ты - моя лучшая мечта

Порошок действует, но «ее» и правда нет. Стою посреди комнаты и рассматриваю себя в зеркале из-под полуопущенных век, немного пошатываясь. Я неживая, не понимаю, что до сих пор держит меня в этом мире. Может, совесть? А может и нет, не знаю. Я не могу проститься с прошлым, с той жизнью, что была настоящей, когда я действительно жила, а не существовала. Хочу домой, но вернуться, наверное, не смогу, не решусь, совесть не позволит. Очень переживаю за маму, хочется узнать, как она там, увидеть хотя бы одним глазом, но не знаю, получится ли. Жаль даже Фина, зная его отношение ко мне. Сейчас я почему-то поняла, как много значит для меня его забота, его присутствие в моей жизни, его навязчивые попытки разобраться с моими тараканами в голове и вечное рвение помочь. Я никогда не ценила этого, а вот нужно было. Потеряла все и сразу, а заодно и саму себя. Плакать не хочется, это получается не контролируемо. Куча мыслей, чувство вины, потерянность, незнание того, что делать дальше — все вместе, это давит на меня, да так сильно, что я постепенно ломаюсь, трещу по швам, буквально. Знаю о неправильности своих действий, но не могу остановиться, не хватает смелости и решительности, мне неизвестно, что будет со мной в последствии. Вдруг я попытаюсь прекратить это, а меня понесет ещё сильнее? Я пока не готова. Слышу тихий щелчок замка, но не решаюсь посмотреть туда. В голове лишь одно. Это «она». Но почему через дверь? -Билли, — слышу голос блондинки, но в этом состоянии пока не научилась в полной мере контролировать себя, поэтому все что делаю, это медленно поворачиваюсь в ее сторону. Почему-то вижу «ее», но хочу верить в то, что это действительно Холли. Сейчас она поймет, что я объебалась и мне кранты. -Холли? — спрашиваю зачем-то, и лицо девушки принимает какое-то странное выражение, — это ты? -в смысле? — подходит ко мне и кладет руку на лоб, — что с тобой? Как-то на автомате двигаюсь ещё ближе к пухлым губам и провожу по ним языком. Не металл. Значит, не «она». С невозмутимым лицом отодвигаюсь назад, ведь теперь точно уверена, что передо мной живой человек. -какого блять черта? — хватает меня за голову и смотрит в мутные глаза, — серьезно? Ты опять приняла? Идёт в ванную и выносит оттуда использованный шприц и один из пакетиков. -я сейчас заставлю тебя это сожрать, поняла? Зачем ты это делаешь? Что это даёт? Объясни мне, что? И что с зеркалом? Почему оно разбито? Не понимаю, какого хрена ей от меня надо и молча смотрю в голубые глаза. Будь они зелёными, я бы не выдержала. Без лишних слов берет меня за руку и поднимает рукав, а я даже не сопротивляюсь. -пять проколов, пять, я запомнила, и если ты не захочешь показывать мне в следующий раз свои руки, я сделаю это силой, ты меня поняла? Снова остаётся без ответа. Я не осознаю ситуации, но понимаю, что происходит какая-то хуйня. Все равно вижу «ее». Всё, абсолютно все действия и прикосновения сейчас почему-то напоминают о «ней». Я не отпустила, и вряд ли смогу. Навеки со мной. Моя Вивьен. -да господи, — сажает меня на кровать, но сама стоит напротив, — что мне с тобой делать, шаровая ты моя… Опускаю голову вниз, рассматривая массивные кроссовки блондинки. Мысль не идёт, ответить не могу, осознать ситуацию тоже, остаётся только ждать отходняк. Наверное, мне пиздец, но на данный момент меня это мало интересует. Я думаю, если это можно так назвать. Думаю о том, что не просто так судьба свела меня с Холли, и явно не для того, чтобы она помогла мне завязать с наркотой и выжить, нет, тут что-то другое. Они с «ней» похожи, как две сестры, но почему тогда Холли сказала, что у нее нет сестер? Кто такая Вивьен? Почему тогда во сне я видела их обеих и зачем должна была найти блондинку? Она знает больше, чем я думаю, мне нужно выпытать из нее информацию, любым способом. Она имеет к «ней» отношение, это очевидно. Начинаю отходить и уже по традиции падаю на кровать. Комната вертится, как и Холли, внимательно наблюдающая за мной. Присаживается рядом и слегка бьёт меня по щекам. -все? Вернулась? — отмахиваюсь от ее рук и кое как фокусирую на ней взгляд, — откуда у тебя наркотики? Я же все забирала, где ты взяла их? -а вот все тебе скажи, — подмигиваю и потихоньку поднимаюсь, — да нет у меня ничего, это остатки были. -остатки? В этом пакетике ещё раз на пять хватило бы, — зачем-то обнимает меня и вздыхает, — какая же ты тупая, это просто пиздец, вот для чего тебе это? Дёргаю плечами, пытаясь сбросить с себя ее руки, но не получается, поэтому вскоре забиваю и смиренно терплю. -потому что мне легче от этого, понятно? Я забываюсь, не чувствую все это говно, тебе не понять… -и слава богу, что не понять, я не хочу этого понимать, это прямая дорога туда, откуда люди больше не возвращаются, ты должна сама осознавать это, ты уже не маленькая девочка, пора бы остепениться, притом давно. -ну все? Закончила свою лекцию? Забрала, что хотела? -блять, я тебя задушу скоро, ты непробиваемая просто… -ура, я не буду суицидником, давай, — скрепляю ее руки на своей шее и закрываю глаза, — ебашь, я готова. -я тебе сейчас въебу, Айлиш, — говорит уже на полном серьезе, да и я вообще-то не шутила сейчас, — почему ты так относишься к себе? -потому что я уже безнадежный случай, мне все равно, — верчу маленькое колечко на ее пальце и сейчас впервые говорю об этом вполне осознанно, — ты очень хорошая, правда, и мне жаль, что все так получается, то есть никак, все впустую, я не хочу отнимать твое время, в этом нет смысла. -в твоих словах нет смысла, вот конкретно в этих, ты сама настраиваешь себя на это, меня удивляет тот факт, что ты совершенно не хочешь бороться с собой, зачем-то сдаешься, ты ещё совсем крошка, твоя жизнь только начинается, не обрывай ее, подумай о своих родителях, раз на себя тебе плевать, что будут чувствовать они? Уж точно не радость и счастье, да? Эти слова сейчас были лишними, это больная тема для меня. Родители — мое слабое место, да, она права, на себя мне плевать, мне может быть плевать на кого угодно, но только не на них, ради них я хочу попытаться выбраться, только из-за родителей и никого более. Я уже настолько ослабла, что любая хрень за секунду доводит меня до слез, как и сказанные ею слова. -эй, ну ладно, все, успокойся, — укладывает мою голову себе на колени и осторожно перебирает пальцами мои спутанные волосы, — это нормально, твои слезы вполне уместны, значит ты понимаешь, что действуешь неправильно, ты ведь понимаешь? Несколько раз быстро киваю, и мои глаза выдают новую «порцию» слез. Понимаю, ещё как понимаю, но влезла в такую муть, что не знаю, где искать выход. Эту грязь не отмыть, можно лишь попытаться, а если и получится, то не до конца. -ну все, тише, — оставляет несколько поцелуев на моей щеке, и я замираю, пытаясь понять, показалось мне или нет, — все будет хорошо, ты справишься, я буду с тобой, и не реагируй так на мои действия, я не причиню тебе вреда. Нет, не могу воспринимать ее как обычного человека, что-то в ней определенно не так, она будто часть «ее», только в реальном мире, рядом со мной. «Она» оставила маленькую частичку себя, но, видимо, с какой-то целью. -все, успокоилась? — киваю и поднимаю голову с ее колен, — отлично, что есть будешь? Да бля, ничего я не буду, как ты не поняла до сих пор… -может покурим лучше, а? -ну покури, хорошо, потом поешь, — улыбается и выкладывает на стол что-то из пакета, — я все равно заставлю тебя съесть что-нибудь, не сегодня, так завтра, не завтра, так послезавтра, но заставлю. Наблюдаю за практически копией своего источника проблем и все ещё не могу поверить в то, что все это действительно происходит. Ее намерения на самом деле добрые, она делает всё исключительно во благо мне, в отличие от «нее», но не располагает к себе этим, совсем. Я либо мазохистка конченая, и уже скучаю по «ее» издёвкам, либо я не знаю, что со мной. -все, давай, - забирает из моей руки окурок и тушит прямо о свою подошву, - попробуй поесть. Хрен знает какой раз сажусь за стол и сначала окидываю взглядом еду. Опять какие-то салаты и сок. Погнали по второму кругу. -слушай, — тыкаю вилкой по овощам и подношу ко рту, но останавливаюсь, — можешь свозить меня до дома? Я не пойду туда, просто довези, пожалуйста. -скучаешь? — грустно улыбается, а я киваю, — я понимаю тебя, даже не представляешь насколько, поэтому отвезу, но сначала нужно поесть. Кладу в рот овощи и сильно сжимаю зубы, пытаясь игнорировать поступающую тошноту. Уже готова выплюнуть все назад, но продолжаю жевать. Блондинка нервно кусает губу и наблюдает за каждым моим действием, стараясь не упустить ничего. Господи, мне охренеть как стрёмно из-за этого… почему ей так важно мое состояние? Кое как глотаю овощи и сразу же беру в руки сок, но как ни странно все пролетает будто в пропасть и даже не просится назад. На всякий случай делаю небольшой глоток и съедаю ещё немного салата. Получается. Желудок, наверное, охуевает не меньше меня. Ну вот третий раз уже не идёт. Значит, пока хватит. -больше не буду, — все ещё пребываю в ахуе и в любой момент готова бежать в туалет, но сейчас нужды в этом нет, — не могу… -поняла, все, большей не пробуй, — невесомо целует меня в макушку и массирует мои плечи, — ты молодец, Билли, у тебя все получится, теперь я уверена в этом ещё больше. Рвотных позывов не наблюдается, поэтому я немного расслабляюсь и поворачиваюсь лицом к блондинке. -спасибо, — нерешительно беру ее руку в свои и сжимаю, — не знаю, зачем тебе все это, но ты даёшь мне немного уверенности в себе… -на это и рассчитываю, поэтому не собираюсь оставлять тебя одну, — ответно сжимает мою руку, а снова ощущаю «ее». Нужно избавляться от этого, Холли — не «она», хоть и похожа, нельзя обесценивать ее старания по отношению ко мне, она правда хочет как лучше.

***

Едем уже неподалеку от моего дома. Сердце колотится как бешеное. Все это неправильно. Я заставляю страдать близких мне людей, самых родных и любимых, хотя и сама чувствую себя ни чуть не лучше. Возле дома стоит машина Финнеаса. Наверное, хочет быть рядом с мамой в этой ситуации. -может зайдешь? Чтобы они убедились, что с тобой все нормально, — блондинка нежно гладит меня по руке, а я уже на полпути к слезам, — объяснишь им все. -со мной вообще ничего не нормально, ты посмотри на меня, я как будто из могилы восстала, — отвожу взгляд в сторону дома и вижу маму. Хочется выбежать к ней. Очень хочется. Затем вижу Фина. Тут уже опускаюсь ниже, чтобы скрыться по максимуму. Садится в машину, а за ним мама. Пару секунд стоят на месте, затем отъезжают. Сижу так, будто говна вмочила. Чувствую себя самой последней тварью, куском дерьма, самым ужасным человеком на планете, ебаным извергом, но не могу ничего изменить. Хотя нет, могу, но не знаю как. -не плачь, котик, иди сюда, — снова обнимает, крепко-крепко, будто и правда понимает, что я чувствую, — ты придешь в себя и вернёшься домой, все встанет на свои места, слышишь? -нет, Холли, уже ничего не встанет на свои места, никогда, я слишком сильно проебалась, все очень плохо, — хватаюсь за нее как за спасательный круг, держусь так, словно упаду в пропасть, если вдруг перестану ощущать ее рядом. Я уверена. Холли не случайно появилась в моей жизни. Сейчас она тащит меня наверх, буквально, не даёт окончательно пропасть, утонуть в этом ебаном болоте, захлебнуться в нем, пусть иногда и позволяет себе лишнего, но я, наверное, на самом деле никогда не злюсь на нее за это, я благодарна ей, и если у нее и правда все получится, то я буду перед ней в долгу до конца жизни. -прости, что приходится смотреть на все это, мне очень стыдно, — в конце концов отпускаю блондинку и тщательно вытираю влагу с лица, — поехали обратно… -еще раз повторяю, не извиняйся, я понимаю, что ты чувствуешь. Напоследок смотрю во двор дома, вижу Пеппер и непроизвольно слабо улыбаюсь. Скучаю. Очень. Все сломала, проебала все.