Орден Насмешливого Чардрева

Леди Кейтилин из Талли Старк проснулась внезапно, словно от толчка, хотя никто ее не толкал. Стояла глубокая ночь. Сквозь окна спальни, неплотно укрытые тяжелыми занавесями, проникали тусклые струйки света от факелов, горящих во дворе и на стенах и башнях Харренхолла. Чуть больше освещения давала ночная лампа, прикрытая абажуром из плотной ткани, но все равно в комнате было настолько темно, что с кровати трудно было рассмотреть стоящую в комнате мебель. Рядом тихонько посапывал Брандон. Кейтилин вдруг вспомнилось, что когда они впервые легли на общее ложе после свадьбы в Риверране, она неожиданно подумала, что северянин будет ужасно храпеть. И даже удивилась, что эта мысль не пришла ей в голову раньше. Но и этот недостаток мужа оказался такой же игрой воображения, как и все остальные. Дыхание Брандона Старка во сне было негромким и чистым. Ну, может, он мог всхрапнуть за ночь разок-другой. И что? С кем не бывает? Вообще, с Брандоном почти все было не так, как казалось вначале. И, может быть как раз из-за этого, ее жизнь с той минуты, когда лорд-отец объявил, что она должна стать леди-женой наследника Винтерфелла, напоминала падение с крутого откоса. Вот так бывает, что оступишься на крутом гребне и катишься вниз, не можешь удержаться, а перед глазами все мелькает и мельтешит, и былинка кажется бревном, но это бревно проносится мимо, и не понимаешь, что с тобой и вокруг тебя происходит. А потом приходишь в себя внизу у подножия, озираешься вокруг и ничего не понимаешь. Уже кончилось? Как? Когда? И вообще, что это было? Вот так покатилась и ее жизнь с того самого момента, когда лорд-отец объявил ей, что в Риверран едет предложить ей руку, сердце и плащ наследник Хранителя Севера молодой лорд Брандон Старк, и что она должна принять его предложение. Смятение чувств от неожиданного известия. Предложение Петира Бейлиша, которое тогда она сочла мальчишеской глупостью. Страхи от встречи с северным дикарем и ожидание его прибытия. Приезд Арренов и жгучая ревность к Лайзе. Изумление при виде своего жениха, оказавшегося совсем не таким, каким она его себе представляла. Вызов, который Петир бросил лорду Брандону. Поединок. Неописуемые ощущения, которые она испытала, глядя на то, как ее раненого жениха несут в Риверран. Невероятное облегчение, когда она поняла, что рана неопасна и не угрожает жизни молодого Старка. Риверранская полусвадьба. Известие о том, что вместо Винтерфелла они едут в Харренхолл. И, наконец, дни бесконечного ожидания в опаленном замке. И вдруг все кончилось. Резко и неожиданно, хотя неожиданность была ожидаемой. В Харренхолл приехал отец вместе с Лайзой, Эдмаром и Арренами и, не теряя времени, попросил лорда Рикарда и лорда Уолтера провести церемонию прямо на следующий день. Возражать хранителю Трезубца никто не стал, утром следующего дня молодожены, их родные и немногочисленные гости-свидетели отправились на остров Ликов. Последние дни в Харренхолле стояла теплая и ясная погода, Божье Око совершенно вскрылось, и большие лодки, украшенные гирляндами цветов из харренхолльских оранжерей, без помех скользили по темной глади, встречая на своем пути лишь редкие облачки ледяного крошева, да отдельные небольшие оплывшие льдинки, хотя от воды и ощутимо тянуло холодом. Кейтилин куталась в теплый свадебный плащ и старалась держаться на середине скамьи, стоящей поперек настильной палубы. Будь у девушки возможность, она прижалась бы к Брандону, но суженый плыл в другой лодке вместе с остальными Старками. Вообще, по сравнению с празднованием в Риверране, число участников свадебной церемонии было очень небольшим. Понятно, что на остров Ликов поехали все Старки и все Талли. Поехала септа Мария. Через пару дней по приезде в Харренхолл старушка слегла с сильной лихорадкой и Кейтилин даже испугалась за ее судьбу, но снадобья мейстера Маргейта быстро изгнали хворь: спустя седьмицу септа уверяла всех, что здорова как прежде. Судя по ее поведению, так оно и было. Поехали оба Аррена. Разумеется, лорд Уолтер Уэнт с женой, трое его сыновей с семьями, а также жена и сын его второго сына. Сам лорд Виллем Уэнт третьего дня уехал в Королевскую Гавань и пока что еще не вернулся, таким образом пропустив свадьбу. Уэнты получались гостями-свидетелями со стороны Речных земель, от Севера эта роль досталась гвардейцам лорда Рикарда, который отобрал для участия в церемонии четверых человек: младших лордов из домов Старых Эрлеров, Маршей и Лейков, а так же сьера Хелдну, который хотя и был всего лишь присяжным рыцарем, а не лордом, но зато командовал отрядом, сопровождавшим своего господина в поездке на юг. И еще был мальчишка-Роллинг, близкий друг младшего сына лорда Рикарда и сын нынешнего ректора Севера. Кейтилин уже знала, что Роллинги на самом деле младшая ветвь дома Старков, что между ними долгое время была вражда, теперь же установился холодный мир, а лорд Рикард был бы рад более сердечному согласию. Поэтому Брандон смотрел с одобрением на своего брата-оруженосца, постоянно проводящего время в компании с Бентом и на свою сестру, регулярно крутившуюся вместе с ними. Кейтилин ограничивалась тем, что внимательно слушала и кивала. В чужую семью со своими правилами не лезут, но если бы решала она… То, пожалуй, тоже всецело одобряла дружбу между Бендженом и Бентом. Вот поведение Лианны было легкомысленным и недалеким от грани приличия, но это по южным меркам. На Севере эта грань явно проходила где-то в совсем других местах, и Кейт собиралась сначала внимательно присмотреться к тому, как она проходит, прежде чем задумываться о том, как ее подвинуть. И в отношении кого. Ее судьбу эта линия пока что никак не прижимала, а воспитание Волчьей девчонки никак не являлось ее заботой. Остров Ликов, на котором она раньше никогда не бывала, произвел на девушку гнетущее впечатление. Возможно, она отчасти была сама виновата в этом, заранее накручивая себя на то, что увидит что-то неприятное, но и без этого, наверное, все равно бы не смогла там чувствовать себя спокойно, не говоря уж о чем-то большем. Священная пуща Старых богов устрашала и подавляла. Дома, в Риверране, Кейт никогда не испытывала неприятных ощущений в замковой богороще. Напротив, считала ее милым и приятным местом. Когда она была совсем маленькая, вырезанный на светлой коре толстого ствола сердце-древа лик немного пугал и настораживал девочку, но схожие ощущения возникали у нее тогда и во многих других подобных местах. В септе. В больших пустых залах. В подвалах, куда она по любопытству и неопытности попадала несколько раз. Повзрослев, она перестала испытывать такие чувства, и чардрево Риверрана безоговорочно воспринималось как милое и родное. Девушка была бы рада, если бы возле него прошел ее северный свадебный обряд, но лорд Старк категорически отверг такую возможность. Хранитель Севера посчитал, что нет достаточных оснований считать это древо священным. Поскольку вера в Старых Богов не имела особых служителей, подобных септонам у Семерых и жрецам у кальмаров или за Узким морем, то освятить сердце-древо могло лишь прикосновение праведного человека. И не просто праведного, а единодушно почитаемого за такого на значительной территории. Лорд Рикард Старк заявил, что ему известно двое таких, но приглашать никого из них в Риверран он не советовал. Во-первых, ближайшего из них следовало искать в болотах Перешейка. Путь оттуда не близкий, да и поиски могли сильно затянуться. Вторая находилась и того дальше: в Винтерфелле. Во-вторых, божьих людей не слишком-то заботят дела земные. Могут ведь и отказаться идти. Или, того хуже, приехать приедут, а освящать не станут. Лорд-отец согласился, что такие проблемы ему ни к чему. Поэтому и решили играть свадьбу в две части. Сначала речь шла о том, что сразу после первой части свадьбы молодые с родителями поедут в Винтерфелл, но потом планы отцов изменились, и они решили провести вторую церемонию в Харренхолле. Точнее, не в самом Харренхолле, а на Острове Ликов. Вообще-то в сожженном замке была своя богороща, а сердце-древо в ней росло на этом месте с незапамятных времен, еще задолго до вторжения андалов на Вестерос. Но бракосочетание перед ним лорд Уолтер Уэнт решительно отсоветовал. - Не к добру это будет. Говорят, через это дерево ваши боги смотрят лишь для того, чтобы сотворить суд и никак иначе. Прозвище у него Грозные Очи. Рассказывают, что когда Харрен Черный выбирал здесь место для замка, то хотел это дерево срубить. Но когда ему рассказали эту легенду, то он изменил решение. «Грозному королю – грозное дерево», - сказал он, и повелел, чтобы оно оказалось на территории замка. А потом у его корней предавал смерти тех приговоренных, что верили в Старых богов. Кейтилин не могла слушать эту жестокую историю без содрогания и, конечно, ничуть не желала стоять на церемонии в богороще Харренхолла, да и вообще не хотела бы там когда-нибудь оказаться. Однако, глядя на приближающийся Остров Ликов, девушка не могла не подумать о том, что не променяла ли она один ужас на другой. Сколько хватало взгляда, остров был покрыт священными для северян светлостволыми деревьями, но выглядели они отнюдь не благостно. Кривые изогнутые ветви казались Кейтилин раскинутыми во все стороны лапами с многочисленными когтистыми пальцами. Невозможно было укрыться от опасения, что хищные древа оживут и схватят ее, а то, что произойдет дальше казалось настолько ужасным, что невозможно было это себе представить и невозможно было это себе не представлять. А уж когда лодки подошли к острову настолько близко, что стало возможным рассмотреть красные лики на белесой коре, Кейтилин, несмотря на то, что она была плотно завернута в подбитый теплым лисьим мехом плащ, пробила крупная дрожь. И с новой силой вспомнились рассказы о живущих на острове таинственных зеленых людях, которые когда-то давно поклялись охранять святое место и делают это по сей день, убивая людей, посмевших ступить на заповедный остров. Лорд Уолтер Уэнт уверял, что это всего лишь слухи, бродящие среди невежественных простолюдинов, что древние стражи покинули остров сотни лет назад, задолго до Завоевания Эйгона, и поначалу это успокоило его двоюродную племянницу. Но по мере того, как лодки подходили все ближе к острову, все сильнее нарастали сомнения в его словах: ведь не только простолюдины, но и многие благородные рыцари поговаривали о таинственных обитателях Острова Ликов и о смертельной опасности его посещения. Опять же, лорд Уолтер предложил, а отец и лорд Рикард Старк с ним согласились, что церемония пройдет на опушке священной рощи. По словам владетеля Харренхолла, у самого берега есть место, куда исстари приплывали чтущие Старых богов паломники, там они возносили свои молитвы, а затем возвращались обратно, целые и невредимые. Это тоже успокаивало, но не до конца: жуткий остров оставался жутким. Но вот, наконец, лодки подошли к длинному каменному причалу, торчащему из острова, словно вытянутый палец. Издали Кейтелин подумала, что это дело человеческих рук, но, ступив на него, поняла, что это был природный монолит. И несмотря на весь свой испуг и сумятицу мыслей, она даже пошутила: - Как удачно здесь оказалась эта небольшая скала. На что лорд Уолтер серьезно ответил: - Говорят, что ее подняла сюда когда-то из недр Планетоса магия детей леса. Но это было слишком давно, чтобы мы могли знать: правда это или сказка. «Лучше бы это было сказкой», - подумала Кейт, для которой любое, даже самое незначительное и нейтральное проявление древней магии могло оказаться той последней каплей, которая переполнит чашу терпения и заставит потерять самообладание. К счастью, эта капля не упала, и началась брачная церемония, которая оказалась удивительно короткой, чтобы не сказать скомканной. И, к удивлению Кейтилин, очень важная роль в ней досталась ее отцу. Лорд Рикард, конечно, не остался в стороне, именно он выбрал сердце-древо, перед которым предстали новобрачные, чуть позади лорды Талли и Старк, а еще на несколько шагов дальше все остальные. Когда расстановка была завершена, и наступила полная тишина, Брандон Старк произнес: - Кто идет предстать перед божьим ликом? - Леди Кейтилин из Великого дома Талли пришла, чтобы выйти замуж. Взрослая и расцветшая девушка, законнорожденная и благородная, она явилась просить благословения богов, в которых верит ее жених, - громко и уверенно ответил властелин Трезубца. – Кто пришел, чтобы взять ее в жены? - Лорд Брандон из Великого дома Старков от рода Королей Зимы, - так же торжественно представился Бран. – Кто отдает мне невесту? - Лорд Хостер из Великого дома Талли, Хранитель Речных земель. По праву крови я отдаю ее тебе в жены, если будет на то ее согласие перед людьми и богами. Кейтилин, дочь моя, берешь ли ты себе в мужья лорда Брандона из Великого дома Старков? - Да, лорд-отец, - в горле внезапно пересохло, но она смогла ответить так, чтобы ее слова прозвучали достойно. Брандон опустился на колени, ее предупредили заранее, что она должна сделать то же самое, и она сделала это. - Семеро не прогневаются на тебя за то, что ты преклонишь колени перед священным деревом иной веры, - сказала ей накануне септа Мария. – Ты поступаешь так по долгу леди-невесты. Лорд Брандон достойно вел себя в септе Риверрана, нельзя ответить на это непочтением к его богам. Небесный Отец скорбит о том, что он иноверец, но мы не должны хулить и порицать его веру, напротив, следует воздать ей уважение, коль скоро он уважает нашу. «- Небесная Старица, септа Мария всегда была права, пусть она будет права и на этот раз, - молилась леди Кейтилин, стоя на коленях перед сердце-древом. – Я выполняю свой долг, долг дочери, невесты, жены. Ведь именно для этого мы, женщины, приходим в этот мир.» Брандон молча поднялся с колен, она последовала его примеру. Он повернулся, протягивая ей руки, и она подалась его объятия и слилась с ним въедино в долгом поцелуе. С помощью отцов они обменялись плащами и на этом свадебный обряд был закончен. Леди Кейтилин стала из Талли Старк окончательно и бесповоротно. И, словно желая подчеркнуть это, на древнем камне-причале лорд-муж вдруг подхватил ее на руки и так на руках и внес на настильную палубу лодки. А она крепко обнимала его, и сердце трепетало от неведомого доселе счастья, и в награду Брандону достался нежный поцелуй от теперь уже полноправной леди-жены. Свадебный пир тоже был немногочисленным и сильно уступал в количестве блюд риверранскому, но не менее заметно превосходил обыденные харренхольские трапезы. Лорд Уолтер позаботился даже о свадебном пироге, из которого, когда новобрачные взрезали и сняли верхнюю корочку, выпорхнули два ослепительно белых голубя. Один из них на взлете оборонил перышко, которое снежинкой легло на рукав платья Кейт. - Я опасался, что вы запечете туда летучих мышей, - хмыкнул Хранитель Севера. Кейтелин никак не могла привыкнуть называть его свекром. Даже в мыслях. - Не верьте слухам, милорд, - ухмыльнулся хозяин Харренхолла. – Наш родовой символ дорог нам не меньше, чем вам ваш, а лорду Хостеру его форели. Поместить наших малюток в пирог на чужой свадьбе было бы верхом неприличия. - А когда свадьбу празднуют Уэнты вы их туда запекаете? – разумеется, волчья дикарка не удержала языка за зубами. - Вообще-то нет, миледи, но, каюсь, для Людегера было сделано исключение: уж очень сильно он к ним привязан. Третий сын лорда Уолтера, лорд Людегер Уэнт смущенно потупился. Его супруга, пухленькая леди Сарья из Хуков Уэнт, хихикнула в ладошку. Очевидно, вспомнила, как из ее пирога вылетели нетопыри и, судя по реакции, ее это совсем не огорчило, напротив, она находила это забавным. Кейтилин не сказать, чтобы была уж очень сильно удивлена. Она знала, что на одном из верхних этажей Королевского Костра есть специальная комната, в которой всегда живут девять летучих мышей. Когда она из них умирала, в комнату подсаживают новую, чтобы число зверьков в комнате всегда совпадало с тем, что на гербе дома Уэнтов. Благо поймать новобранку было совсем не сложно: в развалинах замка нетопыри водились в изобилии. И знала о том, что лорд Людегер и вправду сильно привязан к символам дома: он часто ухаживал зверьками, словно слуга или ученик мейстера. И все-таки ей пришлось собрать все свое самообладание, чтобы никто не увидел, как ее брезгливо передернуло. Пусть в ее жилах текла кровь Уэнтов, но увидеть вылетающих из своего свадебного пирога летучих мышей она ни за что бы не хотела. Был после пира и обряд провожания, но очень символический. Мужчины, которые несли Кейтилин в супружескую спальню, а были это сыновья лорда Уэнта и брат Брандона Эддард, по части раздевания не усердствовали, так что на кровати она оказалась в нижней сорочке. С Брандоном произошло приблизительно то же самое, до супружеского ложа он добрался полураздетым. Или полуодетым, как посмотреть. Провожающие ушли, не забыв погасить светильники и плотно закрыв дверь, и новобрачные остались в одиночестве. Именно тогда Кейтилин подумала о том, что во сне муж будет сильно храпеть. И сразу же против собственной воли вспомнила слова Петира Бейлиша о диком северном варваре и о том, как грубо и безжалостно он будет брать с нее свое мужское удовольствие. Словно подслушав эти мысли, Брандон притянул ее, уже обнаженную, к себе, но не для того, чтобы взять грубо и бесцеремонно. Он принялся ласкать. Она удивлялась тому, как нежны его большие сильные руки, как много известно ему милых слов, как сладостны его поцелуи. И даже прикосновения к ее коже его бороды, были какими-то чувственно-ласковыми, а вовсе не отвратительными, как в ее тайных страхах. Кейт даже не поняла, сколько длилась эта прелюдия, краткий миг или целую вечность, она лишь ощущала, что ей хорошо, так хорошо, как не было никогда в жизни, и она хочет, чтобы это продолжалось и закончилось тем, как должно. И даже когда это закончилось должным, и северянин вошел в нее, причинив боль, Кейтилин восприняла это как желанное: они стали единым целым. Да и боль была не такая, как рисовало ей воображение, мягче и глуше, ее вполне можно было перетерпеть, к тому же к ней примешивались и очень приятные, ранее неведомые ей ощущения. И она отдавалась им, отдавалась происходящему, снова не чувствуя времени… пока Брандон сам не разделился с ней. Но, покинув ее лоно, он снова заключил ее в ласковые объятья, нежно погладил, поцеловал сначала в шею, а потом в губы и прошептал: - Довольно сегодня. Спи счастливо, любовь моя. - Спокойной ночи, любимый! – прошептала она в ответ. И вот теперь, проснувшись среди ночи, она словно заново пережила все это время момент за моментом, чтобы снова оказаться там, где была: в супружеской спальне. Она все еще не понимала, что с ней произошло, но в одном была уверена твердо: в том, что она счастлива. «- Небесная Дева, - мысленно взмолилась женщина. – Я люблю Брандона, люблю его всем сердцем и душой. Молю тебя, укрепи наш брак. Даруй нам поскорее первенца, сына-наследника. Я хочу поскорее родить его, я хочу, чтобы мой лорд-муж был счастлив, узрев продолжение своего рода». Кейтелин не могла и предположить, что эти ее мольбы тщетны, но это было действительно так. Уже шел отсчет первых минут и часов новой маленькой жизни, зародившейся от семени Брандона Старка в глубине ее тела. Жизни, которой суждено было воплотиться в девочку по имени Нийя Старк.