Агнец

– Говоришь, она набросилась на тебя? Не думал, что наша встреча окажется такой. Сону встретил Джейка у подъезда. Тот с глазами по пять копеек вылетел на улицу, напоролся на Кима, а потом, увидев знакомое лицо, начал глубоко дышать. Ким отвёл Шима в аптеку, где купил мазь и пластырь, а теперь оба сидели в круглосуточном магазинчике на углу за банкой виноградной газировки. – Я же не знал, что ты так нагрянешь. Решил забежать в аптеку за лекарствами: мама всю ночь кашляла, — Сону потряс пакетом с таблетками перед лицом Джейка. Тот уже пришел в себя, рассматривал пластырь на левой руке. Джейк усмехнулся до безумия нелепой ситуации. Собирался же сюрприз сделать, совсем по-другому встречу представлял, а теперь они оба, как двое мальчишек, которые впервые уроки прогуляли, засели в пустом магазине. – Не так это должно было быть, — вздохнул Шим. – Осторожнее там, маму предупреди. Не думал, что соседка окажется страшнее моей бабки. Та обещала спалить нас с отцом на костре и заставить плясать с кенгуру. Зрелище было ещё то. Кажется, у Оливии видео где-то осталось, потом пришлю. – У её подруги сын недавно умер, поэтому она так отреагировала. Теперь и ведёт себя странно, ее поведение вполне объяснимо, — Сону замолчал, делая глоток напитка, а потом продолжил: – Думал, ты приедешь с Джеем. Хотя, наверное, он отказал, да? – Вы снова поссорились? Тогда это точно оправдывает поведение Джея. Парни часто ссорились между собой из-за мелких проблем, вечно не могли поделить джойстик от приставки, пили из одной кружки, а потом из-за этого днями не общались. За время в Австралии Джейк совсем забыл об этом, а теперь негодовал, почему Джей промолчал про ссору, ничего не сказал. Пак Джей вечно поступал по-своему. Всегда считал, что делает правильный выбор, не советуясь с остальными. Эта и была главная причина его ссор с Сону. С мягким и уступчивым Сону, которому надоели выходки друга. – Он вечно строит из себя жертву, — Сону зачесал волосы цвета пшеницы назад. – Что-то никогда не меняется. Одна вещь всё ещё на месте. Хоть что-то не изменилось. Сону подавился, на лбу выскочили бисеринки пота. Он откашлялся в салфетку и, округлив глаза, проглотил ком в горле. – Не говори, что выплюнул зуб, — Джейк поднялся с места, но Сону помотал головой и указал на уборную. – Ты в порядке? Сону промычал что-то нечленораздельное и, кивнув, скрылся в туалете. Ким Сону вечно болтал, а потом давился так, словно вот-вот коньки отбросит, – так твердил Джей, и Джейк был согласен. Пак Джей. Джейк снова проверил мобильник в поисках сообщения, абсолютно любого: голосового, печатного, хоть ничтожного смайлика, но в ответ получил лишь тишину. Он не сразу понял, что тишина – тоже ответ. Тень рядом заставила парня поднять глаза. Он собирался подробнее расспросить друга про Джея и его скверный характер, который, вероятно, начал прогрессировать, но наткнулся на прищуренные женские глаза. – Здесь занято. – Что? – девушка, видимо, школьница, непонимающе сдвинула брови на переносице. Если она и ожидала первые слова от Джейка, то явно не такие. Она держала в руках распакованный кимпаб, от которого уже успела на ходу откусить кусочек, и теперь еда потеряла свой товарный вид. Джейк повторил, заставив девушку ещё больше нахмуриться. Она огляделась по сторонам и сказала: – Но тут никого нет. Я не вижу, а вы видите кого-нибудь? Шим внимательно осмотрел ученицу: закатанные рукава рубашки; ладони, исписанные черной гелиевой ручкой; вместо последней пуговицы у горла - булавка, которая, казалась, удерживала ее обладательницу от внезапной ругани; чуть выше ладони - несколько английский слов, что написаны в спешке и немного смазаны. Оливия упоминала, что в это время проходят вступительные экзамены для поступления в академию, и, вероятно, незнакомка напротив только что оттуда. – Тебе было бы приятно, займи кто-то твоё место? – сказал Джейк по-английски. Джей бы назвал его выпендрёжником, хотя сам не раз заговаривал на английском, чтобы впечатлить девушек. Австралийский акцент Джейка грел уши. Буквы, казались, были омыты золотом и посыпаны шоколадом: с такой любовью Джейк произносил слова на иностранном языке. Девушка опешила и, поднявшись в одной руке с кимпабом, хотела что-то ответить, но Сону уже шёл навстречу, поэтому, увидев, как Джейк ему машет, быстро отошла. Губы Сону растянулись в полуулыбке. Он присел, зачесал пальцами челку и подмигнул другу. – А ты время зря не терял, Шим Джеюн. Видимо, заграница тебя и не таким вещам научила. Неужели ты научился флиртовать? Мне казалось, в нашем «тройничке» я отвечаю за эту функцию. Сону рассмеялся, и Джейк подхватил его звонкий, лучезарный, совершенно невинный и радостный смех. Сону всегда рвался вперёд, возводил горизонты, а потом крушил их. Жил сегодняшним днём, раскидывался словами налево и направо, не забыв приукрасить всё дело широкой улыбкой. Ким Сону умел очаровывать и прекрасно знал об этом, потому что, как бы они с Джеем не ругались, сразу же начинал строить глазки, выпрашивая у друга кофе из автомата или другую сладость. И Джей никак не мог отказать ему. «Чертов Ким Сону, — каждый раз ворчал Джей, но покупал младшему все, что тот попросит, — как долго ты будешь терроризировать меня?» «Вероятно, до конца своих дней, — промычал Сону, уплетая за обе щеки мороженое с ванильным сиропом и кусочками апельсина. – Запомни мои слова, Пак Джей. Тебе от меня никуда не скрыться». Джейк завидовал непринуждённости Сону, завидовал тому, как тот легко заводит новые знакомства, а уже через мгновение становится душой компании, и каждый готов сделать всё что угодно, ради него. Да и Джейк был таким. Готов был пойти на всё ради Сону. Шим обернулся через плечо. Школьница всё ещё стояла позади и в лёгком смятении переводила взгляд с Сону на Джейка. Ким ухмыльнулся и, взглянул ей прямо в лицо, подмигнул. Джейк толкнул того в плече. – Кто бы говорил, Ким Сону. Я вижу, ты тоже усердно практиковался. Кошачьи глаза Сону блеснули при тусклом свете. – Больше, чем ты можешь представить.

***

Сонхун был вылеплен из глины. В тесной комнатке между жилых блоков он закрылся, припал к окну, что выходило на задний дворник с яблоневой аллеей, и размеренно дышал. «Приезжай», — написал Джун. Одно слово. И больше ничего. Пак и не догадывался, что кто-то просто изнемогает от желания получить хотя бы одно слово. Но Сонхун не мог приехать: приступы паники участились. Он положил ладонь на грудь и старался унять дрожь во всем теле, вдыхая на счёт «один» и выдыхая на «два». Этому приему он научился когда-то в Интернете, когда приступы не покидали его часами. Сейчас же Сонхун взял себя в руки, ровно дышал и вглядывался через помутневшее стекло. Тревожность всё ещё не покидала, но он хотя бы могла её контролировать. Но так было не всегда. В первое время от приступов парень оседал на пол, колени подгибались, а горло сдавливал ужас. Чтобы научиться дышать, ему приходилось повторять про себя детскую песенку, которую по ночам напевала мама, пока ещё могла. Пока ее прогнивший, омерзительный рот помогал ей в этом. Мама. От одного воспоминания Сонхуну хотелось содрать кожу куском мыла, сжечь кончики пальцев. Тревожность утихла, оставила небольшую трещину на спокойном лице Пака и исчезла. Трещина раздваивалась язычками пламени на темных бровях, хваталась за побелевшие губы. Сонхун повалился на кровать, что сразу же издала жалобный скрип. Грудь вздымалась, волосы на затылке прилипли к шее. Внезапно ручка двери начала медленно, осторожно поворачиваться, стуком отбивая чечётку в голове парня. Он уже выпрямился на кровати, одна рука крепко сжимала спасательное средство под подушкой. Он спал с ним, выходил в магазин, держал у сердца. В противном случае слабый Сонхун чувствовал себя беззащитным. Сначала в серую комнату, где единственным источником света были лучи полдневного солнца из-под жалюзи, проникла полоска света. Сонхун издал жалобный вздох, который больше не достиг ничьих ушей, и расслабил хватку, но руку не убрал. Второй в комнату проскользнула фигура парня. Высокий, почти ростом с ним, с тёмными, уложенными волосами, незнакомец прошёл вперёд, переступил через ту черту, что провёл Сонхун. Его ясный взгляд осматривал комнату, остановился на свободной кровати, а позже два изумруда загорелись так, что Сонхуну пришлось привстать. – Заместитель Чан говорила, что ты въедешь только через три дня, — Пак запер дверь: с открытой он чувствовал себя неуютно. Не в безопасности. Слишком уязвимым. Ещё более уязвимым, чем был. – Я Пак Сонхун, первый курс педа. – Непредвиденные обстоятельства заставили заехать раньше, — он улыбнулся, но в глазах и не было намека на улыбку. Сонхун раскусил его слишком быстро: на первый взгляд парни казались разными, но внутри их объединяло одно – пустота. – О Сехун. Мы с тобой с одного факультета, так что я буду разговаривать неформально. Можешь звать меня просто Хун. О Сехун. Хун. Спустя столько лет слышать это сокращение казалось невыносимо. Проглотив ком в горле, Сонхун придал лицу беззаботный вид и махнул рукой. – Как тебе угодно. Ужасно. Просто ужасно. До ужаса ужасно и невыносимо. Сообщение Ёнджуна маячило перед глазами. Сонхун стряхнул капли ужаса с ресниц, пока новый сосед раскладывал вещи, что-то напевая под нос. Знакомые мотивы всплыли в памяти, ударяли по лицу, приводя в реальность. Он никуда не исчез, он все ещё здесь. Пак схватил телефон и, накинув куртку, выбежал из комнаты, даже не ответив на крик Хонджуна. Домик в лесу, такой же затерянный, как и он сам, пустил корни в сердце. Снова сбегаешь, Пак Сонхун? «Не сбегаю, — оправдывал себя он. – Скрываюсь». Одно другому не мешает.

***

Когда Джею было девять, он сломал руку. Впервые мальчик так сильно плакал, пока отец отчитывал сына за непослушание. И угораздило же его забраться на то дерево, да ещё и верх головой повиснуть! Мистер Пак тогда чуть все волосы с головы не повыдёргивал, пока Джей рыдал взахлёб. Со временем боль прошла, но чувство разочарования осталось неизменно: он не оправдал ожиданий. Должен был быть покорным и слушаться отца, как и говорила мама, но не смог. Джей захлопнул блокнот и вертел остатки карандаша между пальцами. И с чего бы он вспомнил тот случай из детства, о котором совсем забыл? Наверное, именно так сейчас себя ощущает Джейк. Пак не позвонил ему, хотя они и долго не виделись. В его объятиях не было столько искренности, как раньше, и Джейк всё прекрасно понял. Не так-то просто вернуть потраченные годы. Джейк. Стоило увидеть его в коридоре, такого счастливого и воодушевлённого, в тех потёртых ботинках, которые он ещё здесь покупал, и Джей не смог сдержать эмоций. Он проглотил все тревожащие чувства и предостережения, перешагнул через себя. Пак Джей был отличным лжецом, умело менял ситуацию под себя и мог говорить всё что угодно: ему поверят. Многие считали, что именно Сону славился этим талантом, но, на самом деле, Джей был куда искуснее. «Как змея в логове голубки», – сказал однажды Джеюн. Они вместе с Сону засели в кафе за любимым столиком, где ещё рядом музыкальные автоматы разрывали барабанные перепонки, и уплетали блинчики с шоколадом за обе щеки. «Это так похоже на Джея!» - засмеялся Сону, чем заставил улыбнуться и остальных. Джей ещё в тот раз смешно надул губы, будто бы и правда обижен, хотя каждый из них знал, что тот просто прикалывается. Он не каждому открывал свою истинную натуру: ту самую игривую и кокетливую сторону, которой так славился Сону; ту сообразительную и мягкую сторону, которой обладал Джейк. «Я просто вижу, когда людям что-то от меня надо. Отец говорил: води дружбу с корыстными людьми, чтобы потом водить их за нос, — мистер Пак и правда слишком часто повторял те слова маленькому Джею, и тому по неволе пришлось запомнить. – Будем считать, что я использую их так же, как и они меня. Просто я предпочитаю делать это в лицо». Свет с тусклой лампы разломил библиотеку на две части. Джей засиделся, выключил мобильник, чтобы совесть не мучила, узор пальцев отпечатался на плотной бумаге. Он должен объясниться перед Джейком за своё поведение, должен сходить куда-нибудь вместе с ним и Сону... Должен просто не обращать внимания. Постараться не обращать. Это же так легко, Пак давно привык. Всего лишь придется постараться ещё немного, пока всё не наладиться. Если бы Пак мог описать Джейка, то написал бы о неразборчивом почерке, отпечатках кружки от кофе в блокнотах, про спешку на занятия под дождем, ради которого не хочется брать зонтик; написал бы про каменные здания и дедлайны, чернильные пятна, корицу, холодный нос; нарисовал бы маслом половинки луны и тишину. Если бы Джейка попросили описать Джея, то, вероятно, он бы махнул рукой и широко улыбнулся, как это обычно бывает, стоит ему услышать что-нибудь забавное. Джей был хрустящими листьями, каплями дождя на окнах, был лучом и светом, перелётными птицами и затухающими звёздами. Джей поднялся, забирая на ходу вещи. Да, ради Джейка он должен потерпеть ещё немного.