***
После десяти попыток дозвониться до друга, Джейк обреченно вздохнул. Он давно вышел из квартиры, вернул ключи на место и мялся на остановке, пропуская один за другим нужные ему автобусы. И на какой черт Сону заставил его ехать за пустой папкой? С другой стороны, думал Джейк, он бы не смог увидеть фото. Это и было планом Сону? Показать ему фото? Позволить догадаться самому? Его загнули на фото, вычеркнули из общих воспоминаний незадолго до того, как он улетел в Австралию, оставив свою прежнюю жизнь. Джейк ждал разъяснений, ему нужны ответы. Вопросов и так накопилось слишком много, и ещё одного он просто не выдержит. По одной версии Шим Джеюн вернулся в Корею, потому что ужасно соскучился по друзьям, ему не хватало их разных, контрастирующих на фоне друг друга, голосов и таких же разных характеров. По второй же версии он вернулся, чтобы найти ответы. И Джейк надеялся, что друзья ему в этом помогут, ведь он просто не мог – не мог! – оставить их. Как бы он сильно не любил своего отца, как бы не скучал, как бы не хотел его увидеть, но оставить Джея и Сону после средней школы казалось для него нереальным. И более нереальным казался витиеватый шрам на груди, разрезавший плоть изнутри. В доме, где тепло считалось синонимом, где спокойствие вплеталось в стены и тонкими нитями тянуло свои пальцы, словно играя на арфе, Сонхун сидел на диване. После того как Джей привёл его в помещение и вручил плед, чтобы согреться, он пропал на кухне. Спустя некоторое время Сонхун почувствовал ароматы чабреца и иван-чая. Пак представил, как старший раскладывает травы, как заливает их кипятком и удовлетворенно улыбается. – О чём задумался? – Чхве Ёнджун плюхнулся рядом, громко зевнул и потянулся за пультом. В таком доме смотреть телевизор ощущалось самым логичным делом, но от чего-то Сонхун почувствовал себя неуютно. Будто так и стоило продолжать сохранять тишину, лишь отвлекаясь на тиканье настольных часов на каминной полке. Камин же напоминал гробницу. С дровами из ольхи, от камина тянуло сильным чувством ностальгии и меланхолии. Наверное, размышлял Хун, собираться здесь раньше и правда приносило удовольствие. Но он никогда не видел, чтобы Джейк или Джей топили камин, а потом сидели напротив, погрузившись в свои мысли. Камин всегда оставался нетронутым, будто напоминание о старых днях, повторить которые они больше не в силах. – Ты давно здесь? – глаза Сонхуна закрывались. Он мог бы уснуть прямо здесь, под мягким акриловым пледом, но ему хотелось дождаться Джея. – Раньше мне никогда не задавали подобные вопросы, — Джун от скуки отложил пульт и откинулся на спинку дивана. – Скажи, ты когда-нибудь видел рисунки Джея? – Почему тебя они вдруг заинтересовали? Чхве просто пожал плечами, но Сонхун слишком хорошо выучил парня: Чхве Ёнджун никогда не станет спрашивать о том, до чего ему нет дела. – Я увидел случайно. Не собирался подсматривать, правда, — на этих словах Сонхун едва не закатил глаза. – Блокнот лежал на столе, а Джей отошёл и не знал, что я приду. В общем, я полистал парочку страниц. Они непонятные, безликие, страшные. И он постоянно рисует одно и то же лицо, словно помешанный. Он рисует, а потом тут же зачеркивает, словно запрещает своим мыслям материализоваться куда-то за пределы этой бумаги. Это не кажется тебе странным? Разве тебе неинтересно, что он скрывает? «Никогда не сомневаться в своих словах и действиях. Ты не должен думать, что сделал что-то не так. И оставь прошлое в прошлом». Это твоё прошлое, Пак Джей? Что же ты сделал не так? В чём ты сомневаешься? Сонхун бы и продолжил об этом размышлять, если бы на пороге дома не появился Джейк. Весь вспотевший, с взъерошенными волосами, он тяжело дышал. Быстро обвёл комнату взглядом, лишь на мгновение остановившись на Сонхуне. Джейк держал в руке папку и клочок бумаги, напоминающий фотоснимок. Услышав звуки, доносившиеся из кухни, Шим снял ботинки и направился к Джею. Хун никогда не видел парня таким, поэтому в этот раз его одолел тот самый «интерес», о котором ещё минуту назад говорил Ёнджун. – Где Сону? – Сонхун слышит трескучий голос Джейка. Пак понял, что камин никогда по-настоящему не нуждался в дровах, ведь огнём всегда оставался Джеюн. И сейчас Джеюн пытался сдержаться, чтобы не рассыпать все искры из глаз. – Он должен быть уже здесь. Джейк отставил керамическую чашку с небольшим, практически незаметным сколом на стенке. Он появился, стоило шесть лет назад гиперактивным мальчишкам сыграть в футбол на кухне. Джейк зацепился взглядом за не поблекшее воспоминание – и поёжился. – Джейк, — начал Джей, но Шим уже понял, к чему тот клонит. Он не собирается отвечать на его вопрос. Он не собирается дать ему то, за чем Джейк пришёл. – Присядь и выпей чай. Я сварил его к твоему приходу. – Не затыкай меня. Не говори мне, что делать, Чонсон, – подбородок Джейка дрожал. – Я не могу дозвониться до Сону с того момента, как он отправил меня за этой папкой. – О чём ты? – Джей едва скривился при упоминании своего корейского имени. Он прекрасно понимал, что таким образом друг пытался поставить его на место, но Джей не позволил себе дать слабину. – Ты ходил к Сону? Ты разговаривал с его матерью? – Зачем мне разговаривать с ней? – Джейк поставил руки на столешницу, мертвой хваткой вцепился за неё и глубоко дышал. Когда-то Сонхун сказал, что лучшее, что мы можем сделать, когда всё катится к черту, — это не забывать дышать. – Объясни мне это. Джейк вручил другу сложенное фото. Пак принял его с беспристрастным выражением лица, но внутри всё его напускное спокойствие трескалось по швам. Он помнил это фото. Он знал, что увидит на нём. Знал, потому что ему приходилось бывать дома у Сону во время отъезда Джейка. Знал, что чувствует друг, ведь чувствовал то же самое, стоило наткнуться на фото. Мы не выбираем родителей. И Сону тоже не выбирал. И если бы он только мог, Джей уверен, Сону определенно бы выбрал. – Расскажи мне, почему я не помню. Ты же знаешь, да? Ты всё знаешь! Тогда почему Сону загнул фото? И почему я, чёрт возьми, не помню, чтобы мы его делали? – голос Джейка перешел на крик. Он не понимал, почему одно только фото пробудило в нём столько эмоций. Он устал получать молчание, устал, что Джей обращается с ним как с маленьким ребёнком, который не может самостоятельно о себе позаботиться. – Ты должен ответить мне! – Я ничего не должен! – «Я обещал». – И Сону не придет, — «Просто давай помолчим какое-то время». Пак Джей никогда не повышал на него голос. Пак Джей никогда не отказывал ему в просьбе. Пак Джей никогда не казался настолько далёким и незнакомым, как сейчас. Джейк уставился глазами, полными слёз и отчаяния, в столешницу. Царапал её ногтями, скрёб, будто от этого может что-то измениться. Он проглотил комок из слёз, часто моргал, лишь бы не расплакаться прямо перед Джеем. Джейк знал, что в таком случае это станет их переломным моментом. – Значит, я должен продолжать жить так, будто ничего не произошло? Мне нужно просто забыть? Ты этого хочешь? Я должен смириться? – он медленно проговаривал каждое слово и делал паузы, лишь бы не заплакать от собственного отчаяния и такой резкой перемены их в отношениях. – Смириться – это твоя главная задача, Шим Джеюн. Рана на груди Джейка с треском разошлась.***
Джейк выбежал из дома ещё до того, как Джей успел среагировать и поймать его за руку. Шиму казалось, что его вытошнит прямо на пол, поэтому он мертвой хваткой держался за живот. Слезы душили, он только со второй попытки открыл входную дверь и вынырнул на свежий воздух. Ледяной ветер, появившийся вечером, обжигал щёки. Джейк злился на самого себя, на Джея, на Сону, на весь этот мир. А ведь Джею всего-то требовалось всё ему рассказать! Неужели в этом есть что-то сложное? И почему это он сказал, что Сону не придёт? Джейк достал мобильник – и тот чуть не выпал из трясущихся рук. Еле разблокировал телефон, с ещё большим усилием набрал номер друга, но всё бестолку. Если Ким Сону решил его позлить, то это у него прекрасно получилось. – Джейк, — рука Сонхуна коснулась плеча – и Джейк машинально стряхнул её. Он не смотрел на парня, пытался отвернуться, чтобы тот не увидел его влажные от слёз глаза. Сонхун стянул одеяло с плеч и накинул на Джейка. – Ветер поднялся. И Джейк рухнул в его объятия. Он не знал, как долго на самом деле плакал, пока Сонхун, весь продрогший, гладил его по спине и волосам, пытаясь забрать часть душевной боли. Сонхун делал вид, что не слышал их разговора на кухне, не расспрашивал. Сонхун не умел утешать словами, поэтому старался отдать парню всё своё тепло. Всхлипы постепенно прекратились. Джейк сжимал руку Сонхуна, как если бы держался за спасательный круг. – Пойдём внутрь. Кажется, дождь пойдёт. // Джей пронёсся мимо недоумевавшего Ёнджуна, которому только удалось найти нужный канал на телевизоре. Он планировал улечься поудобнее, попивать какой-то отвар, приготовленный Джеем, и наслаждаться тихим вечером, как вдруг все выскочили из дома. Джей обратил бы на Чхве внимание в самую последнюю очередь. Всё, о чём он думал, были его слова Джейку. А что ещё он должен был сказать? Разве так сложно подбирать нужные слова? Конечно, Джейк на его место непременно придумал что-то гораздо лучше, чем эмоциональное «Я ничего не должен!» И как только подобное могло прийти ему в голову? И как только он посмел довести Джейка до слёз? Пак Джей чувствовал, как каждая его клеточка сгорает от ненависти к себе. Боже, какое ничтожество! Он должен был держать себя в руках, должен был постараться сделать вид, что всё хорошо. Должен был заранее придумать фразу на такой случай, ведь он знал, что подобное вот-вот произойдет. Он просто не может потерять Джейка. Он не может потерять ещё одного человека. 47 шагов. Ровно столько потребовалось Джею, чтобы дойти до подвала. В ушах стояли последние слова Сону, а перед глазами – разочарованное лицо Джейка. За последние несколько недель он спускался сюда слишком часто, чтобы с закрытыми глазами воспроизвести увиденное. Раз за разом, испытывая себя, он проводил в подвале всё больше и больше времени. Сначала это была минута. Целая минута, когда, закрыв глаза, Джей просто стоял и вдыхал запах сырости и затхлости. Продержаться в таком месте казалось нереальным, но вскоре он смог оставаться на целых десять минут. Джей прекрасно помнил, как впервые стоял возле двери, не решившись взяться за ручку. Ему не хотелось открывать глаза на правду, ему не хотелось рушить свой идеальный мир, ему не хотелось знать, что всё то долгое время он жил во лжи. Сделав три глубоких вдоха, Пак Джей толкнул дверь. Тогда он ничего не увидел. Конечно, было слишком темно, и ему пришлось спуститься, чтобы включить свет. Он держался за холодные стены в качестве опоры и весь продрог, пока нащупал выключатель. «И почему здесь так холодно? Разве семья Ким не хранит здесь овощи и фрукты?» – думал Джей. Он всё ещё уговаривал себя, пытался оправдаться, но стоило тусклой лампочке затрещать, как бежать от реальности стало больше невозможно. Никаких фруктов в подвале не оказалось. Посреди помещения валялось грязное покрывало. Потёртое, оно больше напоминало лежанку для дворняги. Рядом, скрытая краем покрывала, стояла миска с водой. К горлу Джея подкатил ком. Наконец лампочка перестала трещать, осветив вторую половину подвала и заставив парня согнуться пополам от боли. Серые обшарпанные стены кричали сотнями зачеркнутых царапин. Сотни дней, что он провёл здесь один, в этом жутком холоде. Сотни дней, когда никто не слышал его крик о помощи. Сотни дней, когда его запирали здесь, как какую-то собачонку. Сотни дней расплаты за грехи, которые он не совершал. Ким Сону был Агнцем Божьим. Ким Сону был просто ребенком. Но, к сожалению, никто из нас не выбирает родителей. В тот день Пак Джей рыдал дважды. А сейчас, по прошествии этих долгих и мучительных лет, он как будто смотрел на подвал новым взглядом. Он пытался смотреть на него глазами Джейка. Нет, Джейк бы точно не выдержал. Джею потребовалось куда больше времени, чтобы заставить себя наконец принять реальность, но Джейка бы это разбило. Он бы никогда не смог смириться с тем, что произошло на самом деле. И поэтому здесь Джей. Стоит и смотрит на голые стены, покрытые страданиями друга. Смотрит на его страхи и отчаяние. Он обещал. Пак Джей всегда держит обещание, чего бы это ему не стоило. Но Пак Чонсон больше не может так жить. – Прости меня, Сону. Я снова извиняюсь перед тобой, хотя знаю, что не заслужил твоего прощения. Но я не могу позволить этому продолжаться и дальше. Я не могу смотреть, как ты сводишь его с ума. Прекрати разговаривать сам с собой, Пак Джей. Тебя вообще кто-нибудь слышит? Когда Джей вышел из подвала, его встретили две пары любопытных глаз. Сонхун, сбитый с толку, вероятно, ждал объяснений. Ёнджун, медленно попивающий чай, просто наблюдал. Джей ожидал увидеть Джейка, но его рядом не оказалось. – Где он? – Сказал, что ему Сону написал. Кинулся в инвентарную за чем-то. Оставил телефон и ушёл, — Джей моментально напрягся, со скоростью света преодолел расстояние и вцепился в телефон друга. Сонхун наблюдал за ним, как за безумным. И что он собрался делать? – Что происходит? – Твою мать, — Джей оставил телефон и, даже забыв накинуть куртку, выскочил из дома. Сонхун проводил его долгим взглядом, а потом и сам взял в руки телефон парня. Гроза рассекла темно-синее небо, заставив Джуна подскочить на месте. Начался дождь. Мелкие капли колотили по подоконнику, звучали где-то отдаленно. – Ну, что там? – Джун нетерпеливо ёрзал на месте. Поведение Джея разбудило в нём любопытство, а сейчас он пытался выведать всё у Хуна. – Что написал ему этот Сону? Это его друг, да? И почему я раньше никогда его не видел? Сонхун нажал на вкладку с последними входящими и нашёл нужный контакт. В глаза бросилась куча неотвеченных сообщений, но отправленное сообщение от Сону, которое так заставило двух парней подскочить на месте, он так и не нашёл.***
«Хён, мне нужна твоя помощь. Можешь встретить меня? Я на опушке, где мы в детстве всегда строили шалаши, помнишь? У меня шнурки зацепились за ветку. Возьми садовый нож, пожалуйста. Никак не могу их распутать. Там в инвентарной складной должен быть». Неужели Сону объявился! Джейк был настолько ошарашен и сбит с толку, что без задней мысли кинулся за ножом и помчался к другу. Конечно, он прекрасно помнил, где опушка. Они не раз строили там шалаши, пока кто-нибудь из родителей Сону не найдет их и не позовет обедать. Джейк забыл про оставленный телефон, забыл, что на улице идет дождь, а при нём даже зонта нет. А что, если Сону простудится? Джей прибьёт их обоих! Джей. О чём он сейчас думает? Чем занимается? Чувствует ли обиду? Джейк ничего из этого не знал. Сейчас его последней надеждой был Сону, который уж точно должен объяснить ему причину происходящего. И младший просто не может отвертеться, ведь это в руках Джейка его спасение, садовый нож. Да и как только Сону смог зацепиться шнурками за какую-то ветку? Он же знает этот лес как свои пять пальцев! Да ещё и так нелепо вышло! Ким Сону точно нужно поучиться внимательности. Дождь лил как из ведра. Джейк прикрывал голову руками в тщетной надежде не промокнуть. С чёлки капала вода, влажные брови сошлись на переносице. Он искал взглядом Сону, ему хотелось быстрее вернуться назад в дом, в тепло. Наконец он заметил Сону, сидящего на влажной земле. Он подогнул колени и водил палкой по песку, выводя какие-то закорючки, которые тут же смывал дождь. При виде Джейка Сону растянулся в улыбке, мгновенно изменился в лице. – А ты быстро! Летел что ли? Я не хотел возвращаться в дом, поэтому решил прогуляться, но неожиданно зацепился за эти ветки, и что-то пошло не так. Ты принёс? Джейк ободряюще улыбнулся и помахал ножом, словно победным призом. Конечно, он не мог злиться на Сону, когда тот в таком до жути нелепом положении. Поэтому он собирался спросить его прямо во время «разборки со шнурками». В противном случае, если Сону вдруг откажется отвечать или начнет нести бред, Джейк всегда может оставить его здесь. Да, именно так он и сделает. Когда Шим присел напротив Сону и достал нож, то Сону неожиданно засмеялся. – Почему смеёшься? – из-за сильного ливня Джейк едва мог держать глаза открытыми. Лицо друга казалось размытым, слегка нечётким, словно он смотрел кино в плохом качестве или только снял очки. – Тоже считаешь себя дураком, да? – Нет, хён, просто жду. – Ждёшь? – Джейк потянулся к кроссовкам Сону и замер с приподнятой рукой. – Сону, а где твои шнурки? – Правда, Джейк, это так смешно, — Сону залился звонким смехом, не сводя с друга взгляд. Шим сидел на корточках, нахмурившись, а смех Сону барабанной дробью бил по вискам. – Смешно видеть тебя таким. – Видеть каким? Сону прекратил смеяться. Его глаза сощурились, превратившись в два полумесяца. – Счастливым. Ты совсем не испытываешь чувство вины? – Сону, я... – Ким откинул голову назад, продолжая смеяться и держаться за живот. Он смеялся так громко и долго, что смог перекрыть звуки дождя. Джейку казалось, что всё это происходит не с ним. Он не узнавал Сону, не понимал, чего тот добивается. В какой-то момент, смотря на друга, на его сидящий в мокрой траве силуэт, Джейк не мог отогнать от себя мысль, что здесь что-то не так. – Почему ты сухой, Сону? Смех прекратился. Оборвался, как последний лист в календаре: так же неожиданно и быстро. В этот раз Ким смотрел на него без тени веселья, лишь пустым отстранённым взглядом. – Что ты имеешь в виду? Джейк убрал промокшую чёлку со лба. – На тебе нет ни капли дождя. Сону, мы на открытой местности. Почему ты, чёрт побери, не промок? Зрачки Сону расширились. Он прикрыл ладонью рот и потянулся к заднему карману джинсов, достав платок. Джейк с ужасом смотрел, как и платок оказался сухим, в то время как ливень с новой силой тарабанил по телу Шима. Внезапно Сону с нечеловеческой скоростью потянулся к ножу, зацепился за деревянную рукоятку мёртвенно-бледными пальцами и одним движением всадил изогнутое лезвие в живот Джейка, едва не задев пупок. Джейк не успел среагировать, его глаза широко распахнулись, а губы приоткрылись в немом крике. Сону всё ещё держался за рукоятку, не позволяя Джейку вытащить нож. Силуэт друга, каким бы он не был до этого, растворился перед глазами. Джеюн лежал на сырой земле, одной рукой тонув в грязи, а другой – зажимая рану. Он падал и засыпал, ходил по тонкому льду, а потом внезапно бежал бесконечные дистанции. Он рыдал, а потом бился в истерическом смехе. Джейк находился в собственном кошмаре, построенным из безликих образов и улыбающегося Сону, который снова и снова вонзал в него нож. Орудие, предназначенное в качестве спасения для Сону, вдруг стало его погибелью. Джейк очнулся в «скорой». Сонхун держал его за руку, склонив голову и беззвучно содрогаясь в рыданиях. Джей спрятал лицо в ладонях, не в силах даже взглянуть на лучшего друга. Шим наконец увидел Сону: тот склонился над его лицом, всё такой же бледный и больше походивший на мумию, чем на человека. Мальчик-мумия. Почему Сону едет с ним? Почему так пристально на него смотрит? Почему его руки кристально чистые, в то время как одежда Джейка заляпана кровью? И почему фельдшер не реагирует на его пробуждение? Голос Сону прозвучал над самым его ухом: – Стоило пройти такой долгий путь, чтобы узнать правду, хён. Тебе будет нелегко, когда ты очнёшься. Я уверен, что ты простишь меня, но не себя. Себя ты никогда не простишь, Шим Джеюн.