Лотосы, распустившиеся в бурю, самые прекрасные

      «БЛЯТЬБЛЯТЬБЛЯТЬ»       Мысленно кричал юноша, задыхаясь от боли и усталости. Только из-за собственных упрямства и злости он всё еще не потерял сознание, рухнув на ближайшую горизонтальную поверхность. Перед глазами, мешая обзору, мутным маревом расплывались белые круги, а в ушах громко стучала горячая кровь, заглушая раскаты грома, крики и стоны, не утихающие позади. Скорее инстинктивно, опираясь на мышечную память, Цзян Чэн продолжал бежать дальше. Дальше от этого проклятого места, что стало для него личным адом — некая персональная, вылепленная только для него, раздирающая на клочки преисподняя, оставшаяся гореть в яростно-отчаянном пламени. Юноша не оглядывался, страшась обнаружить погоню, хотя осознавал, что подобное абсолютно невозможно — уходя, он разрушил всё на своём пути. А отблески и треск молний, смешавшиеся с дикими воплями, за его спиной тому прямое доказательство.       В висках остро пульсировала боль, а всё тело казалось неуправляемым и странно чужим. С каждым шагом усталость наваливалась и давила свинцовой тяжестью всё сильнее. Он потратил слишком много сил и энергии на этот внезапный всплеск малопонятной и ещё непокорной ему силы, что горячим раскалённым металлом взрывалась и разливалась по венам, опаляя внутренности.       Он не знал, сколько времени бежал и в каком направлении, но скоро он добрёл до окраины леса и, бросив последний взгляд за плечо на дым и всполохи пламени, скрылся средь деревьев. Его уставший и измождённый разум почти сразу же погрузился в густую, тяжёлую тьму.       Последние несколько месяцев Вэй Ин отчаянно рыскал повсюду, тщательно изучая каждый уголок в поисках своего брата. Юноша в безумии выл и скрёб землю ногтями каждый раз, когда возвращался без единой зацепки о том, куда пропал Цзян Чэн и жив ли он вообще. Он разрывался от бушующего в нём урагана эмоций, непрестанно терзающего его и оголяющего надрывающиеся нервы. Единственным маяком в этом хаосе для него были белоснежные шёлковые одежды и мягкая мелодия гуцинь. За это ненавязчивое присутствие, приносящие лишь спокойствие, и крепкое плечо Вэй Ин был глубоко признателен и безмерно благодарен. Лань Чжань, с которым они время от времени пересекались после пожара в Пристани Лотоса, стал для него якорем, помогающим заземлиться и не утонуть в бесконечной тревоге за судьбу ближайших ему людей. Они взаимно находили немного странным, но достаточно комфортным и даже уютным общество друг друга, поэтому неосознанно и неловко стали целенаправленно сближаться, стараясь разглядеть за искусственными фасадами широких улыбок и напускного хладнокровия настоящие лица. Медленно, но верно они раскрывались друг другу.       И сегодня ближе к ночи Вэй Ин, нервный и дёрганный, вновь отправился на разведку. В какой-то момент юноша столкнулся со Вторым Нефритом, что слишком естественно присоединился к нему, последовав безмолвной тенью. Безусловно, Вэй Ин был заинтересован в том, по какой причине Лань Ванцзи находится в этом районе, когда лишь неделю назад он покинул их, чтобы присоединиться к брату. Но вопрос так и остался невысказанным, осев лёгким жжением на языке, потому что мысли Вэй Ина были прерваны внезапным звуком.       Неожиданно ночное небо прорезали громогласные и яростные раскаты грома. Синхронно юноши повернули головы в сторону звука. Десятки серебристо-лиловых молний, треща и извиваясь, кружили в опасном, смертельном танце. Почти сразу же ввысь взметнулись алые языки пламени. Не говоря ни слова, двое бросились в том направлении, но они были чертовски далеко, а на мечах лететь было опасно, поэтому они, тщательно скрываясь, устремились вперёд по земле.       Лань Ванцзи и Вэй Ин были уже недалеко от места катастрофы, когда последний внезапно рвано выдохнул и резко изменил направление. Второй Нефрит кинул взгляд в ту сторону, куда кинулся его напарник, и прищурился. Пурпурные одежды давно потеряли свою былую яркость и красоту, превратившись в рваные, неряшливые и пропахшие потом и кровью тряпки, не согревающие и не прикрывающие худощавое, измученное тело, но их всё ещё можно было узнать. И в сгорбленной, дрожащей фигуре со спутанными, грязными волосами явно угадывался облик Цзян Чэна. Лань Ванцзи хотел было последовать дальше, чтобы дать двум братьям уединение в столь долгожданный и драгоценный момент воссоединения, как его тело содрогнулось, почувствовав холодную волну сильной демонической энергии.       Вэй Ин не кричал — знал, что нельзя, не рядом с Вэнь, поэтому, подойдя достаточно близко, он громко прошептал:       — А-Чэн!       Юноша перед ним отскочил и резко обернулся на звук своего имени. Его глаза светились насыщенным голубым цветом. Мгновение он выглядел загнанным, напуганным и растерянным, будто у него снова забрали любимых собак — Вэй Ин лишь в тот злополучный день видел подобное выражение лица. Но в следующий момент сияние его глаз вспыхнуло ярче, юноша схватился за голову, согнулся и утробно зарычал. Цзян Чэн выпустил липкую, неприятную волну энергии, как предупреждение, а после бросился на своего брата.       Вэй Ин замер, ошеломлённый — он не мог пошевелиться, потому что даже подсознательно ни в каком виде не хотел и не собирался причинять вред своему единственному диди. Но инстинкты и долгие годы совместных спаррингов взяли верх, и юноша уклонился в последний момент. Вэй Ин быстро пришёл в себя и собрался с мыслями. Было ясно, как день — определённо, с их Цзян Чэном что-то не так. Вэй Ин увернулся от ещё пары резких и стремительных ударов и отпрыгнул назад на некоторое расстояние. Он не успел ничего сделать, как из-за дерева в сторону его брата вылетел Бичэнь.       Лазурные глаза сверкнули; и, наклонившись вперёд, перенося вес тела на носки, Цзян Чэн руками поймал лезвие меча, останавливая его и перенаправляя удар в землю. Юноша сдавленно зашипел, прижав к груди руки, по которым густо стекала кровь. Лань Ванцзи, не изменившись в лице, призвал свой меч обратно, готовясь к новой атаке, которая почти сразу же была отражена Суйбянь.       — Лань Чжань, что ты делаешь? Присмотрись повнимательнее! Это же Цзян Чэн! — слова торопливые, сбивчивые, а дыхание рваное и резкое.       — Он не, — спокойно и уверенно констатирует очевидный для себя факт Второй Нефрит. — Он — демон.       Лань Ванцзи на мгновение осторожно, будто к душе прикасается, смотрит в серые глаза Вэй Ина, а после делает резкий выпад. Но Бичэнь снова заблокирован Суйбянь. Они обмениваются ещё парой ударов. Неприятный металлический звук режет уши. Гнев Вэй Ина начинает закипать. Он собирается взорваться яркими вспышками неконтролируемой агрессии. Однако Второй Нефрит внезапно наносит незнакомый удар, и Вэй Усянь отлетает, ударившись головой о дерево. Юноша теряет сознание и оседает на землю. Цзян Чэн сразу же кидается в сторону обмякшего тела. Ледяная рука липкого страха хватает Лань Ванцзи за шею. Он стремительно реагирует и отправляет свой меч прямо к Цзян Чэну. В этот раз юноша направляет его сверху, опасаясь, что будет предпринята ещё одна попытка отразить удар руками.       Цзян Чэн чувствует приближение духовного оружия, поэтому быстро поворачивается всем корпусом и круто отклоняется назад, прогибаясь в спине, когда Бичэнь пролетает в паре сантиметров от его лица. Юноша взмахивает руками и отталкивается ногами, отрываясь от земли и совершая грациозный кувырок в воздухе. Он мягко приземляется прямо перед бессознательным телом Вэй Ина и принимает оборонительную стойку, пытаясь прикрыть человека за ним. Его грудь тяжело вздымается, — определённо, он устал и истощён — но всё же Цзян Чэн находит в себе силы оскалиться и зарычать на Лань Ванцзи:       — Р-р-р-р-р-руки пр-р-р-р-рочь!       Его голос тяжело рокочет. Где-то рядом небеса, сверкая, раскалывает молния. С внезапной вспышкой Вэй Ин распахивает глаза.       Лань Ванцзи удивлённо смотрит то на пришедшего в себя и почти — он принесёт свои глубочайшие извинения позже — не пострадавшего Вэй Ина, то на демона, — демона ли? — защищающего своего брата от потенциального врага — Второго Нефрита. Глаза Цзян Чэна уже не горят так ярко лазурью. Хотя он смотрит всё ещё расфокусированно, но уже более осознанно; возвращается привычная острота. Его действия, кажется, больше не диктуются только инстинктами, как это было пару минут назад, в них появилась осмысленность. Вероятно, человеческий разум берёт контроль над демонической сущностью.       — А-Чэн, — выдыхает Вэй Ин и быстро с силой дёргает за обрывки одежды, притягивая мгновенно обмякшее тело брата в объятия и разворачивая их так, чтобы зажать Цзян Чэна между деревом и собой, перекрывая доступ для возможных атак. Он крепко прижимает к себе ослабшее и холодное тело, бормоча. — О, А-Чэн, я так рад, что ты жив! Цзецзе и я так сильно волновались! Но теперь я тебя нашёл. Теперь всё хорошо, теперь ты в безопасности.       Вэй Ин запрокидывает голову назад в бессмысленных попытках подавить слёзы. Он едва раскачивает их, успокаивая бушующий в нём океан эмоций.       — Теперь мы снова будем вместе, диди, и никогда не расстанемся. Теперь всё будет хорошо, обещаю.       Сквозь тёмную мутную дымку боли и ярости, в которой Цзян Чэн тонул некоторое время, он слышит родной голос, убаюкивающий, успокаивающий его, и чувствует окутывающий его привычный тёплый запах вина и солнца. Он узнаёт своего брата даже сквозь пелену мучительной пульсации в голове, поэтому позволяет себе минуту слабости и прижимается ближе, наслаждаясь столь приятными ощущениями защищённости и безопасности. Юноша чувствует, как теряет последние силы, и, прежде чем погрузиться в сон, протягивает руки, обхватывая широкую спину Вэй Ина, и сжимает пальцами ткань в доверительном жесте. Перед тем, как потерять сознание, Цзян Чэн успевает слабо усмехнуться и выдавить:       — Вэй Усянь, ты такой плакса.       Лань Ванцзи не вздрагивает, когда Вэй Ин громко и судорожно вздыхает. Он лишь делает несколько шагов вперёд, чтобы подойти ближе и проверить, всё ли в порядке. Оказывается, не всё и не в порядке. Вэй Ин нервно сжимает ранее пурпурные мантии. Лишь ткань. Без владельца. Его серые глаза тревожно озираются, пытаясь выискать хоть малейшую подсказку относительно того, что произошло. Заметив внизу слабое шевеление, юноша беспокойно и лихорадочно начинает перебирать пальцами лежащие на земле одежды и издаёт неопределённый звук, когда на что-то натыкается. Он мягко разворачивает ткань и достает маленького котёнка, чья шёрстка такая же блестяще-смоляная, как волосы Цзян Чэна.       Вэй Ин, зажмурившись до белых пятен в глазах, прижимает безвольное, маленькое тельце к своему уху, напряжённо вслушиваясь, пытается различить удары сердца или дыхание. Кажется, что с его плеч сваливается тяжесть всего мира, когда ему удается отследить едва уловимые звуки. Юноша, подобрав с земли одежды, вскакивает на ноги, пряча котёнка в своих внутренних мантиях, поближе к теплу, к взволнованно-стучащему сердцу. Он тревожно оглядывается на бушующее недалеко пламя и, нахмурив брови, поворачивается к Лань Ванцзи. Ему требуется всего один глубокий вдох, чтобы сосредоточиться и натянуть широкую улыбку. Он настороженно смотрит в обжигающие золотистые омуты, и его фальшивая маска раскалывается. Вэй Ину кажется, что если существует воплощение абсолютной преданности, то он только что нашёл его в глазах напротив. Молодой человек открывает рот, чтобы создать иллюзию того, что он хотя бы пытается сложить буквы в слова, но его спокойно прерывают:       — Иди. Я найду тебя, — Лань Ванцзи неосознанно протягивает руку, желая ободряюще прикоснуться, — сжать локоть или похлопать по плечу — но почти сразу же отдёргивает её, ограничиваясь лишь кивком.       Вэй Ин бросает последний, искрящийся признательностью взгляд, и юноши скрываются в разных сторонах.       Занималась заря, когда Вэй Ин прокрался в небольшой, наскоро сформированный лагерь. Он сразу юркнул к медицинской палатке абсолютно уверенный, что найдёт Цзян Яньли там, помогающую раненым с травмами. Его сестра была вездесуща: её можно было увидеть на полевой кухне, помогающей варить похлебку, в медицинском кабинете, перевязывающей раны, на складе, проверяющей оружие. Вопреки своей мягкости, она проявила себя как стойкий и строгий организатор, за короткое время грамотно распределивший ресурсы, пайки и рабочую силу. Именно поэтому совсем скоро девушка с безусловного, но негласного разрешения возглавила данный лагерь. Цзян Яньли помогала окрепнуть не только физически, но и морально. Её нежная улыбка и ласковый, но уверенный взгляд дарили чувство дома, побуждая в людях желание защитить и сохранить эти эмоции.       Вэй Ин приподнял полу палатки и шагнул внутрь. Он выискивал привычные глазу одежды и, наконец заметив, направился в ту сторону, где Цзян Яньли о чём-то тихо беседовала с одной из медсестёр. Увидев брата, она вежливо закончила разговор и двинулась ему навстречу. Приблизившись, они мягко соприкоснулись руками, слегка сжимая их в жесте искренней привязанности. Девушка пристально осмотрела юношу, выискивая хоть малейший намёк на повреждения.       — А-Сянь, ты не ранен? Может…       Вэй Ин прервал её вопросы:       — Пойдём к твоей палатке, нам нужно поговорить, — юноша, едва касаясь, положил руку ей на лопатки, плавно направляя к выходу. Цзян Яньли, не говоря ни слова, легко последовала за его движениями.       Когда они очутились во временном личном пристанище Цзян Яньли, девушка повернулась к своему брату, обвивая его руками и притягивая к себе для крепкого объятия, которое не могла позволить себе на людях. По крайней мере не теперь. И сейчас, оставшись наедине, ей было необходимо унять свои внутренние смятения и тревоги. Ей нужно было доказательство, что всё происходит на самом деле, что это не ужасный сон и не иллюзия. Поэтому она потянулась к теплу, помогающему ей заземлиться. К единственному близкому человеку, который находился в данный момент рядом и которому она могла довериться. Но Вэй Ин остановил её.       — Цзецзе, — он полез во внутренние мантии, доставая оттуда что-то маленькое и чёрное. Цзян Яньли присмотрелась. Это был котёнок, которого Вэй Ин прижал к груди, пока вытаскивал из рукава обрывки одежд. Они были потрёпанные, грязные и выцветшие, но Цзян Яньли сразу же признала их. Девушка резко втянула носом воздух.       — Цзецзе, ты, возможно, мне не поверишь, но, пожалуйста, постарайся выслушать, — Вэй Ин нервно усмехнулся, поглаживая пушистый комочек в своих руках. — Я бы и сам не поверил, если бы лично не стал свидетелем, но… но этот котёнок — наш А-Чэн!       Воцарилось неловкое молчание. Цзян Яньли вопросительно смотрела то на своего брата, то на котёнка. Она прикрыла глаза, стараясь подавить зарождающуюся пульсирующую боль в голове и лёгкую тошноту. Мысленно перечислив все ингредиенты супа из корней лотоса и свиных ребрышек, девушка протянула трясущиеся руки к маленькому животному, как бы спрашивая у Вэй Ина разрешения подержать пушистый комочек. И, разумеется, тот сразу же ловко передал его в её нежные объятия.       — А-Сянь, я верю тебе, но мне хотелось бы знать немного больше. Как ты его нашёл? Откуда ты знаешь, что это А-Чэн? Что произошло? — тонкие пальцы ласково зарылись в густую шёрстку, поглаживая и массируя.       — Ох, конечно-конечно! Вечером я отправился осмотреть окрестности чуть дальше, чем обычно, когда наткнулся на Лань Чжаня… — юноша сопровождал свои слова активными размахиваниями рук.       — Подожди-подожди, Лань Чжань здесь? Но почему? Он же покинул нас некоторое время назад, потому что должен был присоединиться к Лань Сиченю. Он вернулся, потому что… — Цзян Яньли немного взволнованно нахмурилась.       — Разумеется, это потому что он не смог устоять против чар моего обаяния и безмерно по мне соскучился, — игриво закончил Вэй Ин. Девушка засмеялась и проказливо щёлкнула брата по носу, заставив искреннюю улыбку расцвести на его лице. Юноша почесал нос. — На самом деле, я не знаю. У меня не было возможности спросить, потому что.....       Вэй Ин подробно рассказал о события, развернувшихся несколько часов назад, а после они разошлись, чтобы разобраться с некоторыми приготовлениями, поэтому, когда к полудню вернулся Лань Ванцзи, Цзян Яньли и Вэй Ин уже обеспечили ему палатку рядом с ними и лёгкий обед. После, втроём устроившись в палатке Вэй Ина, Второй Нефрит поделился тем, что ему удалось узнать.       Юноша поведал, что прибыл в тот район по просьбе своего старшего брата, который также планировал присоединиться к нему чуть позже. Причина, по которой они решили исследовать это место крайне проста: до них дошли слухи, что там находится обильное скопление отрицательной энергии, а также путешественники часто жаловались, что, проходя мимо, были напуганы дикими криками. Поразмыслив, братья предположили, что в этой области может оказаться какая-нибудь особая, скрытая тюрьма или пыточная. Тогда Лань Сичэнь решил лично разобраться с этим вопросом и, если опасения подтвердятся, помочь пленникам. К тому же, людей, находящихся долгое время в заточении, проще уговорить присоединиться к повстанцам, потому что они обязательно захотят отомстить. В ином случае, там могли оказаться родственники людей, принадлежащих к разным кланам, что тоже могло бы сыграть на руку и поспособствовать в агитационной кампании. Первый Нефрит должен был ещё закончить пару неотложных дел, поэтому Лань Ванцзи отправился вперёд, чтобы провести небольшую разведку. Но это место сгорело прежде, чем он туда добрался.       Осмотрев то, что осталось от пожарища, Лань Ванцзи обнаружил, что место являлось подобием небольшой, наспех построенной лаборатории, спрятанной в глубоком гроте. Местоположение было неудобным и опасным, однако гарантировало то, что никто туда точно не сунется. Юноша не знал, сколько на самом деле людей было в этом месте, но все, кого он обнаружил, оказались мертвы. По некоторым оставшимся частям, он смог прикинуть приблизительную планировку комнат. Всего их три: две крупнее и одна совсем крохотная. В последней Второй Нефрит обнаружил раскалённые крупные цепи и кандалы. Они были сломаны, видимо, ещё до пожара. Осмотревшись в маленьком помещении, он нашёл ещё много плавленного металла — предположительно орудия пыток — и странную лужу неизвестного происхождения, пахнущую настолько ужасно, что её вонь перебивала тошнотворно-сладкий запах сгоревшей плоти.       Другие комнаты, видимо, были жилыми, потому что в них было больше пепла от сгоревшей мебели и других вещей. Однако никакой, даже самой маленькой, зацепки обнаружить не удалось. Лишь при осмотре трупов Лань Ванцзи совершенно случайно наткнулся на обгоревшую рукопись. Она была не в лучшем состоянии, но это хоть что-то. Бегло просмотрев фрагменты, которые можно было разобрать, Второй Нефрит пришёл к выводу, что держал в руках записи о ходе какого-то исследования. Не найдя ничего больше, Лань Ванцзи вернулся.       Когда Второй Нефрит заканчивает свой рассказ, в палатке царит гнетущее молчание. Вэй Ин хмурится, прижимая руку к подбородку и тщательно анализируя всё произошедшее за последние сутки. Неосознанно он тянет другую руку направо от себя, где сидит Цзян Яньли, на коленях которой, свернувшись клубочком, уютно спит котёнок, и невесомыми движениями ерошит пушистую шёрстку. Эти жесты будто вырывают девушку из некоего транса. Она опускает взгляд вниз, проверяя, на месте ли малыш, и гладит его, любовно воркуя. Лань Ванцзи стыдливо отворачивается, но лёгкая розовая пыль на кончиках его ушей не остаётся незамеченной. Юноше кажется, что он не должен быть свидетелем подобного проявления привязанности. Слишком личного, слишком тёплого. Но ему не неприятно, напротив, он благодарен, что между сёстрой и братьями царит такая ненапряжённая атмосфера. Оттого ему претит даже мысль о том, чтобы разрушить их первый за последние месяцы относительно счастливый момент. Но он должен был поднять этот вопрос. Молчать нельзя. Правила гласят: «Борись со злом». Поэтому он заговаривает:       — Молодой мастер Цзян — демон, — констатирует факт.       — Не совсем, — спокойно отвечает ему Вэй Ин. У него было время подумать о происходящем и обсудить это с Цзян Яньли, поэтому он абсолютно готов к этому разговору. — От него и вправду исходят странные волны негативной энергии, свойственные демонам, но вспомни, где мы его нашли. Это жуткое место, о котором ты сам рассказал нам ужасные вещи, поэтому неудивительно, что Цзян Чэн насквозь пропитан этой мерзостью. К тому же, не исключён вариант, что он подвержен странному проклятию.       — Он был не в себе и пытался убить тебя, — настаивает Лань Ванцзи.       — Смело с твоей стороны предполагать, что он не пытается сделать это в своём обычном состоянии, — Вэй Ин усмехается и пожимает плечами. — Лань Чжань, я понимаю твои опасения и, возможно, даже сам их немного разделяю. Но я видел Цзян Чэна перед тем, как он превратился… — он неопределённо взмахивает рукой, — в то, во что превратился, и я тебя уверяю, это точно мой диди. Без одержимости и прочего. Если бы ты сам был так уверен в том, на чём настаиваешь, то не отпустил бы нас в лагерь и изгнал его пока я был без сознания. Но ты засомневался, потому что он повёл себя не как ведомый инстинктами демон, а как человек со своей волей, и защитил меня.       — Думаю, он сжёг то место, — ещё раз попытался Второй Нефрит.       — Скорее всего, Лань Чжань, — он покачал головой. — Если честно, пока что я мало в этом смыслю. Нам всем нужно немного больше времени, чтобы разобраться во всём. Но я точно знаю, что, оставь мы Цзян Чэна в живых, он поможет нам пролить свет на некоторые моменты и собрать оставшиеся кусочки головоломки в цельную картину, — Вэй Усянь наклонился и дотронулся до белоснежного рукава, сжав его между кончиков пальцев. — Я не прошу тебя прятать или защищать демона, тем самым нарушив правила Гусу — я знаю как это важно для тебя. Я прошу лишь немного подождать, чтобы мы могли увидеть ситуацию целиком и на этой основе принять верное решение, за которое никто потом не будет себя винить. Умоляю, как близкого друга, дай нам совсем каплю времени.       Золото глаз встретилось со сталью. Никакой опасной искры. Лишь безграничное уважение и взаимопонимание. Они смотрели друг на друга ещё несколько мгновений, пытаясь выискать ответы на неозвученные вопросы или хоть тень малейшего сомнения и, найдя что-то для себя, с облегчением выдохнули. Лань Ванцзи медленно кивнул и обронил:       — Сюнчжан поможет.       — О, Лань Чжань, ты пригласил Лань Сиченя? Мне так нравится, когда ты берёшь инициативу в свои руки! — Вэй Ин хихикнул и, словно кот, зажмурился от удовольствия.       — А-Сянь, — тихий смех, как журчание весеннего ручейка, ворвался и развеял остатки неприятного разговора, — молодой Господин Лань, наверное, невероятно утомился. Давай позволим ему немного отдохнуть. Я уверена, ему приятна твоя компания, но людям иногда требуется уединение.       — Уединение? Не понимаю, о чём ты. Цзецзе, хватит выдумывать какие-то странные слова, — Вэй Ин надулся, но после широко и искренне улыбнулся, когда Цзян Яньли ущипнула его за щёку. — Прошу прощения за мою грубость, Второй Господин Лань. Спасибо Вам за сегодня. Пожалуйста, постарайтесь отдохнуть. Мы будем ждать Вас к ужину.       Глаза Вэй Ина искрились лукавыми огоньками, когда он внимательно наблюдал за реакцией Лань Ванцзи. Но последний и бровью не повёл. Молодой человек встал, разгладил несуществующие складки на всё ещё белоснежной — Вэй Усянь уверен, что весь клан Лань продал душу за эту способность — мантии и вежливо кивнул головой:       — Дева Цзян, Вэй Усянь.       Они кивнули ему в ответ, и Второй Нефрит вышел из палатки. Даже сделав несколько шагов, он всё ещё отчётливо мог слышать оживлённый голос Вэй Ина:       — Ну что, Цзецзе, кто будет ночевать с А-Чэном?       Несколько дней спустя в лагерь плавно ступил Лань Сичэнь. Он получил от брата немногословное и туманное сообщение. Что-то о непредвиденных обстоятельствах и указание координат лагеря. Молодой человек не был удивлён, когда понял, что это тот самый лагерь, в котором находятся Вэй Усянь, с которым его младший брат стремительно сближался в последнее время, и Цзян Яньли. Он тяжело вздохнул, потому что знал, что с одним хмурым юношей, чей острый взгляд заставлял сердце замирать, ему там точно не встретиться, как бы он этого ни хотел.       Лань Сичэнь ещё со времён их встречи и обучения в Облачных Глубинах проникся искренней симпатией и уважением к братьям и сестре из Юньмэна. Между ними была странная химия — хаотичная, кипящая и тёплая, как и они сами. Удивительно, как эти три абсолютно разных человека со своими положительными и отрицательными качествами дополняли друг друга, приумножая сильные и компенсируя слабые стороны. Немудрено, что втайне и он, и Лань Ванцзи, и даже их суровый дядя Лань Цижэнь были благосклонны к троице, хотя последний часто ругался и ворчал на Вэй Усяня. Оттого сердце Лань Сичэня вдвойне разрывалось от волнения за юного Цзян Чэна, пропавшего без вести несколько лун назад.       Он приметил серьёзного молодого человека также во время обучения в Гусу. Старательный и усердный мальчик, Цзян Чэн часто допоздна засиживался в библиотеке, изучая различные свитки. Однако назвать его примерным язык не повернётся. Лань Сичэнь знал, что юноша участвует почти во всех затеях Вэй Усяня, а некоторые даже сам неосознанно инициирует. И, разумеется, Первый Нефрит и словом не обмолвился дяде, когда случайно узнал, что Цзян Чэн всегда втихую помогает своему брату в наказаниях. Это была самая очаровательная сцена, которую ему когда-либо довелось наблюдать.       Двое юношей сидели за столиком, на котором были разложены правила Гусу Лань, и толкали друг друга локтями. Цзян Чэн, видимо, пытался шептать, но это больше походило на шипение:       — Вэй Усянь, клянусь всеми лотосами с любимого пруда А-Цзе, что сломаю тебе ноги, если ты ещё раз встрянешь в какую-либо бредовую авантюру, — он метнул острый, словно лезвие, взгляд на брата.       — А-Чэн, почему ты клянёшься лотосами А-Цзе??? Я же знаю, что ты никогда не исполнишь свои угрозы! Ты хочешь, чтобы она осталась без любимых цветов? — Вэй Ин округлил глаза, заглянув в свиток Цзян Чена. — И вообще, ты столько раз уже переписывал со мной правила, но твои иероглифы все ещё слишком аккуратные и не похожи на мои! — юноша сдавленно охнул, когда точёный локоть вонзился ему куда-то под лопатки.       — Это потому что ты пишешь, как слепой и безрукий гуль! Я не виноват в том, что эти каракули не повторить, — огрызнулся Цзян Чэн, отталкивая любопытного брата. — А лотосы А-Цзе я выбрал, потому что ты не посмеешь опечалить нашу сестру и в следующий раз трижды подумаешь, прежде чем носиться по Облачным Глубинам с кроликами!       — Ой, да ладно, диди, тебе же они тоже понравились, — Вэй Ин наклонился ближе к другому юноше, чтобы наблюдать за его реакцией, и игриво продолжил. — Я видел, как ты нежничал с одним из них. Это было ужасно очаровательно. Диди такой милый, когда не хмурится и не прячется за своими колючками.       — Вэй Усянь, — прорычал покрасневший до корней волос Цзян Чэн, зарываясь в бумаги, — тебе лучше продолжить переписывать эти чёртовы правила, если хочешь сегодня лечь спать хотя бы раньше полуночи.       Юноши замолчали, и Лань Сичэнь, улыбаясь, тихонько скрылся, чтобы не мешать им. Внутри разлилось тепло от осознания того, каким молодой мастер Цзян может быть обворожительным в своём смущении. Первый Нефрит привык видеть его хмурым, серьезным и строгим. Но наедине с братом юноша, определённо, вёл себя мягче. Это была новая грань молодого человека, которую Лань Сичэнь случайно открыл для себя в тот день. И он, несомненно, был взволнован мыслью о том, что у Цзян Чэна существует ещё множество сторон, которые он желал бы узнать поближе. Одной из них может быть глубочайшая нежность. Возможно, даже направленная на самого Лань Сичэня…       В тот день в сердце Первого Господина Лань пророс маленький побег неизвестного чувства.        Из приятных воспоминаний его вырвал шум откуда-то сбоку и, повернувшись, Лань Сичэнь увидел, как к нему направляются Цзян Яньли и Вэй Усянь, чтобы поприветствовать. Он вежливо кивнул им, тепло улыбаясь:       — Дева Цзян, молодой мастер Вэй, рад видеть вас в добром здравии, — он бегло осмотрел брата и сестру, и его глаза ненадолго задержались на небольшом пушистом комочке, который девушка деликатно прижимала к себе.       Проследив за его взглядом, Вэй Усянь ухмыльнулся и, пристально уставившись на Первого Нефрита, спросил:       — Вам нравится наш котёнок? Знаете, он всё время шипит и кусается, но, если Вы завоюете его доверие, то на Вашей стороне окажется самое преданное и верное создание с огромным сердцем, полным нежности, — юноша любовно почесал малыша за ушком, не сводя изучающего взгляда с Лань Сичэня. — Извините, я немного отвлёкся. Первый Нефрит, наверное, устал с дороги. Позвольте проводить Вас к палатке. Чуть позже, когда Вы отдохнёте, мы соберёмся и обсудим некоторые вещи. Всё же необходимо ввести Вас в курс дела.       Когда Лань Сичэня посвятили в произошедшие события, ему потребовалось некоторое время, чтобы переварить и осмыслить сказанное. А потом его уши густо заалели красным, когда он осознал, кем на самом деле является котёнок, о котором говорил Вэй Усянь и которого ранее Первый Нефрит успел побаюкать в объятиях и немного погладить под пристальным надзором Цзян Яньли.       Лань Сичэнь по просьбе девы Цзян и мастера Вэя бегло провёл осмотр милого котёнка Цзян Чэна. Устроить нормальное обследование пока что было невозможно из-за формы, которую принял юноша, поэтому пришлось довольствоваться лишь крупицами информации: в Цзян Чэне, действительно, много отрицательной энергии, но она будто запечатана или находится в спячке. И эти варианты казались вполне логичными, потому что, как понял Лань Сичэнь, с момента обращения в кота юноша не приходил в себя. Вэй Усянь и Цзян Яньли старались позаботиться о нём даже в таком состоянии: постоянно передавали свою энергию, осторожно обрабатывали и перевязывали крупные раны и даже пытались аккуратно поить. Они никому его не доверяли и повсюду таскали с собой — Вэй Усянь во внутренних мантиях, а Цзянь Яньли в руках. Позже девушка приспособила кусок ткани под некую импровизированную переноску, и теперь малыш всегда покоился у её груди. На предложение Лань Сичэня о разделении обязанностей ухода за трансформировавшимся юношей, оба ответили вежливым отказом, сказав, что им вовсе не в тягость заботиться о таком милом создании, и что, когда Цзян Чен придёт в себя, ему лучше видеть рядом кого-то из семьи.              Через пару дней они снова собрались вчетвером в палатке Вэй Усяня. Спонтанная встреча была инициирована Лань Сичэнем, который планировал обсудить ближайшее наступление на Вэней, уточнив некоторые детали и напомнив о роли Вэй Ина и Лань Ванцзи, и заодно, возможно, договориться об обмене провианта и прочих ресурсов, которыми будут готовы поделиться в этом лагере.       Они как раз благополучно закончили решать эти вопросы, и Нефриты собирались уходить. Вэй Ин встал, чтобы проводить их, а Цзян Яньли осталась сидеть за столом. Чувствуя себя достаточно комфортно друг с другом, все негласно опустили лишние формальности, поэтому никто не стал беспокоить чрезмерной вежливостью девушку, на чьих коленях уютно лежал Цзян Чен, поэтому они ограничились понимающими улыбками и кивками. Когда Вэй Ин приподнял полу, чтобы пропустить гостей вперёд, позади раздался слабый треск, и срывающийся шепот разрезал тишину:       — А-Сянь!       Мгновение, и все трое уже были рядом с Цзян Яньли, проверяя, всё ли в порядке. Девушка взволнованно смотрела вниз, где тело котёнка с мерзким хрустом ломающихся костей стремительно увеличивалось в размерах. Она ахнула, прикрыв рукой рот, когда несколько секунд спустя на её коленях уже покоилась голова младшего брата. Он был без сознания, но даже в таком состоянии всё ещё напряжённо хмурился. Дыхание сбилось, ресницы подрагивали, а глаза беспокойно метались под веками. Юноша выглядел крайне встревоженным. Его смоляные волосы были распущены и разметались, покрывая, словно шёлковое одеяло, обнажённое тело. Заметив это, Вэй Ин взволнованно стал возиться с поясом, чтобы скинуть верхнее одеяние и прикрыть брата, но не успел развязать даже первый узел, как сжавшееся в позе эмбриона тело стремительно окутала огромная белоснежная мантия Лань Сичэня.       Цзян Яньли вся тряслась от переизбытка эмоций и лила слёзы, зажав ладонями рот, чтобы подавить всхлипывания. Вэй Ин опустился на колени с ней рядом, утешительно поглаживая девушку по плечу. Вторую руку он положил на голову Цзян Чэна, ласково проводя по тёмным волосам.       — Всё хорошо, Цзецзе, теперь всё будет хорошо. Мы рядом, мы с тобой, — успокаивающе шептал, уткнувшись носом куда-то в висок сестры, юноша. — А-Чэн проснётся, и тогда мы переломаем ему ноги, а после заставим его поклясться, что он никогда в жизни не покинет нас.       Немного успокоившись, девушка наклонилась и прижалась влажной щекой ко лбу брата. Она с облегчением выдохнула. Вспомнив, что они не одни, и смутившись от подобного проявления чувств перед посторонними, неловко подняла взгляд и прыснула от смеха, обнаружив, что оба Нефрита с превеликим интересом, будто это самый любопытный трактат в их жизни, изучают одну из стен палатки. Закравшийся было стыд как рукой смело. Цзян Яньли и до этого доброжелательно относилась к этим двум Ланям, но сейчас девушка позволила себе мимолётную мысль о том, что когда-нибудь она и её братья могли бы разделить с молодыми господами из Гусу немного больше положительных эмоций. В будущем, если ничего не изменится, они могут стать близкими друзьями, которых вместе свели потери и невзгоды, достойно пережитые ими сообща. Девушка отстранилась от Цзян Чэна и тихо откашлялась, прочищая горло.       — Молодые господа, — произнесла она, привлекая их внимание, — благодарю, что позволили нам немного прийти в себя.       Оба Нефрита повернулись на звук. Даже если им всё ещё было немного неловко от столь тактильного проявления привязанности, которая никогда не выражалась в их семье подобным образом, они не подали вида. Лань Сичэнь одарил братьев и сестру широкой улыбкой и покачал головой:       — Всё хорошо, мы понимаем, что вам это было необходимо, — он тоже откашлялся, собираясь с мыслями. — Я осознаю, что это, возможно, несколько спешно, но позвольте мне хотя бы проверить пульс Цзян Ваньиня.       Стоило Лань Сичэню лично увидеть и убедиться в том, что котёнок действительно оказался Цзян Чэном, как его сердце перестало быть в покое. Молодой человек был взволнован. У него чесались руки самому потянуться и проверить, не иллюзия ли перед ним и в порядке ли юноша. Тот казался измученным и измождённым, хоть сперва Первый Нефрит не обратил на это должного внимания, потому что его слишком беспокоил факт нахождения собственной верхней мантии на обнажённом теле Цзян Ваньиня. Но после молодой человек заметил: у юноши перед ним под глазами будто провели чернилами, его щёки впали, заостряя и без того выделяющиеся скулы, а кожа из медово-золотистой превратилась в блёклую, грязно-серую с заметно виднеющейся голубой сеточкой сосудов. Это сильно напугало и встревожило Лань Сичэня, поэтому он нашёл в себе дерзость попросить прямо сейчас проверить состояние Цзян Чэна. Цзян Яньли и Вэй Усянь синхронно кивнули, позволяя осуществить задуманное.       Первый Нефрит присел перед девой Цзян и обхватил тонкую руку, прикладывая пальцы к запястью, в поисках пульса. Внезапно серо-голубые глаза распахнулись, а кисть молниеносно вывернулась из его хватки. Раздался утробный рык, и Цзян Чэн — достаточно резво для того, кто находился без сознания последние несколько дней — припечатал руки Лань Сиченя к полу. Юноша собирался броситься на Первого Нефрита, но срывающийся крик «А-Чэн» остановил его. Цзян Яньли с невероятной силой и скоростью отцепила Цзян Чэна от Лань Сичэня и притянула в свои объятия, крепко прижав к груди. Молодой человек окаменел в крепкой хватке своей сестры.       — Брат, я говорил, он не в себе, — Лань Ванцзи дёрнулся вперёд, готовый вступить в бой в любой момент. Он холодно окинул взглядом замершее маленькое тело, на которое эти слова подействовали, как вода из ледяных источников. Цзян Чэн напрягся сильнее, как натянутая струна гуцинь.       — Пошёл ты…! — зашипел Цзян Чэн.       — А-Чэн, язык… — мягко пожурив, прервала Цзян Яньли, зарываясь тонкими пальцами в его смоляные длинные волосы, лаская и успокаивающе массируя затылок. Юноша в её объятиях начал постепенно расслабляться в неге от действий сестры и даже попытался осторожно положить подбородок на хрупкое девичье плечо, — Ты не можешь грубить молодому Господину Лань. Он — наш уважаемый гость.       Цзян Чэн цокнул и закатил глаза. Сквозь стиснутые зубы он выдавил:       — При всём моём уважении, Господин Лань, я бы посмотрел, как Вы отреагируете, когда после нескольких месяцев плена и пыток кто-нибудь захочет прикоснуться к Вам, пока Вы в наиболее уязвлённом состоянии, — видимо, не собираясь больше продолжать разговор, юноша, ворча, уткнулся носом в изгиб между плечом и шеей сестры, заставив ту удивлённо хихикнуть.       — Прошу прощения, — вмешался Первый Нефрит, — это моя вина. Я был слишком взволнован тем, что Цзян Ваньинь вернулся в свою… человеческую форму, — Лань Сичэнь, растягивая губы в усмешке, посмотрел на брата — Ванцзи, мне кажется, молодой мастер Цзян в здравом уме.       — Ха-ха-ха, будьте спокойны, — залился смехом сидящий рядом с Цзян Яньли Вэй Ин, — пока А-Чэн ругается и огрызается, можно считать, что конца света не произошло и… — юноша резко оборвал себя. Нахмурившись, он сузил глаза и наклонился, прислушиваясь. В следующее мгновение широкая, дразнящая улыбка расцвела на его лице, а глаза превратились в полумесяцы. — А-Чэн, ты что, мурчишь?       В тот же миг комната погрузилась в мёртвую тишину. Казалось, никто не дышал, и даже воздух замер. Лишь Цзян Чэн, убаюканный наконец вновь обретённым и столь желанным теплом да нежными ласками, не обращал внимание на происходящее, прижимаясь и потираясь макушкой о плечи и шею сестры и мурча от удовольствия. Теперь это отчётливо слышали все.       Цзян Ваньинь мурчал.       — О, А-Чэн, — лёгкий смех нарушил тишину, вырвав юношу из облака мимолётного наслаждения.       Почти сразу же Цзян Чэн, смущённый, резко отстранился, отчего накинутая на плечи мантия сползла на талию, обнажая испещрённую глубокими рваными и резаными ранами кожу. Некоторые из них гноились, а некоторые опухли, приобретая почти чёрный оттенок. Лань Сичэнь захлебнулся вздохом. Где-то виднелись ожоги, покрывшиеся струпьями, а россыпь тёмно-лиловых, багровых и грязно-жёлтых синяков покрывала плечи, руки и спину, спускаясь ниже, где остальные раны сейчас скрывала лишь белоснежная ткань. Но самые страшные увечья были на груди: несколько длинных, глубоких алых борозд, перекрещивающихся и тянущихся через всю грудную клетку. Они казались все ещё свежими — только покрылись тонкой защитной корочкой — и болезненными.       Не замечая ошеломлённых взглядов брата и сестры, тревожно изучающих его, Цзян Чен, нахмурившись, спросил:       — А-Цзе, я сделал тебе больно? Тебе неприятно? — юноша нахмурился, поджав губы, — Прости, я не могу контролировать эти проклятые звуки. Пока что.       Он попытался отползти, но руки сестры не дали ему это сделать, крепко, но не настолько, чтобы причинить боль, удерживая за плечи. Ловкие пальцы, поглаживая, скользнули вниз, зацепили края мантии и вернули одеяние на прежнее место, тщательно укрыв Цзян Чэна.       — Нет, А-Чэн, мне не больно. — она покачала головой. — Я просто немного удивилась, потому что это было неожиданно и… мило, — Цзян Яньли очаровательно улыбнулась и заглянула ему в глаза. — Позволь мне ненадолго отлучиться. Я приготовлю тебе какой-нибудь лёгкий отвар для восстановления энергии. А ещё найду новый комплект одежд. Не волнуйся, А-Цзе скоро вернётся.       Сильно сжав челюсти, Цзян Чэн плотнее закутался в белоснежную мантию и резко кивнул. Яньли поднялась, последний раз пригладив его смоляные волосы, и вышла из палатки.       — Ох, точно, а я позову лекаря, — Вэй Ин, будто очнувшийся ото сна, моментально подскочил, собираясь последовать за сестрой, но его грубо потянули за лацканы мантий, поэтому он совсем не грациозно плюхнулся обратно, издав сдавленный стон. Он обернулся и увидел, как Цзян Чэн вцепился в его одежду. На секунду ему показалось, что серо-голубые глаза таили в себе мелкую россыпь страха, но почти сразу же те сузились, приобретая привычное острое и серьёзное выражение. Цзян Чэн исподлобья посмотрел на двух Нефритов и прошипел:       — Вэй Усянь, лично тебе нет необходимости покидать эту палатку и идти за лекарем. К тому же, я скорее бы предпочёл избежать осмотра. По крайне мере, сейчас.       — Хорошо, диди, — Вэй Ин, немного растерянный, остался рядом, придвинувшись настолько близко, что, сделай он так лишь несколько месяцев назад, Цзян Чэн обязательно бы обругал его и, возможно, началась бы шуточная потасовка. Но сейчас Цзян Чэн сам постарался незаметно прижаться к нему, устраиваясь так, что они соприкасались плечами и коленями. — Я всё понимаю, но, знаешь, мне и ЦзеЦзе будет спокойнее, если тебя осмотрят. Раны на твоём теле выглядят… — он замялся, — невероятно болезненно. Тебя нужно немного подлатать.       Цзян Чэн щёлкнул языком. Он кинул на брата острый взгляд:       — Пока что я не могу позволить себе удовольствие довериться здешним лекарям. Я им не доверяю. Мне нужен проверенный человек, который не будет трепать языком. А эти люди сгорели вместе с Пристанью Лотоса. Осталась только Яньли, но я не собираюсь расстраивать её тем, что она может там увидеть. Хватило того, что я был разочарованием для родителей. От неё…       — Нет, А-Чэн, — затараторил, перебивая, Вэй Усянь, — ты никогда не…       — Я не просил твоей жалости, — зарычал в ответ юноша.       Кто-то мягко, но настойчиво прочистил горло:       — Прошу прощения, что встреваю, — Лань Сичэнь уверенно и грациозно, будто вовсе и не был высоким мужчиной с крупным телосложением, сел напротив, — но мне знакомы ваши опасения, Цзян Ваньинь. И, кажется, я понимаю, в чём проблема, поэтому позвольте предложить свои услуги. Вы знаете, что в Гусу практикуют медицинские техники, в которых я не так плох, — молодой человек скользил взглядом по лицу Цзян Чэна, тщательно впитывая каждую эмоцию, любую реакцию на его слова, пока не остановился, встретившись с острыми льдинками глаз. Он хотел рассмотреть эти омуты, заставляющие его дыхание сбиваться и пленяющие своей глубиной, ближе. Лань Сичэнь незаметно сглотнул. — И, возможно, я заслуживаю того, чтобы Цзян Ваньинь доверился мне. А если не мне, то ордену Гусу Лань, чьи члены достаточно принципиальны, не распускают слухов и не лгут.       Первый Нефрит выжидательно смотрел на напряжённого юношу напротив. Цзян Чэн сверлил его взглядом в ответ, пытаясь найти хоть малейший намёк на обман. После продолжительного молчания, юноша резко кивнул.       — Полагаюсь на Вас и Ваши способности, молодой Господин Лань.       Сердце Лань Сиченя пропустило удар.