Чужой питомец

      Ему будет нечего сказать Адриану, а тот будет ненавидеть отца. Ровно как Феликс ненавидит своего.       Боже, Персиваль. Фотография всё ещё стояла в рамке в кабинете, и Габриэль не был полностью уверен в том, что всё, сказанное Феликсом, правда. Перси никогда не проявлял садизма, не говорил, не выглядел, как монстр, насилующий подростков в свободное время. Конечно, близнец всегда хотел власти, ушёл в политику, мечтал в детстве изменить мир, но никогда не желал бессмысленного насилия. Не убивал животных, не сжигал чужие любимые игрушки, не обижал маленьких, не был психопатом, способным на такое. Нет.       Уже в гардеробной, надевая чуть более изысканную темную серо-фиолетовую рубашку для ресторана, Габриэль пришёл к мысли, что, всё-таки, скорее всего Феликс получал больше выгоды, получал большие деньги за секс или вовсе сам шантажировал отца чем-то, что могло разрушить карьеру старшего из братьев Агрестов. У парня не было потерянного взгляда жертвы, он — сосредоточение чего-то дьявольского. Стоит разобраться в этом. И не влипнуть в неприятности большие, чем Адриан за дверью.       После того, как мужчина надел подчеркивающий матово-белый жилет и закрепил берилловые запонки на манжетах рубашки, он слегка взглянул в зеркало. Не совсем его стиль и цвет, больше присущий Персивалю, но сегодня так должно быть. Даже если каким-то невероятным образом Феликс прав, то, тем не менее, Перси был Габриэлю братом. Самым близким человеком, более близким, чем отец, чем мать, даже ближе, чем Эмили. Эмили... По телу пробежала волна жгучей ярости. Как Феликс посмел, как Габриэль посмел? Он — муж. Какого вообще..?       Звонок по телефону, Эмили с прорывающимся в голосе весельем предложила пойти в «Дорсию», благо, был не вечер пятницы, и столики вполне можно найти.       Через полчаса, после сборов и поездки на персональном авто, Габриэль был перед рестораном. Очевидно крайне респектабельное заведение, пользующееся большим авторитетом у всего высшего света, к коему Габриэль скромно причислял себя. У парадного входа курили двое отдалённо знакомых мужчин в таких же Серьёзных костюмах, и проходящий мимо них Агрест кивнул в знак приветствия.       Внутри было всё как и всегда, аскетично и по-современному, стиль, любимый Эмили, и по совместительству прижившийся в доме Агрестов. Тихая музыка словно вдалеке, беззвучные разговоры и искры отзвуков столовых приборов. Ощущение уединённости и культурного времяпровождения. То, что надо.       Грэм де Ванили и Агресты нашлись в третьем зале, и они уже выбрали блюда для себя, не подождав, собственно, того, кто заплатит за это пиршество. При виде Габриэля Амели приветственно улыбнулась, улыбка Эмили стала теплее, а глаза Феликса наполнились довольством. Не боишься, маленький паршивец? Подходящий к столу мужчина оставил слегка прищуренный взгляд на пацане. Как раз напротив него и было последнее свободное место, и его занял Агрест-старший. — Я заказала твои любимые, — проворковала Эмили, легко тронув его руку своей. — Спасибо, дорогая, — отозвался на это Габриэль и осторожно сжал ладонь жены. Краем зрения он заметил, что Амели раздражённо закатила глаза, а Феликс удерживал на лице беспристрастность. Всё равно ему или нет — разгадать оказалось невозможной задачей. Актёры Грэм де Ванили, чтоб их.       Немного гнетущую тишину разорвал вопрос мужчины: — Так о чём вы говорили? — Мы вспоминали, как же всё было чудесно в круизе четыре года назад. Присоединишься к мнению о том, что нужно повторить, милый?       Он прекрасно помнил, сколько страсти возродил в их отношениях круиз, больше похожий на второй медовый месяц. Но воспоминания о брате сейчас были сильнее, чем моменты полного счастья Агрестов, и поэтому Габриэль поспешил отказаться: — В ближайший год не выездной, пятнадцать лет моему бренду, нужно соответствовать. — Жаль, — кивнула Амели и отправила в рот кусочек стейка из мраморной говядины. — Мы пришлём тебе открытку с Кубы или Шри-Ланки, — она издевательски изогнула бровь и запила глотком вина. — Мне придётся остаться, мам, — как бы между прочим Феликс указал на себя палочками, которыми он ел сет роллов, и поэтому на кончиках остались зёрна кунжута. — Я же поступаю на финансовый менеджмент в Кембридже, забыла? — Нет, не забыла, а думала, что ты уже достаточно подготовился, чтобы позволить себе отдохнуть неделю-две, — леди Грэм де Ванили приобняла сына, а тот смутился. — Поздравляю, Феликс, — с неподдельной радостью произнесла Эмили и приподняла бокал вина. — Предлагаю выпить за удачное будущее, дорогие мои.       Спустя незаметную заминку Габриэль отсалютовал бокалом вина, замечая, что не только он неискренне сделал это вместе со всеми. Адриан, сегодня вечером особенно незаметный, выглядел совсем не радостно. Его пальцы чересчур сильно сжимали стекло, глаза неотрывно следили за Феликсом и — иногда расстроено, с горечью — за Габриэлем. — Я не знал, что ты поступаешь в университет, — заметил Адриан и напряжённо нахмурился. — Разве ты не должен проходить сначала подготовку к поступлению, два года на A-Level? — Закончил школу экстерном ещё два года назад, — легко отмахнулся Феликс и добавил, — а теперь закончил подготовительные.       Он прищуренным взглядом стрельнул в сторону Габриэля. — Я человек больших талантов, братец.       Габриэлю было всё равно.       Габриэль вздрогнул, когда под столом его ноги коснулась чужая. — Мне нужно... — чуть хрипло сказал мужчина, отложив вилку в сторону, — я отойду. — Только не очень долго, милый, — кивнула Эмили.       Уходя, он уже спиной услышал, как жена продолжила разговор о круизе: — А помнишь, как мы думали, что поменялись мужами? — Сложно забыть, Эми. Ты всегда говорила, что не перепутаешь их, но когда и они решили поменяться, ты думала, что целуешь Персиваля! Не стыдно, мисс я-всегда-права?       Габриэль попытался сдержать улыбку, но не смог. В тот день близнецы решили провести такой эксперимент, не зная, что и другая пара близняшек решилась сменить партнёров на вечер. Каково же было удивление, когда выяснилось, что все пришли со своими законными вторыми половинками. Улыбка стала чуть шире: та выходка была такой ребяческой и глупой, но она всё же напомнила о тех временах, когда близнецы Агрест придуривались в школе, менялись ролями, когда Перси шёл на урок скрипки вместо Габриэля, потому что последний обещал Санкёр помочь с проектом по искусству. Те времена...       Улыбка померкла. Те времена были такими, потому что с ним был Перси. А его больше нет. Мысль о том, что побудило Персиваля Агреста убить себя, не давала ему покоя. Почему он сделал это? И как он мог оставить своего близнеца ебаться с проблемами в одиночку?       На улице было свежо и темнее, чем Габриэль помнил, когда приехал сюда. Ветер растрепал волосы и распахнул полы пиджака, задувая под кожу сквозь рубашку. Неуютно.       Отойдя за ближайший от входа угол, Габриэль достал из кармана пиджака портсигар. Не то, чтобы он курил много и часто, каждая сигарета, закреплённая на своём месте, была последней. Вредные привычки — это отвратительно. Если Адриан попробует хоть одну затяжку в жизни, это будет означать, что Габриэль плохой отец. А он таким не был.       Тем не менее, Габриэль выбрал одну и после звучного щелчка зажигалки закурил, выдыхая дым в пространство вечера.       Из ресторана кто-то постоянно выходил и входил, и Габриэль, просматривавший ленту новостей в телефоне, не принял во внимание очередной звук захлопнувшейся двери.       Падение акций конкурентов, это несомненный плюс, очередное обращение сенаторов Конституционному совету, депутат республиканцев отстранён за виллу в Испании, сорванная поставка крупного груза кокаина на границе с Германией и многие другие новости. Всё это не слишком заботило Агреста, просто желающего находиться в курсе событий. Вдруг война, а он не успел закончить дизайны для современных нацистов. Габриэль невыразительно выдохнул смешок. Знание — сила.       Он не знал, кто со спины положил руки на его грудь, обнимая, пока не почувствовал знакомый одеколон Феликса, вторгающийся в личное пространство. — У меня для вас сюрприз, дядя, — протянул парень в чужое ухо. — Феликс, — только и ответил Габриэль, стряхнув пепел, тянущийся с уголька на конце догорающей сигареты. — Дайте руку, — попросил он.       В какие игры он играет? Габриэль протянул ладонь за спину, и в ней оказалось что-то тяжёлое и тёплое, даже горячее. Взгляд — блядь. — Была во мне минуту назад, — выдохнул Феликс на ухо мужчины, может быть, улыбнувшись. — И чего ты этим добиваешься? — безразлично ответил Габриэль. В прошлый раз он не был готов к подобного рода откровениям, сейчас — вполне. Агрест передал металлическую пробку с коротким собачьим хвостом на конце обратно владельцу, попытавшись не поморщиться от брезгливости. — Не знаю, — теперь точно смех в голосе, — вы как думаете? — Что-нибудь вроде разрушения моей семьи и пяти лет разбирательств в суде, после чего мы разойдёмся с потерянными нервами, репутациями и миллионами евро.       Феликс тихо рассмеялся, отстранившись. Габриэль, на мгновение закатив глаза к тёмно-оранжевому небу, развернулся лицом к парню. Веселье того било через край, он не мог прекратить смеяться, взглядываясь в серьёзное лицо мужчины. — Что смешного? — У вас такая, — выдавил Феликс и снова засмеялся, — богатая фантазия. — Ты закончил? — холодно спросил он и, сделав последнюю затяжку, щелчком отправил окурок в сторону. Некультурно. Так бы сделал Персиваль. — Да, — он выдохнул со звучным «фуф!». — Я не собирался делать ничего такого, дядя, это слишком, — задумчиво потёр подбородок, — по-злодейски. — Тогда что? — Ничего такого, — ещё раз повторил парень, пожав плечами. — План прост, но гениален. Я занимаюсь сексом с вами, а потом годами хожу по психотерапевтам, заменяя воспоминания об отце на воспоминания о вас. — Ты не учёл, что я не собираюсь участвовать в этом. — Как думаете, сколько времени понадобится тетушке Эмили для лишения вас родительских прав, когда она узнает, что братья Агрест делали со мной? — А ты не подумал о своей матери? Какого ей будет, когда она всё узнает? Побереги её нервы, Феликс, твой шантаж — не панацея. — Это был план мамы. — Fucking Graham de Vanily... — пробормотал себе на нос Габриэль на английском, а Феликс остро усмехнулся. — So true, если ещё вспомнить, что тётушка Эмили тоже одна из нас. — Она Агрест. Она моя. — Думаете, она оставит эту фамилию, как только я расскажу всю историю? Позволит Адриану оставить фамилию человека, причинившего столько боли, — он состроил мило-грустное лицо, — несчастному мне? — Ты не посмеешь. — Давайте не будем проверять, моя рука в любую минуту может соскочить и, — наглея ещё больше, Феликс сделал вид, что достаёт телефон и набирает номер с крайне самодовольным лицом, — я наберу полицию. — Если я сделаю, что хочешь, ты, наконец, прекратишь всё это? — на грани усталости произнёс Габриэль, доставая телефон из кармана брюк. — Разуме-ется, — протянул Феликс с широкой улыбкой, с оной и продолжил. — А кому вы звоните? — Знакомому. Я не собираюсь трахать тебя в собственном доме, в постели, в которой я целую жену перед сном. — Резонно, — пацан кивает головой и перестает пытаться заглянуть в чужой смартфон.       Габриэль поворачивается полубоком относительно Феликса, подразумевая, что говорит не с ним. — Добрый вечер, мсье.       Феликс не слышит, что ответили Агресту. — Да ничего. Мне нужен номер в вашем отеле, скажем, через, — быстрый взгляд на парня, — полчаса.       Секунд десять неслышимого ответа. — Прекрасно. Приятного вечера, — мужчина выключил телефон и с налётом мрачности в лице убрал обратно в карман. — Мы договорились, Феликс? — Конечно, дядя. Можете начать составлять контракт, — криво улыбнулся он и пожал протянутую руку.