Кисть и кровь

Ранмару бурчал, конечно, смотря на неловко улыбающуюся Айко, но после прямого приказа господина был вынужден отдать ей её кисти и краски. Он считал, что она ещё не готова к тому, чтобы начать рисование, да и, честно признаться, она была милой и ему хотелось, чтобы она подольше оставалась рядом с ними, но медики разводили руками и говорили, что она уже вполне восстановилась, раз сама так считает, а нынешние царапины ей не мешают. Вот о них Ранмару ещё больше беспокоился - как так, почему они не поняли, при том, что искали источник слухов, что самой девушке может грозить опасность? Он нашёл в её комнате даже записку с угрозами! Что за жуть! И она им ничего не сказала... Он дулся из-за этого, но девушка сумела прояснить своë молчание - не хотела портить жизнь кому-либо, ведь думала, что дальше угроз ничего не зайдёт. Он всё равно злился, что она получила раны и дулся, даже скорее на себя, чем на неё. Ну, правда, что нежная и милая девушка могла сделать против чуть ли не всего замка? Даже удивительно, что она от служанки смогла долго отбиваться, а потом не стала за неё просить - он это поведение одобрял, как и все остальные, хотя в его сердце смешались различные чувства... Девушка говорила, что это всё из-за него. Но разве мог он видеть все влюблённые взгляды, что направлены на него? Он не знал, не понимал, не хотел знать! Он не может отдать своё сердце незнакомке, его не интересуют служанки или другие девушки! Он даже с Айко общается, потому что это ему интересно, а заинтересовала она его случайно. А сейчас она пострадала из-за чьих-то чувств к нему... Это дико, это смущает и пугает! Всё на чём он сфокусирован обычно это на помощи господину с его целями! Это не девушки или даже не отдых. Отдыхом для него в последнее время стало как раз общение с художницей, она многое знала и была мила, а её рисунок, самый первый, поразил его до глубины души, она передала даже те детали, которых он сам периодически забывает. Рисунок жил, казалось, она даже характер одним изображением передала и это при том, что он был выполнен довольно быстро и одними чернилами. Да и для незнакомца... Проницательная девушка. Не всегда, но в отношении людей - да. Ранмару не мог так просто вернуться к общению с Айко. Его начинала грызть вина, было неприятно вспоминать открывшиеся факты. Хотелось свернуться в клубочек и чтобы кто-нибудь успокоил. Но успокаивать было некому - отец погиб на службе, а мама отправилась в далёкий монастырь, даже не на их территории и он не получал от неё писем уже несколько лет. Он боялся задумываться о худшем, но не мог не подумать о том, что возможно она отправилась вслед за отцом туда, где для живых места нет. Парень всё чаще выпадал из жизни в задумчивости, утопал в гложущих душу мыслях, отвлекался и стал рассеянным. Айко смотрела на него долгим испытующим взглядом, когда они встречались - после того случая слухи прекратились и слуги теперь побаивались трогать гостью господ. Она видела, что на душе у парня не спокойно и предполагала, что знает тому причину. Впрочем, пока Ранмару молчал и тишину в их прогулках приходилось заполнять ей. Она говорила потише, чтобы парню приходилось прислушиваться, часто спрашивала его мнения и вовсю пыталась вывести на ответы. Потому что это не дело - юноша мог совсем погрузится в свои грустные мысли и не вынырнуть из них. Она не стала напрямую узнавать у него о том, почему он так расстроен, не видела в том смысла, поэтому однажды, просто заставила его сесть перед ней и взялась за кисть и холст. Парень пытался бледно улыбнуться, но Айко до его притворства не было дела - она была уже довольно хорошо знакома с истинным выражением лица Ранмару в данный момент времени. На этот раз ждать ему пришлось существенно дольше, он даже несколько раз был настолько погружён в свои мысли, что опускал голову и лишь размышлял - на его губах не красовалось улыбки, глаза полуприкрыты и он не позировал, а замирал неловко, будто выпадая из реальности. Айко не возражала, лишь иногда выводила его из оцепенения мягким голосом. Она была так счастлива, что может вновь рисовать и получила обратно свои кисти, что ей не терпелось зарисовать хоть что-нибудь, но пока вампир, который так долго старался ради неё был в подобном состоянии, делать это было неловко. Так что первый портрет она отдала ему - кому кроме него она могла бы, если честно, писать портрет первому? С него ведь она и начала свой путь художника в этом замке. Её руки чуть подрагивали от радости, вновь почувствовав кисть, но мазки выходили идеально-ровными, рука чувствовалась наконец-то привычной, а не бесполезной культяпкой. Айко наконец-то вновь улыбалась и занималась любимым делом. Прошло довольно много времени, прежде чем она закончила. Она улыбнулась ярко, так как вышло отлично, и встала, разминаясь. Ранмару всё так же задумчиво сидел, расстроенный очередной мыслью, когда она коснулась его плеча тонкими пальцами, которые только что вытерла от краски. Парень вздрогнул и поднял на неё взгляд. Девушка будто вся сияла - так была радостна. Он приулыбнулся ей в ответ, не так ярко как прежде, но тоже искренне. Радостная Айко действительно поражала тем, как изменялась - будто становилась красивее и делилась своей радостью с окружающими. Она мягко потянула его за руку, к подставке под холст и он увидел свой портрет, теперь в цвете. Ранмару замер. Это было не то, что девушка запечатлела в прошлый раз - теперь весь его вид был не радостным, а, скорее меланхоличным. Он отстранённо смотрел куда-то в сторону чуть прикрытыми глазами, длинные ресницы бросали небольшую тень, губы были плотно сжаты, а их уголки чуть опущены. Девушка удивительно выразила его внутреннее состояние, через цвета, позу и мелкие детали. Он посмотрел на неё и обнял. В ответ его слегка похлопали по плечу со словами о том, что он молодец. Ранмару прикрыл глаза. Она всё видела, она заметила, что он чём-то огорчён... Почему-то вампир подумал, что девушка даже причину огорчения знает. Айко тихо усмехнулась и вновь начала что-то тихо рассказывать. В этот раз Ранмару слушал её чуть ли не внимательнее, чем господина раздающего приказы. Стало теплее и на губах сама собой появилась мягкая улыбка. Портрет, конечно же, нельзя было оставить без внимания и парень, уже более радостный, чем за пару дней до этого, пошёл хвалиться перед господином, довольно жмурясь и восхищённо тараторя. Нобунага глянул на холст и едва слышно хмыкнул. Расстройство Ранмару и он видел, но прекрасно понимал, что оно скоро пройдёт, как только девушка ему что-то скажет, или, вот нарисует. С нынешним парнем портрет имел не такое большое сходство - сейчас он радостно улыбался и жмурился, а глаза его блестели, а вот на портрете он был задумчив и смотрел куда-то далеко, будто призрак обычного себя. Придётся художнице писать ещё парочку. Мужчина кивнул, довольный работой девушки и чуть приулыбнулся. Всё шло даже лучше чем он думал - он-то рассчитывал просто найти хорошего мастера, а тут ещё и воспоминания хорошие для его подчинённых и сплотились те, что удивительно. Он считал Айко отличным приобретением, раз Ранмару даже добровольно вызвался работать с Мицухидэ недавно. К тому же... Ему и самому хотелось увидеть, как его изобразит эта интересная и странная девушка. Айко же, тем временем, пока Ранмару хвалился своим новым портретом, сидела в своей комнате и вышивала. Вышивку ей принесла Саки, когда она попросила её об этом. Всегда рисовать девушка не могла, да и мелкая моторика не до конца восстановилась - она это поняла, когда рисовала портрет Ранмару. Было немного сложно, так как руки уже и забыли, что такое вышивка. Рисунок был тонким и требовалась осторожность, чтобы его вышить, поэтому ей было сложно. Осторожно разминая руки каждый десяток минут работы, Айко качала головой. Это совершенно отвратительно. Такой результат действительно не назвать удовлетворительным. Она тяжело вздохнула и потянулась - немного устала за пару часов, зато закончила почти четверть рисунка. В детстве это не представляло для неё никакого труда - разве что, усидеть на месте было сложновато активному ребёнку, но вот само занятие не доставляло ни малейших неудобств. Мама бы расстроилась, если бы узнала, что её любимая дочка забросила всё, кроме рисования, но чем она зарабатывала... Хотя, впрочем, не зарабатывай она рисованием, всё равно бы не стала заниматься чем-либо другим, уж сильно большая была к нему тяга. Она даже некоторое время подрабатывала по дому, родному дому, чтобы заработать себе на первые личные кисти и краски. Рисовать было трудно, особенно поначалу, но она удивительно быстро училась этому, не смотря на всякие неприятные мелочи - братья ломали кисти, рвали рисунки и разливали краски. В последнее время, такие мелочи, как шитьё или вышивка стали отвлекающими её маленькими развлечениями. Потому что общаться, например, с тем же Мицухидэ стало для неё сложновато. Нет, он был всё так же вежлив - даже через чур - просто вёл себя излишне по-родственному. А её это... Пугало даже отчасти. Ну, вспомнить хоть её отца, и братьев, что все пошли в него! Это действительно страшно! Она передернула плечами от воспоминаний. Вот только наяву бегать от Мицухидэ не выходило, ну, действительно, кто вообще станет бегать от непрошибаемо-вежливого и доброго вампира? Она не могла его обидеть, хотя он и сам понимал, что его почему-то опасаются. Сейчас в дверь раздался негромкий стук. Айко вздрогнула, отрываясь от своих мыслях о семье и позволила названному гостю войти. Кто это? Вошёл Мицухидэ и девушка удивлённо склонила голову набок. Ему что-то понадобилось от неё? Обычно он заранее предупреждал её о прогулках или чём-то подобном, но тут без уведомления пришёл... Возможно, её куда-то позвали и Мицухидэ просто пришёл передать слова господина? Но, судя по его виду он вовсе не торопится. А это значит, что не передать послание господина он пришёл так неожиданно. Увидев её заинтересованный взгляд, парень чуть приулыбнулся, сел напротив неё - ей нравилось отдыхать на ковре, пусть и иголку потерять в нём было более вероятно. Айко чуть вздрогнула, осторожно поправляя пряди и отводя взгляд. Удивительно, она ведь только недавно о нём случайно вспоминала! Да и неловкость не только этим была порождена - выглядела она сейчас не слишком готовой к гостям. Да и в отличие от неё Мицухидэ выглядел таким расслабленным и спокойным, будто это она пришла к нему в гости... Впрочем, учитывая, что в этом замке она действительно была гостьей можно было сказать и так. - Извини, что беспокою, просто, кажется, нам надо поговорить,- мягко произнёс парень,- о том, что происходит. Ты... Боишься меня?- Мицухидэ осторожно взглянул на неё, чуть поджимая и так тонкие губы и грустно склоняя голову набок, так, чтобы глаза чуть прикрывала чёлка. Было неловко говорить с ней - такой близкой и одновременно далёкой. Отчасти, он иногда даже жалел, что в прошлом им не довелось быть знакомыми, но был рад за девушку, что нашла своё призвание вдали от семьи. Она напоминала ему котёнка - настороженного, с заинтересованным взглядом, но вздыбленной шерсткой, что уже пострадал от людей и хочет, но боится, подпустить его ближе. Даже долгие разговоры и то, как постепенно они узнавали друг друга чуть ближе, не избавляло их общение от неясной неловкости и чувства опаски. - Мне просто непривычно ваше отношение,- опустила глаза девушка, осторожно перебирая нежную ткань на которой вышивала. Очень красивый шёлк, ей даже сначала было жаль портить его своими попытками, не лучшими, вышивки. - Я просто хотел быть ближе. Всё же... Ты выглядишь довольно миленькой и маленькой. Прямо как сестрёнка, которой у меня никогда не было,- грустно улыбается он, опуская взгляд. Он почти не врёт, говоря это. Нет, он на самом деле хочет подружится, но сестёр у него действительно никогда не было, так что он не знал, как к подобному относится. С интересом он наблюдал за реакцией художницы. Вздохнув, Айко осторожно протянула к нему руку, мягко касаясь его перчатки. Мицухидэ немного улыбается, в ответ беря её тонкие прохладные руки в свои. Девушка всё равно вздрагивает от мягких касаний, отводя взгляд. Ей всё ещё непривычно, что мужчины могут быть нежны к ней и вести себя на грани неподобающего поведения, при том без малейшей пошлости. К ней, бывало, пытались пристать пьяные люди, всё же в их глазах она была ничего не значащей обычной художницей, но девушка всё же была довольно осторожна в этом отношении, чтобы не оставаться с такими наедине и избегать компрометирующих ситуаций. Сейчас же Мицухидэ был абсолютно спокоен и просто жаждал ответов, хотел подружиться, а не видел в ней девчонку с которой можно удовлетворить потребности. Все вампиры в армии Оды с которыми она общалась, стоит признать, были удивительно добры к ней и видели в ней личность. Это было мило и в груди зарождалось тёплое чувство по отношению к ним. - Прости, я просто вспоминаю мою семью,- хохотнула она неловко, когда молчание затянулось. Они ведь действительно чуть не стали "семьёй" с Мицухидэ,- и это меня пугает. Вы все так хорошо ко мне относитесь, и мне это... Нравится. Но и пугает, потому что я никогда не получала такого отношения. Иногда даже возникает чувство, будто это затянувшийся сон или шутка моего разума. Вампир покачал головой и протянул её ближе к себе, в осторожные объятья. Они с Айко были не так уж близко знакомы на самом деле, но он искренне хотел это исправить. Маленькая художница с сияющим взглядом слушающая даже немного странные и через чур эмоциональные рассказы Кацуиэ и с которой было так приятно проводить время, ему понравилась. Честно, то, что она почти стала его невестой немного смущало, но это отходило на второй план, когда она начинала тихо смеяться или рассказывать что-то в ответ. Поначалу парень лишь наблюдал за ней со стороны, когда она общалась с Ранмару и Кацуиэ, но позже стал чаще лично взаимодействовать с ней напрямую. Это был действительно интересный опыт. Они вместе катались с ней на лошадях, когда он показывал ей округу и она нашла где-то яблоню, фрукты с которой снимала, стоя на лошади. Вороная кобылка Айко видимо была привычна к заскокам хозяйки, к тому же вообще обладала крайне спокойным темпераментом, так что пока девушка развлекалась, она лишь пряданула ушами и опустила голову за упавшим яблоком. Вампир тихо смеялся, наблюдая потом со стороны, как довольно уплетает яблоки девушка. Она забавно встряхивала относительно не длинными волосами очень пушистыми и немного неряшливыми, а потом дуясь смотрела на него, если он не сдерживал смеха. Её хвост в очередной раз сбился и он вызывался его поправить, осторожно касаясь непослушных прядей. Они говорили - говорили много, тихо мелодично смеялись, поглядывая друг на друга чуть ехидными взглядами. Мицухидэ даже взял за привычку пытаться заботится об Айко. Той это не особо требовалось, скорее, именно это и пугало, но остановить вампира было, конечно же, до жути трудно. Девушка вздохнула и ответила ему, на мягкие объятья, прижимаясь к прохладному, приятно пахнущему плечу. Хорошо, она может ему довериться, наверное. Она всё ещё мелко вздрагивала от неосторожных прикосновений, но старалась в ответ относится к Мицухидэ как к другу. Хотя, да, отдалённым родством он всё же пугал. Айко сонно потёрлась головой о его плечо, когда всё же уговорила себя успокоиться. - Вы пришли поговорить лишь об этом?- негромко спросила она. Что-то ей подсказывало, что не только из-за этого. - Нет, не только,- вздохнул вампир, отстраняясь от девушки, но не выпуская её рук,- господин звал тебя. Девушка удивлённо подняла взгляд и чуть склонила голову набок. Зачем она понадобилась ему сейчас? Неужели Ранмару уже нахвастался? Она тихо усмехнулась, не зная, стоит ли брать с собой всё нужное для рисования или её ждёт только разговор. Судя по протянутой руке Мицухидэ, который уже успел встать и лишь немного приулыбался, один разговор. Но удивительно тогда, почему он не спешил. - Господин хотел бы лишь поговорить с тобой. Девушка кивнула и отряхнула одежду. Что ж, раз её ждёт разговор и господин Ода, то не стоит заставлять его ждать, тем более, что они с Мицухидэ, с лёгким выяснением отношений и так уже пропустили много времени. Потянувшись, Айко осторожно ухватилась за подставленный локоть и опустила взгляд, раздумывая. Хотелось написать Мицухидэ очаровательный портрет... Она уже раздумывала упросить его посидеть где-нибудь в саду, среди нежных цветов, где он будет выглядеть наиболее уместно со своей милой улыбкой. Очнулась от своих мыслей девушка лишь когда её сопровождающий осторожно постучал костяшками пальцев в дверь. Когда из-за неё раздался негромкий голос Нобунаги, Айко подумала, что это его кабинет, с интересом осматривая сёдзе из тёмного дерева без особых, видным сразу примечательностей. Мицухидэ пропустил её вперёд, но сам входить не стал, кивнув ей и улыбнувшись. Одним своим видом он внушал девушке уверенность в том, что всё будет нормально. Последний раз обернувшись на провожавшего её вампира, она повернулась к господину этого замка и склонилась в поклоне, слыша за спиной шуршание закрывающейся двери и вздрагивая. Последний путь отступления отрезан. Поднимая взгляд на Нобунагу, после негромкого хмыка и разрешения подойти ближе, она выпрямила спину, но не подняла взгляда и чуть ближе подошла к тёмному большому столу. - Рисуешь ты тоже с опущенными глазами? Тогда удивительно, что на твоих рисунках не одни полы или ковры,- хмыкнул мужчина и Айко всё же подняла смущённый взгляд. - Просто рисование и обычное общение отличается, господин... Вы слишком великий человек, чтобы кто-то смел прямо смотреть на вас, без вашего разрешения,- прошелестела в ответ в тишине комнаты художница, осторожно поднимая голову. Она уже поняла, что господин любит, когда смотрят прямо на него, но нарушать вбитые с детства правила было сложно. - Хорошо, но, всё же, как ты будешь рисовать меня, если даже не видела до того?- хмыкнул он. Кожа девушки покрылась мелкими мурашками, когда они встретились взглядами. Вампир чаровал, отчасти пугал даже. - Вы позволите мне написать ваш портрет?- чуть склонила она голову, радостно щурясь. - Конечно. Госпожа Асакура, вы можете начинать,- сложил он руки на груди, откидываясь на мягкое массивное кресло, кивая на договор, лежащий на столе. Чуть подрагивающей рукой девушка взялась за кисть.