***
Весь день никто в этом замке не мог найти себе места, даже неуклюжие слуги, снуя из комнаты в комнату, ощущали что-то неладное. Барон приказал притащить в зал в архивах стол, который будет достаточно крупным и удобным для трапезы нескольких людей. Один из грантов видел, как Александр сначала сходил в винный погреб, а затем и в лабораторию. Самим слугам он успел приказать не высовываться и спрятаться где-то в глубинах замка, чтобы к утру от них не было ни слуху ни духу, вплоть до следующего дня. Группа грантов передвигалась по замку всю ночь, отчаянно ища какое-то безопасное убежище. Они не могли спрятаться в морге или коллекторе, боясь существа, которое там обитает. Слуги не придумали ничего лучше, как спрятаться в тоннелях архивов, вряд ли люди короля решатся пробраться туда. Тень частично поселилась внутри, но почему-то не трогала этих существ, просто составляла достаточно дружелюбную компанию. Воды было по колено, множество ящиков и мешков раскиданы по углам, будто тут прошёл разрушающий ураган. Слуги Александра расселись, поправляя тёмные плащи, скрывающие их лица и тела. Они бы хотели общаться между собой, переговариваться о чём-то, быть может даже о совсем неважных глупостях. Если бы не изуродованные нижние челюсти, если бы не опухшие и исцарапанные языки. Молчаливость помощников радовала барона, но всё же это бывшие люди. С ними просто общаться, они слушаются и всё понимают, но люди короля совсем другие. Для него любой из слуг был эталоном красоты, по сравнению с серьёзными и грозными лицами всех пижонов.***
Утром первое, что всплыло в сознании Даниэля было то, как он, обдаваясь дрожью уже который раз за ночь, переворачивался с бока на бок. Во сне он вновь слышал неясный голос, который посещал его раньше. Он не мог определить был ли это мужчина или женщина, ребёнок или взрослый. Казалось, будто тональность вечно менялась, а иногда и вовсе складывалось такое впечатление, что говорит всё сразу и ничего одновременно. И всю ночь он слышал нескладные мелодии. Опять Александр баловался вином, опять он нажимал на клавиши, запивая и заигрывая все беспокойства. И задаваться вопросами юноша не смел, он старался относиться к этому с пониманием, вспоминая свои же выходки в порывах гнева. Он не может жаловаться на такие пустяки, если сам позволяет себе недостойное поведение. Одежду археолог хотел выбрать благородную, чтобы его присутствие в замке не было подобно бельму на глазу. Но проблема состояла в том, что кроме его повседневной одежды и парочки одинаковых рубашек у него ничего и не было. С озадаченным видом он отправился на поиски барона и чуть ли не столкнулся с ним в дверях. — Даниэль! — Уже по привычке выкрикнул Александр, почти впечатавшись в своего друга. — Куда ты так спешишь? Право, тебе стоит быть осторожнее. — Вас ищу. Я хотел поискать что-то приличное для приёма гостей, но... Барон понимающе закивал головой, похлопав юношу по плечу. — К сожалению, у нас нет времени на это. Слушай меня внимательно. — Александр положил свои руки на плечи юноши. Его выражение лица было крайне серьёзным, будто неживым. Словно кто-то увековечил в камне само слово "серьёзность". — Мы всего лишь занимаемся наукой, ты мой ученик, последователь. Зоология и ботаника наши главные приоритеты, ничего более мы не изучаем. — Конечно... Но к чему такая секретность? — Даниэль надеялся обязательно получить ответ, он верил, что барон ему доверяет и может это рассказать. Его не могут обманывать, только не тот человек, который подарил ему хоть какое-то чувство безопасности и комфорта. — Я обязательно объясню тебе. Я объясню всё. Но не сейчас. — Барон тяжело вздохнул. Удивительно, что он умудрился сохранить серьёзное лицо, но его тон отяжелел настолько сильно, что, казалось, каждое слово оказывало какое-то ужасно сильное давление на юношу. Колючий холод пробежался по его спине. Он был разочарован. — Извини, Даниэль... В архивах я оставил угощение для наших гостей.***
Александр никак не мог понять, как ему быть. Его план был не самым практичным, не самым безопасным, не самым этичным. Он был в своём репертуаре. Он провалился, даже не успев сделать хоть что-то. «Даже если это и сработает, последствия будут ужасные. Я не могу ничего придумать», — Барон, сидя у окна, выглядя крайне опечалено, приобнял цилиндр с голубым камнем на верхушке. Мне уже хочется забыть этот день как страшный сон. Сегодняшние сутки хуже предыдущих, меня душат стены этого замка, я так устал. Даниэль совсем забывает о том, как правильно пытать людей, все умирают слишком быстро. Мне не хватает жизненных сил, я не такой бодрый, как раньше. Любовь моя, иногда я задумываюсь, как бы ты поступила в этой ситуации. Смогла бы ты справиться со всем этим ужасом? Скучала бы ты по мне и скучаешь ли сейчас? Чем больше я о тебе думаю, тем больше слёзы наворачиваются на моих глазах. И я надеюсь, что увижусь с тобой. И я надеюсь, что ты примешь меня, не слушая тех, кто изгнал меня. Символы, выгравированные на цилиндре, засияли голубым цветом, а затем и тот самый камень на верхушке. Барон спрятал капсулу под кровать, на самом деле, он был раздосадован тем, что его тайник банален, так ещё и пыльный. А затем, он решил пройтись по замку, по самым тихим углам. Сейчас он не мог сконцентрироваться ни на чём, кроме восстановлении брошенного им сада. Ему нужна была дамасская роза для пыток, ему нужно было доказать королевским пижонам, что Даниэль прилежно изучает ботанику. Ни на перечтении уже знакомых книг (незнакомых в Бренненбурге уже давно не водится), ни на игру на пианино у него не было времени и сил. Александра не покидало чувство, что сегодня его убьют и его жизнь оборвётся, он позабыл обо всём, даже о существовании Даниэля в этих стенах. Среди множества комнат и однообразных коридоров, он наконец дошёл до чахлого садика. Дверь отличалась от любой другой, потёртая, но до сих пор симпатичная дверь встретила барона своими узорами в виде различных цветов. Он сам долго водил кистью вдоль дощечек, сравнивая изображения из справочника и живые образцы с тем, что у него получалось. Тогда в нём ещё теплилась надежда, тогда он ещё был способен улыбнуться простому солнечному дню. Обхватив ручку своими длинными костлявыми пальцами, Александр лёгким движением отворил портал в прошлое: разбитые горшки, разбросанные садовые инструменты, проявившиеся сорняки и кое-как живой плющ, растущий вдоль каменного высокого забора и колонн у выхода из сада. Это место прекрасно отражало душу своего хозяина. Он тоже увядал, готовый отчаяться, скучающий по родной душе рядом. А гонец, будь он проклят, словно накаркал королевских людей им с Даниэлем на голову. Сам археолог разочаровал барона тем, что он растерял своё самообладание. С самого начала состояние юноши его удручало, но всё становится хуже и хуже, ему обязательно нужно что-то сделать, вернуть его к жизни. Но сначала стоит начать с цветов... Разве может полуживой Александр возродить другого человека? Мысленно он уже составлял список растений, которые ему будут нужны, а сейчас он убирал сухие листья, скукоженные бутоны и вырывал сорняки, наслаждаясь тем, как чуть влажная почва после вчерашнего дождя касалась его кожи. На первом месте в его цветочном списке, конечно, была дамасская роза. Далее шла орхидея, которая когда-то радовала его своими яркими лепестками. В столь грубом месте, как замок Бренненбург, было тяжело расти чему-то красивому, но барон был очень заботлив, в каком-то смысле ему было совестно, что он оставил всё чудо своего сада позади, обрекая даже самые крепкие растения на верную погибель. «Они едут», — он чувствовал энергию, исходящую от живых существ. И даже предполагал, что увидит двух знакомых ему созданий. Барон, спеша, отправился в зал в старых архивах, чтобы проверить, что всё точно на месте. На столе красовался большой серебряный поднос с бутылкой вина. На самодельной этикетке аккуратным и извилистым почерком было выведено следующее: «Вино барона Бренненбургского». Конечно, банально, но каллиграфические буквы придавали такому короткому названию особый шарм. Сама посуда была достаточно роскошной, фужеры и столовые приборы имели рельефную форму, приятную наощупь, а тарелки украшены золотыми каёмочками. Кажется, кто-то подарил ему этот набор около века назад, и он чудесно сохранился, благодаря Александру и его новым алхимическим моющим средствам. Правда, помимо всего этого, барон увидел своего новоявленного «ученика», который, якобы, изучает ботанику. Даниэль, со взглядом до ужаса растерянным, стоял над подносом. И хоть Александр не сразу это заметил, но пробка уже была откупорена. Герметичность вина нарушена, но далеко не это главная проблема. Юноша будто бы перебирал воздух своими пальцами, но в один момент сжал руку в кулак, а глаза его стали суровее и увереннее. Стоит отметить, что он действительно выглядел как Даниэль, а не как один из Бренненбургских палачей, как их прозвали особо смелые заключённые. Археолог шустро налил немного вина в один из бокалов, а взволнованный Александр, наконец понимающий всю опасность ситуации, побежал к Даниэлю навстречу. — Глупец, не смей! — Грозно прокричал барон, а его слова пробрали юношу до дрожи. Не понимая ситуации, он уже было хотел поднести фужер к губам, чувствуя крайне неприятное покалывание в тот момент, когда жидкость коснулась его уст. И вовремя, Александр, без каких-либо задних мыслей, сбил его с ног. Внезапный грохот словно оживил весь замок. Крысы и тараканы, забившиеся в углы, затрещали и запищали с новой силой, стараясь забиться поглубже меж кирпичей и балок. Вся мебель будто пошатнулась, а гранты, спрятавшиеся от греха подальше, нелепо переглядывались между собой, что-то почувствовав. Тень, сопровождающая их, решила немного отступить, перебираясь со стен на потолки, пульсируя пуще прежнего. Звук битого стекла, непонятное шипение. Периферическим зрением мужчины заметили, как уголок пыльного ковра, на котором разлилась алая жидкость, постепенно превращался в скопление хаотичных разноцветных ниток. А затем эти нитки и вовсе исчезли. Даниэль непонимающе захлопал глазами, тяжело дыша от накатившей тревоги. Он приподнялся на руках. Барон грозно буравил взглядом своего друга, нависнув над ним. Местами губы у археолога сменили цвет, стали ярче обычного, будто бы он обжёгся. — Я требую объяснений. — Сухо приказал Александр. — Я... — Юноша будто бы разучился разговаривать от растерянности и страха, ему едва ли было ясно, что произошло. Если бы барон так волновался из-за вина, то взял бы другое, или, как минимум, не стал бы кидаться на Даниэля вот так. Но эта жидкость разъела ковёр за пару секунд. И он был уверен, что почувствовал короткую, но вполне ощутимую боль на своих губах на пару мгновений. Всё это не было в порядке вещей. — Нет. Я требую объяснений от Вас. — Твёрдо процедил Даниэль сквозь зубы, нахмурившись, и толкая одной рукой барона в грудь, чтобы подняться. Они поднялись, Александр деловито поправил свой камзол и тяжело вздохнул. — Что ж, это яд. Согласен, не самое практичное решение, ведь пропажа таких высокопоставленных людей не может остаться незамеченной. Возможно, мне стоило тебя предупредить. Они практически здесь, Габриэль с ними. Про яд Даниэль догадался и сам, но до сих пор не понимал, зачем барону убивать людей короля. Слова про Габриэля его особенно насторожили. — Мы можем поговорить об этом потом, сейчас нет времени. Навязчивые мысли и подозрения проникали в голову как черви, снуя в разные стороны, извиваясь, пугая и поражая своим содержанием. «Что ты, чёрт возьми, задумал», — пронеслось в голове у Даниэля. — Откуда Вы всё знаете? — Даниэль, Габриэль прекрасно знает эти земли, только он возит людей через лес самым безопасным способом. — Какая-то лёгкая загадочная улыбка расплылась на его лице, словно он осматривал своего друга с особым пониманием, принимая его негатив и пытаясь подать пример, пытаясь показать, что всё в порядке. Но этим он вызвал лишь ещё больше подозрений. Юноше пришлось выполнять работу за грантов: он убрал осколки от фужера, заменил вино на то, которое действительно можно пить и успел причесаться. Он злился на Александра, не понимал его поступка, но при этом был рад, что смог предотвратить эту катастрофу. Невинные люди не должны погибать. Конечно, может, у королевских пижонов много грехов на плечах, но он не может знать.***
Когда Габриэль постучал в ворота, Александр и Даниэль уже были готовы. Со стороны улицы было слышно, как Гром бьёт копытом по земле. Раскрыв огромные двери, скрывающие личности королевских пижонов, Даниэль еле сдержался, чтобы не захихикать. Он увидел очень комичный дуэт из двух мужчин лет тридцати пяти, один из которых был пухлым и низкорослым, а второй, будто специально, худющий и высокий. Стройный пижон был одет в одежду кофейных и золотых тонов, сам был рыжим, с яркими веснушками, длинным носом и крайне важным взглядом, янтарные глаза дополняли этот образ идеально. Усы, длинные, но тоненькие, торчали как два штыка, слегка поднимаясь вверх. Прилизанные волосы были прямыми, будто навеки приклеенными к затылку. Пухлый мужчина предпочёл серые цвета для своего костюма, причём цепочка с часами у него всё же была золотая, с какими-то инициалами. Он оказался блондином с круглым лицом, его щёки после дороги горели розовым цветом, а серые глаза поблёскивали при свете свечей. Именно пухляш казался более заинтересованным в своей работе, нежели его напарник. Габриэль, бережно огладив Грома по мордочке, встретился взглядами с растерянным Даниэлем, который старался выглядеть как можно более серьёзнее и будто бы умнее. Получалось у него это, к сожалению, скверно и забавно. — Добрый Вам день, барон Бренненбургский! — Пухлый мужчина пожал Александру руку, широко улыбнувшись. — С кем имею честь беседовать? — Спросил барон, стараясь выглядеть доброжелательно. — Я Гланде Кляйн, а мой коллега - Дитмар Айземанн, Вас мы уже знаем не понаслышке, как и Вашего... — Гланде заинтересованно оглядел Даниэля, пытаясь подобрать слова, но не зная, как лучше всего назвать этого странного юношу. — Ученик, последователь... Очень любознательный молодой человек. Археолог, понимая, что речь идёт про него, встретился взглядами с Александром и искренне улыбнулся. Пухляш вновь обернулся к барону и почесал за ухом, понимающе кивая. — Вы занимаетесь благим делом, это похвально. — Собственно, как и говорилось в письме, мы прибыли не бездельничать, а провести проверку. Местные жители... — Дитмар явно не любил свою работу, был человеком придирчивым, да и в принципе оставлял после себя исключительно гадкое впечатление. Он забыл, как называется эта деревенька в глуши, ведь ему попросту это неважно. Он переглянулся с Гланде, ожидая его вмешательства. — Альтштадцы, альтштадцы. — Пухляш пытался прошептать как можно тише, но все (наверное, даже лошадь Гром) услышали его. Габриэль еле слышно посмеялся, а Даниэль чуть ли не подхватил его смешинку, после чего они встретились взглядами. Верховой подозвал его к себе, юноша удивлённо вскинул брови, но подошёл. Всё равно Александр и двое пижонов были заняты друг другом. Дитмар с полуживым интересом распинался о том, что альтштадцы жалуются на то, что в деревушке пропадают люди и скотина. Барон умело играл роль шокированного и невинного человека, разводил руками в стороны, всё говоря, что это ужасное горе. — Знаешь, мне кажется, что Гром скучал по тебе. — Габриэль выглядел как самый приветливый человек в мире, он всё не прекращал гладить лошадь, будто бы таким образом он избавлялся от всех своих проблем и волнений. — Мне казалось, что я не лажу с животными. — Археолог неуверенно приложил свою ладонь к морде Грома, бережно поглаживая его. Конь был доволен такому вниманию и совершенно не возражал, подпуская к себе Даниэля. — Сколько ещё ты планируешь... Заниматься наукой? — Верховой был обеспокоен, такая внезапная смена настроений насторожила археолога. — Я не могу сказать точно... Зачем тебе знать? — Даниэль остановился, сначала с подозрением осмотрел Грома (будто бы лошадь была шпионом, не меньше), а затем и самого Габриэля. — Даниэль, есть много разумных людей. Ты, как мне кажется, и сам достаточно разумный. Здесь недоброе что-то происходит, прямо у тебя под носом... — Он порылся у себя в сумке, вытащив какую-то бумажку, небрежно сложенную в несколько раз. — Ты как-то изменился. — Всегда таким был. — И хоть его ответ звучал так уверенно, сам для себя он ещё не определился. В нём что-то изменилось? — Глаза у тебя другие. — Верховой настойчиво протянул записку Даниэлю. — Ты только читай, когда поймёшь, а так... Не открывай лучше. — В смысле? — Археолог заметно растерялся, и только Габриэль хотел попробовать намекнуть ему, объяснить ситуацию... Но он лишь успел насильно затолкнуть эту глупую бумажку в руки своего собеседника. — Даниэль, наши многоуважаемые гости хотят осмотреть замок. — Габриэлю стало противно. Тон барона, такой размеренный, безэмоциональный, засел в его голове. По телу пробежались мурашки. Это был страшный... человек. — До встречи, Габриэль. — И Даниэль на пару мгновений улыбнулся. «Я вижу, что твоя истинная натура скрывается за стенами этого замка, за спиной Александра», — Гром, будто прочитав мысли своего хозяина, легонько пихнул его своей мордой в бок. Верный конь помог немного успокоиться, страх перед бароном отошёл на задний план, но всё равно на душе было гадко. Александр заинтересованным, но явно недобрым взглядом пробуравил сначала бумажку в руке Даниэля, а затем и самого верхового. Археолог, засунув загадочное послание во внутренний карман своего камзола. Гланде и Дитмар внимательно наблюдали за каждым движением барона, терпеливо ожидали, когда же начнётся занимательная экскурсия по замку. — Пройдёмте. Габриэлю и Грому пришлось ждать. Все остальные углублялись внутрь замка. Гланде вечно что-то нахваливал: искусно сделанную мебель, старинные картины и узорчатые ковры. Было жизненно необходимо не вызвать подозрений, не позволить гостям свернуть не туда, выдержать разговор, поддержать разговор. В воздухе засеменила опасность, нельзя было ошибиться. Неверный шаг разрушит его жизнь. Их жизни.