***
Кэйя сидит в комнате, давно пропахшей пылью и сексом. Он лежит вниз головой на кресле, ноги задраны на спинку и перекрещены. Руки терзают собственную кутикулу. Красивая прядь ухоженных синих волос падает на грязный пол, пачкаясь в комочках пыли. Кэйя, не смотря на уверенный внешний вид, внутри находится на стороже, в любой момент готовый выбежать из квартиры. Впрочем, синеволосый за всю свою жизнь уже столько раз был на волоске от смерти, что бояться ему явно нечего. Из-за бусиных штор, заменяющих нормальную дверь, выходит кицунэ. Высокая, статная, вгоняющая в мандраж одним своим присутствием, словно пустота, сводящая с ума, женщина с розово-коралловыми волосами и такого же цвета ушками, украшенными синими и красными ленточками, среди которых, словно яркие звёзды, блестели заколки. Взгляд, как маленькие острые иголки, пронзает каждого. В руке была вытянутая и аккуратная панателла, что выпускала тонкую струю дыма, который рисовал в пространстве абстрактные узоры. Содомское кимоно светло-оранжевого оттенка, украшенное множеством паттернов, приоткрывающее грудь и плечи, дразня всех смотрящих, свисало до щиколоток. Медленным, плавным шагом, словно хищная лиса, она подошла к стене и облокотилась на неё. Женщина опустила свой взгляд на Кэйю, из её лёгких вышел клубок дыма, в котором, как в сети, запутались слова. — Чем могу служить? — мужчина забеспокоился ещё больше. Голос Яэ, именно так звали кицунэ, медленно прокрадывался к ушам синеволосого, как сгущенное молоко, липко втекающее в ушную раковину. Кэйя постарался взять себя в руки, нормально уселся в кресле и сказал: — Мне нужна книга, с подписью, — глухо, осторожно, в страхе проронить хоть одно лишнее слово. Пауза, кажется, что даже ветер перестал колыхать бусиное подобие двери. — Дорогой, какая именно книга? — женщина сделала глубокую затяжку, подождала секунду и шумно выдохнула, наполняя дымом всё пространство вокруг, — Говори же, я не кусаюсь, — лицо Яэ озарила улыбка, оголяющая клыки, от чего Кэйя засомневался, не укусит ли она его… — <i>«Меланхолия Веры». Мы договаривались, услуга за услугу, — Яэ улыбнулась ещё шире, пугающе шире, и ушла в глубь комнаты, скрывающейся за шторкой. Спустя несколько мучительно долгих минут, послышалось шуршание ткани, и женщина появилась из-за двери с книгой в руках, на коричневой обложке, украшенной золотыми узорами, красовалось название книги, выполненное в каллиграфическом стиле. — Сейчас подпишу. Именем автора, я полагаю? — Да, пожалуйста, — На обороте появилась размашистая роспись, которая могла сравниться габаритами с её названием. — Прошу, — она протянула книгу Кэйе, мужчина незамедлительно встал с кресла и подошёл к Яэ. Но стоило ему протянуть руку, как женщина отдёрнула своё запястье. — Ты же не читаешь такое. Для кого это ты так стараешься? — взгляд лисицы стал хищным, а лицо приобрело угрожающее выражение. Кэйя замер, ожидая момента когда его съедят. Затяжка, — Ладно, у всех свои секреты… Буду надеяться, что мы с тобой больше не встретимся, — она протянула книгу мужчине и медленно и элегантно прошла сквозь ширму, словно растворившись, подобно дыму сигарет, в пространстве. Быстро, практически выбежав, Кэйя удалился из квартиры, в которую ему никогда не суждено будет вернуться… По крайней мере, он надеялся на это. Закрыв дверь авто, мужчина наконец выдохнул и растянулся на пассажирском кресле. Сердцебиение замедлялось, дыхание восстанавливалось. Жертве удалось сбежать. В салоне машины с кожаными чёрными, как ночное небо, сиденьями, современной аппаратурой и телевизором, чем только не напичканном, стоял приятный, но трепкий запах. Кэйя глубоко вдохнул его, наслаждаясь ощущением свободы. — Как всё прошло? — на водительском месте сидел красноволосый мужчина, с грубыми чертами лица, серьёзным и пропитанным холодным огнём взглядом. Крепкие руки уверенно держали руль, чёрная рубашка была полностью застёгнута, наверняка, даже сдавливала шею, мешая дышать. — Вроде неплохо, меня, конечно, попытались съесть, но… — мужчина слегка рассмеялся, заполняя тишину мягким звуком заминающейся вибрации. — Не смешно, — монотонно, грубо, словно читая по книге, Кэйя даже поморщился бы от такого пренебрежительного тона, если бы не знал брата так хорошо, — Глупо было с ней связываться, кто знает, что в её голове. — Бояться более умного человека чем ты — не глупо, братец, но всё по норме, нет смысла переживать, — синеволосый потянулся за ремнём безопасности, пристегнулся. Книга аккуратно лежала на коленях, отблёскивая приятным золотым, почти звёздным, светом. Дилюк, выдохнул и завёл машину, мотор приятно заурчал, и чёрный Лексус, плавно развернувшись, вырулил на дорогу. Ранее утро, около четырёх часов, машин ещё нет на дорогах, так что красноволосый позволил себе набрать скорость, быстро разъезжая по пустому городу. Сзади по салону запрыгали лёгкие тени, идеальная симметрия на фоне тёмного стекла завораживала и пугала одновременно. Кэйя, устроился поудобнее, сложил книгу куда-то меж сидений и закрыл глаза. Сделки со злодеями всегда проводят в тёмное время суток. Яэ Мико осталась ему должна после определённой неслучайной случайности. Кэйя изучал информацию про издательский дом Яэ, где «случайно» обнаружил сеть наркоторговли, ничто ему не мешало поведать об этом брату и мигом посадить всех, кто стоял за этим. Но как Кицунэ имела грехи в этой сфере, так и Кэйя был не косвенно связан с этим. Наркоман, даже бывший, никогда не выдаст своего дилера. Вот они и договорились, что синеволосый не сдаёт сеть Мико, а она помогает ему, вдруг что. На телефон пришло уведомление и вырвало Кэйю из полудрёма. Он потёр глаза, сладко зевнул и похлопал по карманам в поисках телефона. Ещё одно уведомление, и ещё, мужчина даже слегка напрягся и стал ёрзать по углам в поисках причины звука. — Кто там так яростно пытается добиться твоего внимания? — Дилюк лёгким движением убрал выбившуюся прядь своих волос за ухо и вернул взгляд на дорогу. — Если бы я знал… Блять, где он, — мужчина заметно нервничал и рефлекторно постукивал ногой, — О, вот он, — синеволосый через полсалона потянулся к телефону, быстрым движением взял его и разблокировал. Писал Альбедо, спрашивал о том, когда приедет Кэйя и стоит ли ему немного прибраться в лаборатории. — Видимо, пишет Альбедо, — выдохнул Дилюк, чьё каменное до этого момента лицо рассыпалось, и на его месте появилось хитрое выражение с усмешкой, что озаряла всю машину, и, наверняка, даже дорогу. Кэйя промычал что-то невнятное себе под нос и продолжил быстро писать возлюбленному. Знал бы он, как сейчас выглядел. Кэйя был похож на влюблённого девятилетку, расплывался в глупой улыбке, вжимался в ткань пальто, и, о архонты, этот взгляд, полный такого тепла, любви, доброты и света, он сводил с ума. Не дождавшись реакции, Дилюк тепло выдохнул и вернулся к дороге. — Нам стоит успеть доехать к лаборатории до шести, — Кэйя оторвался от мобильного и раскинулся на сидении. — Без проблем, — красноволосый, уже с хорошим настроением, быстро заехал на центральную улицу города и стал подъезжать к университету. Из окон лаборатории отлично видна парковка. Альбедо, пьющий уже седьмую кружку кофе за сутки, наблюдает за происходящим на улице. Чёрная машина, Кэйя выходит из неё, машет кому-то, берёт книгу и ещё что-то, идёт ко входу. Лёгкие искорки сияют в глазах юноши. Альбедо подходит к двери, именно в момент, когда в неё стучат. От громкого звука юноша вздрагивает. Кэйя заходит в комнату, где стоят автоматы с едой, кофе и другим, грубо говоря, буфет сомнительного качества, более похожий на развалины западной культуры. — Доброе утро, — тёплый и ласковый голос, глаза, в которых отражается рассветное солнце, со всеми его холодными оттенками и грехами. Улыбка и всё тело… Альбедо мог бы придумать великолепную метафору каждому волоску на теле Кэйи, — Это тебе, — когда мужчина очухался и растрепался, как павлин в период спаривания, протянул юноше книгу. Взяв её в руки, Альбедо вслух ахнул и удивлённо перевёл взгляд на мужчину. — Где ты её достал? Её ведь не выпускают, ещё и с подписью… — Фокусники не раскрывают своих секретов, — хотел ли Кэйя рассказать про своё прошлое, про Яэ, про то, как играл с экстази, как сейчас зависим от брата, как благодарен ему и Альбедо за то, что они есть в его жизни? Возможно. Но точно не сейчас. — Спасибо огромное, дай мне пять минут, доделать дела и собрать вещи, — юноша тут же ушёл вглубь лаборатории. Кэйя готов ждать его вечно, если потребуется. Юноша управился с делами за пятнадцать минут, оделся, положил ценный подарок в шоппер. Накинув пальто, Альбедо, вместе с Кэйей, вышел на улицу, прохладное рассветное солнце, пустота и тишина создавали приятную картину, которую дополнял своим присутствием синеволосый. Атмосфера сильно влияла на состояние, студент, который последние три дня не вылезал из лаборатории, наконец смог задышать полной грудью и расслабиться. Центральная улица, ведущая от университета домой, была погружена в сон, всё казалось замершим, где-то виднелись ещё горящие фонари, яркие вывески и запрятанная под ними архитектура. — Рисовать захотелось… — почти про себя говорил Альбедо, такие моменты тишины безумно вдохновляют и пробуждают ум, словно фонарь в глубоком лесу освещает дорогу. — Действительно, атмосферно, я бы сказал, романтично, — к концу предложения улыбка, неловкая и смущённая, появилась на лице мужчины. Он старался перевести взгляд куда угодно, лишь бы не видеть реакцию Альбедо на это предложение. Тот, в свою очередь, был слишком занят рассматриванием граффити на домах, не вслушиваясь в слова. Мысль о рисовании показалась даже забавной. Почему бы не попробовать нарисовать такое же светлое и чистое чувство в будущем? Эти мысли постепенно вытеснили всё остальное, и блондин окончательно погрузился в себя.***
Мир погрузился в белый цвет и перестал интересовать, ведь он тут, идёт рядом с ним, и больше ничего не имеет значения. Но глубоко в душе ещё скребётся страх. Кэйя — человек, который, добившись чего-то, сразу бросает, не важно, занятие ли это, красивая девушка или бюджетное место в неинтересном ему ВУЗе. В конце всё приходило к одному исходу. Так, мир показался приемлемым только пока ты не ступил на его грязный асфальт, не вдохнул его вонь и не увидел его шатающийся от ветра фасад, и не важно, что всё крушилось из-за тебя. «Новая зависимость?» — было первое, что спросил его дорогой братец, когда узнал про интерес Кэйи к Альбедо. И, о архонты, как же он боялся, что глупый брат окажется прав, что стоит ему только поцеловать блондина, как интерес пропадёт, и ему снова станет скучно. Так было с Розарией, с наркотиками, и так будет и сейчас… Ничего не изменится. И Кэйе так и придётся всю жизнь быть одному из-за собственного характера. Никто не хочет быть один, никто не хочет быть брошенным. Дом Альбедо появился на виду, кирпичное здание сильно выделялось среди аккуратных белых многоэтажек, которые словно намеренно делали столь одинаково убогими и неприятными глазу. Вход в здание украшало несколько маленьких, полумертвых кустов шиповника, несколько шин, из которых, путём приклеивания пластика, были сделаны лебеди. Альбедо встал на бетонную лестницу и обернулся на Кэйю. — Пока, наверное, — мужчина помахал блондину и улыбка, как у брошенного щенка, появилась на лице, — Надеюсь, ещё увидимся. — Ты можешь зайти, если хочешь, — «Что ты творишь, Альбедо?!», он посчитал, что уже окончательно сошёл с ума, раз уж так уверенно пригласил возлюбленного к себе домой, — У меня, конечно, грязно, но не думаю, что тебя это волнует, — «Идиот!». Если бы он так уверенно и снисходительно говорил на парах, то давно был бы лучшим студентом. — Только если ты настаиваешь, — синеволосый поднялся на ступеньку к Альбедо, его глаза заблестели, как вода бездны при лунном свете, так же томно и прекрасно. Он только и ждал этого предложения. Блондин, кое-как оторвавшись от лица Кэйи, нащупал ключи в кармане пальто, вытащил их, паралельно выронив пару трамвайных чеков и открыл дверь. В подъезде было сухо, стоял запах краски и пыли, что, словно маленькие светлячки, блестела и порхала под светом солнца. Пройдя мимо почтовых ящиков, они оказались у маленького лифта, кнопка вызова которого больше напоминала кусок фольги с двумя криво приклеенными кнопками. Студент нажал на это подобие кнопки, и тут же перед ними распахнулись двери. Внутри воняло, и везде были расклеены объявления. Лампочка была готова вот-вот взорваться и стать сверхновой, прекратив своё жалкое существование в этом отвратительном месте. Цифра восемь, движение лифта вверх, и вот они уже около квартиры. Дверь ободрана, но всё равно выглядит лучше остальных на площадке, привлекая к себе внимание. Ключ быстро и с ярким щелчком провернулся в щеколде, распахнув вход в место жизни Альбедо. — Прошу, — раскинув руки в жесте, Альбедо пропустил Кэйю вперёд. Маленькая квартира поприветствовала мужчину жутким бардаком, разбитым зеркалом, лежащим на пороге и жуткой духотой. Кэйя прошёл вглубь квартиры и сразу же открыл окно. Альбедо аккуратно сложил свою и чужую обувь на коврик, зашёл в комнату и уселся на диван. — Уютно. — Не ври себе, — грубо и монотонно. Альбедо не хотел, чтобы Кэйя пытался обмануть его и сказать, что тут не ужасная катастрофа, а просто творческий беспорядок. Бардак, в конце концов, не только в квартире… Юноша вытянулся на диване и перевёл взгляд на осматривающегося Кэйю: — Кофе? — Я не против, — Синеволосый словно распушил перья, услышав о таком желанном ещё с ночи кофеине, он сладко потянулся и встал на носочки. Альбедо мог бы вечно смотреть на это. Блондин встал и направился на кухню, оставив Кэйю одного. Он медленно проходил мимо предметов мебели, рассматривал рисунки, измятые комки бумаги и несколько больших холстов, к сожалению, развернутых к наблюдателю задом. Ему действительно тут уютно. — С сахаром? — послышалось с кухни, мягкий голос эхом разносился по помещению, отскакивал от стен и пола, попадая в уши лишь частично. Кэйя подошёл к Альбедо со спины. — Без, я и так сладкий, — блондин подпрыгнул от неожиданности и чуть не выронил сахарницу из рук. — Придурок, не делай так, подкрадываешься ко мне в моем же доме, — тон звучал наигранно обиженным и шутливым. Кэйя легко рассмеялся и дотронулся до талии юноши одной рукой. — Прости, прости, — его руку грубо отодвинули и указали на стул. — Садись, — Кэйя послушно сел и стал наблюдать за тем, как блондин аккуратно размешивает растворимый кофе в кипятке. Он отлично выглядел в своей белой рубашке и тёмных брюках, волосы спереди были собраны в косички и сплетены сзади. Кэйя откровенно любовался блондином, рассматривая чуть ли не каждую пору на его аккуратном личике. Это не рубашка. Когда юноша потянулся к верхней полке, то, что Кэйя посчитал рубашкой, приподнялось, оголяя торс. Это кроп-топ. Кэйя был готов взвыть, настолько возбуждающим это зрелище было, белое, как мел, тело без единого изъяна, казалось, если прикусить его, то вместо крови, по коже потечёт золото. Стакан с кофе звонко ударился об столешницу. Альбедо сел напротив и притянул свой стакан. Он поднёс его к губам и аккуратно подул на напиток, от горячего пара губы слегка распухли и покраснели. Мужчина внимательно смотрел на всё это зрелище, совершенно забыв о собственном напитке. Юноша поднял на него взгляд, поставил стакан на стол и, казалось, посмотрел в самую душу. — Знаешь, Кэйя… Если ты продолжишь смотреть на меня таким пожирающим взглядом, от меня может ничего не остаться, — он опустил голову на ладонь и выдохнул, — после знакомства с тобой и так все мысли стали похожи на лужицу, самому бы в неё превратиться не хотелось. — Я тебе нравлюсь? — Безумно, — нет смысла бегать от своих чувств, поэтому Альбедо решил вывалить их, как мешок с камнями, на плечи синеволосого. Он сделал глоток кофе и снова вернул свой взгляд на возлюбленного, — Ты бы знал, сколько я намучился, пока пытался сбежать от самого себя, а тут ты сидишь, такой расслабленный, и без стеснения пялишься на меня. — Ты мне тоже нравишься… — Да ликуют все! Более глупого поступка он не мог совершить, Кэйя прекрасно всё понимает, но даже так совершает эту дурацкую ошибку. Но идиот не способен сопротивляться глазам, цвета неба, и телу со вкусом золота. Два человека, любящие друг друга, но не желающие этих чувств, сошлись! Очередная большая ошибка свершилась. Хотелось бы знать, кто же из них всё-таки первый склонился для поцелуя, но это уже не имело значения — ничего не имело значения, когда такие желанные губы касаются тебя.***
Губы сплетаются в жарком поцелуе, Альбедо сидит на коленях Кэйи, грубо держит его за талию, прижимая к себе, он проталкивает свой язык в чужой рот, жадно изучая всё пространство, доступное ему. Синеволосый плавится под ним от такого напора, жаждет большего и тонет… Когда воздух заканчивается, юноша отстраняется и рвано дышит. Кэйя лицом упирается в ямочку с родимым пятном в форме звезды, облизывает её, глубоко вдыхает аромат тела, руки заплетаются в золотые локоны и крепко держат их. Альбедо ёрзает, хватает ртом воздух, взглядом пожирая партнёра. Грубо лезет под рубашку, изучая подушечками пальцев каждый сантиметр тела, пальцы кажутся слишком грубыми и хочется прикоснуться чем-то более мягким, почувствовать весь спектор нежности. Новый поцелуй, Альбедо кусает губы Кэйи, грубо и сильно, Кэйя мычит, не то от боли, не то от удовольствия, хватает блондина за талию, прижимает к себе, не оставляя расстояния между ними. Окситоцин и тестостерон вырабатываются в мозгу и тянут за собой на дно, не позволяя отступить, заставляя целовать ещё грубее и прижиматься крепче. Кэйя спешно расстёгивает чужую белую рубашку, что не особо удобно делать в такой позе, к тому же не прерывая поцелуя, наполняющего девственную комнату новыми звуками. Рубашка расстёгнута, взору открывается худое бледное тело, аккуратная грудь, выпирающие ребра. Архонты, как же это нравится Кэйе. Он пытается дышать спокойно, но сердце готово остановиться, а мысли болезненно кровоточат. Альбедо кусает шею партнёра, оставляя на ней тёмно-синий след, Кэйя стонет и плавится, откидывает голову назад, освобождая больше места для засосов. Блондин лижет место укуса, словно пробует его на вкус. Мужчина безуспешно пытается стянуть с Альбедо брюки, хныкая от невозможности это сделать. — Тебе не идёт одежда, сними, — шепчет на ухо возлюбленному Кэйя. Юноша, не отрываясь от изучения пантера губами, пытается снять тесные брюки. С большим усилием раздевшись, они, в четыре руки, стягивают одежду с синеволосого. Кэйю валят на диван и садятся сверху. Кажется, комната сужается, а воздух исчезает. Живота мужчины касаются холодные руки, ведут ниже, сводя с ума, не разрешая вдохнуть. Члена касаются, от чего Кэйя поскуливает. Альбедо расплывается в жаждущей улыбке и наклоняется. Губы обдувает горячее дыхание, контрастирующее с холодными руками, давящими на головку члена. Мужчина приоткрывает рот и тут же их губы сплетаются. Рука Альбедо начинает движение, сразу резко, не дожидаясь разрешения. В сознании остался лишь плотный туман, в котором заблудились оба. Кэйя в ответ начинает надрачивать партнёру, Альбедо громко стонет от первого же прикосновения, вживается в поцелуй ещё сильнее, и Кэйя задыхается в таких неудобных, но соблазнительных позах. Движения становятся быстрее и грубее. Альбедо нравятся чужие прикосновения, нравится жар от чужих пальцев, сжимающих талию. Вспышка, юноша практически срывает голос в последнем стоне, что медленно перетекает в глубокое хриплое дыхание. Кэйя, излившийся в руку блондина, утыкается ему в плечо. Кэйя расслабленный засыпает, оставляя Альбедо наедине со своими мыслями. Тот лежит на груди партнёра, поглощённый новыми ощущениями и… Осознанием того, что теперь его больше не интересует Кэйя. Может, это чувство временное, он надеется на это. Но, заполучив желаемое, он заскучал. То, чего так надеялся не чувствовать синеволосый, чувствует сейчас юноша… Юноша, не торопясь одевается, стараясь не шуметь. Мысли, тонувшие некоторое время назад, всплыли и сейчас топят самого Альбедо. То, что он пытался отрицать, избегать и наконец принял, исчезло в омуте. Он хотел Кэйю, но любил ли он его? Альбедо обязательно вернётся к нему.