Библиотека Руин, этаж технологических наук. Акума
Воистину, библиотека чудное место, как и её создательница, но вот некоторые выверты, что той, что другой приводят меня в тупик. Где же должен был возникнуть новый этаж? Над вестибюлем? Неверно. Под этажом истории? И вновь не то. Новый этаж технологических наук возник МЕЖДУ вестибюлем и этажом истории, подняв нас на ещё один этаж вверх, что и вызвало то землетрясение. Скорее всего этаж истории появился вместе с такими же спецэффектами, это бы объяснило спокойствие Анжелы. А ещё вместе с его появлением в библиотеке поменялась система перехода с одного этажа на другой из-за чего мне понадобилось полчаса, дабы найти нужный проход и наконец добраться до нужного этажа. Этаж технологических наук в принципе также был похож на вестибюль или этаж истории, но оформлен в черно-фиолетовых тонах и выглядел куда технологичней, что куда больше походило на место внутри гнезда. Если на прошлых посещенных мною этажах основным материалом было дерево и золото, то тут было много стекла и стали, а фиолетовый свет источали неоновые полосы, присутствующие на каждом элементе. Покровитель этажа, наконец-то мужчина, а то окружающий меня цветник уже начинал напрягать, был встречен мной облокотившимся об стену и читающим книгу. Он был одет в сиренные штаны и плащ нараспашку, под которым была видна белая рубашка с черным галстуком у которого, как и всех встреченных мной библиотекарей, вместо узла была брошь под цвет плаща. — Привет, меня зовут Акума, в связи с некоторыми обстоятельствами помогаю Анжеле, — так как я до сих пор так и понял названия своей роли в плане Анжелы, то сразу вкратце поясняю что я тут делаю. А ещё все-таки нужно уточнить это, да только то подходящего момента нет, то более важные вопросы появляются. — Моё имя — Йесод, — нехотя отвечает библиотекарь, кладя книгу на полку, скрещивая руки на груди и начав сверлить меня недовольным взглядом. Похоже наше знакомство уже не задалось, понять бы ещё почему. — Я библиотекарь-покровитель этажа Технологических наук. — Что-то не так? — проследив за его взглядом я понял, что он зачем-то рассматривает мою одежду. — Твоя одежда… Она всегда такая неряшливая? — пренебрежительно комментирует он мой внешний вид и, признаюсь честно, я сам впервые обращаю на это внимание. В сравнение с одеяниями, носимыми библиотекарями, моя одежда смотрелась простовато. Белое шёлковое кимоно, заправленное в черное хакама, подвязанное широким куском черной ткани, да пара сандалий, вроде как деревянных, но пендаль ими выдаётся весьма увесистый, вот и весь мой прикид. Ещё в комплекте должна быть джинбаори, покрытый мелкой матовой металлической чешуей и обшитая шелком изнутри, но вне приёмов я предпочитаю ходить без неё. И всё это было одето достаточно свободно: кимоно было приспущено, открывая ключицы и верхнюю пластину с парой инъекторов от импланта, пояс был скорее просто наскоро запахнут, чем завязан, как и хакама, всего на десяток сантиметров не доставая до пола и наверное давно бы покрылась грязью и дорожной пылью, да только в библиотеке с этими делами как-то туго. И подобный внешний вид был для меня привычен настолько, что, признаюсь честно, я только сейчас заметил, как же ярко он контрастирует как с неформальными одеяниями гостей, так и с вычурной одеждой библиотекарей. А ещё я только сейчас вспомнил, как называется каждый элемент одежды, до этого поправляя, одевая и снимая их на одних рефлексах и привычках тела. — Это называется свободный стиль, — раз уж Йесод сам решил беспардонно указать на мой внешний вид, который его вот вообще не касается, то я решаю вступить с ним в пикировку. Да и я был в своём праве: мои одеяния только выглядели неряшливо, но когда я прыгал и скакал аки тушканчик с защемлёнными яйцами, комбинируя выпады катаной с метким пендалем у меня ничего и нигде не спадало и не развязывалось. — Скажи мне, почему ты безропотно выполняешь приказы Анжелы? — неожиданно напрямую спросил Йесод. — Восстановление памяти, как по мне, вполне серьёзная причина, не думаешь? — о других причинах, которые я пока даже для себя не сформулировал, знать ему не стоит. Я обещал быть предельно честным только себе и только с Анжелой. — А ты, я смотрю, тоже недолюбливаешь её? Как я и думал, другие покровители этажей так же как и Малхут недолюбливают Анжелу, хотя казалось бы, в одной клетке вместе сидели. — Анжела… — я предположил «недолюбивают»? Забудем, в его голосе чувствовалась столь сильная ненависть, что мне аж на рефлексах захотелось ему вломить. К счастью я этого не сделал, а просторность одежды скрыла то, как я дернулся. — В самый последний момент она полностью разрушила все наши надежды. — И при этом ты сейчас работаешь на неё, — заключил я, насмешливым тон, который прямо сам вырывался из моих уст. — Увлекаешься мазохизмом? — поправка: насмешливый тон и целые килотонны сарказма. — Это было частью сделки, — сделав вид, что проигнорировал мою издевку, ответил он, но глаз у него дернулся. — Той самой, в результате которой вы авансом получили тела из плоти и крови, а в конце всего вам будет дарована ещё и свобода? — хоть я и слышал подтверждение от Анжелы, но он ведь может и ещё чего-нибудь подкинуть, а лишней информация не бывает. — Откуда ты… Неважно, — как забавно, что он сейчас в точности повторил слова Анжелы и при этом так её ненавидит. — Да, именно такие условия нашей сделки. — Что же, в таком случае буду надеется, что ты достаточно замотивирован, дабы следовать своей задачи, — и снова у Йесода дергается глаз. В ответ же я протягиваю ему руку. — Что это значит? — недоверчиво спрашивает Йесод, смотря на протянутую для рукопожатия конечность. — Ты не знаешь? Это называется рукопожатие, — от моего пренебрежительного тона, идеально скопированного у самого Йесода в начале разговора, у того, вот уже в третий раз, дергается веко. — Его используют для знакомства в подворотнях. Об этом не знают только изнеженные люди, родившиеся в гнездах, — судя по удивленному взгляду, которым вновь наградил Йесода, я попал прямо в точку. — Я просто забыл об этом, — попытался соврать Йесод, но это было настолько очевидно, что даже тот наивный паренек, Финн, не поверил бы. — Я только проснулся и мне понадобится много времени, дабы полностью восстановить и переосмыслить свои воспоминания. — Ой, да что ты серьёзный-то такой, — когда Йосод все же пожимает мою руку, я решаю попробовать разойтись на полную. — Как рожу не корчь, да глазами не сверкай, а драпать все равно некуда, так что тебе лучше начать получать кайф от своей работы, иначе твоё ненависть сожрёт тебя и это может отразится в том числе на тебе. Я ведь должен приносить тебе книги? Кстати, интересно, вот добудет книги Малхут или Йесод, а куда они попадут потом? На их этаж или на стол к Анжеле? И если первое, то кто должен будет забирать книги с их этажей? Я в почту да такой степени уже точно не нанимался, а если второе, то мне что ли разносить книги на все этажи за все этажи? Ну уж нет, если они действительно заинтересованы в исполнение планов Анжелы, то тогда пусть сами их таскают. — Определённо. Моя роль заключается в том, что я должен собирать и сортировать книги о технологических науках Города, — пытается спокойным тоном отвечать Йесод, но я почти чувствую его раздражение. — Поскольку мы оба хорошо осведомлены о сути наших занятий, мне хотелось бы на этом закончить наш разговор и попросить тебя удалиться, — а ты-ка смотри, сдержанный малый, кстати заметно ниже меня, где-то на пол головы, но это так, к слову. — Ладно-ладно, я все равно уже собирался уходить, — если мне больше здесь информации не получить, то и оставаться смыслу немного. — Но если буду нужен, спрашивай у так ненавидимой тобой красотки, — но последнее слова все равно останется за мной. Что и подтверждает взбешенно-ошарашенный взгляд Йесода, у которого дергалась уже вся неприкрытая челкой половина лица, сверлящий мне верхнюю пластину имплантанта. В виду различий в взглядах на библиотеку в целом и Анжелу в частности, друзьями нам если встать, то нескоро, да и нет у меня такого желания — навязываться всем вокруг в товарищи. А без дружбы, самый надежный способ вывести кого-нибудь на откровенный разговор, это либо дать ему нажраться как свинья, только алкоголя я что-то здесь пока не встретил, либо довести до белого каления. Когда человек взбешен он не следит за своими словами так тщательно, чем когда спокоен. Хотя о чем это я, обычно люди вообще не следят, что треплют аль творят, когда взбешены. — Если хочешь спросить меня, что я думаю о Йесоде, то отвечу сразу: забавный малый, ненавидящий тебя до глубины своей изнеженной душонки, но упертый и условиям сделки вроде как следовать должен, — когда я, спустя десяток минут по уже известному мне маршруту, вернулся в вестибюль то Анжела встретила меня в своём излюбленном кресле, что примечательно, без книги и слегка улыбаясь. — При этом ему вполне можно доверять. Даже если у него когда-нибудь и появиться возможность вонзить тебе новый нож в спину, то он ей не воспользуется, скованный собственной педантичностью. — Всё это мне уже известно, — ответила Анжела, а её легкая улыбка стала на пару миллиметров шире, что относительно её обычной мимики, выглядело так, словно её лицо светилось. — А вот известно ли тебе, что я знаю и вижу всё, что происходит в моей библиотеке? — Откуда мне это знать, если ты говоришь мне об этом только сейчас? — нет, я, конечно, предполагал, что у Анжелы есть способы следить за нами, но предположения, как известно к делу не пришьёшь, да и я думал, что она просто следить за нами издали. — Но буду иметь ввиду и осыпать комплиментами даже когда тебя нет рядом. — Делай что хочешь, о последствиях ты был предупрежден и не раз, — Анжела продолжила улыбаться, но теперь в её глазах было заметно ехидство. — Главное, чтобы ты продолжал принимать гостей и собирать книги. — Эх, ладно-ладно, уже иду работать, — взяв очередное приглашение, я наспех его заполнил, но его цвет почему-то не изменился на красный. Обычное приглашение, никак не связанное с достижением целей Анжелы? А почему бы и нет, разнообразия-то ради. Тем более сидящая рядом Анжела прекрасно всё видела, но ничего не ответила.Где-то в подворотнях двадцать второго района. От третьего лица.
— Шеф, тут ещё один! — радостно отозвался один из членов синдиката с мясницким ножом в руках, оглядывая найденного им мужчину. — И он ещё теплый, — попытавшись проверить пульс, корректировщик удовлетворенно постановил что тот уже труп и что важней, это случилось относительно недавно, а значит из него можно было достать высококачественный товар! И пусть за живых платили больше, но из мертвых можно было достать больше ценного ливера, который бы вместился в одну сумку. — Опять? — подошедший к нему главарь не разделял энтузиазма своего подчиненного. — Да что же такое случилось, что в этом районе свежие трупы просто лежат неразделанными? — Не знаю шеф, — равнодушно отозвался подчиненный. — Но мы славно заработаем на продаже его органов! — однако стоило ему сделать первый разрез, вскрыв брюшную полость, как весь его настрой мигом улетучился. — Опять?! Да что же это за х*рня, мать твою, — выругался главарь. Кишки трупа были перекручены так, словно их вытащили, пожевали, а потом наспех запихали назад. А ещё стоило вскрыть тело, как во все стороны повалил приторный аромат благовоний. И главарю уже было ясно состояние этого трупа даже без дальнейшего вскрытия: его плоть все ещё была годна на продажу, но вот куда более дорогой ливер был безнадёжно испорчен. За сегодня это уже было пятое найденное тело подобного состояния. И тридцать девятое за последнюю неделю. А ведь сегодня только среда… — Понятия не имею, — растерянно отозвался член синдиката. — Но тут ещё какой-то конверт. — Дай сюда, — главарь вырвал из его рук приглашение и тут же вчитался в него. Спустя секунду его лицо озарила улыбка. — Эй, все сюда! Вскоре в переулке стало людно. Со всей округи к главарю стеклись его шестерки. Пара десятков крепких мужчин и женщин, одетых в черные брюки и белые рубашки, поверх которых были кожаные фартуки мясника. У большинства были сумки и вещмешки. Измазанные кровью и заполненные весьма ценным, хоть и отвратным, содержимым. — Слушай сюда, братва! — начал разглагольствование главарь. — Я понял, что за х*рня тут твориться! — в ответ ему звучал довольный гул подчиненных. Их зарплата напрямую зависела от качества и количества найденных трупов, а потому вопрос происходящего сильно их беспокоил. — Какие-то важные шишки из гнезд хотят себе устроить хлеба и зрелищ, для чего рассылают по всему городу приглашения. — И что нам с этого? — нетерпеливо спросила одна из девушек, держа за спиной огромный мешок, в котором человек мог поместиться и целиком. Собственно там лежало мясо, аккуратно срезанное с двух людей. — А то, дура, что я слышал, как крысы шушукались меж собой, что у богачей там есть даже твари с окраин, — самодовольно ответил главарь. — Только представь, сколь мы сможем получить за их тела?! — Но разве тогда не безопасней самим сходить на окраины? — недоверчиво спросил другой член синдиката. — Кретин, на окраине их дофига, а богачи всю эту толпу кормить не будут, значит их там будет не так много, как если бы мы сами поперлись туда, — почувствовавший наживу распинался перед своими подчиненными с вполне понятной целью. Их трупами он собирался проложить себе путь в гнездо. И пусть мысль предать своих товарищей ещё что-то царапала в его сознание, но возможная выгода уже заглушила этот тихий скрежет. — Ну что, кто со мной?Библиотека руин. Вестибюль. Акума.
— Я уже сказала это раз и повторю вновь: нет, это никак не связано с приглашением, — стоило видениям закончиться, как Анжела даже не стала ждать моего красноречивого взгляда и сразу же ответила на невысказанный вопрос. — Верю, — Анжела, как я заметил, действительно не особо любила врать. Скорее всего умела ибо лицо контролировала прекрасно, не не любила. — Но вообще-то я хотел спросить о том, не выяснила ли ты, кто у нас такой умный и всезнающий, да к нам народ зазывающий? Прошло довольно много времени с момента смерти Юна, так что Анжела уже могла успеть извлечь из его книги достаточно знаний, чтобы выяснить хоть что-то. Книги не всегда показывали тебе нужную информацию и чтобы выцепить из неё некоторые мелочи требовалось много времени на перебор фактически всей жизни человека. — Юну не была известна личность той, кто дал ему приглашение, — спокойно ответила Анжела. — Однако он был уверен, что это женщина, что она точно не использовала никаких устройств изменяющих голос и что от неё за версту несло благовониями. Так же при разговоре с ним она через слово твердила, что ей нужно очиститься от «Кэгаре» и для этого ей нужно больше благовоний. — Скверна? — значения слова, сказанного Анжелой, пришло в мою голову почти сразу. Директор библиотеки сразу же обратилась во слух, о чем явно говорила внимательная слежка за моим лицом и вновь слегка склоненная набок голова. — «Кэгаре» — это скверна разума или тела. Человек накапливает её, когда совершает «Цуми», то есть нарушает правила, установленных социумом, скорее всего крыльями или самим главой города. От размышлений на эту тему в моей голове сразу же возникла мигрень. Она была частым гостем, когда я пытался что либо вспомнить. И избавиться от неё был лишь один способ. Который уже вскоре сам придёт в библиотеку. — То есть наш противник — это кающийся грешник? — нейтральным тоном осведомилась Анжела. — Если бы, — о, тогда бы эта неизвестная уже бы посетила библиотеку, будь всё так просто. — «Кэгаре», и благовония элементы, указывающие на синто-буддизм, а не так популярное в городе христианство. В нем нет четких концепций добра и зла, их для себя определяет сам человек, так что какой бы грязной она бы себя не называла, для нас это мало полезная информация. — Возможно, мы сможем узнать больше от наших гостей, — равнодушно ответила Анжела. — Ага, лишь бы их не пришло слишком много, — у того главаря в подчинение было пара десятков человек. И это только те, кого он взял на дело, а сколько их всего? — Мясники из подворотен могут стать для нас серьёзной проблемой. — Тебе известен этот синдикат? — Конкретно этот нет, — сразу открещиваюсь я Анжела смотрит на меня с укором, — Но их стиль мне знаком. Мясники из подворотен — это различные мелкие и крупные синдикаты, которые занимаются добычей человеческих органов и мяса. Те три крысы, с которых мы начали месяц назад, занимались примерно тем же и вполне могли стать частью подобного синдиката со временем. — Я вполне могу оценить ценность органов, но мясо… — задумалась Анжела, подбирая слова. Ну да, с органами все кажется понятным, в городе добровольных доноров днем со днем не сыщешь и узнавать этого не нужно, и так понятно. — Каннибализм — это нормальное явление для Закоулков? — Всем в основном плевать, кому именно принадлежало потребляемое ими мясо, но есть и гурманы, которые не мыслят жизни без готовки или употребления человечины, — о разных психах, населяющих город я мог распинаться сколько угодно. Этого-то «добра» я вспомнил порядочно и за пятнадцать лет я смотрю ничего не изменилось. — Кстати, хочешь забавный факт? — Я желаю узнать о городе как можно больше, — прямо отвечает Анжела. — Так что можешь даже не спрашивать о таком в будущем. — Люди из гнезд постоянно заявляют, что они образованные, благородные и достойные личности, но при этом едят человечину гораздо чаще населения подворотен. — То есть для города в целом — это нормальное явление? — с неподдельным интересом спрашивает Анжела, а мне почему-то резко захотелось запахнуть кимоно, но я его стоически проигнорировал. Анжела, как я узнал, не могла почувствовать вкуса еды, а потому эта тема не могла в ней вызвать желание кого-нибудь попробовать. — Нет, формально-то оно запрещено, правда самими крыльями, а не главой города, — спешу я развеять сомнения Анжелы. — Но в подворотнях на это смотрят спустя рукава, а ведь ещё есть трижды проклятый и благословенный двадцать третий район, так же известный как район вкуса — место где на это в принципе чхать хотели и даже само крыло не установило никаких запретов на поедание человечины, — да уж, безумное место, как вспомню в дрожь бросает. — А чем вкус человечины отличается от обычного мяса? — невинно спросила Анжела, а мне как-то резко стало смешно от того с какой наивностью в голосе она это спросила. Точно дитя лабораторий — куча знаний о различных технологиях и сингулярности корпорации её сотворившей, но огромный пробел во всем, что касается самого города. — Мнения различны, — что-то мне конкретно сейчас расхотелось вспоминать свою прошлую жизнь, потому что я ведь реально помню, как собирал подобную информацию с непонятными целями. — Кто-то считает, что на вкус как свинина, кто-то, что похоже на курятину, а от одного психа я слышал, что жители прибрежных районов на вкус как рыба. — А что думаешь именно ты? — и новый невинный вопрос, от которого меня пробивает на смех. Черт, а она ведь даже не понимает, что где-то под девяносто процентов населения города оскорбилось бы спроси она подобное. А у корректировщиков процент уже скорей под девяносто девять. — На будущее, как я уже сказал, тема каннибализма в городе запретна и вопросы на эту тему могут принять за натуральное оскорбление, — поспешил объяснить тему своей реакции, пока Анжела не посчитала, что я смеюсь над ней. — Но если ты спросишь именно меня, то я тебе не отвечу. — Не помнишь? — предположила удивленная Анжела. Я впервые отказал ей и она тщетно пыталась понять почему. — Не знаю, — честно признаюсь я. — Кажется, мой язык не воспринимает вкуса мяса. Конечно, это ещё требует проверки в условиях библиотеки, но в моих воспоминаниях я воспринимал пряный вкус специй, которыми сам же натирал мясо перед его прожаркой, вкус крови, когда употреблял его полусырым и даже вкус мясного бульона для меня отличался от того, в котором были только овощи, но вот вкус мяса мне тогда был неведом. — А как же рыба? — С этим всё получше, но хотя я точно слышал, как многие хвалили изысканный вкус особо ценных сортов рыбного филе, но для меня они оказывались безвкусными. Пока мы говорили, то уже вышли на встречу гостям. Кстати, не знаю как именно это работает, но почему-то время между отправление приглашения и его приемом всегда движется весьма нелинейно и лишь сама Анжела может точно предсказать, когда точно придут новые гости. Нужно будет спросить у неё это, как закончу с мясниками. — Ммм… Впервые в жизни я чувствую такой аромат, — неожиданно для меня и Анжелы первой в открытую дверь, через которую не было ничего видно из-за света, вышла незнакомая нам девушка. В поварском белоснежном кителе, слегка заляпанном кровью. Человеческой, насколько я могу судить по запаху. — Не нравится мне этот запах… — не разделял её энтузиазма вошедший следом мужчина, одетый почти также за исключением дополнения в виде мясницкого фартука. А за ним устремились уже знакомые рожи членов синдиката, правда без своего главаря. И если на мужчину они взирали с уважением, то вот женщина вызывала у них сильных страх. — Да ладно тебе, Джек, — отмахнулась повариха. — Именно ощущение чего-то нового и дарит вдохновение! — Как скажешь, Пьер, — отозвался Джек, уже видимо привыкнув к подобным вывертам психики своей, если я правильно понял, начальницы. — Приветствую Вас, дорогие гости, — судя по едва заметно удивленному тону Анжела тоже не ожидала появления других гостей. Нет, это и раньше случалось, но обычно неучтенные были просто серыми посредственностями, а вот глава был известен заранее. — Я Анжела, директор библиотеки и её главный библиотекарь. — Ваааау! — восхищённо воскликнула Пьер, откровенно любуясь и прямо-таки раздевая Анжелу взглядом. Она что ли за противоположный лагерь играет? — Какой чудесный ингредиент, какая глянцевая шкурка… — а нет, отмена тревоги, просто чокнутый гурман… Бл*дь. Ну *б вашу мать, да к нам походу на огонёк заглянула аж целый повар какого-нибудь заведения, возможно даже из района вкуса. Хотя о чем это я, судя по речам и манерам это и есть полноценный гурман из двадцать третьего, да ещё и с помощником. И оравой мясником, чтобы совсем нескучно было. — Да, с виду она свежа и первоклассна, но… — замялся Джек, подбирая слова. — Я знаю. К несчастью, она не человек, — несколько разочарованно отвечает гурман. — Однако! — тут же приободряется она. — Это лишь раздувает интригу! Какова ты на вкус? Словно ждавший чего-то подобного Джек мгновенно срывается с места, но между ним и Анжелой, неожиданного для него, появляюсь я и чтобы не оказаться насаженным на тонкое лезвие катаны, выставленное острием прямо ему в живот, повару приходится отступить. Остальные отморозки сначала не успевают среагировать, но потом дружно ощетиниваются оружием. Ох, вашу ж мать, да такими темпами мы тут до поле боя и не дойдём, а я потом заколебусь оттирать кровь с полок и книг. — Боюсь, вы не можете причинить мне никакого вреда, — не знаю, имеет ли ввиду Анжела меня или свою физическую неуязвимость, но мне хочется думать что первый вариант, а верный все же скорее всего второй. — Попытка не пытка, — равнодушно отзывается Джек, но его взгляд прикован ко мне. Моё появление из-за книжных стеллажей вслед за Анжелой стало для него неожиданностью. Это да, я бесшумно двигаюсь, Алиса уже жаловалась на то, что я внезапен. — Успокойся, Джек, — мягко пожурила его Пьер, но голос выдавал, что она была недовольна тем, что я ему помешал. — Мы ведь должны быть вежливыми по отношению к той, кто лично пригласила нас сюда, понимаешь? — А, да… Прошу прощения за свою грубость, мэм, — а вот в голосе Джека фальши не было. Но и искренности тоже. Просто нейтральный тон, словно о погоде говорит. — Итак, госпожа Анжела… — нетерпеливо замялась Пьер. — Мы можем войти? — Желаю Вам найти здесь вашу книгу, — и в эту же секунду мы все дружной гурьбой оказались в библиотеке. Сзади меня уже стояла Алиса, вооружившаяся книгой Наоки. Ну, её выбор неудивителен, пока мы болтаем с Анжелой, обсуждая новую цель, она обычно сидит где-то рядышком и слушает нас, не подавая вида. У меня же была книга Тайина. И соответствующая пара бионических кос в паре к катане. Почуявшиеся неладное члены синдиката начали доставать и принимать различного рода стимуляторы и наркотики: таблетки, склянки и шприцы, а один псих и вовсе конвертик с порошочком достал и прямо-таки показательно его занюхнул. Боевые наркоманы, как «мило», что аж блевать тянет. Но если серьёзно, то нет ничего удивительного — случайный заработок не позволяет мясникам достать и обслуживать себе качественные аугментации, а хороший быстродействующий стимулятор — это прекрасная возможность удивить врага и сравниться по силам даже с высокоранговыми корректировщиками. Первыми на нас рванули самые смелые мясники, тут же открывая вторую неприятную особенность этой братии. Мясники были прекрасно организованы и хоть были вооружены преимущественно тесаками и заточенными пилами по кости, но общая скоординированность их действий подымала общую опасность, несмотря на их паршивое снаряжение и броню. Офис Юна они бы смели не глядя. Однако же мясники своими целями избирали зачастую простых горожан, ну максимум низкоранговое мясо, а потому в их убийстве проблем не было. Рассечь фартук и живот одного, тут же пронзить шею другому, а в конце размашистым ударом отсечь голову третьему. Алиса тоже не отставала. Скрестив руки в знакомом наскоке она влетела в их ряды, как нож сквозь масло, безжалостно кромсая их ничем не защищенные, за исключением кожаного передников, шкуры виброклинками, щедро заливая кровь полы библиотеки и при этом сама отделывалась лишь неглубокими порезами, даже не задевшими её саму, а лишь попортив куртку, которая все равно восстановиться когда мы вернемся в вестибюль. — Ну и бесполезные же вы бойцы, ребята, — с притворной грустью в голосе и широкой улыбкой на устах заявила Пьер, державшаяся позади ватаги. — Хотя как поставщики вы тоже особо не впечатляли. Да и как ингредиенты от вас толку мало будет, — ну да, слышал стимуляторы безбожно портят вкус мяса, от того мясники так их и любят, что можно быть уверенным — в плохие времена тебя самого на товар не пустят. — А что? Ингредиенты должны быть максимально свежими? — пока сама Пьер и Джек не спешат нападать, а их остатки их вотаги окружила их с целью защиты, на самом деле уже просто не желая сами лезть в бой, я решаю перевести дух. Тем более это проблема гостей, что они решили дать мне возможность восстановить дух. — Чтобы прям ещё визжали, когда ты их режешь? — Разумеется нет, от боли и страха мясо становиться жестким, — нравоучительно поясняет Пьер, с важным видом жестикулируя кухонным ножом и скорчив умильную моську. Кажется она увлеклась, отлично, главное теперь следить за Джеком, но с этим и Алиса хорошо справляется. — Поэтому перед готовкой мы тщательно следим, чтобы ингредиенты были хорошо обработаны снотворным и обезболивающим! — А разве тогда не проще убить их перед готовкой? — нет, мне правда было интересно, когда же ещё будет возможность поговорить за жизнь с гурманом вне двадцать третьего района и прямой опасности быть поданным на стол? — Нет-нет, — эмоционально замотала головой Пьер, — если ингредиенты умирают слишком быстро, блюдо получается не очень вкусным. Даже мясное варенье становиться гораздо вкусней, когда ингредиенты живы во время укладывания в блендер. И обязательно класть нужно их ногами вперед! — Это да, — согласился Джек, попутно внимательно следя за Алисой. — Мясное варенье это вкусно. Но особенно хорошо у тебя выходят пироги из кистей. — Боже, пятнадцать лет уже не был в районе вкуса, — точнее если и был, то не помню. — А там я смотрю особо нихрена не изменилось. Повара убивают конкуренты, зачастую ещё и пустив на деликатесы, его рецепты забываются, а потом какой-нибудь гурман открывается их повторно. И так по кругу. — Говоришь, ты уже пробовал пироги из кистей пятнадцать лет назад? — шокировано спрашивает Пьер с таким видом, что мне аж пожалеть её захотелось. Конченная психопатка, а эмоции такие искренние, что почти дотягивает до Анжелы, только директор их выразить не умеет правильно. — Вот черт, так мне никогда не стать одной из восьми шефов, если я просто вернулась назад! — А это ещё что за звери? — из того что я помнил, район вкуса никогда не имел своих ярко выраженных «королей» на поприще готовки, а тут смотри-ка, кто-то все же объявился. — Восемь Шефов — это самые яркие Звёзды Города, что сияют над нами. Они никогда не перестают удивлять мир изысканными вкусами своих блюд. — ого, целая восьмерка каннибалов в своей опасности достигших ранга звезды города и так и не перегрызших друг-друга и даже никто их ещё не погасил? Да уж, а город я смотрю все же изменился за эти пятнадцать лет, хоть в сути своей и остался тем же. — И я собираюсь превзойти их! — Амбициозные цели, — что же, мне даже интересно какой шорох она бы смогла навести по всему городу. — Правда мне непонятно, что вы забыли тогда здесь, в нашей библиотеке. — По слухам, здесь должны были жить монстры, — ну да, крысы любят приукрашивать слухи также как и собирать их. — Пускай это жалкий Городской Миф, но мясо монстров очень трудно достать, если не ходить на самые Окраины. — Ничего себе, так мы уже миф? — я, конечно, знал, что город ещё узнает он нашем существование, но не так же скоро. Одно дело группа неизвестных, но вот присудить нам миф могла только какая-то из ассоциаций. Ох, чую, скоро на больших шишек пойдем. Ну так это надо будет отметить. Попрошу Анжелу сотворить силой библиотеки бутылочку сакэ. — Слушай, а не подскажешь, куда делся прошлый главарь всего этого отребья? — Этот жирный боров? — морща нос, уточнила Пьер. — Он так яро зазывал нас пойти с ним на поиски новых вкусов, что я немножко не удержалась, — боже, как же диссонирующее смотрится то, как Пьер кокетливо шаркает ножкой. — Но мы сделали из него чуднейшее варенье! Хочешь попробовать? — я уже думал, что градус неадекватности достиг предела, как повари… Да что там, шеф-повар достала из кармана небольшую баночку с густой красной жидкостью. Конченные отморозки. — А давай! — и я такой же. Ну а что, травить меня она не будет, мой вкус испортиться, а попробовать мясное варенье спустя столько лет хочется. В городе это норма, как я уже говорил Анжеле, просто я не скрываю этого от себя. Мясо есть мясо, чьё бы оно не было лишь бы было качественным. Хотя у людей — это редкость. Одновременно с тем, как Пьер кидает мне баночку, она сама бросается следом. И черт её дери, у меня были бионические косы, навыки Тайина по филигранной работе ими и собственные навыки на пару с катаной, но мелкая чертовка не только успешно уклонялась, изгибаясь во все стороны и под всеми углами так, словно костей в ней отродясь не было, но и успевала постепенно подрезать мне шкурку. Если бы не вовремя пробудившийся имплант, то я бы уже лишился руки, а так пока держусь. Ещё проблем доставляли остатки мясников, но те в основе своей были заняты Алисой, сочтя её видимо меньшей опасностью и соответственно более легкой целью. — А ты приятно пахнешь! — светясь от счастья, воскликнула Пьер, едва не лишив меня глаза. Не знаю, смог бы имплант вообще восстановить его, тем более не работая и на десятой доли мощности. — Да ещё и регенерируешь прямо на ходу! — подметила она то, как быстро закрывались порезы, переставая кровоточить. — Боже, кажется я нашла тебя, мой идеальный ингредиент! С тобой я смогу достичь величия, о котором восемь шефов и мечтать не могли! Одновременно с речами, на лице Пьер был крайне нездоровый румянец, словно она тоже чем-то накидалась, но в самой манере её движений было ясно, что это не так. Она была просто конченой психопаткой, которая распалилась до предела. — Да я тебя сам живьём съем! — да и я сам такой же, азарт схватки уже успел отрубить всякое чувство самосохранения и моральные принципы. Хотя с последним в городе и так проблемы, просто все делают вид, что вот именно они не такие. А эта девочка честная, хоть и отбитая на голову. — Осторожней, Пьер, — внезапно в нашу потасовку, когда я уже почти загнал Пьер меж кос, врывается Джек и пока он помогает отступить ей, я успеваю осмотреться. Мясники уже успешно закончились, кто-то уже превратился в книгу, а кто-то ещё пока что лежит на полу и стонет, зажимая кровоточащие раны. Причем часть из них слишком рванные, чтобы быть оставленными виброклинками. Кажется у них тут произошел мини бунт и Джек решил приготовить их тоже. Алиса нашлась среди ещё живых. Она лежала связанной, а её правая рука была отсечена по самой локоть, но сердобольный су-шеф наложил ей жгут, так что от кровопотери помереть не должна. Хоть на меня и начали наседать уже двое поваров, но на самом деле мне стало лишь легче, так как Джек постоянно пытался прикрыть Пьер, а та, возбуждённая до предела, уже не могла мыслить здраво и перла на меня, едва ли заботясь о собственной безопасности. — Хватит сопротивляться, мой идеальный ингридиент! — разразилась обиженной трелью Пьер, когда я в очередной раз не дал ей подрезать мне бедро, отмахнувшись косами. — Ты даже не представляешь себе, как я хочу тебя! — Ну почему же? Представляю, — отмахиваясь катаной от здоровяка, косами я пытаюсь срезать этой чокнутой ноги, но та ловко заскакивает на лезвие и пытается всадить мне нож в шею. Лишь в последний момент я успеваю сместиться и клинок безвредно высекает искры из пластин импланта. Кажется она уже слишком возбуждена, чтобы мыслить здраво и пытаться взять меня живьём. — В буквальном смысле чую! — ну да, тонкий аромат мускуса уже наполнял воздух. — Вот только я привык к классическому смыслу данного выражения, но становится ингредиентом мне как-то не хочется. Катись ты вон, к своему любимому су-шефу, с такими требованиями. — Мы с ним не в таких отношениях, — задорно помахав мне ножичком заявила Пьер, а в глазах Джека отразилась легкое сожаление. Бедный мужик в вечной френдзоне, да только я бы с тобой с удовольствием поменялся. Размашистый удар тесаком Джека проходит в опасной близости от шеи, краем лезвия чиркая по металлу импланта, а Пьер ловко прорывается сквозь защиту кос и вонзает мне нож в живот. Адская боль пронзает тело, но при этом Пьер неудачно встаёт между мной и Джеком. Ну всё, пора это закончить! — Пьер! — встревоженно кричит Джек, когда я размашистым ударом ноги отталкиваю Пьер, а пара бионических лезвий тут же рассекает ей грудь. Как и ожидалось, Джек тут же бросает свой кухонный тесак в сторону и ловит тело девушки. И их тела одновременно пронзает моя катана. — Мне очень жаль, — раскаивается Джек, сжимая в руках истекающее кровь тело шеф-повара. — Пьер… Я должен был быть… Сильнее… — Даже не думала… Что встречу свой конец так… — хриплым голосом, заявляет Пьер. — Я все равно не планировала присоединяться к восьми шефам в одиночку. Так… так будет лучше. — Джек… А помнишь, что мы обещали друг-другу? — спрашивает Пьер, смотря Джеку в глаза. Окружающее их видимо уже перестало беспокоить. — Всегда быть вместе? — с усмешкой спрашивает Джек, не отрывая от неё глаз. — До конца. Вроде бы я должен сейчас добить их, но… Весь настрой разом пропал, так что вместо этого я просто отхожу в сторону. Им все равно не выжить со сквозными ранами, так пускай они встретят свой конец вместе. — Я не могу тебя понять, — честно призналась Анжела. — Ты сам называл этих двоих безумцами, а теперь скорбишь об их смерти. — То что они были оба безумные, не делает их кончину менее грустной для меня, — вяло отвечаю, пытаясь растечься в кресле поудобней, возможно даже вздремнуть в нем, а не идти на диваны. — С точки зрения самого города твои планы такие же безумные. — Я это знаю, — равнодушно отвечает Анжела. — Но я не понимаю, в чем причина моей грусти, — сначала я хочу огрызнуться, но потом замечаю, о ком она говорила прямо сейчас. Чертовы лабораторные крысы, сотворившее её, дали Анжеле человеческие эмоции, но даже не объяснили что с ними делать. Она просто не понимает, что испытывает сейчас и как ей на это реагировать. — Это называется сочувствие. А теперь давай просто помолчим, — не знаю, хочет ли Анжела обсудить ещё что-то, но мне пока больше не хочется сейчас ни с кем говорить. Анжела сначала удивленно на меня смотрит, но потом видимо соглашается со мной, беря в руки книгу и углубляясь в чтение.