Агнец

С первого взгляда и не скажешь, но их дружба была обречена с самого начала: пока один живёт в неведении, второй притворяется, а третий молчит, ни о какой крепкой дружбе речи и быть не может. Джейк верил, что их встреча с Сону стала для него подарком, знаком свыше, спасением для него и сестры. В тот день они выбрались из леса лишь благодаря Сону, который решил поразвлечься с фонариком на веранде дома, направляя свет на гладь воды. Сону вывел их, спас, согрел и открыл дверь в новый мир под названием «лучшие друзья навсегда». Но Джейк никогда не задумывался над тем, почему в тот раз Сону оказался там совершенно один, и где в тот момент находились его родители. Для Ким Сону запустился обратный отсчёт, стоило мальчишке встретиться с Джейком. Он словно знал, что тот станет его спасением и погибелью. Никто из них отчего-то не задавал вопросы, хотя Сону ужасно хотелось, чтобы его когда-нибудь расспросили. Чтобы поинтересовались. Чтобы за него искренне переживали. Впервые он испытал чувство необъятного ужаса в семь лет. Вернее, ему на днях исполнялось семь, а Сону так сильно мечтал о долгожданном подарке – машинке на пульте управления, что не выдержал и залез в подарочный пакет. Он видел, как мать, озираясь по сторонам, словно воришка, прячет его между диваном и шкафом. Конечно, Сону мучило любопытство и, раскрыв пакет, он уже собирался засмеяться от радости, как вдруг его глаза наткнулись на нечто другое. «Учебник по истории Кореи. Подарочное издание». Мальчишка замер, повертел его в руках, а позже отшвырнул на пол, будто грязную половую тряпку. А когда на день рождения Сону не проявил особой радости из-за подарка, миссис Ким взяла его за руку и отвела в соседнюю комнату. Её большие глаза, густо подведенные чёрным карандашом, внимательно рассматривали сына, как если бы она видела его впервые. «Тебе не понравился подарок?» Сону обиженно надул губы и помотал головой. «Я просил машинку! Почему вы подарили мне какую-то историческую книгу? Я историю даже не понимаю!» «В этом-то и проблема, Сону. Ты должен быть умным. Должен быть прилежным и послушным. Историю своей страны знать нужно. Забудь про свои машинки. Ты никогда больше не получишь ни одну, если не начнешь учиться. Ты уже в школе, и с этого всё начинается. Ты уже должен стать им». «Кем "им"?» Мать положила ладонь на плечо Сону и легонько сжала. «Тем, кого захочется любить. Думаешь, заслужить любовь так легко?» В тот вечер она отвела его в подвал. Затхлый и холодный, его никогда не протапливали. Они спустились в низ – и Сону поёжился от холода. В свой день рождения он был одет лишь в одни брюки и легкую футболку с короткими рукавами. Кожа тут же покрылась мурашками. Он оглядывался по сторонам, не понимая, почему вдруг мама забрала его с празднования и привела сюда. «Тебе нужно поменять образ мыслей, Сону. Такие, как ты, никому не нужны в этом мире. Ты не ценишь доброту, а только и увлечен своими игрушками. Но я помогу тебе, как хорошая и любящая мать, правда? Ты же любишь маму? – она ласково улыбнулась – и Сону утвердительно кивнул. Многие одноклассники делились тем, как проводили выходные вместе с семьей, выезжали на природу и ходили в кино, но Сону никогда не мог себе этого представить. Его отец вечно работал, являлся почти что мифической персоной, когда мать, казалось, вообще не обращала на сына внимание. А теперь внезапная перемена в её поведении напрягала Сону, привыкшему к полному безразличию со стороны родителей. – Ты должен покаяться, Сону. Мы с твоим отцом многое в этой жизни сделали не так, но у нас есть ты. Ты вырастешь прекрасным ребенком. Мы воспитаем из тебя достойного человека. Я воспитаю. А пока ты должен очиститься от мыслей о недозволенном. Снимай футболку и садись на колени. Ты уже прочёл Библию?» Сону без задней мысли снял майку, опустился на промерзший пол, поджав под себя колени, и застыл в ожидании. В горле пробкой застряли слова. «Нет». Неверный ответ, Ким Сону. Впредь ты узнаешь, как правильно подбирать слова, а пока приготовься к сложному пути. «Она состоит из жертв. Из множества жертв, на которые людям пришлось пойти, чтобы мы оказались там, где есть сейчас. Я говорила, что у нас с отцом много грехов. Мы грешники, твари земные, хуже животных. Но ты будешь другим, Сону. Ты сможешь дать нам искупить грехи. Но для этого придётся принести жертву, — послышался шорох, а позже женщина коснулась тёплой ладонью спины Сону, провела пальцем между лопаток. Сону всё ещё не видел лица матери, но чувствовал её дыхание на своей шее. – Ты вберёшь наши проступки, перед этим очистившись сам. Ты наш Агнец Божий, Сону». Сону не успел ни слова сказать, как спину пронзила жгучая боль. Дыхание перехватило – и он почти упал лицом на пол, но вовремя подставил руки. «Мама, что ты делаешь?» Второй удар ощущался намного больнее предыдущего. «Сядь обратно. Ты не должен перечить. Эта боль ничто по сравнению с той душевной болью, которую пережили тысячи душ, умирая ради того, чтобы мы с тобой сейчас жили. Разве мы не должны им отплатить? Мой сын должен сделать это. Это место станет твоим алтарём. Оно избавит тебя от дурных мыслей. Ты должен быть чистым и непорочным». В семилетнем возрасте Сону подарили семь больших ссадин – каждая, по словам матери, символизировала грех. Он учил историю, научился держать спину прямо и не позволять себе лишнего, забыл про игрушки, занимал первые места на олимпиадах и стал гордостью класса. Синяки и ссадины Сону прятал за длинными рукавами растянутых свитеров и бесформенных рубашек, больше не мог спать на спине - каждая клеточка тела отдавала болью. Сону с трудом принимал душ: сначала стоял полчаса в кипятке, смывая, как говорила мать, все недозволенные мысли, а потом сразу же включал холодную, почти ледяную воду, чтобы закалиться. Однажды Сону схитрил и просто стоял в ванной, опустив ноги в воду, но миссис Ким каким-то образом обо всём догадалась. Она заперла его в подвале на ночь, оставив лишь ржавую миску с водой, крикнув напоследок что-то про совесть. Сону лежал, уставившись в потолок, стуча зубами от холода и спрятав руки между ног, лишь бы как-то согреться. И каждый раз, стоило ему не оправдать ожиданий матери в учёбе, он отправлялся в подвал, словно на распятие. Сону терпел боль, стиснув зубы и не посмев ничего ответить, он сдерживал слёзы, потому что и за них можно отхватить. Он мечтал о спасении. Мечтал, чтобы хоть кто-нибудь спас его от подобной жизни. Он устал от матери, устал от отца, который закрывал на действия жены глаза. В конце концов, Сону ненавидел этот домик в лесу, купленный его родители специально в подобном тихом месте, где ближайшие жилые дома находятся в радиусе нескольких сотен километров. Отдаленный и одинокий - именно в этом дом и Сону были похожи. Дом впитывал в себя его слёзы и крики, его кровь и отчаянные мольбы о спасении. Сону верил, что однажды это спасение настанет. Постучится в его дверь, словно разрушение, и скажет, что всё это один сплошной сон. Но Сону хорошо усвоил, что, чтобы выжить, нужно приложить усилия. И именно тогда он встретил Джейка и Оливию. Сону не мог понять, как его мать, продуманная и рассудительная женщина, могла забыть запереть дверь. Тогда он, долго не думая, выскочил наружу, схватил с пола оставленный фонарь и выбежал на веранду. Смеркалось, и Сону, включив фонарь, направил его на гладь озера. Шансов на то, что это сможет помочь привлечь чье-то внимание, было ничтожно мало, но он не сдавался. Кричать Сону не мог, да и это бы не помогло. «Помогите! Хоть кто-нибудь! Я здесь!» Но разве кто-нибудь прогуливается в такой глуши? Хоть раз он видел здесь кого-нибудь, кроме грибников? Сону уже потерял надежду, когда внизу, вдоль озера, показалась чья-то макушка. «Эй, мы здесь! Ты живешь тут?» Тогда-то и началась вторая жизнь Сону. И если же встреча с Джейком стоила всех тех страданий, через которые ему довелось пройти, то они определенно окупились. Когда мать Сону везла детей домой, Сону увязался с ними. Он прилип к Джейку, не сводил в матери взгляд и надеялся, что этот ребенок, этот мальчишка и его сестра, ещё появятся. Пусть только они не оставят его! Пусть вернутся! Он уже знал, что именно ждёт его по приезде домой, но пытался отогнать мысли прочь. Сону надеялся, что их встреча неслучайна, что это тот самый подарок Божий, о котором говорила мать. И Шим Джейк и правда не оставил его. Он, сам того не зная, спас его, стал первым другом. Позже появился и Джей, который, как ясное солнце, имел способность забирать все тревоги и беспокойства Сону. И как же Сону хотелось им всё рассказать! Так хотелось наконец-то излить душу, рассказать, почему он никогда не переодевается на физкультуру и вечно пропадает в медпункте, что он терпеть не может историю и его улыбающихся родителей. Рассказать, как он трясется от страха, проходя мимо подвала; как расписал все стены мелками, считая дни в заточении. Сону никогда не ходил в бассейн, избегал моря и бани, мастерски придумывая отмазки, ведь от старых ран остались шрамы, а новые имели свойство заживать слишком долго. И в глубине души Сону надеялся, что друзья заподозрят неладное. Ну же, спросите меня! Спросите меня, что происходит, пожалуйста! Но никто не интересовался. Джейка и Джея устраивал этот порядок вещей: если Сону улыбается и ест ненавистное мятное мороженое, то всё в порядке. И стали бы они с ним дружить, узнав, что Ким Сону с головы до пят одна сплошная фальшивка? Ким Сону был листом, исписанным свежими ранами, засохшей кровью и болючими синяками. Сону создал образ, в который друзья и вцепились, но узнав они, что от этого Сону нет ни капли настоящего, то как бы отреагировали? И какой он, этот настоящий Сону? В какой-то момент Сону перестал возвращаться к этому вопросу. Уже самостоятельно он запирался в подвале, морил себя голодом сутками, а потом вновь улыбался друзьям, словно ничего не произошло. И когда его впервые вытошнило кровью, Сону подумал, что это всё последствия голодовки. На самом деле, Сону всегда мечтал умереть. Слова матери про библейские жертвы и вечную жизнь прочно въелись в голову. Станет ли он свободнее после смерти? Какая жизнь там, на Небесах? Болит ли там душа и тело? Он не знал, но всегда мечтал однажды найти ответ на свой вопрос. Но Ким Сону не знал, что его желание сбудется так быстро. В отличие от долгожданной машинки, глиобластома не обнаружилась за шкафом. Сону терял сознание и концентрацию, а вскоре стал испытывать большие проблемы с памятью и речью. Порой, вместо того, чтобы разговаривать, он просто улыбался, но друзей и это устраивало. Он сплёвывал кровь в платок, прятал его в кармане джинсов и снова надевал маску. Ким Сону слишком рано научился врать, слишком рано повзрослел и слишком рано осознал, что вся его жизнь прошла в подвале любимого дома друзей. Ни Пак Чонсон, ни Шим Джеюн не беспокоились о нём. Более того, никто из них никогда не замечал, что с Сону что-то не так. Да и разве может кто-то такой, как Ким Сону, улыбчивый и вечно радостный, быть смертельно больным? Может ли подросток, учащийся на последнем году средней школы, вечно принимать обезболивающие и мечтать о смерти? Родители Сону продолжали жить, как и раньше, при этом обвиняя сына в том, что он опорочил собственное тело. Сону стал сорняком, козлом отпущения, грушей для битья. В один из таких дней, когда Сону почти без сознания лежал в луже крови, хватаясь за голову, раздался стук. Сону слышал, как мать открыла входную дверь, как вежливо поздоровалась, увидев перед собой знакомую фигуру. «Я к Сону. Мы договаривались посмотреть фильм», — голос Джейка Сону бы узнал из тысячи. Ким ногтями царапал деревянный пол, рот открылся в немом крике. «НАЙДИ МЕНЯ. МНЕ ПЛОХО. Я УМИРАЮ, ДЖЕЙК. ЗАМЕТЬ МЕНЯ». «Сону занят уроками, на носу же экзамены. Посмотрите в следующий раз. Я передам, что ты заходил». Сону не мог видеть, как Джейк замер в растерянности от слов женщины. Он застыл в дверном проёме, внезапно перевёл взгляд в сторону подвала и уже собирался что-то спросить, как вдруг остановился. Шим Джеюн всегда предпочитал не задавать лишних вопросов и не расспрашивать. И если для Сонхуна эта черта характера казалась спасением, то для Сону балластом, что потянул их с Джейком на дно. Если бы Джейк задержался подольше, если бы прислушался к интуиции, то последующие события не заставили бы его сожалеть до конца жизни. Он бы не очнулся в Австралии, в тысячи милях от друзей, потеряв огромный кусок воспоминаний. Он бы не сел в тот автобус, в который через четверть часа врезался в грузовик. Он бы не попал в больницу без сознания с осколками, торчащими из груди. Ким Сону узнает об аварии лишь через час и вместе с родителями примчится в приёмный покой. Он встретит Джея, который еле сдерживает слёзы, но ради Сону ведет себя невозмутимо. И тогда Сону решится на самый правильный и ответственный шаг в его жизни. На шаг, который и очистит его душу и сердце. Ким Сону выберет умереть вместо друга. // Сидя в приёмном покое вместе с Сонхуном, Джей будто снова перенесся в тот день несколько лет назад. Происходящее яркой картиной вставало перед глазами, и Джей больше не мог притворяться. Он ссутулился, сломался, спрятав лицо в ладонях. Они ждали врача, но тот так и не появлялся. Пак помнил, как ожидание убивает надежду. — Мне надо отойти, — только и сказал Джей Хуну, выбежав на свежий воздух. Больничные стены вселяли в него ужас. Слишком многое связывало его с этим местом. Слишком долго он провёл здесь, надеясь на лучшее, на чудо, которое никто из них не знал. Когда Джейк впервые попал в больницу, Джей примчался сразу же. Поймал первое такси и торопил водителя на каждом светофоре, обещая заплатить втрое больше. Он помнил, как гулко стучало его сердце, стоило увидеть рыдающую Оливию. Пак звонил Сону, набирал его снова и снова, но тот будто не слышал. За час, проведенный в больнице, его одежда впитала запах антисептика, а сам парень выпил вторую чашку кофе. Только кофеин помогал ему заглушить страх и рыдания семьи Шим, поэтому он и направился за ещё одной порцией, когда услышал крики. Это был Сону, определенно Сону. Сону кричит? Джей и припомнить не мог, когда друг повышал голос, а на крик и вовсе никогда не переходил. «Я сделаю так, как считаю нужным! Оставь меня! Оставь меня и дай пожить нормально хотя бы сейчас, мама! Я умру, я всё равно умру, как ты не понимаешь? Лекарств не существует, пойми же! Я больше не могу делать то, что ты хочешь». Джей закрыл рот рукой, сдерживая всхлипы. Он пытался сохранять хладнокровие, но Сону не шутил. Ким Сону, тот Сону, которого они все знали, никогда бы не позволил себе кричать на мать, а уж тем более шутить с подобными вещами. Значит, он полностью серьёзен. А это значит... ... что Сону знал, что Джей его слышит. Ким Сону наконец-то смог признаться. Поэтому, когда друг вручил ему пачку денег, Джей даже глазом не моргнул. Наконец-то он заметил, каким уставшим на самом деле был Сону: полумесяцы сияли под глазами, бледные щёки впали, а уголки рта как будто машинально поднимались, выдавливая из себя подобие улыбки, которая так согревала их с Джейком всё это время. «Возьми. Я слышал, что Джейку потребуется операция и долгое лечение. Этих денег должно хватить». Пак взял конверт, не сводя при этом глаз с друга. В тот момент его сердце медленно разрывалось. «Откуда они у тебя?» Сону просто пожал плечами, как если бы выиграл деньги в тир. «Деньги на лечение. Мама всё ещё думает, что оно сможет мне помочь, но я знаю свой диагноз. Возьми и отдай родителям Джейка. Не говори, что они от меня, окей?» Слеза капнула на конверт. Джей протёр глаза. «Значит, ты знал, что я услышу? Сколько... – Пак взглотнул, не в силах вслух задать этот вопрос. – Сколько тебе осталось?» «Три месяца. Бог любит троицу, да?» – он хмыкнул, придававшись собственным мыслям, и Джей склонил голову. Слёзы лились по щекам, и он больше не пытался их остановить. Человек, которого он считал лучшим другом, в которого был влюблен, всё это время умирал на глазах, а он даже не заметил! Джей ненавидел себя, ненавидел себя больше, чем когда-либо. Он считал, что знал всё о Сону, знал его как облупленного, но на деле даже очевидного не замечал. Ему хотелось жить в идеальном мире, где из главных проблем – что съесть на обед и невзаимная влюбленность в улчшего друга. Но Ким Сону умирал, и он не мог ничего с этим сделать. И сейчас парень даёт ему деньги, которые могли бы уменьшить его боль. Но Сону выбрал смерть. «Сделаешь мне одолжение? – глаза Сону – Джей отчаянно пытался запомнить их цвет и то, как они смотрели на него в тот день, — засверкали. – Хёна экстренно оперируют и он пока без сознания. Врачи говорят, что он может впасть в кому. Если такое произойдет, попроси его родителей вернуться в Австралию. Ты сможешь их убедить, я знаю, хотя всё это и кажется нереальным. Он не должен видеть, как я умру. И ещё... – взгляд Сону ожесточился. – Не говори ему о том, что я болен». Джей схватил Сону за руку и крепко сжал. «Что ты имеешь в виду? Что значит «не говори»? Разве можно о таком не сказать? Как ты себе это представляешь? Да и как он о таком не узнает?» — воскликнул Джей в сердцах. Сону улыбнулся уголком рта. «Лжецом стать намного проще, чем ты думаешь, хён. Сделай всё, чтобы Джейк не узнал. Это моё последнее желание». Последнее желание. Никогда ещё Ад Данте не казался таким реальным. // Джейк, как и говорил Сону, впал в кому. Деньги на операцию родители Шима приняли со слезами на глазах: Джей сказал, что это его накопленные сбережения на машину. Конечно, отмазка вышла так себе, но в тот миг родители мечтали лишь о том, как бы спасти сына. Шли недели, Джейк лежал в коме, а Джей навещал его каждый день после занятий, рассказывал истории из школы, пытался звучать бодро и улыбаться. Он читал ему мифы о Древней Греции, зачитывал фразы на латинском и верил, что друг вот-вот очнется. После больницы он сразу же бежал к Сону, и они вдвоём сидели в тишине, каждый в своих мыслях. Пак думал о том, что дни Сону сочтены, и ему хотелось каждую минуту проводить с парнем. Сону почти не вставал с постели, его мучили головокружения и он почти не мог говорить, путаясь в буквах и синтагмах. Джей придерживал его голову, когда Сону тошнило, вытирал рот и приносил стакан воды. А стоило Сону заснуть, как Джей растирал ему ладони и беззвучно содрогался в рыданиях. Сону с каждым днём становилось всё хуже, и Джей, как никто другой, видел это. «Подвал, — однажды прошептал Сону, еле шевеля губами и переставляя буквы в правильном порядке. – Я искал спасение». Сону ушёл из жизни через два месяца. Его прах развеяли над озером возле дома в лесу. Джей долго не мог смотреть в лицо родителям Сону, винил себя и каждый божий день рыдал, чертя корявые, безобразные линии в блокноте. Это стало его защитной реакцией, его способом справиться с потерей. Джейк очнулся через полгода в Австралии, на побережье Тихого океана под шум волн. Никто из взрослых не стал говорить ему о смерти Сону, чему поспособствовал Джей. Украв телефон Сону, он писал Джейку сообщения, высылал фотографии и всячески пытался понять, когда он попал в эту ловушку. И как долго он будет так обманывать друга? Как долго будет вести себя так низко, держа обещание? Джей выключил мобильник покойного друга и закинул его в тумбочку, надеясь, что объясняться и вовсе никогда не придется, пока однажды в один из зимних дней, когда Пак вернулся из школы, он не прочитал сообщение Шима. «Хён! Сону прислал мне фото заката, который встретил сегодня по пути домой. Ты видел такой же из своего окна? Пришлю тебе фото, чтобы тебе было не так одиноко:) » Джей трясущимися руками держал смартфон, не в силах поверить собственным глазам. Джейк прислал ему пустое вложение, а затем множество сообщений о том, как прошёл его день. Пак Джей осознал, насколько сильно вляпался, когда Джейк из-за дня в день начал говорить о том, как Сону пишет ему и звонит, мечтая увидеться вживую. Для Джейка Сону всё ещё живой, он всё ещё существует. Интересно, какого это видеть умершего друга каждый день? Тогда Джей ещё не знал, что обещание Сону будет нести за собой такие последствия. Шим Джеюн сходил с ума на глазах, а Джей всё больше боялся, но не мог раскрыть правду. И его ошибка привела Джейка в больницу. — Зачем он пырнул себя? – спросил Джун. Он приехал чуть позже ребят, когда Хун написал ему. Чхве допивал кофе, морщась от противного привкуса. – Это какие-то австралийские приколы? Выгонял демона или что? Ещё и садовым ножом. Очуметь можно, скажи? Джей отмахнулся от парня, как от назойливой мухи. Он не знал, простит ли его Джейк, сможет ли жить дальше с таким грузом и не винить себя, но сейчас Пак Джей точно был уверен, что должен рассказать другу правду. «Мы все долго держались, Сону. Я виноват. И я скучаю. Я безумно скучаю по тебе каждый божий день. Надеюсь, ты нашёл своё спасение на Небесах». Джей оставил Джуна возле автомата и побрёл в отделение.