Виктория
Эти несколько дней я погибала без неё. Погибала без её рук, гуляющих по моему телу каждое утро, без её губ, нежно касающихся моих после полученной порции удовольствия, я погибала без её пальцев и языка, дарящих тот самый экстаз... Наши отношения стали столь откровенным, будто мы с ней - я и она - два сплетенных оголенных нерва. Я уже не представляла её без себя и себя без неё. Я скучала... скучала по её рассказам и небылицам, которые она придумывала для меня перед сном, скучала по теплу её тела, которое обволакивало меня каждую ночь в нашей общей постели, скучала по её стонам, которые я слышала каждый раз, когда находилась меж её ног. Она стала моей частью. Будто я полюбила её не в тот день, когда впервые увидела, а намного раньше, будто с моим рождением родилась и любовь к ней. А ведь моя Нимфея родилась в один день со мной, в том же году, только за тысячи километров отсюда, и нам пришлось преодолеть многое, чтобы встретиться и наконец подарить друг другу главный подарок - себя самих... Это был наш первый день рождения вместе. Проснулась я довольно поздно, ведь до ночи провозилась с тортом - так хотелось, чтоб моя милая наладилась вкусом домашней сладости за чаем, когда приедет с соседней провинции, куда она ездила на мини-гастроли. По привычке, не зная чем себя занять, ведь дом уже был идеально вылизан ещё со вчерашнего дня, я села за мольберт, начиная свою работу. Под руками рождались тонкие линии, новые начертания придавали объёма и вот, я уже вижу весьма интересный набросок. Огромная кровать, усыпанная лепестками роз, на которой, выгнувшись, лежит девушка. Фигуру красавицы прекрасно видно в блеклом свете свечей, расставленных по всей комнате. Её рубашка задрана, что позволяет увидеть нежную грудь с возбужденно торчащими сосками, определённо, он будет таким розовым, как соски моей прекрасной Ники... Вторую грудь сжимает её возлюбленная, которая расположилась между её ног. Она абсолютно голая, другая её рука обхватывает бедро девушки, заставляя широко расставить ноги, пока, вероятно, ловкий и мягкий язык ласкает её промежность. Но я рисую лишь её тёмную макушку с гладкими чёрными волосами, в которые зарылись пальцы "Никоподобной". В голове подумывая над названием, я краснею, понимая, что никогда не рисовала подобного, а уж тем более таких откровенных сцен. Неужели пусть не столь долгое, но мучительное отсутствие плоских утех заставило меня написать эротику? Забавно. Вот бы она поскорее приехала, я так хочу повторить это... Мои глаза натыкаются на одну из моих последних картин в толстой рамке. Это первая и единственная картина, на которой изображены «мы». Я нарисовала множество полотен, на которых были так или иначе запечатлены наши прототипы, как, например, стоящая напротив картина с двумя маленькими девочками, где одна рисует вторую, держащую в руках маленький бумажный самолетик. Или как та, которую я рисовала сейчас. Но именно «нас» я тогда нарисовала впервые. И, несомненно, наша пара выглядела прекрасно. Она – в непышном нежном белом платье с милыми оборками и оголенными плечами, а я - в серых штанах и рубашке под цвет ее платья, вокруг моей шеи завязан галстук… Глядя на картину, складывается впечатление, что защитник в нашей паре я, но лишь для тех, кто не был знаком с нашей историей… Отдаленно я услышала звон колокольчика, при открытии входной двери внизу. Это отвлекло меня от мыслей, и улыбка сама нацепилась на мое раскрасневшееся от воспоминаний лицо. Кинув палитру на землю, срываюсь с места, быстро пробежав все лестницы трех этажей и огромную гостиную, к которой вели широкие ступени, ещё более расширяющиеся к низу, с расположенными по обе стороны кованными ограждениями с фигурами нимфей и деревянными поручнями. - Мой Цветочек... - она расставляет руки, и я вбегаю в её объятия, закинув на неё ноги, обхватив ими её бедра. Наши губы сливаются в долгожданном поцелуе, а я прижимаюсь к ней так крепко, как могу, чувствуя её руки у себя на ягодицах, за которые она придерживает меня, притиснув к ближайшей стене. Меня мягко опускают спиной на твёрдую поверхность, лишь тогда разорвав поцелуй, и я, открыв глаза, вижу, что оказалась в столовой, понимая, что этот поцелуй длился довольно долго. Но на это мой мозг отвлекаться не стал, ведь мысли находились где-то там, куда сейчас направлялись её губы. Стараясь дышать как можно спокойнее, я лишь усугубила ситуацию, простонав что-то бессвязное, когда её язык начертил линию от ключицы до самого уха. Её руки как-то нетерпеливо расправились с пуговками рубашки и последнее, что я услышала - то, как эти самые пуговки разлетаются в стороны, а после улыбнувшись, подумала: "Она хочет этого не меньше меня..." Дальше мой разум будто отключился, заострив внимание на ощущениях. Ника взяла в ладони обе моих груди, начав их мять и иногда задевая нежными пальчиками самую чувствительную их точку. Девушка наклоняется, обдав кожу нежным тёплым дыханием, взяв в рот один из сосков, уже давно призывно стоящих. Я прикусываю губу, чувствуя, как её язык обводит узор по ореоле соска, накрывая его. Улыбаясь, представляю, как она сейчас будет делать эти движения немного ниже и, признаться честно, безумно этого жду. Видимо сила желания заставила меня несдержанно качнуть бёдрами, что моя Ника расценивает, как приглашение, оторвавшись наконец от груди и спустившись поцелуями вниз, иногда полизывая кожу. Я чувствую её тёплое дыхание на своих бёдрах, когда она нежно целует участок меж трусиков и кожи, заставляя меня трепетать от желания и нетерпения. Довольно резко она тянет кружево вниз, опускаясь на колени и дразняще проводя языком по большим половым губам. Я пытаюсь направить её язык в нужное место, но она отстраняется, заставляя меня откинуться назад. Разведя мои ноги в стороны, она проводит косточкой указательного пальца поверх клитора, отчего я просяще скулю, сжав её другую руку, лежающую на столе, в своей. Она ласкает клитор теперь большим пальцем, интенсивно потирая его, прислушиваясь к языку моего тела. Я знаю, что ей нравится мучать меня, но в этот раз чувствую, что она готова довести меня до конца. Немного повернув руку, она вводит в меня сразу два пальца, принявшись ласкать и изнутри, и снаружи. Я задыхаюсь, не в силах сдерживаться от наслаждения, почему-то пытаясь заглушить стоны, когда её палец на клиторе сменяет язык. - Пожалуйста, не сдерживайся. Я хочу слышать тебя, - оторвавшись от меня, возбужденно шепчет она, продолжая входить в меня длинными музыкальными пальцами. Я исполняю её просьбу, уже не заглушая криков и восторженных стонов, нахваливая её умелый язык, которым она научилась работать просто безупречно. Мои руки наматывают на кулак её собранные в хвост волосы, когда я уже нахожусь очень близко к разрядке, что она чувствует, стимулируя клитор ещё более настойчивее. - Ника, я люблю тебя... - выкрикиваю я, прижимая к себе её голову и слыша в ответ её глухой стон, от которого оргазм будто становится ещё более ярким и острым. Отпустив её, я содрогаюсь от приятных электрических импульсов по телу, не пряча идиотской счастливой улыбки. Моя Ника рядом... как же это прекрасно... - С Днем рождения, Цветочек... - тихо шепчет она и, открыв глаза, я понимаю, что девушка даже не сняла пальто, лишь сейчас скинув его с плеч и взяв в руку. Перед выходом со столовой моя Нимфея нежно целует меня, оставляя мокрый след от языка на нижней губе. Вернувшись обратно уже без верхней одежды и в тапочках, она прислонилась к дверному косяку, пристально смотря на меня, ещё не до конца отошедшую от произошедшего. Её откровенный взгляд заставляет меня прикрыться руками, что вызывает её улыбку со взглядом: "Ну, ты чего?". Но, тем не менее, она понимающе отворачивается, принявшись заваривать чай. - Чем занималась сегодня? - спросила она, насыпая в свою любимую розовую чашку немного заварки. - Рисовала. - И что нарисовала? - налив в чашки воду, девушка пронесла их несколько метров, поставив на стол, где все ещё лежало моё обнажённое, разгоряченное ласками тело. Её рука легла на моё оголенное бедро, легонько поглаживая. - Да так, ничего особенного... - ответила я, резко поднявшись и спрыгивая наконец со стола в поисках нижнего белья. Ника опустилась на пол, подняв с него то, что я искала, и, заставив меня сесть в кресло, медленно натянула на меня трусики, пока я завязывала рубашку на груди, улыбаясь, ведь на ней осталось лишь 3 верхние пуговицы. Но теперь-то я знала, как назову свою новую картину. - И все же... - опустившись в кресло, она сделала первый глоток ещё горячего чая, с интересом смотря мне в глаза. - ...что ты рисовала? - Я рисовала "Оргазм"...Ника
Сидя в огромном кресле на третьем этаже дома, где расположена мастерская, я подношу к губам сигарету, наблюдая за работой своей девушки, которая сейчас сидит у полотна спиной ко мне. Только что я принесла сюда проигрыватель с намерением показать ей свою первую запись, ведь я ездила в R-град, чтобы сыграть фортепианный аккомпанемент для ведущей вокалистки театра этого города. Взяв со столика, стоящего рядом, стакан с виски, немного надпиваю, не сводя глаз с возлюбленной, которая сегодня, как и всегда, выглядит просто безумно прекрасно, просто великолепно, невероятно… Между нами – сумасшествие… то, от чего теряешь голову, вдыхая один только запах кожи. Когда от нежности хочется кричать, зарываясь в волосы при поцелуе, а от близости – умереть, входя пальцами в её теплое лоно, куда она пускала только меня… нет, для меня не принципиальна девственность, для меня неважны предыдущие отношения этой девушки. Я ведь знаю, у неё их и вовсе не было, но факт того, что она дождалась меня, отдавшись впервые так вожделенно и страстно, почему-то так поражал. Пусть я и сама до неё не приглашала в свою постель ни женщин, ни мужчин… Сейчас она сосредоточено смотрит на холст, прорисовывая рельеф мышц на напряженных бедрах одной из своих «героинь». В воздухе пахнет краской. Лишь три месяца назад она решила попробовать рисовать масляными красками и не на шутку увлеклась, рисуя уже, наверное, двадцатую по счету работу в этой технике. С её слов, тут всё даже легче, чем в акварели, но я, особо не разбирающаяся в теме, просто сижу, дальше следя за легкими движениями кисти и ровными линиями, выводившимися из-под неё. Выписывая очередной фрагмент, девушка наклоняется над полотном максимально низко, пытаясь как можно аккуратнее провести начерк, но, видимо, что-то пошло не так и она отстраняется, смотря на то, что сделала, и недовольно хмурится. Из её губ вырывается тихое: «Черт…» - а я лишь улыбаюсь, признавая про себя, что сейчас она выглядит безумно мило. Включив проигрыватель, я наконец открываю новую пластинку и, наслаждаясь ее запахом, ложу «тарелку» на диск, поставив картридж. Тихая фортепианная партия волнами прошлась по комнате, уступив ведущую роль скрипкам, а потом чистым серебром полился голос вокалистки: «Светлое озеро тихо спит, Спит в очарованном сне... Блеском луны голубой залит, Лебедь плывёт в тишине.» Подхватив тот самый стакан, наливаю еще немного алкоголя, видя, как девушка реагирует на музыку, блаженно прикрыв глаза и улыбнувшись. Став сзади неё, позволяю себе взглянуть на картину целиком, видя, как её щечки становятся румяными от стыда, а глаза смущенно опускаются. Мои руки аккуратно перебирают её волосы, собирая в импровизированный хвост. Молча подношу к её губам стакан, она не отказываясь отпивает, держа в опущенных руках палитру и кисти. Несколько капель стекают по её подбородку, сбегая по тонкой шее и быстро прячась под рубашкой где-то в районе груди. Положив палитру на колени, девушка придерживает стакан, забирая его из моих рук, и делает еще несколько медленных глотков. Её глаза закрыты, а ресницы подрагивают. Мне интересно, от стеснения это, иль от наслаждения, может, музыкой, может, вкусом дорогого алкоголя или, может, моим обществом. Я опять обращаю взор на картину, разглядывая каждую деталь новой работы. Улыбаюсь. Мою девочку потянуло на эротику… Что ж, то, что исходит из-под ее кистей действительно красиво… чувственно… пикантно… Опуская глаза, натыкаюсь на карий взгляд своей цветочной богини, которая сейчас смотрит, будто спрашивая одобрения. - Это прекрасно… - подтверждаю я, опять смотря на рисунок. – Ты молодец. - Это… мы… - запинаясь лепечет она, потянувшись руками к моему лицу, отчего палитра падает с её колен, а вслед за ней летят и кисти, когда я, наклоняясь, подхватываю её губы, слизывая с них капли виски. Поднявшись на ноги, она, не разрывая поцелуя, ведет меня в сторону большой ложи. Кровать в этом доме есть чуть ли не в каждой комнате, что уж говорить о мастерской, где нас уже не раз заставала страсть. Она останавливается, отстраняясь от моих губ, что заставляет открыть глаза. Усевшись на край кровати, она дергает меня за руку, и я оказываюсь у нее на коленях, опять встречаясь с ней губами. Все происходит так медленно, но так интимно, что, кажется, еще мгновение, и я задохнусь от тягучести и сладости воздуха и этой прекрасной тесности, почти, даже сказала бы, кровности, между нами. Моему разрывающемуся в груди сердцу уже не хватает места – так оно бьется, будто голубка, пытающаяся вырваться из клетки. В моменты такой сродности с моей прекрасной Викторией, мир для меня будто перестает существовать, ведь вещи, которые она делает со мной, каждый раз заставляют дрожать от того, насколько мне хорошо. Вот её губы, наконец переставшие ласкать мои, переместились на подбородок и щеки, а пальцы сразу же оказались на молнии платья, аккуратно стягивая ткань вниз и высвобождая мои предплечья из широких рукавов, а потом и всю верхнюю часть тела. Сукно опустилось мне на колени, а мои руки опять обхватили ее шею, пытаясь прижаться к губам, но она останавливает меня, прислонив свои пальцы с ухоженными ногтями к моему рту. - Днем ты поздравила меня как нельзя хорошо. Теперь позволь и мне… - она произносит эти слова с игривой улыбкой, сразу же припав губами к шее и оставив багровое пятнышко где-то слева. Такими же отметинами она награждает мои плечи, полизывая каждую из них и победно улыбаясь, не встретив моего сопротивления. Ее руки ласкают кожу где-то в районе лопаток, так ласково и почти невесомо, будто это не руки, а крылья. Про себя я уже начинанию подумывать, сколько времени мне придется отстирывать свое белое платье от тяжеловыводящейся масляной краски, когда я прислоняюсь к ней слишком близко. Настолько близко, что кажется, она – это я. Я думаю о том, сколько времени она будет сегодня тереть мою спину, если на её руках осталась краска. Стоп, если она осталась, то… Я не успеваю додумать мысль и теряю её окончательно, когда ее губы перемещаются на грудь. Она всегда делает все томительно-медленно, неспешно, будто пытаясь распробовать каждый кусочек моего тела, я тоже делаю это со вкусом, но все же не так флегматично. Вероятно, был бы на её месте кто-то другой – я бы выпрыгнула из его постели, не желая возвращаться обратно, но сейчас меня любила моя Виктория. И от этого я никак не могла отказаться, как бы истомно не было ожидание разрядки… Девушка проводит рукой по моим волосам, и я чувствую несильную боль, которая отвлекает от ощущений – ее пальцы опять запутались в них. К этому я уже привыкла, ведь так происходит всегда. Я только улыбаюсь, выронив стон, когда её пухлые вишневые губы накрывают один из сосков, посасывая его и аккуратно перекатывая в маленьком ротике. Другая грудь находится под ласками ее пальцев, которые аккуратно оттягивают возбужденную горошинку. Боже, как это приятно – быть с ней… Наслаждаясь приятными ощущениями, я не знаю, куда деть руки, то зарываясь в ее волосах или проводя по тонкой шее, плечам или обхватывая грудь через легкую ткань рубашки, которая не мешает чувствовать две маленькие напряженные бусины. - А ну-ка… - девушка отстраняет меня от себя, и через одно неловкое движение становится сзади, уже до конца сняв с меня платье под которым, к ее удивлению, не было даже нижнего белья. - Ты знала… - тихо прошептала она, проводя ладонью по бедру сзади, снизу вверх и аккуратно шлепая по ягодице. - Что именно? – повернув голову, с интересом спрашиваю я, чувствуя, как ее руки приятно мнут кожу на спине вдоль позвоночника, заставляя выгибаться. - Что мне лень снимать с тебя лишнюю одежду, когда я безумно хочу тебя попробовать… Её умение отвешивать такие фразы в нужный момент – поражало. И так наполненный бабочками низ живота приятно заныл, почти до боли, требуя продолжения. Обхватив мою талию, девушка прижимает меня спиной к себе, рисуя языком разводы по моим плечам и продолжая ласкать грудь. Ее рука опускается вниз, еле ощутимо проводя по животу, который уже спазмил. Я лишь поворачиваюсь к ней, даже с закрытыми глазами понимая, что её лицо в миллиметре. - Виктория, прошу тебя… - умоляю прямо в ее губы, едва касаясь их и сразу же опрокидываю голову на её плечо, когда пальцы девушки оказываются в нужном месте. - Ты так прекрасна сейчас… - нашептывает она, прижавшись губами к моей ключице. Её пальцы властвуют на моей промежности, заставляя выгибаться дугой. Мягкие круговые движения сменяются быстрыми и резкими, а потом возвращаются обратно, дразня мое желание. Она опять за свое… Несколько таких волн, и я уже умоляюще стону в её губы, которые подхватывают мои, вовлекая в поцелуй. Ожидаемо, что на очередном «забеге» девушка и вовсе отстранилась, что заставило меня открыть глаза. - Хочешь править? – спрашивает, поводив бровью. Она ложится рядом со мной, схватив меня за запястья, и я сажусь сверху на неё, опершись руками о подушки по бокам её головы. Я не понимаю, к чему эта фраза, смотря в ее глаза. Ее ладошки проходятся по моим бедрам, еще чуть-чуть и она оказывается лицом прямо между ног. Я наблюдаю за ней, смотря как она целует внутреннюю сторону бедра, немного посасывая кожу. На её личике выражение истинного блаженства и я, не смея ее прерывать, лишь созерцаю эту красоту, постанывая от сладостного ощущения. Неожиданно я натыкаюсь на её соблазнительный взгляд, сразу же закрывая глаза от наслаждения, когда её губы обхватывают горошинку клитора, а язык накрывает всю площадь возбуждения, принявшись нежно и требовательно посасывать и лизать изнывающую от желания плоть. Из моих уст не прекращают вырываться стоны, которые с каждым движением её ловкого языка становятся все громче и громче. Боже, надеюсь, я не стонала настолько звучно, когда мы делали это впервые, ведь тогда, верно, все бы догадались, что мы… - Господи, Цветочек… - вырывается из меня сквозь стоны, когда я, потираясь о теплый язык, которым она уже не производит никаких действий, бьюсь в экстазе, получая, наконец такое желаемое наслаждение от своей девочки. Мои руки где-то в её волосах, ноги дрожат от накатившего удовольствия. - Оно того стоило? – любимая проводит костяшками пальцев по моей щеке, когда мы уже лежим друг напротив друга, наслаждаясь теперь прекрасным единством, которое гораздо ценнее тысячи оргазмов. - Стоило, но теперь я вряд ли смогу дойти до комнаты… - не в силах даже открыть глаза, тихо отвечаю я, перехватив руку и целуя ее пересохшими губами. - Я могу отнести тебя. - Еще чего. Спим здесь. Последнее, что я ощущала – это её поцелуй на моей щеке. Мы привыкли засыпать, держа друг друга за руку… и сейчас, с её рукой в своей я чувствовала себя самой счастливой на свете. А ведь если бы не война, я бы никогда не узнала о том, что могу так полюбить и, что такие чувства могут быть взаимными. Моя дорогая Виктория… если бы ты знала, как я люблю тебя… хотя… конечно ты знаешь, ведь меня ты любишь не меньше… На фоне, уже в который раз скрипка сменяла спокойную партию фортепиано, а потом тонким хрусталем зазвенел голос вокалистки: «Светлое озеро тихо спит, Спит в очарованном сне... Блеском луны голубой залит, Лебедь плывёт в тишине…»