***
С того момента, как Джейку исполнилось одиннадцать лет, Оливия, старшая сестра, каждый раз повторяла: «Твои глаза так похожи на отца». Глаза Джейка были смесью вулкана, извергающего пламя, и плитки горького шоколада. Радужку глаза обрамляла цепь золота, а на свету, стоило лучам солнца коснуться лица парня, глаза отражали северное сияние. Каждый раз при мысли об отце Оливия съеживалась, сморщив свой миловидный нос с горбинкой, но продолжала заглядывать в лицо Джейка и, словно завороженная, искать в нем что-то. В последнее время Джейк слишком часто вспоминал о сестре, о семье и всей жизни, что осталась в Австралии. За три года на юге Шим привык к теплу, что ласкало кожу, привык к оливковому мылу, чем скреб кожу до покраснения. Он купался в тени, убегал в море и хрустел морской пеной кончиками пальцев. Забавно, но жизнь в Австралии казалась просто сном, мимолётным отпуском, в то время как Корея навевала воспоминания о детстве. Джейк стоял на побережье, вглядываясь в даль. Прозрачная ледяная вода щипала за пятки, потёртые носы ботинок выглядывали из-под камней. Утреннее солнце играло в темных, обугленных волосах. Детская привычка никуда не делась за столь долгое время. Первым делом перед университетом Джейк поспешил в воду, в крохотное озеро в паре километров от учебного заведения. Когда-то ему казалось, что он сможет стоять в воде вечность, пальцами касаясь гладких камней. Всматриваясь в линию горизонта, Джейк думал о Сону и Джее: он до сих пор не дал о себе знать, но, уверен, что Оливия-то точно написала кому-нибудь из друзей. Эта девчонка хоть и была старше на два года, отличалась жёстким, а порой и невыносимым характером. «Сону уж точно обрадуется! – думал Джейк, натягивая разноцветные носки на влажную ногу. – Знал бы он, чего мне стоило раздобыть тот автограф». Сону являлся связующим звеном между Джейком и Джеем; не типичным третьим лишним, а солнечным сплетением, больным и хрупким местом. Вечно улыбчивый и весёлый, Сону не позволял другим грустить. Джейк так скучал по его улыбке! Скучал по морщинкам у глаз, скучал по голосу и глупым шуткам, с которых Джей тайно посмеивался, хоть и говорил, что ценит другой юмор, и Сону пора завязывать. Ким давно не обновлял профиль в Инстаграме, прекратил выкладывать фотографии, лишь иногда проскальзывали изображения цветов и старой архитектуры. На сообщения Джейка Сону отшучивался: «Если мое лицо начнет часто мелькать в ленте, думаю, людей схватит солнечный удар. Я же сама доброта, забыл? Гуманизм и всё такое». Ким Сону, ты был неисправим. Впервые Джейк очнулся в Австралии в полночь, когда луна освещала комнату сквозь янтарные занавески. Тогда он думал о жизни и сейчас, направляясь в университет, делал то же самое. От Сону он узнал, что друг ещё не выбрал профессию, поэтому собирался навестить его после занятий. Сейчас больше всего Джейк хотел встретить Джея. Встретить Пак Джея, своего лучшего друга, свою опору в стенах университета. Он узнавал: Джей на другой специальности, но все же, они уже учатся в одном здании, а это многое значит. Джейк знал, как Пак любил рисовать, а в школьные годы таскал с собой блокнот с набросками (интересно, он до сих пор так делает?), поэтому совершенно не удивительно, что друг выбрал искусство в качестве специальности. Джейк же решил податься в преподаватели: с детьми он всегда ладил, за исключением Оливии, конечно. Сестра хоть и казалась тихим мышонком, в порыве ярости становилась настоящим тигром. Джейк увидел его в коридоре, когда толпа первокурсников, словно саранча, окружила Джея, оттолкнула от Джейка. Джей никогда не любил выделяться, одевался во все темное, но Джейк сразу узнал его. Узнал бы даже, если бы каждый оделся в одну одежду: Пак Джей все равно сиял. Было нечто в движениях Джея, что так и кричало о его личности, кричало о появлении. Может, то, как он перебирал ключи от автомобиля отца, или плавные движения в этой душной черной кожанке? Если Сону был звеном, то Джей – цепью. Той самой, что наматываешь на запястье и тянешь на себя. Друзья были привязаны к жернову: метались где-то рядом, всегда вместе. Стоило Джею улыбнуться – и улыбался Джейк. Стоило глупо пошутить, на что Сону сразу же закатывал глаза, — и Джейк обязательно засмеётся. Это их правило, их жизнь, закон дружбы, что был написан сам собой. Была их жизнь до того, как Джейк уехал. Все случилось настолько стремительно, а сейчас Шим Джеюн надеялся, что друг сможет принять его, обрадуется присутствию. А как же иначе? Это же Джей. Тот самый Джей, который защищал его и Сону от настырных голубей и делился обедом, когда друзья сидели без денег в кармане. – Шим Джейк! Мгновение – и вот он, стоит напротив, широко улыбаясь. Как-то Оливия сказала, что улыбка Джея дорого стоит, и ни капли не ошиблась. Джейк заключил лучшего друга в объятия, а ведь тот так боялся холода! – Я хотел сделать сюрприз. Думал, что мне придется долго тебя искать, но ты оказался совсем рядом, — расплывшись в широкой улыбке, Джейк прикусил нижнюю губу. – Помню, как ты любил сюрпризы. Рад? В его янтарных глазах словно солнце вспыхнуло. – Ещё бы, — Джей радостно похлопал друга по плечу. Они не виделись два года, а словно несколько дней. «Ни капли не изменился, — думал Джейк. – Интересно, того же он обо мне мнения?». – Как ты... Что... Боже, Джейк, я не могу подобрать слов. Нам нужно сходить куда-нибудь после занятий. Помнишь про музыкальное кафе? Оно всё ещё работает. Конечно, он помнил. Одно из немногих воспоминаний, которое он не забыл. – Я думал написать Сону. Хочу заехать за ним после учебы. Как думаешь, он снова закажет ту песню? Джейк разразился смехом, а Джей лишь тихо хмыкнул. Он притупил взгляд и обернулся к ребятам, ждавших его возле входа. Спрятав ключи от машины в кармане джинсов, Джей произнёс: – Мне пора идти: не хочу опоздать. Я напишу тебе позже, хотя, думаю, ещё пересечёмся, если ты тоже записался в команду по баскетболу. Я же прав? – глаза Джея по-мальчишески загорелись. – С Сону все хорошо, не переживай. С твоего отъезда он ни капли не поменялся. Джей ушел, прячась в кожанке, как в броне, а Джейк так и остался смотреть ему вслед. Пак Джей сделает все угодно, лишь бы Джейк не прекращал улыбаться. Это был его закон, его правило.***
Сонхун бродил по длинным коридорам в поисках Ёнджуна. Пак сравнивал их с ветвями, что раскинулись далеко в небо. Парень чесал укусы от комаров, боясь задеть переводную татуировку, которую Джун наклеил утром в автобусе. «Есть в этом что-то, правда? – Чхве покрутил чупа-чупс во рту и, довольный работой, улыбнулся. – Это знак». Сонхун с не понимаем посмотрел на руку. « Знак?». «Метка, — Ёнджун взглянул в окно. – Не хочу, чтобы о нас шептались в первый же день, так что я сам напишу тебе, если захочу встретиться. И ты пиши мне, конечно же. С этой татушкой я буду уверен, что ты мой, ведь так? Только не говори мне, что это не весело, Сонхун-и», – губы Джуна оказались предельно близко к мочке уха. Сонхун поёжился. «Ты сам говорил, что наши отношения сводятся лишь к сексу», — Пак оттянул рукав толстовки. Ёнджун лишь фыркнул, не удостоив его ответом. Это и было так — Сонхун точно знал. Джун не приглашал его в кино или к кафе, писал лишь по необходимости. Сонхун знал, на что шёл, когда парень предложил попробовать, но он точно не знал, что это затянется на несколько недель. Иногда, лёжа в теплой постели, где рядом спал Чхве, Сонхун думал со всем покончить. Хотелось встать и уйти, больше никогда не возвращаться в этот домик посреди леса. Но Сонхун был трусом. Он всегда боялся принимать серьезные решения. «Как ты ещё не умер, — пошутил как-то Джун, натягивая «боксеры», пока Пак медленно помешивал сахар в остывшем кофе. – В постели ты совсем другой». «Другой?» — думал он. Что отличает его от настоящего Сонхуна, что отличает его от того обнаженного парня с красными щеками и влажными от пота волосами? Чётки в карманах громко звякнули. Ёнджун отсалютовал ему рукой, второй держась за лямку рюкзака. Парни стояли на втором этаже, откуда открывался отличный панорамный вид на спортивный зал. Ёнджун доел последний кусочек абрикоса и заявил: – Пак Джей не ответил на мой крик, а ведь я так громко его поддерживал, — он указал изжилистой венами рукой на команду баскетболистов, в которой затерялся Джей. Странно, но Сонхун бы никогда не подумал, что этот парень увлечен чем-то ещё помимо своего таинственного блокнота. Они познакомились с Джуном на художественных курсах, оба разговорились, а теперь Джей пустил их в свой дом. Всё это казалось слишком подозрительным, но Сонхун не любил вдаваться в подробности, лишь шестое чувство холодило шею, сосало под коленкой. Каждый из них хранил свой секрет под подушкой. Просто подушка Сонхуна наполнена страхами и лишними мыслями. – Хочу бросить в него этим. Ёнджун крепче схватился за абрикосовую косточку и прицелился. Он завёл руку назад руку и бросил, со смешком оседая на пол. Ёнджун любил вытворять странные вещи. Он и сам был странным. Чудиком. Сонхун заметил, как косточка попала в парня, как отскочила от затылка на пол. У Ёнджуна было ужасное зрение. Слишком ужасное, чтобы попасть в Джея. Вместо этого он ударил незнакомца рядом, высокого, с лохматой челкой. Он обернулся – и их взгляды встретились. Его глаза напоминали расколотые камни, что омывались ледяной водой. Прежний Сонхун давно бы отвёл взгляд и спрятался рядом с Джуном, но что-то в нём надломилось. Он продолжил пялиться, пока не додумался губами произнести: «Извини». Незнакомец поднял руку и ободряюще помахал Сонхуну. «Всё хорошо». Рядом Джей потрепал парня по плечу, и тот побежал к кольцу с мячом в руках. Сонхун бы и продолжил смотреть, если бы не настойчивая рука Чхве, что потянула его вниз. — А ты и не такой уж безнадёжный трус, — присвистнул парень. – Я же попал? — Ещё как, — Сонхун расчесал комариный укус до крови. – Пойдём.***
Джейк приклеился спиной к стене, дожидаясь Джея. Кажется, он видел кого-то из его одногруппников, тех парней, которых встретил утром в коридоре, но ему вполне могло показаться. В последнее время зрение слишком часто подводило его: он видел вещи, которых на самом деле не было. Всё началось знойным летним утром по приезде в Корею, когда, уже садясь на посадку, он увидел на борту Сону. Точнее, парня, похожего на Сону. Настолько похожего, что Джейк сначала опешил и замер, продолжая пялиться. Конечно, все это оказалось чистым бредом: Сону был дома, в то время, как Джейк давно не знал дома. Шим скучал, скучал сильно, ему мерещились странные силуэты, знакомые фигуры и голоса. И даже сейчас, поглядывая на часы, он не мог отделаться от мысли, что что-то упустил. Какую-то деталь, что играла важную роль. Когда Джей в сообщении попросил его не ждать, Джейк прикусил губу – привычка, которая долгое время выводила Оливию из себя. Стоило брату так сделать, как мать с отцом, да и все девчонки в округе, были готовы на все ради Джейка. – Вот же чёрт, — вслух выругался Шим. Сегодня он поедет к Сону без Джея. Сегодня их компания распадётся. Но лишь на сегодня. «Только на сегодня», — думал Джей, садясь в такси. Пак Джей смотрел другу вслед со ступеней университета. За несколько лет квартира Сону – уютная, на солнечной стороне и с запахами чабреца и пучков мяты на кухне, — ничуть не изменилась. Стоило Джейку перешагнуть порог, как на него набросилась кошка Кима. Такая же пушистая, как и в их последнюю встречу, она нежно мурлыкала, пока Джейк посадил ее к себе на колени. Миссис Ким, мать Сону, с аккуратно уложенной прической с тонной лака для волос и жемчужными серьгами, поставила перед парнем чашку ароматного зелёного чая с молоком. Прическа миссис Ким всегда отличалась своей аккуратностью, но сегодня один предательский волосок торчал, и Джеюн, даже не пытаясь скрывать, улыбнулся. С их последней встречи морщинки на лице женщины увеличились, хоть она и тщательно их замазывал тональным средством. Обведенные красным карандашом, губы немного потрескались, и она периодически смачивала их, отпивая воду из гранёного стакана. – Сону ненадолго вышел, — миссис Ким говорила тихо, сопровождая слова лёгкой улыбкой. – Он не сказал тебе? Я попросила купить что-нибудь к чаю, а то весь холодильник пустой. Даже нечем угостить тебя, а ведь ты проделал такой длинный путь. Как родители? Как сестра? – она немного замешкалась, отпивая воду. В комнате, где было открыто каждое окно, стало невыносимо душно. Женщина поправила накрахмаленный воротник платья и спросил: – Как ты сам, Джеюн? Джейк предпочитал, чтобы она пила свою воду и дальше из полупустого стакана. Он не любил этот вопрос больше всего и хотел ограничиться простым «хорошо, спасибо», но мать всегда учила сына этикету и ее бы схватил удар, стоило лишь увидеть то, с какой вальяжностью Джейк развалился на диване с чашкой чая, широко расставив ноги и гладя кота семейства Ким. Мать Джейка всегда придерживалась слишком консервативных взглядов: каждый шаг сына и дочери должен сопровождаться галантностью и доброжелательностью, источать лишь хорошие манеры и все в этом духе – Джейк устал слушать, поэтому Оливие приходилось отдуваться за двоих. – Хорошо, спасибо, — скорчился Джейка, надеясь, что на лице не отразилось те эмоции, что кричали в сердце. – Австралия все такая же жаркая, а родители такие же душные, но я не жалуюсь, — (миссис Ким засмеялась в кулак, и Джейк расслабился), — Как вы, миссис Ким? Моя мама совершенно ничего не рассказывает, поэтому я немного изолировался от внешнего мира. В этот раз усмехнулся Джейк, надеясь, что женщина подхватит смех, но та опустила ярко подведенные черным карандашом глаза на столешницу. Как бы она не старалась скрыть свое состояние за пятнистыми платьями в пол, но во всем образе женщины сочилась усталость и некая рассеянность. Минуту она сканировала дубовую столешницу, а потом, моргнув, словно выходя из столетнего сна, снова натянула на лицо улыбку. – Правильно родители поступают: нечего тебе слушать о наших бытовых проблемах. Все так же, как и раньше, — ещё один глоток смочил исцарапанное временем горло, — доктор Ким работает, я пытаюсь придумать, что приготовить на ужин, а Сону... Все живёт, как и до твоего отъезда, — голос сорвался на шепот. Она снова прочистила горло под пристальным взглядом парня. – Прошу прощения, простудилась на днях. Нашла в морозилке мороженое и не смогла сдержаться. Миссис Ким всегда наводила на Джейка странные сонные чары: именно наедине с ней ему хотелось прилечь на мягкие подушки и больше никогда не вставать. Сделав глоток обжигающего чая, Шим поймал краем глаза настольную фоторамку. На ней Сону и Джей – ещё совсем школьники с безграничными планами на будущее в глазах, — смотрели в объектив, широко улыбаясь. Сону радовался громко: из-за улыбки его глаза превратились в два узких полумесяца. Съехавший галстук ослаблен, рукава рубашки закатаны. Джей же радовался тихо: улыбка не так сильно касалась его губ, но глаза смотрели прямо, ярко блестели, выделялись разгоревшимися звёздами на лице. Миссис Ким прохрипела что-то про «таблетку для горла», Джейк повернулся, а кот спрыгнул на пол, вылизывая шерсть. Так странно, он видел фото в первый раз, а будто уже встречал его раньше. Будто мог коснуться – и перенестись в те беззаботные школьные дни, в те шумные коридоры и разрисованные парты, в те дни, когда они втроём строили планы и звонко смеялись. Джейк вернулся, но всё ещё оставался один. – Мне очень жаль, что этот ребенок задерживается, — миссис Ким провожала Джейка, закутавшись в шаль. Ее тело дрожало от озноба, но она продолжала стоять, прямо держа спину. Линия челюсти заострилась, скулы сильно выпирали. – Всё в порядке, не переживайте об этом. Я позвоню Сону позже. Думаю, у нас ещё будет масса времени увидеться. – Конечно, — женщина поджала и без того тонкие губы. – До свидания, Джейк. Двери захлопнулись, а Джейк с давящим чувством внутри остался стоять на лестничной площадке. Нечто все ещё не давало ему покоя – саднящая рана на груди, что вновь открылась, стоило прилететь в Корею. Он злился на Джея за то, что тот не освободился раньше, а прислал гнусное сообщение, а они так долго не виделись! Так долго не общались, лишь изредка обменивались фотографиями, а потом и вовсе на некоторое время потеряли связь. Джейк сожалел. Конечно, он знал, что Джей не может сразу же отменить все свои планы ради него, но он мог попробовать... Шим Джеюн потёр лицо ладонями и откинул челку назад. Внезапно ступени скрипнули: пожилая женщина поднялась на этаж. «Соседка», — узнал Джейк и поклонился. – Здравствуйте. Та долго вглядывалась в лицо невидящим взглядом прежде, чем отшатнулась и осела на землю. Джейк сразу же схватил ее за руку и, придерживая, помог подняться. – Вы как? Может, вызвать врача? Бабушка, вы в порядке? Та морщинистыми скользкими пальцами цепляясь за пальто Джейка, спросила: – Ты выходил из квартиры Ким Сэром? С ней всё хорошо? Она открыла дверь? Джейк отшатнулся. Глаза соседки – черные впадины, — смотрели глубоко, пронзительно. – Она немного простудилась, — испарина выступила на лбу. – Что-то произошло? Я сейчас наберу её сына. Женщина резко отдернула руку. – Всюду бесы, — её лицо сморщилась до горошины, и то же самое чуть не произошло со смелостью Шима. – Он был такой удушающий. Будто Сатана спустилась. Страшный, страшный, страшный... Джейк потряс ее за плечи, пытаясь привести в себя. Слова соседки навели тихий ужас. Он видел, как люди сходят с ума, видел, как его отец отправил собственную мать в дом престарелых, когда та потеряла рассудок. Тогда бабушка, которая в детстве называла любимого внука «лучом солнца» и говорила, что «простила ему все грехи с самого рождения», бросалась вилками и проклинал всё, на чем свет стоит. Но эта женщина отчаянно верила в свои слова. – О чем вы говорите? Придите в себя! Ее взгляд заметался по лестничной клетке, полез на стены, испепелял двери. Джейк молился, чтобы с минуты на минуту прибежал Сону и помог разобраться, но его не было, и Шим снова остался один на один со своими проблемами. – Они говорили, что она сошла с ума, но я её понимаю, — два уголька глядели на Джейка снизу вверх. – А ты сам ничего не помнишь, мальчик-мумия? Зубы прокусили кожу.