Мистер Смерть, 3246-ой и дорогой клиент.

Он парил в бесконечности, неспешно сплетая судьбы ещё не появившихся на свет земной душ, когда Мрак места, где он обитал, прорезал тонкий проблеск света, и со всех сторон разом на него полетели мерцающие белым снежинки. Он повернул голову, поймал парочку на руку и глянул в мир смертных на своё милое дитя, что ловило хлопья снега на ладони и кружилось в воздухе. Господин Смерть растянул губы в улыбке, что так ему шла, и качнулся в пространстве, наслаждаясь счастьем своего милого помощника. Он на секунду задумался оставить это место и переместиться к нему, повалить в снег и как в далёком детстве крепко обнять и, вдыхая морозный воздух другого мира, похвалить за жизнерадостность, но… Господин Смерть оглядел место в котором пребывал – у него было так много работы и раз его милое-милое любимое дитя ещё не рвётся к нему, значит он и не так уж и давно тут находится. - Что-то не так,- задумчиво прошелестел Пятьсот седьмой, вертя в щупальцах тонкий листок кленового дерева, тот от преломления неестественного света в пространстве отливал не жёлто-красным а практически фиолетовым, и именно это и привлекало говорившего больше всего. - Что именно?- отозвалась Семнадцатая, подлетая ближе и тоже начиная наблюдать за тем, как славно переливается лист от сизого до лилового. - Что-то давно Три тысячи двести сорок шестого не видать,- ответил он, отпуская лист, краем сознания отмечая, что Девяносто тысяч третий тоже прислушивается к разговору. - А разве этот засранец вчера не устроил случайно пожар в лесу провинции Чжэнчжоу, пытаясь прожечь муравьёв лупой?- дёрнув щупальцем, уточнила Тысячная, явно возмущённая подобными действиями. - Нет, это был Сто пятьдесят тысяч первый. - Ему семьдесят лет, о чём думает Пятая оставляя его без присмотра?- проворчала она, не понимая, как можно быть такой безответственной в плане наставления новых сотрудников. - Если бы это устроил и в правду Три тысячи двести сорок шестой ты бы и не удивилась,- издавая звук смутно походящий на хихиканье, заметил Пятьсот седьмой. - Не понимаю, как Хозяин вообще мог допустить подобное,- продолжала ворчать Тысячная, не замечая, как переглядываются её собеседники. - Уточни, что именно ты имеешь в виду под «подобным»,- попросила Семнадцатая. - Разумеется, вечное неуместное поведение этого…,- она сморщилась, скукожилась, щупальца её свернулись кольцами, и весь её вид буквально кричал о презрении,- этого… - Мы тебя поняли, не нервничай,- осадил её Пятьсот седьмой, который в отличие от прочих хорошо относился к Три тысячи двести сорок шестому и даже в какой-то мере понимал, почему Хозяин так беспощадно благоволит ему. - Он похож на Восемьдесят седьмую,- тихо произнесла Семнадцатая и после её слов в компании резко наступила тишина. Даже Тысячная, прекратила любые движения, поражённая тем, что номер этой… предательницы вообще кто-то смеет произносить. Пятьсот седьмой сощурил свои потемневшие до тёмно зелёного глаза, дёрнул щупальцем в негодовании, и уставился на старшую сотрудницу. - Что ты только что сказала?- угрожающе прошипел он. - Нет-нет! Не злись! Я не имела в виду, что он подобно ей… НЕТ! Он никогда так не поступит! Наоборот он… Он как и она… только… только… Он так отчаянно влюблён! Прямо, как и она! - Не сравнивай её мерзкие чувства с его любовью!- обозлилась Тысячная, которая хоть и могла говорить гадости про этого творящего несусветную чепуху идиота, но… Хозяин так трепетно относится к нему и сравнить его с этой… - Я не … ты не понимаешь!- вспылила в ответ Семнадцатая,- Она тоже была влюблена! - Она бросила нас! - Я не про её поступок, а про её чувства! - Да мне всё равно на её чувства! Эта ... эта… Она бросила нас! Бросила! Выбрала стать ни-живой-ни-мёртвой! Выбрала мир смертных! Выбрала человека!- вопила Тысячная, не замечающая, как Пятьсот седьмой подлетел к ней и обвился вокруг неё своими щупальцами, не давая наброситься на уже дрожащую Семнадцатую.- Она предала нас! Предала! - Успокойся,- твёрдо приказал Пятьсот седьмой сильнее сжимая её тело. - Она любила, что бы ты тут сейчас не вопила, и Хозяин принял во внимание её чувства и Сам даровал ей жизнь, позволив уйти в мир смертных. Он Сам позволил ей вершить свою судьбу. И я уверена, что он её предательницей не считает. - Ты идиотка, если веришь в свои слова,- вырываясь, шипела сквозь острые зубы Тысячная,- Отпусти меня, я не хочу больше находиться рядом с ней. Пятьсот седьмой отпустил её, отстранённо наблюдая, как она, кипя от негодования, растворяется в сумраке. Три тысячи двести сорок шестой уныло глядел в пространство перед собой, лениво копаясь в разуме Беллы, что нехотя делала уроки, самостоятельно пытаясь разобраться в пропущенных темах. Выходило у неё не очень, но помощник Смерти по понятным причинам помочь ей ни с чем не мог. Он перевернулся в воздухе, подлетел к окну, глянул на промёрзшую улицу и подлетел обратно к Белле, принимаясь играть с её волосами. - Повезло тебе,- пробухтела она,- Летаешь себе, ничего не делаешь, о будущем думать не надо, о поступлении тоже,- Свон отложила ручку, отодвинула от себя учебники и откинулась обратно на подушки, спихивая тетради ногами на пол. Она уставилась на него, парящего над ней и, протянув руку, неуверенно коснулась тёплой щеки,- Тоже хочу стать Ангелом. - Подобным мне не так уж и приятно быть,- ответил Три тысячи двести сорок шестой, испытывая внутри странное чувство, которое не мог описать словами, что использовали смертные для общения между собой. Он одновременно и верил и нет в то что сказал. Да, он мог не думать ни о чём, что так её волновало, но… у него тоже были обязанности, он тоже когда-то проходил обучение, он контактировал с не очень приятными в общении сотрудниками и хоть у него и были друзья… откровенно говоря, только один из них по настоящему переживал за него. У него были, метафорически выражаясь, взлёты и падения. Он терпел фиаско, сгорая от негодования и стыда, когда его в своей мерзотной манере отчитывала Тысячная, он ругался с Семнадцатой, валял дурака с Пятьсот седьмым… И это тоже ведь было подобием жизни. Только вот, в сравнении со смертными он всё же был более счастлив, ведь у него был, есть и будет дорогой Хозяин, что никогда не покинет его. У него были эти пьянящие чувства, переполняющие его, и была бесконечная вечность, чтобы вновь и вновь купаться в этой любви и ласке, надеясь однажды сорвать с прелестных губ поцелуй, а может и не только. Он ведь не был глуп, хоть и считался совсем юным среди подобных ему, хотя в сравнении с дорогим Хозяином, даже Первая и та была ребёнком, что уж говорить о нём или тем более о последнем появившемся на свет сотруднике, но какое ему вообще дело до прочих, если дорогой Хозяин только на него смотрит с щемящей нежностью, только его так трепетно обнимает, только ему позволяет абсолютно всё. Три тысячи двести сорок шестой повёл головой, отстраняясь от чужой ладони, прикосновение которой из-за его мыслей, показалось ему неуместным и неприятным, и отлетел подальше, породив в мыслях Беллы сомнение, что весьма быстро из-за его тоскливого взгляда переросло в уверенность, что его жизнь полна невысказанных страданий и невзгод. Она хотела было встать и подойти, положить свои ладони на его плечи, обнять, в утешающем жесте, возможно даже поцеловать в щёку, но лишь увидев её намерения в мыслях, Три тысячи двести сорок шестой растворился в воздухе, оставляя после себя лишь лёгкий аромат моря, что всегда преследовал его по пятам. - Ангелы ведь не умирают?- тихо спросила Белла, запивая таблетки апельсиновым соком, глядя на блекло-жёлтые шкафчики кухонного гарнитура. Три тысячи двести сорок шестой, что завис в воздухе между проёмом в гостиную и столовую, вспомнил единственный за всю историю существования их вида случай и весь чуть ли не скукожился, лишь чудом сохранив человеческий облик. - Есть… некоторая возможность… сменить тип существования,- обтекаемо ответил он, всё ещё слегка содрогаясь от омерзения, даже и не подозревая, что вечно распекаемая им Тысячная реагировала на даже мимолётные мысли о том случае точно так же. - Сменить тип существования?- не поняла девушка, заинтересованно поворачивая голову. - Подобные мне…,- он замялся, не уверенный что вообще хочет рассказывать, но он понимал, что без разговоров и мнимого доверия, утянуть её на свою сторону самостоятельно не выйдет. Без разговоров словами через рот вообще мало что получалось,- Из-за нашего бессмертия…,- он снова запнулся и дёрнул рукой, что опасно неестественно выгнулась. Совершенно нечеловеческое действие,- Мы не считаемся формально живыми, но и мёртвыми тоже. У меня бьётся… сердце… «Предположим, что ту часть организма, что отвечает за жизненное поддержание можно назвать подобным словом, и что оно бьётся тоже предположим»- подумал он, пытаясь подобрать верные слова, но… он снова не мог, в человеческой речи просто не было необходимых ему терминов, а подобные ему это вообще не обсуждали, а если и происходили подобные дискуссии, то они скорее были на уровне мыслеообразов, чем слов. Он повёл головой, поймал её растерянный, выжидающий взгляд и выдохнул. - Это сложно описать словами,- сознался он,- Я живой для самого себя, для подобных мне, для до…,- он снова запнулся и возвёл взгляд к потолку, что он сейчас собирался сказать? - А для … людей?- ей явно было тяжело вести этот разговор, и она уже даже успела пожалеть, что задала подобный вопрос, но… ей было лестно, что Лукас взялся объяснить и старался, видно, что старался, сделать это понятными словами. - У меня другие функции организма. Люди бы не смогли… я не ем, не сплю, в моём теле не происходит многих естественных для живых организмов процессов, но у меня есть кровь и она течёт по моим жилам, я дышу, хотя если и перестану, ничего не произойдёт, я испытываю эмоции, чувствую прикосновения, могу получать удовольствие от касаний, но при этом боль мне неизвестна, ведь … создатель блокировал её, обеспокоенный, нашим состоянием. Я не могу повредить ни одну часть собственного тела, не могу умереть… но, подобные мне могут… перейти в другое состояние,- с презрением выдавил он и снова весь передёрнулся,- Стать не бессмертными, а потенциально бессмертными.- выплюнул он, вспоминая, как в те времена, после ухода этой… этой… предательницы, дорогой Хозяин тосковал по своему своенравному, самостоятельному дитю. - Потенциально?- явно не поняла Белла, хотя откровенно говоря, она многое не могла понять, но Лукас так старался, и ей не хотелось его расстраивать своими вопросами ещё больше, она ведь не слепая и видела, что разговор ему даётся с трудом, но… ей так хотелось узнать о нём больше. - Представь, что раньше ты не могла умереть сто процентов, но произошло некое изменение и теперь появилось, скажем, пятнадцать процентов вероятности твоей смерти… исключительно насильственным образом… Потенциальное бессмертие – не умереть от старения. - Это и вправду сложно,- протянула она, а затем неуверенно встала и подошла к нему,- Спасибо, что рассказал,- произнесла Белла и Три тысячи двести сорок шестой увидев, что она собирается сделать в её нерешительных мыслях, сам склонился к ней и обнял, нежно поглаживая по голове, путаясь в мягких волосах, всё ещё раздражённый воспоминаниями о Восемьдесят седьмой. Три тысячи двести сорок шестой невидимым, неосязаемым облаком, состоящим в данный момент времени в основном из щупалец с глазами и зубастой пастью, завис над Беллой и самим собой в привычном для неё виде, и неверяще взирал на происходящее в её сне действо. Она держала его за руки, неспешно перебирала пальцами, то сжимая его фаланги сильнее, то практически отпуская, улыбаясь так сильно, что счастье отражалось даже в её шоколадных глазах,… но не это смутило его, а белоснежно-белые крылья за спиной двойника из сна. Огромные и пушистые. - Мой Ангел,- прошептала Белла, потянувшись к нему и Три тысячи двести сорок шестой уже готов был плеваться ядом от вида поцелуя, но даже его копия из сна действовала, как и он сам мягко отстранившись и отойдя на пару шагов. Белла недоумённо взглянула на того, другого, такого же нереалистичного, как и она сама сейчас и шагнула следом, быстро протягивая руки и беря того за плечи. - Не покидай меня,- прошептала она и всё же коснулась губами его щеки,- пойдём со мной, я помогу тебе, помогу стать человеком. Три тысячи двести сорок шестой вздрогнул от этих слов и на всякий случай отлетел подальше, чтобы не разорвать её на мелкие кусочки, а затем выбрался и из сна, не готовый смотреть, что будет происходить дальше. Мысли о Восемьдесят седьмой снова всплыли из сознания и он передёрнул щупальцами. Нет. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Он не покинет своего дорогого Хозяина ради этого отвратительного существования подле смертных. Он не такой как эта предательница. Его любовь направлена не на смертного, его любовь более глубока, его любовь продлится многим больше, чем мимолётное влечение, появившееся из любопытства, навеянного новизной и хрупкостью этих существ. Он никогда, никогда не покинет... если только… если только не настанет конец всему. Он пойдёт на всё ради его существования… даже попросит сделать его этой пакостью… только чтобы остаться последним, кому суждено умереть… только чтобы он мог просуществовать ещё… но… может всё же лучше было бы покинуть этот мир вместе или не покидать его вовсе… Что есть смерть, когда Смерть – это ты сам?