Не все так просто...

      Едва оказавшись в просторной гостиной, Северус стянул с лица маску Пожирателя, отбросил на стоявший неподалеку столик и позвал:       — Фредди!       С тихим хлопком перед зельеваром появилось лопоухое существо в брючках и свитере в красно-черную полоску. Домовой эльф  бросил короткий заинтересованный взгляд на мальчика рядом с ним и поклонился хозяину:       — Мастер Северус.       — Принеси Умиротворяющий Бальзам, Рябиновый отвар, обезболивающее… и еще розовое, слева от входа, вторая полка сверху, — скомандовал зельевар, поднимая с пола все еще инертного, но хотя бы переставшего бормотать после перемещения Поттера. Тот обхватил себя за плечи и, не пытаясь сопротивляться, стоял, пока Северус натягивал на него слишком большие для мальчишки трусы, брюки, затягивал ремень. Волшебнику пришлось расцепить руки подростка, чтобы стянуть рюкзак со спины. Бросив видавшую виды вещь на пол, профессор за плечи подвел Поттера к дивану и усадил. Только тогда Снейп заметил, что его домовик по-прежнему стоял неподалеку и буравил его хмурым взглядом.       — Почему ты еще здесь? — раздраженно рявкнул мужчина.       Эльф кивнул на грудь зельевара и вопросительно поднял тонкие бровки. Северус опустил глаза на зияющую в его одеждах прореху. Ее края были набухшими от крови, пускай и несильно: рана оказалась поверхностной и уже подсыхала. Боль, конечно, от этого никуда не делась, но ее мужчина мог перетерпеть. Разобраться с состоянием Поттера сейчас было более приоритетной задачей. Да и раздеваться при мальчишке казалось не лучшей идеей с учетом обстоятельств. Увы, профессор слишком хорошо знал своего домовика и его ослиное упрямство. Поэтому лишь закатил глаза и проворчал:       — Отлично! Еще: теплой воды, экстракт бадьяна и салфетки. Я займусь этим, как только нашему гостю станет лучше.       Эльф в то же мгновение исчез, а Снейп перевел взгляд на мальчишку. Тот снова подтянул к себе колени. Кажется, в такой позе Поттер чувствовал себя более защищенным. Его до сих пор ощутимо трясло, а дыхание оставалось слишком частым и неглубоким, и все же паническая реакция шла на спад. Профессор мог это видеть.       — Поттер, — как можно мягче позвал он, присаживаясь рядом. — Поттер!       На фамилию мальчик не отреагировал. Снейп немного поспорил с собой на этот счет, но все же положил свои ладони на тонкие, не скрытые рукавами футболки предплечья подростка и начал осторожно растирать. Был риск, что это приведет к эффекту, противоположенному тому, на который надеялся зельевар. Своим спутанным сознанием мальчишка мог решить, что к нему снова пристает насильник. Однако то же самое прикосновение могло дать Поттеру физический якорь, на котором он бы смог сосредоточиться, чтобы вырваться из лап мучивших его сейчас демонов.       У Северуса имелся богатый опыт работы с паническими атаками. Все же он почти полтора десятка лет являлся деканом самого проблемного во многих отношениях факультета. К счастью, приступы редко были вызваны настолько серьезными причинами. К несчастью — с Поттером теперь приходилось вести себя очень осторожно. После некоторых размышлений Снейп решил, что называть мальчишку «Поттер» сейчас было не лучшим из решений. Раньше, когда тот слышал свою фамилию из его уст, это почти всегда было связано с руганью и унижением. В семье, которая его откровенно не любила, он тоже, вероятно, звался Поттером — и это в лучшем случае. И то, и другое являлось совершенно не нужными сейчас ассоциациями.       Мужчина с досадой выдохнул. В конце концов, фамилия была одним из способов дистанцирования. Он вовсе не планировал сближаться с мальчишкой. Северус готов был сохранить жизнь ребенку бывшей подруги. Это казалось справедливой платой за то, что он невольно стал причиной ее гибели. Но он никогда, никогда не хотел нести ответственности за его благополучие.       Лили сама разорвала их дружбу к концу пятого курса. В сердцах брошенное оскорбление, которое он даже не имел в виду, просто оказалось подходящим поводом это сделать. Так почему у него должно было вдруг возникнуть желание иметь какое-то место в жизни малолетнего отпрыска чужой, по сути, женщины?       Что бы там ни думали директор и остальные, подлинной причиной разлада Снейпа и «его грязнокровочки», как снисходительно называли Эванс тогда слизеринцы, стали банальный конфликт мировоззрений и сближение с неприятными друг другу людьми. Снейп, будучи пытливым молодым умом, все глубже зарывался в свитки и фолианты об истоках и законах магии, чем вкупе с несомненным зельеварческим талантом и способностью к созданию заклинаний неизбежно вызывал расположение к себе юных аристократов. Не без исключения, конечно, все еще существовали излишне повернутые на чистоте крови фанатики-пуристы вроде незабвенной Беллы. И тем не менее, круг приятелей и полезных знакомых одаренного юного слизеринца неуклонно рос. Идеи Лорда Волдеморта — тогда ещё почти адекватного — поддерживали из них не меньше половины. Да и зельевару они импонировали тоже. Его не пугал в то время некоторый радикализм Темного волшебника в отношении маглов. В конце концов, Снейп каждое лето был вынужден сосуществовать в одном доме с ублюдочным маглом-отцом, и поэтому не испытывал к ним особого сочувствия.       С другой стороны, милой, слегка наивной Лили, выросшей в, в основном, любящей семье, вполне понятно пришлись по душе идеи сократить различия между миром, в котором эта семья жила, и миром, к которому она теперь принадлежала. Понятие «Светлая сторона» для маглорожденной девочки, не пожелавшей изучить историю возникновения этого определения, ассоциировалось, разумеется, с добром. Кроме того, незадолго до унизительного случая на озере, ознаменовавшего конец их давней дружбы, Лили, ранее из всех Мародеров общавшаяся только со старостой Ремусом, вдруг стала приветливой со всеми. Произошло это вскоре после того, как ее стремительно «темнеющий» друг, которого начавшая пробуждаться чувственная натура и склонная к романтизму душа юной гриффиндорки выбрали одновременно объектом исследования и спасения, принять эту роль на себя не смог. Впоследствии Северус часто задавался вопросом, не стал ли тот его отказ причиной, по которой девушка ответила, наконец, на чувства идиота-Джеймса? В конце концов, тот пускал по ней слюни с третьего курса, когда шутки Мародеров над будущим зельеваром приобрели особый оттенок жестокости. И Лили, как бы ей ни нравилось внимание популярного мальчика, никогда не могла представить кого-то вроде старшего Поттера рядом с собой. Было ли это сделано назло? Так или иначе, это не являлось уже проблемой Северуса. Если юная Эванс решила не прощать друга за невольно брошенное «грязнокровка», то Снейп так никогда и не простил ей, знавшей обо всех издевательствах Мародеров, отношений со своим мучителем. Не случись в их жизни Пророчества, которое он по глупости передал потерявшему к тому времени связь с реальностью Темному Лорду, мужчине было бы сейчас плевать и на Эванс, и на Поттера, и на всех их совместных детишек, сколько бы они тех ни наплодили.       Увы, история не имела сослагательного наклонения…       К тому времени, когда было произнесено роковое Пророчество, Снейп как раз размышлял над тем, что делать со своей стремительно катившейся куда-то не туда жизнью. Он больше не верил, что кто-то вроде Волдеморта мог привести их хотя бы к приемлемому будущему. Увы, на руке молодого зельевара уже несколько лет чернела метка, оказавшаяся хитрее, чем все они поначалу думали. Избавиться от мордредова клейма он не мог, а с ним, к сожалению, не мог все бросить и уехать. Убить своего Повелителя молодой Пожиратель также не имел возможности. Даже если не брать во внимание силу Темного Лорда и слухи о его экспериментах с бессмертием, метка, помимо всем им известных протеевых чар, содержала в себе что-то вроде вассальной клятвы. А потому любая попытка прямо навредить Повелителю, скорее всего, убила бы его откатом. Однажды Северус такое видел. И он все еще хотел жить. С другой стороны, метка не наказывала ни за подобные намерения, ни за «случайно» оброненные где-то «не там» слова, поставившие под угрозу очередной рейд. Это Северус видел тоже. И, осознав, даже всерьез подумывал отправиться к Дамблдору на поклон. Директор к тому времени казался уже меньшим из двух зол. Увы, Дамблдор, как и Волдеморт, прекрасно чувствующий неискренность, никогда бы не поверил, что Снейп внезапно отринул идеалы Темной стороны. Тем более, это было не так. Молодого зельевара больше не устраивали только способы их достижения, а еще власть психопата над собой.       Понимая все это, Северус выбрал тогда наименее травматичный для себя метод противодействия Темному Лорду. Он взял пример с бастовавших некогда маглов-итальянцев. Безропотно соглашался со всем, что говорил Повелитель, в точности выполняя его приказы, но не проявлял ни усердия, ни инициативности в процессе. На самом деле, к 80-му году этим занимались, как минимум, половина Внутреннего Круга и немало адекватных последователей из Внешнего. Будь на то его воля, Снейп и Пророчество бы это дурацкое оставил при себе. Увы, свидетелем того, как Аберфорт спустил его с лестницы, умудрился стать никто иной, как встречавшийся там с кем-то Дейви Джагсон.       Джагсон был одним из самых преданных последователей того Волдеморта, с которым им приходилось иметь дело последние несколько лет. Фанатичный ублюдок с ярко выраженными склонностями к садизму. Он мог найти срезание кожи с человека медитативным. Утаивать информацию от Темного Лорда, когда Джагсон уже открыл свой поганый рот, казалось чревато. Поэтому Северус без особых колебаний и выложил тогда те несколько услышанных строк. Чего он никогда не ожидал, так это того, что Волдеморт вдруг в это идиотское Пророчество поверит и, даже не пытаясь узнать его вторую часть, решит действовать в соответствии с ним.       Когда большой злой Темный Лорд открыл охоту на волшебных младенцев — на минуточку, дар магии — и объявил имена подходящих под критерии родителей, Снейп не знал даже, плакать ему стоило или смеяться. Вся эта ситуация казалась такой абсурдной, черт подери! Пусть слизеринец не испытывал теплых чувств к почти не знакомой ему женщине, которой выросла Лили Эванс, он искренне любил ту девочку, с которой познакомился, когда им было 9. Она являлась его другом, когда никто другой им не был. И этого Северус никогда не забывал. Независимо от того, как все сложилось между ними в итоге, Лили не была плохой, и зельевар не хотел смерти ни ей, ни ее с Джеймсом отродью, конечно же. На старшего Поттера зельевару было, по большему счету, плевать. Он со своей глупой самоуверенностью и отсутствием критического мышления и так рисковал не вернуться из любого из аврорских рейдов. Но для Лили и ее сына Северус решил сделать все, что мог.       Поэтому мужчина униженно валялся в ногах у Темного Лорда, прося за жизнь грязнокровки, которую «постыдно вожделел». Благо, в то время о его предпочтениях никто, кроме Люциуса, скептически поднявшего на это представление бровь, еще не знал. По крайней мере, никто из магов не знал точно. Однако это был тот максимум, который Северус мог просить у безумца, и он прекрасно понимал, что Лили никогда бы не позволила убить своего ребенка до тех пор, пока была жива сама. Не то чтобы мужчина мог винить ее за это. Он просто хотел дать бывшей подруге хоть какой-то шанс на случай, если все пойдет не так.       Потом был Дамблдор, прочесавший легилимецией его голову вдоль и поперек. И в этом случае чертово Пророчество оказалось и даром, и проклятьем. Конечно, оно привело к ужасным событиям. И Снейп никогда не хотел, чтобы это все произошло. С другой стороны — он ИСКРЕННЕ винил себя за то, что из-за него бывшей подруге грозила опасность, и этой искренности, очевидно, хватило, чтобы убедить директора в его благих намерениях. Ведь те и правда были благими. В конце концов, мужчина был полон решимости сделать все для того, чтобы Лили и ее мелкий Поттереныш остались в живых. А еще ребенок Лонгботтомов. И любой другой, кто подошел бы под условия мордредова Пророчества… Но этого Альбус тогда не узнал. О том, что зельевар на тот момент уже неплохо владел окклюменцией и мог слегка влиять на увиденные директором воспоминания, молодой волшебник, разумеется, не упоминал и на предложенные впоследствии уроки ментальных практик с благодарностью согласился.       Выводы из увиденных воспоминаний Дамблдор сделал сам, и, хотя Снейп не пытался показать именно это, поправлять директора в его заблуждениях не стал. Все же безответно влюбленному одинокому юноше, поддавшемуся темному влиянию однокурсников из-за издевательств гриффиндорцев, когда единственное светлое существо ушло из его жизни, а теперь осознавшему чудовищность собственных деяний, в системе ценностей Дамблдора было место, в отличие от молодого человека, не желавшего иметь дел с детоубийством и терзавшегося дилеммой о том, кто навредит магической Британии больше: директор или Волдеморт. Конечно, тот не поверил ему до конца, зельевар еще не был настолько опытным, чтобы скрыть от опытного легилимента собственную склонность к Темным Искусствам, но намеренный отказ в потакании своей Темной стороне ради любви тоже неплохо так вписывался в жизненную парадигму лидера Света.       Старик потребовал от Снейпа шпионить за Волдемортом в обмен на то, что он защитит семью Поттеров, и, хотя зельевар именно этого для себя добивался, сама формулировка вызывала у него отвращение. Лидер Света — воплощение доброты и благородства, по мнению той же Лили! Ага…       О том, что что-то происходит, тогда, 31 октября, Северус узнал если не первым, то одним из первых точно. Он был дома в лаборатории, когда магия Защитной клятвы, на которой настоял директор, вдруг начала сходить с ума. Снейп никогда раньше не имел дел с чем-то подобным, поэтому слегка растерялся. Он послал патронус Дамблдору, объяснил тому ситуацию и попросил директора проверить Поттеров. Клятву это, конечно, не успокоило. Связавшие их с Лили узы куда-то тянули, требовали найти и защитить подопечную. Увы, но Северус не мог аппарировать в неизвестное ему место. Мужчине оставалось лишь взволнованно метаться по лаборатории и ждать, чем бы все это ни разрешилось. Все прекратилось спустя 10 минут. Снейп перестал внезапно чувствовать магию обета, зато ощутил, как по телу разливается слабость магического отката. Молодой волшебник так бы и лег прямо там, на полу своей лаборатории. Он прекрасно понимал, что значит происходящее. Лили была мертва, и ничего более он сделать с этим не мог. Вот только меньше, чем через минуту Темная метка на руке зельевара взорвалась такой болью, какой Снейп не чувствовал даже в худшие дни Волдеморта. Тогда-то едва стоящий на ногах, измученный страхом и ожиданием Северус и поступил, как самый настоящий гриффиндорец. Это определенно не был вызов, и если бы кто-то спросил тогда зельевара, зачем он сделал то, что сделал, Снейп бы не смог ответить. Он и спустя все эти годы не имел о том ни малейшего представления. Просто, почувствовав, как начинает затухать и эта связь, молодой волшебник заставил себя сконцентрироваться на энергии Темного Лорда, прижал два пальца к метке и попытался перенестись туда, где находился в данный момент Волдеморт. О том, что станет делать, столкнувшись с разъяренным Повелителем, Снейп тогда не подумал. На его счастье, когда зельевар вдруг оказался в коридоре незнакомого дома, Темного Лорда в поле зрения не наблюдалось. Зато воздух был напитан его магией, а на пороге ближайшей комнаты бесформенной кучей лежала знакомая черная мантия. Ветер, которого не должно было быть в доме, трепал ее, выдувая хлопья чего-то похожего на пепел.       В комнате плакал ребенок.       Северус брезгливо перешагнул непонятное нечто на полу у двери и осторожно вошел внутрь. Чтобы в следующий момент обессиленно сползти по стене, глядя на то, к чему привели его собственные действия.       Мертвая Лили лежала, раскинув руки, на полу перед детской кроваткой. Лицо ее было припорошено осыпавшейся штукатуркой, глаза невидяще смотрели на звезды сквозь дыру в потолке. Вокруг валялись куски балок и черепицы. Часть из них упала в кроватку, где, глядя на неподвижное тело матери, захлебывался плачем маленький черноволосый мальчик. Его лицо было залито кровью из раны на лбу, на ладонях и правой ножке виднелись царапины, но в остальном сопляк был в порядке. Северус не задавался в тот момент вопросом, что и почему здесь произошло. Он подполз к телу Лили и, подтянув ее голову к себе на колени, погладил по мягким рыжим волосам. Всхлип вырвался из груди непроизвольно, и на бледную щеку покойницы упала соленая капля. Снейп поспешно вытер ее, глядя в еще не подернутые смертной поволокой глаза, а затем впервые за много лет зарыдал.       Он оплакивал маленькую девочку с игровой площадки Коукворта. Оплакивал собственное детство, неприятное, но когда все было просто и понятно. Оплакивал потерянную дружбу, задаваясь вопросом, могли ли они что-то сделать иначе? Оплакивал уже эту чужую, но сильную ведьму, чьими способностями восхищались учителя. Чего бы она могла достичь, не открой он свой чертов рот, не полезь, куда не надо? Он оплакивал свои наивные юношеские мечты о том, как сделает мир лучше, безопаснее. О том, что ни один волшебный ребенок не будет больше жить, как жил когда-то он. Северус оплакивал собственную глупость, что дал себя клеймить стремительно скатывающемуся в безумие магу, повелся на уговоры старших, все время восторженно твердивших об умном сильном лидере, противостоящем коррумпированному Министерству и предвзятому Дамблдору. Никто из них не хотел ни войны, ни крови. Разве что ублюдки вроде Беллы и Джагсона, но остальные — нет. И как они до этого докатились?       Снейп постепенно затих и обратил наконец внимание на ребенка. Тот уже не плакал, лишь устало всхлипывал и тер глаза маленькими перепачканными кровью ладошками. Мужчина опустил взгляд на лицо бывшей подруги и прикрыл двумя пальцами ее веки.       — Спи спокойно, Лилс. Теперь я буду защищать твое отродье.       Зельевар осторожно встал, ощущая еще последствия отката, и подошел к кроватке. Ребенок отполз подальше и вновь заплакал, глядя на него. Ах да, черная мантия, как у Волдеморта. Интересно, что вообще понял мальчишка в этом возрасте? Применять полноценную легилименцию к таким маленьким детям было нельзя, но Снейп попробовал коснуться поверхностных воспоминаний. А в следующий момент вдруг задохнулся от хлынувших потоком прямо в мозг картинок.       Волшебник с трудом оборвал связь с сознанием мальчишки. Он понятия не имел, как у ребенка это получилось — в Роду Оленя не было ни прирожденных окклюментов, ни легилиментов, Лили же, насколько знал Снейп, была маглорожденной. И все же факт оставался фактом — мелкий Поттереныш в ответ на его осторожное вторжение сам приложил его стихийной легилименцией так, что к слабости теперь прибавилась и головная боль. Однако то, что волшебник при этом увидел…       Как бы все в нем ни протестовало против данной возможности, но, может быть, только может быть, это идиотское Пророчество имело какой-то смысл. Снейп широко раскрытыми глазами уставился на лоб ребенка, затем перевел ошарашенный взгляд на кучу пепла у порога. Мерлина ради, как? Великий Темный Лорд самоубился о лоб еще наверняка ходившего под себя карапуза! Что за?.. Изо рта вырвался нервный смешок, отчего Поттереныш заревел громче. Северус зажег Люмос и подвесил его над кроваткой, но ребенка это не успокоило. Зельевар вздохнул.       — Я сделаю это только раз! — он предупреждающе поднял палец в сторону ребенка. — В честь того, что ты такой везунчик. И если ты когда-нибудь это вспомнишь, тебе все равно никто не поверит…       Молодой маг взмахнул палочкой, и черная пожирательская мантия внезапно стала ярко-зеленой. Мальчик в кроватке ахнул и замолчал.       — Иди сюда! Как там тебя? — зельевар вытянул к ребенку руки. Он никогда, на самом деле, не интересовался мальчиком, но Дамблдор ему вроде говорил. — Гарри? Иди сюда, Гарри.       — Не! — сопляк мотнул лохматой головой, яснее зелья родства говорящей, кто был его отцом.       Снейп поморщился и закатил глаза. Затем вздохнул и попробовал еще раз:       — Ты грязный, Гарри. Тебя нужно почистить.       — Ма! — воскликнул ребенок, глядя волшебнику за спину. Плечи Северуса слегка опустились, и он тихо проговорил, тоже на мгновение обернувшись:       — Мама не может, Гарри. Мама устала.       Он вытащил из кармана белый платок, сосредоточился, выводя палочкой замысловатые фигуры над тканью, и вскоре на ладони Снейпа сидела небольшая плюшевая лиса — рыжая и зеленоглазая. Северус закрепил трансфигурацию, сделал еще несколько пассов, накладывая на игрушку легкое Успокаивающее заклинание, заклинание Легкого Сна и отталкивающее любую грязь, затем протянул лису мальчишке.       — Пока мама спит, Гарри, о тебе позаботится новый друг. Назовешь как-нибудь, когда научишься. Держи!        На этот раз ребенок послушался и подполз к Северусу, аккуратно забирая игрушку из рук.       — Са! — довольно проговорил мальчик.       — Возможно, — сказал молодой мужчина. Он не был уверен, что сопляк не подобрал просто удачный слог. Гарри улыбнулся.       Снейп успел очистить его от крови и заживил все порезы, кроме того, что оставила Авада. Зельевар вообще сомневался, что он исчезнет, учитывая, как сильно рана фонила Темной магией. Затем внизу раздался отчаянный вопль Блэка, и Снейп решил, что пора уходить. Перед уходом он еще пару раз взмахнул палочкой, чтобы игрушка не терялась и никто не мог ее забрать. Зельевар не был уверен, как долго продержится его колдовство, учитывая выкачанную откатом магию.       А дальше были патронус с новостями Люциусу, Хогвартс и клятва. Альбус нуждался в гарантии верности Северуса теперь, когда его «единственная любовь» была мертва. Снейп поартачился, чтобы его не разочаровывать, но клятву защищать сопящего в корзинке рядом с ним ребенка дал. Тот обнимал наколдованную лису и улыбался, а мужчина не совсем понимал, что чувствует по этому поводу. Зельевар и безо всякой клятвы собирался защищать сопляка, он пообещал уже это над неостывшим телом своей бывшей подруги. Однако демонстрация лояльности мелкому Поттеру в виде не самой обременительной из клятв гарантировала, что директор не забудет его в Азкабане надолго. Снейп не обольщался насчет того, что за ним вообще не придут. Круг общения зельевара был известен, на руке чернела метка, а для Дамблдора это казалось прекрасной возможностью показать, что ждет его в случае предательства. Северус на что угодно мог поспорить, будь он достаточно для этого азартен, что ближайшее время ему придется провести в обществе дементоров.       Вернувшись домой, волшебник проспал два дня, а разбудили его авроры. Все было так, как он и предсказывал, хотя арест шавки оказался сюрпризом даже для него. В последующие годы мужчина иногда задавался вопросом, почему предатель-Блэк так отчаянно звал в тот вечер убитого друга? Просил ли он так же Волдеморта его пощадить? И почему не убил Гарри, оставшись с ним наедине? Конечно, все прояснилось в конце третьего курса младшего Поттера.       Самим мальчишкой Северус никогда не интересовался сверх того, чтобы обеспечить выживание безрассудного, как папаша, засранца. И приложил, к тому же, все усилия, чтобы Поттер в ответ не интересовался им. Помимо того, что в свете вероятного возвращения Волдеморта это было опасно, Снейп не хотел постоянно видеть рядом с собой живое напоминание о совершенных ошибках.       Теперь, глядя на трясущегося рядом подростка, зельевар задавался другим вопросом: что, если бы он позаботился о Поттере лучше? Подумал об этом и тут же хмыкнул. Альбус бы подобного не допустил. Что бы директор ни говорил, а ситуация с их противостоянием его вполне устраивала. В конце концов, Снейп был чем-то вроде наглядного пособия того, в кого вырастают, в конце концов, маленькие слизеринцы. Во врагов. Чертов предвзятый дурак!       Северус вздохнул, продолжая поглаживать предплечья мальчика, и впервые за 15 лет произнес:       — Гарри.       Взгляд подростка дрогнул, хотя и оставался пока неосознанным. Мужчина продолжил, добавляя к тактильному якорю вербальный, за который тоже мог цепляться мальчишка, чтобы избавиться от своего кошмара:       — Гарри, все хорошо. Ты в безопасности. Тебя больше никто не тронет. Все хорошо. Возвращайся.       Северус продолжал повторять одно и то же, как мантру, пока не появился его домовик. Тот взмахнул ладошкой и опустил появившийся вместе с ним поднос на столик рядом с диваном. Пузырьки на подносе тихо звякнули. Эльф отошел к стоящему неподалеку креслу, с кряхтением взобрался на него и, усевшись, продолжил хмуро смотреть на хозяина.       Северус перевел взгляд с мальчика на домовика и поднял бровь:       — Однажды ты доведешь меня, и я дам тебе одежду, Фредди.       Лопоухое существо скрестило маленькие ручки на костлявой груди и зло прищурилось:       — Если это сделает Мастера счастливым. Но сначала Фредди увидит, как Мастер Северус позаботился о себе.       Зельевар хмыкнул:       — Напомни, почему я терплю тебя в своем доме, наглое ты создание?       Домовик поднял тоненькую бровь, как это делал обычно его хозяин, расцепил руки, затем поднял правую и начал загибать по одному пальцу, перечисляя:       — Потому что Фредди умный. Потому что Фредди заботливый. Потому что у Фредди крепкие нервы. Потому что Фредди может читать…       — Я понял, Фредди. Достаточно!       Северус с улыбкой обернулся к мальчишке и встретился с уже осмысленным, хотя и немного дезориентированным взглядом, который скользил с него на домовика и обратно.       — Рад, что вы снова с нами, мистер Поттер, — усмехнулся зельевар и поспешил отвести руки. Вернее, попытался. Он думал, что после всего пережитого мальчик не захочет, чтобы к нему прикасались, в особенности, чтобы прикасался он. По-видимому, гриффиндорец считал иначе, потому что тут же ухватился за рукав мантии Снейпа. Впрочем, сделал мальчишка это, скорее, на автомате, потому как, стоило Поттеру осознать произошедшее, тонкие пальцы моментально разжались, и подросток отшатнулся, выглядя при этом наполовину удивленным, наполовину испуганным. Снейп вздохнул и вновь положил руки на предплечья гриффиндорца, потирая.       — Поттер, успокойтесь. Вы не сделали сейчас ничего плохого. И вам здесь тоже никто не сделает ничего плохого. Вы помните, что произошло?       Мальчик нахмурился, потом покраснел и впился в Снейпа напряженным взглядом. Значит, помнит. Во всяком случае то, что было до панической атаки.       — Что случилось?       Северус понял, что он говорит о произошедшем после, и ответил:       — Для начала, имейте в виду, я ничего вам не сделал, кроме…       — Я знаю! — поспешно перебил мальчик, покраснев еще сильнее. В следующий же момент вся краска с лица Поттера стремительно схлынула, он сжал кулаки и опустил голову, прячась за лохматыми волосами.       Северус убрал одну руку с худого предплечья, дотянулся до одного из флаконов на столе и протянул подростку.       — Прежде, чем мы продолжим разговор, выпейте это.       — Что это? — быстро спросил подросток, не спеша забирать из рук мужчины зелье.       — А чем, по-вашему, это может быть, мистер Поттер? — Снейп вопросительно изогнул бровь.       Мальчик пытливо глянул на профессора, затем на флакон. Взял все-таки в руку, открыл, принюхался.       — Если бы мы были в школе, профессор, я бы сказал, что это яд. Просто, чтобы вам досадить, — Поттер слабо улыбнулся. — Но вы сегодня какой-то… Почти нормальный что ли? Поэтому я скажу, что это Умиротворяющий бальзам.       Северус в удивлении поднял уже две брови, затем усмехнулся:       — Если бы мы были в школе, мистер Поттер, я бы снял с вас 10 очков за оскорбление преподавателя. Но так как мы не в школе и это ни на что не повлияет — 10 очков Гриффиндору за правильный ответ.       Мальчик тупо уставился на него, затем коротко, немного нервно рассмеялся:       — Мне никто не поверит!       — Разумеется, потому что вы никому ничего не расскажете, — строго предупредил зельевар. Гриффиндорец разом посерьезнел и кивнул.       — Конечно, профессор, я все понимаю. Так что случилось… потом?       — Выпейте зелье, Поттер.       Подросток ойкнул, перевел немного удивленный взгляд на зажатый в руке пузырек, будто успел забыть о нем, и быстро выпил. Пустая емкость исчезла прямо из его руки, и зельевар благодарно кивнул домовику прежде, чем вернулся к прерванному необходимостью достать зелье поглаживанию юношеских рук. Поттер опустил взгляд на скользившие по тонким предплечьям ладони зельевара, несколько мгновений как-то бездумно смотрел на них и вдруг странно расслабился, выдвинув чуть вперед свои ноги. Поза все еще была зажатой, но теперь мальчишка не напоминал так сильно пытающегося свернуться в клубок ежа.       — После того, как у вас началась паническая атака, о причинах которой мы поговорим позже, — строго сказал Снейп, давая понять, что в любом случае они эту тему еще поднимут. На упрямое выражение лица впившегося в него теперь взглядом подростка он решил внимания не обращать. — Мы с Беллой еще немного поговорили, потом немного поспорили, потом к нам присоединились авроры. Тогда я перенес нас сюда. Прежде, чем вы спросите, мы не могли без подозрений исчезнуть раньше, и я не мог перенести вас одного. Это родовой дом, вас бы разорвали защитные чары.       Мальчик рассеянно кивнул.       — Почему Пожиратели оказались в Литтл-Уингинге?       — Защита вокруг вашего дома пала.       Поттер снова кивнул. Лицо его стало напряженным. Мальчик поджал губы и отвел взгляд.       — Вы понимаете, почему это произошло, мистер Поттер? — осторожно спросил Северус. Ему хотелось бы накричать на подростка, привычно обвинить его в эгоизме и безрассудстве, в том, что не думает о других. В конце концов, погибли люди. Много людей… Но волшебник не мог. Учитывая то, что, как он думал, случилось с мальчиком в его доме, у зельевара не получалось винить Поттера в том, что тот ушел.       — Да, — тихо ответил подросток. Затем вскинул на преподавателя твердый взгляд: — Я не хочу об этом говорить!       — Не говори, — пожал плечами Снейп — Я скажу. А ты исправишь, если ошибусь.       Гриффиндорец продолжал сверлить его взглядом.       — Твой дядя тебя изнасиловал, — спокойно произнес зельевар, следя за реакцией мальчика. Предположение о дяде пришло ему в голову первым. Конечно, это мог быть кузен, но, судя по расширившимся глазам ребенка, он угадал верно.       Поттер некоторое время молчал, затем едва слышно выдохнул:       — Нет.       — Я видел кровь, Поттер.       Подросток покраснел и вновь отвел взгляд в сторону.       — Он попытался. Но особо сделать ничего не успел. Моя магия отреагировала.       — Мне нужно знать, насколько все плохо.       Подросток вырвал свои руки из рук мужчины и попытался отползти по дивану как можно дальше.       — Не надо! — испуганно пискнул мальчишка. Снейп раздраженно схватил его за запястья и вернул на прежнее место. Что, возможно, было не лучшим решением по отношению к подвергшемуся насилию человеку. Тело того разом задеревенело, зрачки расширились, и Северус про себя выругался. Для него все еще было в новинку вести себя с Поттером деликатно, и старые привычки не могли периодически не всплывать на поверхность. Профессору нужно было лучше следить за своим поведением, если он не хотел сломать мальчишке психику напрочь. Мужчина разжал собственную хватку на запястьях подростка, коснулся плеч и аккуратно провел по ним ладонями. Раз ребенка не пугали ранее его прикосновения, зельевар не хотел свести это на нет собственной неосторожностью. В конце концов, неизвестно, сколько раз еще Снейпу придется лечить дурного мальчишку. Если тот вдруг начнет его шугаться, это существенно усложнит жизнь им обоим.       — Поттер, успокойся, — произнес зельевар негромко, следя при этом за лицом подростка. — Я не собираюсь тебя сейчас раздевать. Я видел, что травма несерьезная. Что мне важно знать, так это нужно ли тебе к обезболивающему и заживляющему добавить зелье от инфекций. Кажется, тебе нужна была более сильная дозировка…       Последнюю фразу Северус произнес скорее для себя, чем для Поттера. Он видел, что мальчик постепенно расслабляется, и мысленно облегченно вздохнул. В конце концов, подросток почти обмяк в руках профессора, рассеянно глядя на его грудь.       — Нет, — проговорил мальчишка лишенным каких бы то ни было эмоций голосом. Было странно слышать подобный тон без намека на интонацию от Поттера. — Чуть сильнее, и я бы уснул. На самом деле, бальзам хорошо помогает, иначе бы я наорал на вас в самом начале этого разговора, обязательно упомянув о том, как вы потом посмеетесь надо мной вместе со своими слизеринцами.       Снейп вздохнул и усадил явно усталого подростка так, чтобы он мог опереться на спинку дивана. Оставлять руки на плечах мальчишки в этом положении было неудобно, и мужчина отпустил его, просто усевшись рядом. Почти сразу Северус ощутил хватку тонких пальцев на своем рукаве. В этот раз Поттер его не отпустил, и, повернувшись, мужчина столкнулся с каким-то растерянным взглядом подростка. Кажется, мальчишка сам не понимал, что делает, но чувствовал, что ему это нужно. Отказывать Поттеру прямо сейчас в чем-то столь незначительном Снейп не собирался. Мастер Зелий отцепил пальцы подростка от рукава и взял тонкую кисть в свою руку, проводя по чуть шершавой коже большим пальцем. Он отвернулся, не желая наблюдать за метаниями на лице гриффиндорца. Фредди все еще сидел в кресле неподалеку. Теперь на его мордочке можно было прочитать выражение осторожного любопытства. Эльф переводил взгляд с хозяина на его гостя и старался сидеть тихо, как ребенок, который не хотел, чтобы родители его заметили и выгнали из комнаты, пока сами говорят о чем-то интересном. Северус усмехнулся и поднял бровь. Домовик фыркнул и отвернул голову.       — Это не та тема, над которой допустимо смеяться, мистер Поттер, — произнес зельевар после некоторого молчания. — Как бы я ни относился лично к вам и к любым другим ученикам этой идиотской школы, никогда в своих оскорблениях я не упоминал ни жестокое обращение с детьми, ни, тем более, сексуальное насилие. Я глубоко презираю людей, способных на это. И если вы хорошенько пороетесь в своей дырявой памяти, то вспомните, что, за исключением вас, любые мои замечания в основном касались скудных умственных способностей и менее чем удовлетворительных практических навыков учеников.       Снейп услышал со стороны мальчишки скептическое хмыканье. Затем тот не в тему произнес:       — Вы ранены.       — Да, — зельевар скосил глаза на подростка, который рассеянно смотрел перед собой, затем вновь перевел взгляд на домового эльфа. Тот грозно щурился, глядя на упомянутую гриффиндорцем рану. — Я займусь этим, как только мы разберемся с вами.       Мальчик как-то обреченно вздохнул и произнес:       — Нет, мне не нужно зелье от инфекций.       Некоторое время он молчал, затем заговорил быстрее, будто боясь потерять решимость:       — Он хотел сделать это бутылкой из-под пива. Мне снова приснился кошмар… О Сириусе. Они мне часто снятся. О нем или о Седрике. Иногда я кричу во сне. Вернону это не нравится. Вчера он напился, потому что тети не было, чтобы его остановить. Он разозлился, когда я его разбудил. Сказал, что я его достал. Что я грязный педик. Что он даст мне то, чего я так хочу, чтобы я наконец заткнулся. Я сопротивлялся, но вы видели его, он огромный. Он чуть не сломал мне грудную клетку своей жирной ногой. Моя магия отреагировала, как только он начал исполнять… обещание. Я… не думаю, что… там все слишком плохо.       Снейп слушал исповедь подростка и старался никак на нее не реагировать, чтобы тот не замолчал. Убить ублюдка он сможет потом, когда позаботится о ребенке. Если тот, конечно, не сгорел…       — Вернон мертв… — отрешенно произнес Поттер. Что ж, значит, не сможет. Северус резко повернул голову, понимая, что гриффиндорец не мог говорить об Адском пламени. Когда Тисовая заполыхала, мальчик был уже далеко. Поттер на него не смотрел. Взгляд подростка застыл, будто был направлен не наружу, а куда-то в себя. Кажется, гриффиндорец не разговаривал больше с ним, просто озвучивал все, что произошло. Может, вовсе не осознавал, что продолжает говорить. — Во всяком случае, я думаю, что он мертв. Его отбросило прямо в стену, и она развалилась. У него на голове была большая рана и, кажется, сломан позвоночник. Он шевелил только головой, и у него не получалось говорить. Я ушел оттуда сразу после этого. Только вещи собрал.       Мордред! Этого еще им не хватало! Нет, жирного ублюдка Северусу было не жаль. Разве что, что умер боров слишком быстро на его вкус. Даже если урод пережил атаку Поттера, Северус сам видел, как дом мальчишки полыхал огнем. Зельевар бы с удовольствием растянул его кончину на несколько дней. Снейп никогда не любил пытки, но ради этого жалкого подобия человека готов был сделать небольшое исключение.       Проблема заключалась здесь в другом: как это отразится на самом Поттере? А еще, чем это для него обернется? Альбусу не понравится, что мальчишка кого-то убил. Даже произошедшее до этого может не стать для директора достаточным оправданием. Он просто этого не поймет, хотя подобная позиция всегда ставила Северуса в тупик. Если Альбус воспитывал из мальчишки будущего победителя Темного Лорда, почему не учил ребенка сражаться и убивать? Еще мал? Ну так Волдеморт не станет дожидаться, пока Поттер созреет. Он с первого курса пытался его прикончить с завидной регулярностью. Мальчик лишь чудом выходил живым из этих ситуаций, а зельевар терпел откаты, когда не успевал или не мог помочь.       Еще важнее: как на всем этом могли сыграть Министерство и Волдеморт, если бы узнали?       — Если ты убил кого-то магическим выбросом, тебя могут посадить в Азкабан? — спросил подросток, кажется, тоже успевший поразмыслить на эту тему.       — Обычно нет, мистер Поттер. Но вот в отделении мистера Тикки вы оказаться вполне могли бы.       Северус услышал, как мальчик почти весело рассмеялся, и повернулся к нему. Гриффиндорец поймал взгляд своего преподавателя.       — Спасибо за честность, сэр.       Подросток слабо усмехнулся, вздохнул и устало прикрыл все еще серые глаза.       — Простите, профессор, но я, кажется, сейчас засну.       Северус отпустил руку мальчишки и встал с дивана. Он видел, что Поттеру стало неуютно без успокаивающих поглаживаний, но хотя было хорошо, что тот не боялся его прикосновений, подросток не должен был становиться от них зависимым. Зельевар понимал, что при его домашней жизни тот вряд ли часто получал опыт с положительным физическим контактом. У мальчика, кроме того, никогда не было девушки или парня, насколько он знал, если, конечно, не принимать во внимание тот катастрофический поцелуй с рейвенкловкой-ловцом, который он видел в воспоминаниях Поттера. «Мокро…» Серьезно? Зная все это, мужчина также понимал, что отродье Поттера может слишком быстро прикипеть к физической близости с ним, а это, с какой стороны ни посмотри, было крайне неуместным и нежелательным. Зельевар все еще отказывался приближаться к мальчишке больше, чем это строго необходимо. Этот уровень и так был в разы больше того, что Снейп выбрал бы для себя сам. Но что он мог поделать, если те, кто утверждали, что любят своего Золотого Мальчика, оказались совершенно некомпетентны, когда дело дошло до заботы о нем?       Нет, Северус не собирался сейчас снова дистанцироваться от Поттера. Это не пошло бы тому на пользу. Но решил не менять своей манеры общения с мальчиком кардинально, а еще строго дозировать свои прикосновения к нему. Сегодня был особый случай, сегодня касания являлись способом удержать рассудок подростка на краю после всех травмирующих событий. Впоследствии придется быть с этим осторожнее.       На самом деле зельевар сам пока не понял, что ему теперь следовало делать с гриффиндорцем. Он рассчитывал отправить его в штаб, когда спасет. В заботливые руки кого-нибудь из орденцев. Сейчас, однако, это не казалось мужчине хорошей идеей. Состояние мальчишки теперь требовало определенного такта, большинство же членов Ордена обладали деликатностью, в лучшем случае, как у столовой ложки.       — Тогда выпейте это, два глотка, — сказал Снейп, передавая Поттеру обезболивающее. Мальчик больше не спрашивал, что за зелье предлагал ему старший волшебник. Просто открыл и выпил, сколько было сказано.       — И это, половину, — зельевар протянул Рябиновый отвар, забирая первый пузырек. Когда мальчик и это выполнил без вопросов, Северус взмахнул палочкой, проводя быструю диагностику, чтобы убедиться, что ребра Поттера целы и не требуют дополнительного лечения. Затем поднял бровь. — Больше не боитесь, что я вас отравлю?       — Это было бы контрпродуктивно, профессор, после всего, что вы сделали, чтобы меня спасти.       — Куда исчезает ваше красноречие, когда вы сдаете мне эссе, мистер Поттер? Кто-то в Хогвартсе тренирует на вас Конфундус?       Мальчишка хихикнул.       — Вот теперь я уверен, что это вы, сэр. А то я уже начал сомневаться.       Снейп хмыкнул.       — Ложитесь спать, Поттер. Мне придется на некоторое время вас покинуть. Если проснетесь, а меня еще не будет, позовите Фредди. Он даст и расскажет вам все, что потребуется.       Гриффиндорец просто кивнул и перетек на диване в лежачее положение. Снейп услышал за спиной хлопок, потом еще один и почувствовал, как в руку ему сунули теплый плед.       — Замерзнет, — проворчал эльф.       — Спасибо, Фредди.       Мужчина развернул пушистую ткань и накрыл мальчишку.       — Благодарю, сэр. Спасибо, Фредди, — пробормотал гриффиндорец и почти сразу засопел в диванную подушку.       — Гость спит. Мастер Северус должен позаботиться о себе, — настойчиво заговорил домовик. Снейп обреченно вздохнул.       — Принеси мне чистую одежду и запасную мантию.       Когда эльф исчез, мужчина взмахнул палочкой, очищая лицо Поттера от засохшей крови, затем удалил свою поврежденную одежду и действительно занялся своей раной. Когда вернулся домовик, он уже почти закончил. Одевшись, зельевар повернулся к своему эльфу:       — Я не уверен, когда вернусь, Фредди. Следи за мальчишкой, чтоб не выкинул какую-нибудь глупость. Если проснется, заставь поесть.       — Фредди понял. Фредди позаботится о госте хозяина.       — Я надеюсь на тебя, Фредди, — усмехнулся Снейп. Он бросил завистливый взгляд на спящего Поттера, прежде чем выйти из дома и аппарировать. В отличие от подростка, зельевара ожидало еще несколько напряженных часов.