прогулялся, не беспокойтесь. Давайте возвращаться, не хотелось бы подхватить какую-нибудь простуду.***
Возвратившись в замок, Александр первым делом хотел убежать к себе в комнату, закутаться в одеяло и не вылезать оттуда до самого вечера, но он так поступить не мог. Он не простил бы себе часов безделья. Его нос будто обледенел, и он чувствовал это. Будет чудом, если его не хватит какая-нибудь болячка. Барон разошёлся со своим коллегой, договорившись, что вместе они отужинают вечером в столовой. И, честно говоря, сам Александр столовую никогда не посещал, ел он мало и предпочитал трапезничать у себя, не отвлекаясь от своих дел. Большую часть времени до ужина они оба спали. Хоть барон и археолог набрались сил за эту ночь, погода всё же вынудила их вернуться в постель. Дурманящее ощущение приятного тепла одеял и подушек заставили вновь погрузиться в безмятежный дневной сон. После каждый занимался своим делом: Даниэль дочитывал какой-то приключенческий рассказ, а Александр наводил порядок в своей комнате, наконец протерев везде пыль. На это у него ушло достаточно много времени в силу его щепетильности к любому, даже самому простому, делу. Его покои сильно отличались от гостевой комнатушки, в которой жил его друг и по совместительству коллега. Как минимум, тут было просторнее: в углу стояло высокое зеркало, поверх которого накинули ткань (следовательно, барон не особо любил им пользоваться), по бокам от камина располагались заполненные книжные полки, в другом углу красовался крупный бежевый глобус, на письменном столе стояла скромная кривоватая ваза. Кровать соответствовала статусу барона: она была двуспальной, с красивым деревянным каркасом, алым постельным бельём и парой дополнительных подушек для большей мягкости. Они встретились в столовой, как и договаривались. Оба были слегка сонными, стол уже был заранее накрыт и они отужинали, разговаривая о разных мелочах. В первую очередь, Даниэль заинтересовался сушкой цветов и пытался узнать, что ему нужно будет делать. Александр вкратце рассказал про сушку цветов под прессом и в подвешенном состоянии, а также упомянул способ засушивания с помощью манной крупы. — Из засушенных цветов можно сделать интересные композиции, даже настоящие украшения, правда там уже понадобятся ещё некоторые материалы... — Кто Вас этому научил? Всё это звучит очень сложно, боюсь, что у меня не получится... На пару мгновений, Даниэль был готов поклясться, он видел, как Александр с доброй улыбкой явно грустит, будто что-то вспоминая. Он не ответил на вопрос своего друга, специально укрываясь от неудобных вопросов в своих мыслях. — Вы ещё на пианино так красиво играете... Ну, когда не пьяны. — Прошу прощения? — Александр вопросительно вскинул бровь. Неловкое молчание, археолог понял, что сказал что-то очень нелепое. — Мне нужно много алкоголя, чтобы опьянеть. А пью я достаточно редко. Неужели я так сильно фальшивлю? —Удивительно, но сейчас барон выглядел настолько обеспокоенным, будто за его игру его будут судить. — Значит, это не Вы... Извините за мою грубость. — Даниэль виновато опустил голову. — Возможно, это какой-нибудь из грантов. Всё же они не могут сидеть на месте и бродят по замку. — Предположил Александр. — Но разве им удобно играть одной рукой? Барон Бренненбургский пожал плечами. — А меня играть научите? — Неуверенно спросил юноша. — Это будет сложнее, чем засушивание цветов, но я не против заняться этим хоть сейчас. — Я готов! — Лицо Даниэля озарила воодушевлённая и широкая улыбка. Он впопыхах доел ужин и вскочил из-за стола.***
Излюбленный коридор по пути в архивы оставался всё таким же, как и раньше. Ничего не изменилось и это даже радовало, почему-то это место в замке было особенно спокойным и дружелюбным. Чаще всего тут ходили живые существа, может в этом и была причина. Даже уродливым прислугами так понравилось это место. Юноша по указу барона уселся за пианино, рассеяно разглядывая чёрные и белые клавиши. — Сконцентрируйся и не думай о плохом, маловероятно, что у тебя получится сыграть целую композицию, но какие-нибудь основы может усвоишь. Думаю, ты догадываешься, с чего нужно начать, верно? — С нот? Барон кивнул. Даниэль старался запомнить расположение нот, слушая и наблюдая. Александр прошёлся своими пальцами по семи клавишам первой октавы, проговаривая названия звуков. Археолог послушно повторял за ним, хоть и неуверенно. Но у него неплохо получалось. Повторив так ещё пару раз, юноша осознал, насколько он далёк от того, чтобы сыграть что-то. Ему хотелось попробовать научиться в любом случае, он желал понять, что чувствует барон, нажимая на клавиши по ночам. — Я понимаю, тебе не терпится что-нибудь сыграть. Я, конечно, могу рассказать тебе про тона и полутона, но тут действительно нужно много учиться. — А можете сыграть какой-нибудь мелкий отрывок? А я попробую повторить. — Даниэль повернул голову к барону, с надеждой глядя ему в глаза. Александр был недоволен, но понимая упёртость своего друга, он воспроизвёл какую-то знакомую мелодию, кажется, он уже играл это одной ночью. Он из вредности выбрал что-то красивое и достаточно сложное для повторения. Археолог, естественно, смог повторить лишь начало. — Чёрт... — Выругался под нос Даниэль и тяжело вздохнул. — Не волнуйся, хочешь, мы сыграем вместе? — Предложил барон. — Вместе? — Недоумевающе спросил юноша. В этот же момент к его спине прижался Александр. Он положил свои руки поверх рук Даниэля, неспеша перебирая их пальцами по чёрным и белым клавишам, играя какую-то приятную и спокойную мелодию. Археолог не привык к тактильным контактам и его пробила дрожь. Любой другой человек как минимум выслушал бы недовольную речь от юноши, а может быть даже получил бы кулаком в лицо, но это был Александр. Даниэль доверял ему, хоть сидеть, пригнувшись, было не очень удобно, но всё же ему нравилось это ощущение слаженности. Его направляли, ему помогали, каждая нота отдавалась в его теле приятной дрожью. Периферическим зрением он видел, как сконцентрирован барон, словно делая всё на автомате, но на самом деле это годы практики. Руки Даниэля были достаточно тёплыми, а Александр будто бы так и не согрелся, после каждого прикосновения археолог чувствовал приятный холодок, распространяющийся от макушки до пят. И он внимательно слушал. Настолько внимательно, насколько это было возможно. — Если ты действительно хочешь научиться играть так же хорошо, то нам понадобится много практики. Ты способный человек, Даниэль. Если ты что-то делаешь, то погружаешься в это с головой, это заметно. Даниэль не мог определить для самого себя, был ли это комплимент или просто наблюдение. Он кивнул и уступил место маэстро. Александр, безусловно, всё понял и начал импровизировать. Юноша положил свою голову на верхнюю крышку пианино и просто наслаждался музыкой. В детстве единственной музыкой, которую он слышал было лишь пение птиц, он никогда не видел музыкальных инструментов, он никогда не увлекался ничем творческим, он никогда не находил себе занятие, которое успокаивало бы его. Страсть к исследованию и истории не угасала в нём, но ему нужно было что-то, что помогло бы ему держать себя в руках. И сейчас, Александр открывал ему целый новый мир, полный новых возможностей и увлечений, столь загадочный и любопытный. Быть может, это то, чего ему не хватало всю свою жизнь?