(not) FFD Routine. Сборник драбблов

Так потекли медленные дни. Уильям и Роман почти не общались, перебрасываясь короткими прохладными фразами. Роман сам не стремился общаться с Уильямом, поняв, что тот не собирается выпускать его в ближайшее время. Большую часть времени он лежал на своем матрасе и спал, или молча смотрел в стену, внутренне изнемогая от скуки и бессилия. Но мужчина не мог побороть своё упрямство. Через некоторое время Роман не выдержал. Он сел на матрасе и громко произнёс: — Знаешь, в тюрьме был хотя бы душ. И нормальный туалет. Он замолк, ожидая ответа. Динамик под потолком молчал. — Хватит издеваться надо мной! — снова воскликнул мужчина, чувствуя раздражение. — Я такого не заслужил! Снова молчание в ответ. Роман нахмурился. — Ты специально меня игнорируешь? Или… или ты отошёл?.. Уильям?.. — Роман встал, подходя ближе к камере, будто мог этим что-то изменить. — Ты в порядке? Уильям? Пожалуйста, ответь, я волнуюсь… — Чёрт тебя дери, я был занят! — в динамике резко раздался голос Афтона, и Роман подскочил от неожиданности. — Что ты там бубнишь, псина? — Я сказал, что хочу в душ, — мрачно ответил Роман. — Сколько можно меня тут держать, как животное?! И твой «туалет»… — он красноречиво покосился на ведро в углу. — Хватит, это уже невыносимо! — Признай, что у тебя алкоголизм, — невнятно пробормотал Уильям. Кажется, он что-то жевал во время разговора. Роман замолк, неуверенно почесав локоть. Афтон повторил: — Скажи это. «Я мерзкий алкоголик и обманщик». Краус поджал губы. — Прости, что я обманывал тебя, — пробормотал он. — Это не то же самое, что я сказал. Не увиливай. Повтори слово в слово. — У меня нет алкоголизма… Я просто иногда выпиваю… Ладно, я ЧАСТО выпиваю! Но это не алкоголизм! Я это делаю, потому что мне скучно! Ты постоянно внизу, работаешь над своими роботами, а я там совсем один! — Нормальные люди умеют находить занятие, когда им скучно, — парировал Уильям. — Даже тупые обезьяны умеют себя развлекать. Ты что, тупее обезьяны? — Мне скучно без ТЕБЯ! — Роман сжал кулаки и закусил дрожащую губу. — Я для тебя пустое место, принеси-подай! Неужели так трудно было хоть иногда проводить свободное время со мной, а не с твоими машинами?! Это из-за тебя я начал выпивать! — Да-да, все алкоголики так говорят. Все вокруг виноваты, кроме них самих. И их наследственности, — вдруг добавил Уильям с язвительностью в голосе. Лицо Романа побелело. — Ты что, сейчас намекаешь, что я такой же, как мой отец?! — выдавил он, начиная трястись от ярости. — Я НЕ ТАКОЙ!!! Я сверну тебе шею, если ты хоть ещё раз намекнёшь на это! В ответ Уильям лишь рассмеялся и с щелчком отключил свой микрофон. Роман, полный ярости, судорожно огляделся, пытаясь найти хоть что-то, на что он бы мог выплеснуть свою злость, но ничего не нашел, и с рычанием начал снова бить кулаками по двери. От его ударов начали появляться едва заметные вмятины, которые вскоре окрасились его кровью. Обессилев и задыхаясь, Роман шлёпнулся на колени и прижался лбом к прохладной поверхности металла. Поскуливая от боли, он начал облизывать пораненные костяшки, пытаясь остановить кровь. — Ты такой жалкий, — динамик вновь ожил. — Ты и есть животное, и не заслужил человеческих условий. — Да пошёл ты нахер, — Роман еле слышно пробормотал это, но чувствительный микрофон на стене смог уловить голос, и Афтон фыркнул, услышав его грубость. — Продолжай оскорблять меня, и я вообще никогда тебя не выпущу. Ведёшь себя плохо, значит, останешься без ужина. — Что?! — Роман отчаянно уставился на камеру. — Теперь ты наказываешь меня едой?! Хватит! Это слишком! Я такого не заслужил! — в конце его голос надломился, но на этот раз Роман не притворялся. Он шлёпнулся на пол у двери, обняв свои колени и уткнувшись в них лицом. Его плечи затряслись. — Я больше не могу! — выдавил он сквозь слезы. — Мне холодно и одиноко, и чудовищно скучно, я воняю хуже дерьма, а теперь ты собираешься отнять у меня еду?! Может лучше сразу убьёшь?! — Какая же ты королева драмы… — проворчал Уильям и снова отключил динамик. Роман остался плакать в одиночестве на полу. Через некоторое время он затих, судорожно вздохнул и сел. И вздрогнул, услышав снаружи мерные тяжёлые шаги. Его окатило ледяными мурашками, и он поспешно отполз от двери к противоположной стене, глядя с тревогой и зарождающимся страхом. Роман с уверенностью мог сказать, что это шаги аниматроника. «Почему он свободно бродит по бункеру?!» — подумал Роман и побледнел, когда за дверью раздался тихий скрежет. Послышался шорох, стук, а потом… дверь начала медленно открываться. Роман уставился на тёмный дверной проём и в ужасе задрожал, видя, как в камеру медленно входит фантайм Фокси. — Нет… Только не это… — Роман сжался, закрываясь руками. — Уходи!!! НЕ ПРИБЛИЖАЙСЯ!!! — Похоже, тебе пора менять штаны? — Позади Фокси раздался ехидный голос Уильяма, и аниматроник сделал шаг в сторону, пропуская хозяина. — Какого хрена ты его сюда приволок?! — Роман в ужасе не сводил глаз с Фокси. — Не подпускай его ко мне! — Я взял его с собой, чтобы он обеспечил мою безопасность, а также не позволил тебе сбежать, — Уильям ухмыльнулся и подал знак рукой кому-то в коридоре. В камеру вошёл ещё один аниматроник — он был без корпуса, просто эндоскелет, опутанный проводами. Он, подчиняясь безмолвному приказу Уильяма, подошёл ближе, поднял ведро и молча вышел вместе с ним. — Ты мог бы просто выпустить меня отсюда и не надо было бы придумывать аниматроника, который будет выносить отходы, — даже дрожащий от страха, Роман не удержался от ядовитого комментария. Голова фантайм Фокси глючно дёрнулась, и он щёлкнул железной челюстью. Роман тут же заткнулся. — Вставай, псина, ты идёшь купаться, — приказал Уильям. — Ты позволишь мне подняться наверх?.. — Роман через силу перевёл на него взгляд. Афтон качнул головой: — Здесь, внизу, есть шланг. Полью тебя из шланга. — Прекрати, Уильям… — голос Романа снова задрожал. — Это так унизительно… — Признай, что ты алкоголик. Признай, что у тебя проблемы, — Уильям сверлил его взглядом. — Скажи это вслух. Тогда я подумаю. — Это несправедливо… — Роман закрылся руками, сжавшись в углу от бессилия. — Ты не имеешь права так со мной обращаться… — Ты, псина, пошатнул моё доверие! — Уильям повысил голос, и фантайм Фокси защелкал челюстями, угрожающе сделав шаг в сторону Романа. Мужчина задрожал, сделавшись ещё меньше. — Прекрати, умоляю! — Роман был в ужасе от происходящего. — Пусть он уйдет! Я… Я буду вести себя хорошо! Только пусть он уйдет! Уильям молча смотрел на него несколько секунд, а потом махнул рукой в сторону аниматроника. Фантайм Фокси выпрямился и спокойно вышел из комнаты, напоследок издав свой механический жуткий смех, пробравший Романа до мурашек. Мужчина обхватил себя руками и закрыл глаза с неподдельной усталостью и грустью на лице. — Умоляю, выпусти меня… — он прошептал это едва слышно. — Мне так плохо… Уильям молча смотрел на него. — Мне на тебя противно смотреть, — вдруг припечатал он и вышел. Через секунду в камеру со звоном залетело другое, пустое ведро, и дверь с грохотом захлопнулась. Роман закрыл лицо руками, судорожно дыша, пытаясь успокоиться. Уильям не принес ему ужин, как и грозился до этого, и Роман всю ночь лежал, пытаясь уснуть, мучаясь от головной боли и урчания в животе. Плакать уже не было сил, и он просто пялился в темноту опухшими глазами, повернувшись спиной к мигающей лампочке камеры. Наутро у него поднялась температура. Роман лежал на своём матрасе, хрипло дыша. Он не откликнулся, когда Уильям принёс завтрак и окликнул его. Не получив ответа, Афтон сначала убедился, что Роман не приготовил для него засаду, а потом открыл дверь и вошёл. Роман через силу перевёл на него затуманенные глаза и схватил его за штанину слабой рукой. — Пожалуйста, выключи… — слабо прошептал он. — Что? Свет? — Уильям поднял брови. Присев на корточки, он прикоснулся ладонью ко лбу Романа и нахмурился. — Шум… выключи… — Роман закрыл глаза. — Какой еще шум?.. Я давно выключил все диски. Ох, постой… — Уильям пригляделся к нему внимательнее. — Да у тебя делирий, Фидо. Что, ломает тебя без алкоголя? Сам виноват, — он поднялся, собираясь уходить, но Роман не отпускал его ногу. — Не уходи… Мне кажется… я умираю… — О, не говори ерунды. Остаток не даст тебе подохнуть, — Уильям дёрнул ногой, вырывая щиколотку из слабых пальцев партнера. — За что ты так со мной?.. — Роман едва слышно всхлипнул. — Ты должен в полной мере прочувствовать, что бывает, когда ты пытаешься по-крупному одурачить меня, — холодно сказал Уильям. — Не забудь поесть. С этими словами он ушёл. Роман кое-как перевернулся набок, а потом сполз на пол с матраса и прижался к прохладной поверхности горящей головой. Вскоре в помещении выключился свет, оставив его в темноте. Остаток дня был для него самым настоящим адом. Его мутило, тело пылало и одновременно дрожало в ознобе, мышцы сводило в болезненной судороге, а шум в ушах то усиливался, оглушая, то становился тихим, но всё ещё сильно действовал на нервы. Вскоре к нему начали примешиваться голоса. Они всё шептали и шептали, но Роман не понимал ни слова, как будто это был чужой язык. — Хватит говорить! — в отчаянии захрипел он в какой-то момент. — Я не понимаю! Голоса игнорировали его и продолжали говорить между собой. Вскоре к ним добавилась музыка. Глухая, она как будто шла из-за стены, похожая на одну из мелодий 30-х годов. Роман прижался ухом к стене и затих, внимательно слушая. Мелодия странным образом успокаивала его, заставляла голоса замолчать. Ему даже показалось, что головная боль почти исчезла. Так он и уснул, обессиленный белой горячкой, опираясь плечом на стену. Спустя некоторое время Роман проснулся. Он не знал, который час — уснув в темноте, в ней он и очнулся. Он чувствовал себя немного лучше. Похоже, температура упала до нормы, а голова перестала болеть. Он больше не слышал чудную музыку, но и голоса тоже оставили его в покое. Зато Роман чувствовал зверский голод. Он на ощупь начал искать поднос на полу, и вскоре отыскал его. Вся еда давно остыла, но он с жадностью набросился на неё. Воды в стакане оказалось очень мало, его обессиленный организм требовал ещё. — Уильям… — он прошептал это в темноту и поразился, каким невнятным и хриплым был его голос. Он повторил громче, не надеясь, что Афтон услышит или откликнется: — Уильям?.. Я очень хочу пить… Пожалуйста?.. Внезапно в темноте послышался знакомый лязг, и Роман застыл на месте от ужаса. Фантайм Фокси всё это время был тут?! Роман в панике схватил поднос и прикрылся им, пытаясь увидеть хоть что-то в кромешной темноте. И тут он осознал, что не видит огонька камеры под потолком. — О боже… — он начал поспешно отползать к стене, чтобы не попасться аниматронику, но, к его ужасу, он никак не мог добраться до неё. Крохотная камера внезапно увеличилась в размерах во много раз, и он отчаянно пытался достигнуть хотя бы одной стены, но тщетно. Он словно оказался посреди огромного темного зала. Вдалеке Роман услышал музыку Баллоры и оцепенел. Бросив поднос, он пополз как можно дальше от источника звука. Он не понимал, что происходит. Неужели Уильяму было мало его страданий, и он перенес бредящего Романа в галерею к аниматроникам, чтобы полюбоваться, как испуганный партнер пытается спасти свою жизнь?! Паника накрыла Романа с головой, когда мелодия Баллоры раздалась в считанных метрах от него. Мужчина замер на месте, затаив дыхание и дрожа всем телом. Тяжелый аниматроник пугающе бесшумно проскользил мимо, и музыка снова затихла. Роман поспешно пополз вперед, и вдруг врезался лицом прямо в стену. Тихо застонав от боли, он скорчился на полу и прижал ладони к носу. По пальцам и губам потекло что-то тёплое, и Роман на автомате слизнул это. Это была кровь, которая текла из разбитого носа. Роман поднял голову и с невообразимым облегчением обнаружил, что огонёк камеры на месте. «Это всё был сон?..» — гадал Роман. Подумав, он осторожно пополз вдоль стены, опасаясь оторвать от нее ладонь, чтобы не потерять снова. Его другая рука наткнулась на что-то холодное и стальное, издавшее лязг, и Роман с судорожным криком отшатнулся, но потом запоздало понял, что это всего лишь валяющееся на полу ведро. — Блять… — он простонал это и осторожно продолжил путь. Вскоре его рука-на-стене нащупала дверь, а вторая рука — поднос. К его удивлению, еда всё ещё была на месте. Роман схватил стакан и жадно выпил всю воду до капли, а потом расправился с едой. Похоже, предыдущий приём пищи в темноте был галлюцинацией или сном. Романа до сих пор мучила жажда, но он боялся заговорить громче, опасаясь, что кошмар с фантайм Фокси повторится. Вместо этого он осторожно пополз в обратном направлении, не отпуская стену, и с облегчением упал на матрас, после чего крепко уснул. Утром его разбудил ярко вспыхнувший свет, и изумленный голос Уильяма из динамика: — Какого х… Роман кое-как продрал глаза, не понимая, что так удивило партнёра, а потом уставился на стену, на которой виднелась прерывистая кровавая полоса, ведущая от середины одной стены до двери, находившейся на другой стороне. Роман поспешно схватился за лицо и почувствовал, как хрустнула высохшая на подбородке кровь из носа. — Какого чёрта ты тут устроил?! — возмутился Уильям. — Я… Я не помню… То есть, помню, но… — Роман замолчал, пытаясь объяснить понятнее. — Мне привиделось что-то… Будто я снова был в галерее Баллоры. И Фокси… они меня преследовали в темноте. И я всё никак не мог найти стены… А потом нашел, лицом… И… Разбил нос… И потом я боялся отходить от стены… Из динамика раздался тяжелый вздох, а потом щелчок. Роман замолчал, сгорбившись, и попытался стереть кровь с лица намоченным в слюне краем свитера. Получалось плохо. Вскоре снаружи послышались шаги. Роман напряженно прислушался, но с облегчением понял, что металлических звуков не слышно. Щёлкнул замок, дверь распахнулась, и вошел недовольный Уильям. Он поставил на пол завтрак на другом подносе, и швырнул в Романа пачку влажных салфеток. Тот не успел среагировать и сжался, когда салфетки шлёпнули его по голове. — Спасибо… — он вытащил салфетку непослушными пальцами и продолжил оттирать лицо от крови, уже более успешно. — Кажется, тебе лучше, — Уильям оглядел его критичным взглядом. Роман выглядел жалким и взъерошенным, как будто большая больная старая птица, от него воняло потом и застарелой кровью, но в его глазах было больше проблесков разума, чем вчера. — Я слушал музыку вчера ночью… Она мне немного помогла… Это ты её включил? — Роман посмотрел на мужчину снизу вверх, всё ещё сидя на матрасе. — Я спал, — последовал короткий ответ. Уильям подхватил с пола старый поднос и остановился в дверях. — Наведи порядок. Ототри стены и дверь. — Ладно, — прошептал Роман и взял следующую влажную салфетку, чтобы протереть лицо. Уильям закрыл за собой дверь, и в камере снова стало тихо. — Можно мне больше воды?.. — запоздало спросил Роман и разочарованно замолк. После того, как Роман вытер кровавые разводы на стенах и двери, он уселся на матрасе и обнял колени руками. В голове до сих пор не до конца прояснилось. Мужчине ничего не хотелось делать, он просто сидел и апатично пялился в пустоту, пока снаружи снова не раздались шаги и позвякивание. Роман просто уставился на дверь, и увидел входящего Уильяма с ведром, полным воды, и губкой в руках. — Развлекайся, вонючка, — он со стуком поставил ведро перед Романом. Уильям хотел добавить ещё что-то, но замер с открытым ртом, глядя, как Роман вдруг наклонился над ведром и начал жадно пить из него, почти окунувшись туда лицом и обняв ведро руками. — Идиот, она же мыльная, — только и смог сказал Афтон с долей растерянности в голосе. Роман уже успел осознать свою ошибку, но было поздно. Он разогнулся, побледнев. Мужчина поспешно бросился в угол и схватил другое ведро, поставив его перед собой, и его тут же начало рвать, едва ли не выворачивая наизнанку. — Ты просто отвратителен, — пробормотал Уильям, слушая булькающие звуки. — Мерзкий придурок, тебе не стыдно? Не стыдно видеть, как ты опустился, животное? Это всё твоя вина. Признай это. В ответ Роман глухо всхлипнул, чувствуя, как трясется его многострадальное тело. — Ты хуже самого мерзкого спидозного бродяги под мостом, — продолжал Уильям. — Не понимаю, как я вообще мог пускать тебя в свою постель. Твоё место в сточной канаве. — Прости… — Роман слабо всхлипнул, скорчившись на полу и держась за живот. — Прости меня… Прости, пожалуйста… Ты был прав… Я мерзкий… Я алкоголик… Я… я обманщик… — Он судорожно закашлялся, и его тело свело спазмом, как будто его тошнило воздухом. — Наконец-то ты это признал, — Уильям упёр руки в бока, с отвращением глядя на Романа сверху вниз. — Жалкий отброс. Как ты посмел меня обманывать? Я до этого позволял тебе употреблять, в меру, и вот как ты решил меня отблагодарить? Вылакать всё спиртное втихомолку? Больше ни капли бухла в этом доме, ты понял? Если увижу, что ты пьёшь алкоголь, я тебя зарежу и выброшу на городскую свалку, как бесполезный вонючий мусор. — Пожалуйста, позволь мне подняться наверх… — Роман тихо плакал на полу, совершенно раздавленный и обессиленный. — Я больше не буду… Я… Я клянусь матерью, я больше не буду пить, я клянусь тобой… Я буду хорошим… На лице Уильяма заиграла тонкая удовлетворённая улыбка. Он снова добился своего. — Нет, ты еще не излечился, — холодно ответил мужчина и равнодушно перешагнул через Романа, валяющегося на полу. — Тебя ждет долгая реабилитация в моих глазах. Когда я решу, что готов снова видеть тебя в моём доме, тогда ты поднимешься. — Не бросай меня-я! — глухо прорыдал Роман, но его голос утонул в грохоте закрытой двери. Мужчина ещё долго лежал на полу, мучаясь от боли в животе, когда наконец его отпустило, и он смог сесть. Абсолютно разбитый произошедшим, Роман смог лишь доползти до ведра с мыльной водой. Раздевшись догола, он начал на автомате протирать своё тело влажной губкой, смоченной в мыльной холодной воде. В голове всколыхнулись старые, забытые воспоминания о том, как он делал то же самое, когда лежал в психушке тридцать с лишним лет назад, оказавшись там после того, как убил отца. Сдавленный смешок сорвался с его губ. — Убил его… А в себе убить не смог… — смешок превратился во всхлип. Мужчина задумчиво уставился на ведро с водой, дрожа от прохлады. — Нет… Нет. Так нельзя, — он отвернулся и продолжил умывать себя. После того, как высох, Роман поспешно оделся, забрался под плед и свернулся клубком. Тепло начало разливаться по его телу, и усталый мужчина с облегчением провалился в сон без сновидений и галлюцинаций.