Эхо еле слышно прыгало по стенам, отражаясь от слабо горящих панелей и хромированных вставок, что должны были сиять диодами, следуя по направлению движения. Коридоры были выкрашены в стерильный белый, в свете тусклых ламп теперь казавшийся серым, и Тони мысленно проклинал свое стремление к минимализму, обернувшемуся сейчас картиной из артхаусного фильма ужасов. Атмосфера была… тихой, но ни капли не спокойной. Для полноты картины не хватало только звука капель где-нибудь в конце коридора, и можно было утверждать, что нарастающее напряжение было передано с полноценной точностью. Глухой писк датчиков, еле уловимые помехи динамиков, пытающихся приветствовать хозяина, плотно сжатые двери — ряды дверей, абсолютно одинаковых, симметричных и холодных. Взгляд Тони зацепил ленту мигающих огней на входной панели, и Старк стиснул кулак, врезаясь ногтями в кожу.
Ему это не нравилось. Ему это очень не нравилось.
Но Питер смотрел на каждую дверь так, словно был на небесах, не меньше, и Тони понимал, что обязан хотя бы постараться сделать вид, что все в порядке. Подержать парня в спокойствии еще немного.
— Тут звукоизоляция! — громко крикнул он, наслаждаясь моментальным испугом Питера. Тот подскочил на месте, рефлекторно хватаясь за место, где раньше из его рюкзака торчала бита, но быстро осознал ошибку и опустил руку, качая головой.
— Старк!
Кончики его пальцев слегка подрагивали, но сам парень улыбался.
Самому Тони, несмотря на фырканье, улыбаться хотелось не так сильно. Освещение мигало, и ни одна из дополнительных настроек приветствия, о которых знал только он, не активировалась при входе. В обычное время это можно было бы назвать временной неполадкой — в конце концов, он еще не до конца завершил эту точку, однако в настоящих условиях это… напрягало. Очень.
Сказал бы кто раньше, что он будет дергаться от мигающей лампочки, Старк бы смеялся недолго, но уничижительно.
И вот, посмотрите на него.
Тони втайне обрадовался, когда Питер предложил пойти по лестнице вместо лифта. Правда, парень боялся оказаться в ловушке без пути отступления, если вдруг нападут, а Старк больше переживал о том, что тяжелые створки могут медленно сомкнуться за ними — чтобы не открыться больше никогда. Умереть вот так было бы, конечно, романтично, но крайне глупо.
Не тогда, когда они были так близко.
Отсек с лестницей послушно распахнулся, открывая вид на десятки стерильно-белых ступеней, уходящих ввысь, и Тони поежился. Он никогда не замечал за собой боязни замкнутых пространств или лестниц как таковых, но почему-то эта картина даже не звенящей — глухой пустоты пускала мороз по коже.
Питер, кажется, тоже ощущал это. Парень громко сглотнул и осторожно коснулся рукой перил. Было хорошо заметно, как он рвется между желанием затормозить, набираясь смелости, и рвануть вперед — к обещанному счастливому концу. И даже так скептично относящийся к его панике Тони не мог сказать, что не понимает. Картина идеально вычерченных пролетов, уводящих в темную высоту, гипнотизировала, заставляя желать, чтобы наверху раздался хоть один голос. Пусть даже рычание ходячего, что угодно. Только не пустота там, где должно быть средоточие всех надежд их бесконечного путешествия. Питер прерывисто вздохнул, и Тони силой натянул на лицо обычную саркастичную маску, понимая, что они могут пропасть надолго.
— Хочешь проверить на прочность и пробежаться, Паркер? — он сказал это громче, чем собирался, и поморщился. Но Питер не заметил.
Он резко обернулся, и полувопросительный взгляд метнулся к ноге Тони, заставив того закатить глаза.
— Я в полном порядке, — он пихнул парня под зад, и тот едва не пересчитал подбородком ступеньки, запнувшись. — Если хочешь расслабить нервы, просто отпусти это уже и беги.
Питер нервно дернул уголком рта, но что-то в его взгляде потеплело, заставив улыбнуться.
— Не уверен, что хочу. Но ты скажешь, что надо, так что я попробую, — и он, стукнув кулаком по перилам, двинулся наверх.
И если звук его шагов был нарочито громким, Тони не собирался осуждать его за это. Он воспользовался паузой и позволил своему лицу упасть, оглядываясь вокруг. Эти лестницы, глушащие сейчас эхо, так старательно создаваемое Питером, тоже должны были быть освещены совершенно иначе.
И у Старка уже была теория о том, что могло стать причиной.
Перебирая в голове формулы и свои расчеты в поисках ошибки, он наконец отключился от давящего ощущения тишины, что словно скрывала что-то внутри себя. Шаг, другой — он двинулся вверх по лестнице, старательно отгоняя такое черное «Почему ничто не может пройти, как надо?..», все сильнее атакующее его мысли.
Когда непрерывное движение пролетов под ногами запестрило настолько, что почти слилось в единую прямую, полосящую, словно кривая картинка на экране, сверху наконец раздался голос. И тревога немного схлынула.
— Тони, здесь потрясающе! — Питер свесился с верхних перил почти наполовину и помахал рукой, заставив Старка невольно фыркнуть. Вакуум напряженной тишины немного схлынул. Тони ускорился, перепрыгивая через ступеньку и позволяя куда более приятным мыслям заполнить голову хотя бы на мгновение. Восхищение Питера грело душу, а ведь это была просто вышка. Тони не мог не представить, что будет, когда он наконец покажет парню настоящие лаборатории. Все фантазии о совместных вечерах в мастерской на какой-то миг затопили мысли, и Старк, мотнув головой, поспешил нагнать парня.
— Все для вас, мистер Паркер, — преодолев последнюю ступеньку, махнул рукой он. — Чувствуйте себя как… А, ты уже.
Питер слабо фыркнул, но не отвернулся от монитора, продолжая что-то печатать. Он старался казаться расслабленным, но Тони уже выучил его и знал, когда это действительно было так. Сейчас эта идеально ровная спина не могла его обмануть.
Он проглотил очередное «Пит, дыши», так легко готовое сорваться с губ, и молча приблизился к экранам.
— Связи все ещё нет, — в ту же секунду бросил Питер, откатываясь назад в кресле и поворачиваясь к Старку лицом, — но система рабочая, хоть и медленная. И это когда по всей Европе не пашет ни один прибор. Поразительно.
К сожалению то, что должно было стать комплиментом, лишь окончательно утвердило все подозрения. Предположения, до этого хаотично летающие вокруг, оформились в пугающе чёткую картину, и Тони медленно выругался сквозь зубы.
Напускное веселье слетело с Питера по щелчку пальцев.
— Что такое? — его голос дрогнул.
— Она не должна быть медленной, — Старк в пару шагов преодолел помещение и начал печатать код на панели в стене. — Ничто из этого не должно, — пока пальцы летали по клавишам, внутри ещё теплилась надежда, но особой силы она не имела. Стенка хранилища еще не успела отъехать в сторону, а Тони уже знал, что там увидит.
В конце концов, когда хоть что-то действительно шло по его плану?
— Твою же мать… — скорее устало, чем зло, выдавил он, и Питер тут же оказался рядом, заглядывая через плечо.
И охнул.
— Это… реактор, да? Выглядит… печально.
Тони очень тяжело вздохнул, позволяя всем накопленным эмоциям схлынуть через уходящий воздух. И снова уткнулся в панель, выводя анализ. Не то чтобы это имело хоть какой-то смысл, но имитация деятельности отвлекала.
— Палладий, — коротко пояснил он, вытаскивая вперед отображение химического состава. Питер кивнул, видимо, фиксируя в голове материал. — Служит базой для реактора, но долго не держится. Примерно раз в месяц я отправляю сюда новые пластины и удалённо заменяю их, иначе эта штука развалится. Ну, — он неопределённо махнул рукой в сторону реактора, — сам видишь, что случается, если не заменить. Это была новая версия с примесями — и я был уверен, что она прослужит куда дольше. Черт.
Какое-то время лицо Питера было каменным, но затем он явно выиграл какой-то внутренний спор, потому что улыбнулся, пусть и немного натянуто.
— Сколько ещё он продержится? Мы успеем подать сигнал?
Тони пожал плечами, чувствуя непреодолимое желание разбить кулаком стену.
— Успеем, — немного неуверенно подтвердил он. — Его должно хватить на отправку запроса и даже какое-то время после, так что можем задержаться, но… Но потом, боюсь, он станет бесполезен. Неделя — максимум, который у него есть. Проклятье!
После небольшого промедления Питер положил ладонь на его плечо, успокаивая.
— Все, что нам нужно, это сигнал. Дальше мы просто ждем, верно? — он подмигнул и отстранился, возвращаясь к мониторам. — Итак, как запускается эта штука? Ты говорил, что ее настроишь сам.
Тони слабо улыбнулся.
— Там должны быть сохранены последние точки связи, — он опустился на ближайшее кресло и толчком сдвинул Питера в сторону. — Найдем мою Башню, выведем звукозаписывающие камеры, и я переориентирую их на передачу сигнала через основной блок приема. Я пытался настроить электронного помощника, работающего в обе стороны. Он должен сработать как точка приема сигнала.
— Хочешь сказать, мы будем вещать из всех микрофонов твоей башни?
— Только по лаборатории. Но там всегда кто-то есть, а если нет — сигнал все равно будет зафиксирован и записан.
— Хитро.
— Я же Тони Старк как-никак.
Питер шутливо шлепнул его по руке, но ладонь убирать не стал. Вместо этого он осторожно сжал пальцы, зажимая между ними ткань чужой толстовки, и, чуть помедлив, опустил голову, утыкаясь лбом в плечо Тони.
— Пожалуйста, — еле слышно прошептал он, стискивая руку. — Пожалуйста, пусть все пройдет хорошо…
Тони бросил на него беглый взгляд, но не перестал печатать код, все глубже погружаясь в параметры. В голове лишь мелькнула мысль, как забавно непривычно выглядел его рабочий процесс сейчас. Тони никогда не был особо тактильным, а в лабораториях и вовсе предпочитал находиться один, оставляя ученых СИ работать на своих этажах под строгим запретом нарушения границ. Ни Роуди, ни Пеппер не могли нарушить это личное пространство без особого разрешения. А сейчас на его плече буквально висел целый настоящий человек, и только желание поскорее со всем покончить удерживало Тони от того, чтобы притянуть его еще ближе. Питер был чем-то… кем-то совершенно другим. Старк отчего-то знал, что у них бы получилось наладить идеальный баланс приватности и общего.
Даже не «получилось бы».
«Получится».
Пальцы прыгали по сияющим клавишам, выбивая все новые и новые строчки. Надежда поднималась, даря то предвкушающее возбуждение, которое может быть только перед финишной прямой. И даже то, что камеры упорно отказывались передавать сигнал, не сильно пугало. Значит, где-то была ошибка, где-то был нюанс, который он пропустил.
Тони снова и снова выверял код и программу, иногда срываясь и пропуская буквы в стремлении успеть поскорее. Питер краем глаза наблюдал за экраном, так и не поднимая голову.
— Точка с запятой.
— Спасибо.
Строки летели и летели, пробные сигналы улетали за океан: один, другой…
Третий.
Шестой.
Восемнадцатый…
…
Ничего.
Тони скрипнул зубами, проматывая в самое начало. Он был уверен, что все сделал правильно. Уж на этот раз… Чертыхнувшись, он исправил цифру в коде доступа и…
Ни-че-го.
У электронных клавиш не было звука, но когда Тони остановился, повисшая тишина стала в два раза более осязаемой.
— Я… — осторожно начал он, даже не зная, что именно собирается сказать. Проблема была не в том, что он не знал, что не так. Проблема была в том, что он точно был уверен, что теперь все сделал правильно. Но ничего не работало.
Питер сглотнул, медленно отрываясь от его плеча.
— Не обрывай эту идею на корню, — еле слышно начал он, но в голосе сквозила пугающая решимость. — Но скажи, есть ли отсюда доступ к общим архивам камер?..
На каком-то подсознательном уровне Тони моментально понял, о чем парень хотел спросить, ещё до того, как тот закончил вопрос. Он стиснул зубы, отворачиваясь от экрана к Питеру.
— Я могу вывести отсюда любые старые записи, — точно так же медленно ответил он, чувствуя, как напряжение растёт в геометрической прогрессии.
— Вне зависимости от наличия электричества по ту сторону?
— … Да.
И Питер вздохнул.
— Тогда сделай это.
В этом вздохе мешалось все: от надежды до переплетающихся жгучими лентами страхов, душащих изнутри. Тони чувствовал, как дрожат чужие пальцы, хоть Питер и упорно притворялся, что не переживает.
Старк отвернулся и замер перед монитором. Внезапно яркие линии стерильно-голубого экрана показались ему пугающе резкими. Они исчерчивали пространство вдоль и поперёк, загоняя в рамки сурового «нет связи». Тони сглотнул. То, что предполагал Питер, было… Честно говоря, он предпочёл бы до конца видеть табличку с отсутствием сигнала.
Сбоку раздался слабый смешок.
— Не будь таким
серьёзным, — прохладные пальцы Питера скользнули по его руке и легли сверху, накрывая ладонь. — А то я решу, что ты захотел всё закончить.
«Всё закончить»… Видит матрица, Тони этого хотел. Не с Питером, нет, с ним — никогда. Но с холодными ночами и нехваткой воды. С отчаянием выживших, с Ромео и Джульеттами, с нахмуренными бровями такого веселого парня рядом с ним, с его страхом и напряжением.
С этой глупой инсценировкой подростковой компьютерной игры, где ты приходишь в пункт назначения только чтобы получить новое задание.
— Никаких стоп-слов, пока я с тобой, Пит, — пошутил он, хоть и знал, что шутка была невеселой.
Питер вновь тихонько усмехнулся. А потом вздохнул, моментально теряя любые остатки улыбок.
— Давай.
И Тони ввёл код.
В этот раз он не мог сказать, что предвидел это. Кто вообще мог предположить такое? Но, возможно, какое-то предчувствие глубоко в душе пустил свои крохотные корни с момента, когда приветственный голос электронной помощницы зашипел, разрывая все представление об идеальных концовках.
Компьютер — бездушная покорная машина — вывел на экран записи недельной давности.
Старк Индастриз — оплот надёжности, точка будущего, проект, что Тони растил со всей душой — если она у него была, конечно — он всегда видел его несокрушимым маяком, который будет стоять, пока он жив.
И сейчас он не мог даже толком понять, что чувствует, глядя на свое творение, по чьим коридорам медленно бродили потерявшие любую цель в жизни ходячие-бегучие.
***
— Кто у тебя… остался там?
Они… не очень хорошо это восприняли. Тони помнил, как задохнулся Питер, как он сам скрипнул зубами так, что боль эхом отдалась в шею. Щелчок, щелчок — камеры прыгали с места на место, во всех ракурсах показывая разворошенное изнутри гнездо надежд.
Потом кто-то из них, кажется, вскочил. Тони отчётливо помнил, как пнул стул, заставляя его грохнуться на пол, и громко выругался. Питер так и стоял, вцепившись в край стола пальцами, что с каждой секундой становились все бледнее и бледнее.
У него там тётя, внезапно вспомнил Тони. Последний оставшийся в живых член семьи. Да и… практические то же самое можно было сказать и о нем самом.
Он не помнил, сколько времени прошло. В разуме сражались злость и желание истерично смеяться. Словно издалека Тони смотрел на самого себя, ругающего такую низкую вышку берлинского мужика и заверяющего Питера, что уж в его-то точке никаких проблем и ошибок не будет.
Наивный идиот.
Почему, почему это не могло быть так просто? Неужели они прошли недостаточно?!
Впервые с начала этой зомби-клоунады Тони был готов действительно сорваться. Одно дело он сам, спокойный и рациональный, готовый действовать с мозгами, которых у ходячих больше не было. Но совсем другое — полковники, которых пошлют на передовую. Сотрудники, которые могли быть внутри, когда Башня заразилась. Охрана, которую точно пихнули вперед…
Но когда нарастающие по спирали мысли загнали его в практически настоящий срыв, его руки коснулись холодные пальцы, вырывая Старка из внутреннего мира.
Питер был белым как мел и явно пытался натянуть улыбку — безуспешно.
О, черт, внезапно шарахнуло в голове Тони, как теперь он собирался удержать его в безопасности?! Где теперь была эта самая «безопасность»?
— …кто-то… близкий? — голос парня срезонировал в голове, и Тони силой заставил себя очнуться.
Просто зомби. Просто зомби. Просто зомби.
Он мог с этим справиться.
— Пара человек. Думаю, я мог упоминать их раньше, — тихо ответил он, и Питер сочувственно сжал ладонь. — Лучший друг Роуди. Он военный… полковник. Хеппи — начальник охраны. Он выглядит, как ненавидящий мир ворчун, но на самом деле очень хороший. Ты и твой энтузиазм раздражали бы его вечно. И Пеппер.
— Помощница?
Питер мягко потянул его вниз — и только тогда Тони осознал, что парень сидит на полу, свернувшись в комок, которым он пытался оградиться от окружающего мира в первые дни их знакомства. В свободной руке парень вертел отломанное колесико кресла, нервно изучая трещины сквозь сильно дрожащие пальцы.
Тони очень хорошо понимал его желание отвлечься.
— Да. Она новичок еще, совсем недавно нанял. Умная, находчивая и хорошенькая. Идеальное сочетание, — он натянуто усмехнулся, присаживаясь рядом. — Только вот кто бы мог подумать, что окажется таким цербером. На нее частично должно было упасть СИ в первые дни… Надеюсь, она сумела выбраться.
Питер нервно дернул подбородком, но ничего не сказал. Лишь молчал какое-то время, сжимая руку Тони, так, что становилось больно. Его зубы впивались в нижнюю губу с такой силой, что Старк, казалось, физически чувствовал сетку появляющихся мелких ран. И от этого ему самому становилось тяжело.
Раздражение вытесняет страх, напомнил он себе. Веселье тоже. Даже если этот страх не за себя, даже если все казалось очень безнадежным — они все равно могли с этим справиться.
— Какой взгляд, — не дав себе времени подумать дважды, хмыкнул Тони. — Ревнуете, мистер Паркер?
Брови Питера взлетели вверх с такой скоростью, что Старк едва поймал невольный смешок, такой неуместный во всех окружающих обстоятельствах. К счастью, парень, похоже, научился неплохо его читать, потому что его лицо быстро сменило удивление на какую-то смиренную насмешку, которая — хотя бы на самую малость — была искренней.
— Только вам такое могло прийти в голову, Старк, — усмехнулся он дрожащими губами с поблескивающей в стерильно-синем свете кровью.
— «Нам»?
— Тебе и твоему эго.
Тони слабо фыркнул.
— Уверен? — он заставил себя звучать саркастично, где-то в глубине души, впрочем, понимая, что никого этим не обманет. — Потому что теперь мне кажется, что лицо у тебя определенно покраснело.
Питер выдохнул еле слышный смешок, в котором буквально читалось «Ты невозможен, но я позволю тебе это», и с силой ударился затылком о ящики, на которые опирался. Вздохнул. И улыбнулся.
— Когда-нибудь думал проверяться на дальтонизм?
— Только на IQ, — подхватил Тони, чувствуя, как дышать становится чуточку легче.
— И там, и там результаты неутешительные, гарантирую.
У парня все еще дрожали руки. Тони все еще видел собирающиеся слезы в уголках глаз, и невольно задавался вопросом, как вообще это функционирующее на одной надежде существо продержалось без него так долго.
Что бы Питер делал, если бы они не встретились?
А что бы делал он сам?..
Тони уже давно трудно было представить путешествие без Питера. Но он даже задумываться не хотел над тем, что бы он делал, если бы прямо сейчас его не было рядом. Питер был его мотивацией, его якорем. Пока Старку нужно было сохранить его в целости и сохранности, у него была цель. И он мог двигаться дальше.
— Что теперь? — Питер наконец выкинул колёсико и огляделся. Он явно пытался придать голосу оттенок лёгкости и беззаботности, но получалось плохо. — Мы можем остаться здесь?
— На несколько дней — да, — честно ответил Тони. — Но после двери заблокируются и без специального ключа ты не сможешь выйти или зайти.
Питер посмотрел на него так, словно разрывался между истерикой и подзатыльником. И если бы Тони не выучил его от и до, он мог бы поклясться, что видит «Это просто зомби», произносимое губами парня. Спустя мгновение Питер выпрямился, и Старк понял: рациональная сторона победила.
— Какая же дурацкая система, — парень фыркнул, пусть все ещё немного натянуто. — Отвоюем твою Башню, напомни переделать.
— Хочешь залезть в мой код, мистер Паркер?
— Пока ты говоришь это вот так, я начинаю сомневаться, что именно ты имеешь в виду, Старк, но да. Ещё как хочу, — Питер помолчал. — Это все ещё не решает проблему, правда. Что нам делать? Оставаться мы не можем. Возвращаться обратно? Нет, уж, спасибо. Чисто теоретически, где-то должны были остаться самолёты и точки связи с эвакуацией. Мы должны доставить тебя в Башню. Иначе все это не имеет смысла.
Все это и так не имело смысла. Сейчас был лучший момент признаться в этом, но Тони не мог заставить свой язык пошевелиться.
Вместо этого он глубоко вздохнул. У него была идея. Настолько сырая, что он отметал её с самого начала. Но, возможно, она звучала все же лучше, чем «обходить всю Европу в поисках работающих самолётов».
— Нет, — сказал он, и улыбка на лице наконец стала настоящей. — Мы найдём кое-что другое. Намного лучше. Помнишь, я говорил о своём личном проекте? Настало время поделиться кое-какими подробностями.
И глаза Питера загорелись.
***
— На чем они вообще летают?
— Пит.
— Как ты вообще до них додумался? Типа, однажды проснулся и такой: «Хочу быть Суперменом. Только с хромированным оттенком»?
— Питер.
— Я вообще крайне обижен. Ты мог с самого начала сказать, что у тебя есть супергеройская летающая броня, на которой можно рассекать пространство и время!
— Паркер.
— Не то чтобы я против нашей прогулки, но например, город Штрукера я бы с радостью пролетел на высоте семи тысяч километров! Тони Старк, как ты мог скрыть от меня такое?!
— Мистер Паркер?
— Да!
— Захлопнись.
— Нет!
Тони закатил глаза с такой силой, что стало больно. И если у него ушла вся выдержка на то, чтобы подавить пугающе нежный смех — что же, он никогда в этом не признается.
— Это был прототип для новых образцов оружия, который вышел неожиданно удачным.
— Так что ты решил сцапать его себе.
— Нет! Да. Возможно. Но послушай, и вот сейчас, поверить не могу, что говорю это, серьёзно, — Питер шутливо округлил глаза, и Тони еле удержался от фырканья. — Проект не закончен, и доработок туда нужна масса. Там не хватит энергии перенести нас отсюда до Нью-Йорка. Там не закончена система терморегулирования, так что мы запросто можем умереть от холода. В идеальном состоянии только один экземпляр, второй придётся чинить на ходу, пусть это и не проблема. А вот что проблема, так это то, что там нет системы остановки, страдает технология приземления, так что морально готовься к отбитым ногам. А еще не встроена система управления изнутри, я только начал над ней работать, поэтому код придётся писать отсюда. Это очень, очень сырая разработка, я не могу даже перечислить то, насколько много там незаконченных деталей и насколько велика вероятность банально не долететь. Но это наш единственный шанс, — и Тони глубоко вздохнул. — Согласен рискнуть?
Питер засиял тысячей солнц, даже несмотря на кулаки, стиснутые до впивающихся в кожу ногтей.
— Мы полетим над Тихим океаном внутри механических роботов, — возможно, чуть с натяжкой, но он звучал почти благоговейно. — Святая матрица. Это будет лучший день в моей жизни!
