Феликс и другие алкоголики

Мрачные и холодные длинные коридоры, вызывающие неприятные мурашки по всему телу, не кончались. Ледяные серые и шершавые стены напоминали фрагмент из фильма ужасов. Казалось, что это бесконечный темный лабиринт, попав в который однажды – ты обречён на века. Выхода от сюда ты не найдёшь – его просто нет. Ты застрял тут на многие годы, и будешь гнить тут весь остаток жизни, если сможешь продержаться дольше. Как только тебе кажется, что выход найден, тебя тут же охватывает разочарование и безысходность, ведь это очередная злая шутка. Молиться бесполезно – все равно никто не услышит. Или все-таки услышит? Шаг за шагом мальчик пересекал этот страшный мрачный путь. Темно, вырви глаз, иногда какая-то лампа вдали зажигалась тусклым, желтым, может даже оранжевым светом, показывая пыль на обозрение, и сразу гасла, оставляя почти в полной темноте наедине с собой и своими тараканами, которые пугали сильнее. Все что сейчас хотелось – простой любви и тепла. Разве это много? Сзади слышны чужие шаги, они эхом разносятся вдоль длинного коридора, оставляя неприятные и пугающие мысли, и мальчик срывается на бег. Сердцебиение участилось в разы, а дышать стало трудно, будто грудную клетку сжали миллиарды ниток. Правый бок начинал сильно колоть, мешая действовать, а сил бежать больше не оставалось. В один момент мальчик почувствовал на себе чужие руки, что напугали до смерти, они грубо обхватили его тело, тем самым останавливая и поворачивая на сто восемьдесят градусов. Сердце билось – взбесилось. Страшно. Отдышка сразу дала о себе знать. — Ты почему не в кровати? Отбой был три часа назад. Ты время видел? Женский и очень приятный голос прозвучал на уровне головы мальчика, заставляя немного успокоиться. Женщина, продолжая держать сбежавшего, наклонилась, чтобы быть на одном уровне с ним. — Я хочу к маме. Женщина глубоко вздохнула, устало закрывая глаза. Проглотила сгусток слюны, скопившийся за это время, и снова нежно посмотрела на ребёнка, на чьих глазах наворачивались слезы. — Солнышко, ты же знаешь, что это невозможно. — Её губы изогнулись в сочувственной улыбке. Она неспешно подняла одну руку, её руки были очень худыми и бледными, и погладила мальчика, проводя по детским мягким волосам. — Завтра, точнее уже сегодня, тебя заберут новые родители. А сейчас тебе нужно выспаться, хорошо? *** Садясь ровно на мягкой поверхности, Хван отвечает на входящий в столь позднее время звонок. Это очень волнует, ведь в это время она обычно уже спит. — Ало, мам, что-то случилось? Время уже почти двенадцать... — Всё попытки Хвана скрыть голос не увенчались успехом — все равно выдаёт беспокойство. Ответ не заставляет себя ждать. — Хенджин, ты можешь завтра зайти? Мне нужно тебе кое-что сказать... Голос женщины, на удивление, звучит очень подавленно и грустно, будто она плакала очень долгое время, Хенджин уверен в этом. Пугает. — Да... хорошо. — Решив, что лучше перестраховаться и спросить про странность, Хенджин продолжает. — Мама, Вы меня беспокойте, пожалуйста, скажите, в чем дело. На той стороне трубки слышится тяжёлый вздох. Парень знает, что женщина прикрыла глаза, а может даже пустила непрошенную слезу. — Хенджин, завтра. Спокойной ночи. И вот ещё, не обращайся ко мне на "вы", ладно? Сколько еще просить тебя? Мы же не чужие люди... — Говорить ей очень сложно, и Хван беспокоится вдвойне, но к нему добавляется ещё и раздражительность. Ну не может он выполнить просьбу женщины, говорил об этом ей уже не раз. И скандалы были. Но она заладила со своим "на "ты", на "ты""... — Я постараюсь. Спокойной ночи. Хенджин кладёт трубку, нажимая на красный кружочек на экране, и зарывается руками в волосы. Сонливость моментально проходит. Усталость тоже. Голос женщины оставляет желать лучшего, а завтрашний день ещё останется пережить. *** Ветер очень морозит, особенно на такой высоте. Холодно и хочется укутаться в тёплое толстое одеяло, но его рядом нет, рядом только одинокая бетонная пристройка, которая является входом, и перила. Кидая на поверхность крыши, на которой сидит парень, использованный шприц, который с характерным звуком падает и катится куда-то в сторону, Ликс устало прикрывает глаза. Сегодня небо чистое, звёздное. Он ложится на спину, открывая глаза и вглядываясь в чёрную бездну. Красиво. Ветер только холодный. А так хорошо. Кто не любит проводить время на крыше, в компании с окружающей природой, хоть и серой. Хотя, знаете, сейчас этот серый мир не заметен — его загораживает вид сверху. Правда, он выделяется. Давайте представим: скучные и тоскливые многоэтажки (7– 10 лестничных пролетов), от которых веет холодом больше, чем от северного полюса, ведь от них холодно ещё и на душе, скажем так, на моральном состоянии. Неприятно и неуютно. Это тот мир, от которого хочется спрятаться подальше, бежать, как можно быстрее, но он затянет тебя обратно, поглощая в свои недра и беря в заложники. Ненавидеть эту жизнь стало уже чем-то нормальным. Надоело только видеть каждый раз свору пьяниц и наркоманов – их парень ненавидел с детства. Отец был таким. От воспоминаний о прошлом бросает в дрожь, становится ещё холоднее – душа мёрзнет, не тело. Мразь, которую Ли ненавидет. Мразь, что испортила жизнь и психическое здоровье. Мразь, которая позволила затянуть сына в это дерьмо. Но даже у такого человека, как "сын в дерьме", есть свои мечты и цели. Когда-нибудь он уйдёт, забудет, убежит. Будет жить нормально, как Чанбин. Будет у него собака, как у Хенджина. Будет у него все хорошо, все будет прекрасно, нужно только подождать... Слышатся шорох и тихие шаги, сбивающие мысли – кто-то тоже решил прийти на крышу. Феликс продолжает лежать и смотреть на небо, не обращая внимания на вошедшего, но в его поле зрения появляется новая фигура, что все-таки заставляет себя увидеть. Высокий, Феликс знает, кто это. Парень, стоящий сверху, загораживающий небо и смотрящий на Ликса, докуривает серую сигарету и кидает её в сторону, не интересуясь её дальнейшей судьбой. Рукой смахивает образовавшийся дым от сигареты, немного морщась. — Ты загораживаешь мне звезды. Уйди. Парень удивлённо вскидывает брови и поднимает голову. Волосы изящно падают вниз, когда запрокидывается вверх голова, и Ликс не может не обратить на это свое внимание. Глаза парня сверху восхищенно открываются, отражая огоньки, а на лице появляется красивая улыбка. Бросая такой же взгляд на Феликса он ложится рядом, почти прижимаясь правым боком к парню, подвигаясь ближе, и убирая руки под голову. Он настолько сегодня устал, что не заметил такой картины у себя над головой, спасибо Феликсу, который сегодня тоже решил прийти сюда. — Там шприц валяется. Твой? — внезапный голос только что вошедшего парня разрывает тишину. — Нет. Парень прикрывает глаза, сжимая губы. Вдалеке слышится сирена скорой помощи. — Значит...твой. Повисает пауза. Она не длится долго, но не беспокоит. — Мой. — Тихо, почти не слышно, но очевидно. Дальше следует приятная тишина. Оба умиротворенно смотрят на небо, украшенное большими, но на вид даже очень маленькими, белыми светлячками, восхищаясь мастерством художника и его гениальной палитрой. Миллионы звёзд будто видят их и сияют только для них, уже даже кажется, что небо оказалось им услугу и сияет только для двух лежащих на крыше. Единственное, что сейчас слышно уху, это тихое равномерное и спокойное дыхание обоих парней, поднимающие грудную клетку. Каждый спокоен и умиротворен, каждый наслаждается не только видом, но и довольно-таки приятной компанией. Но мысли, что, как ураган, крутятся сейчас в головах этих двух, совсем не о звёздах. Они, неожиданно для обоих, думают друг о друге, они хотят остаться тут, вдвоём, рядом, на крыше, в одиночестве от других глаз и под небом. Это понятно без слов. За всё время, что они общались в соцсетях, они очень хорошо сдружились. Почти месяц общения обоим доставил удовольствие, прекращать которое не хотелось. Например, Хенджин узнал, что Феликс очень любит тишину, но ненавидет полное одиночество. Причину Ли не сказал, но факт есть, как и мысленная галочка около этого пункта. Ещё Хван рассказал Ёнбоку немного (всё) о своей бывшей, когда Ли этим интересовался (вы же помните, что они вместе ходили к Юне?), было грустно и Хван вообще надеялся на осуждение или слова вроде "мне твои проблемы не нужны, плачься своей собачке", но парень оказался другим: он выслушал и даже предпринял жалкие, но он очень старался, попытки поддержать, Хвану было очень приятно. Пока эти мысли крутятся в голове, на лице старшего появляется улыбка, а даже холодный ветер не способен её заменить раздражением. Феликс, сам того не замечая, осторожно поворачивает голову в сторону парня, разглядывая уже не небо, а бледное и красивое лицо, мирно лежащие во тьме, освещаясь звёздами. Красивые острые скулы видны даже ночью под светом луны, а большие розовые губы...на вид очень мягкие, пухлые. Феликс приоткрывает рот, тихонько выпуская горячий воздух. Тогда на лавочке, когда он поцеловал Ли, парень не обратил на это внимание, но сейчас очень хочется узнать, так ли они мягки. Хочется почувствовать эти губы и своих. Хочется протянуть руку, аккуратно дотронуться, провести пальцами вверх по нежной щеке...нет. Ликс стыдливо закрывает глаза, отгоняя мысли и быстро собираясь с новыми. Когда открывает обратно, встречается с неземным взглядом Хвана. Глаза, очень красивые карие глаза, будто тина, они затягивают, и выбраться кажется невозможным. Глаза улыбаются, но улыбка такая добрая, хочется улыбнуться в ответ. Их лица так близко, чувствуется дыхание напротив лежащего, оно обжигает, и ты на момент забываешь, как правильно дышать. И Ли забывает. Но, опомнившись, выдыхает, сглатывая и переводя слегка жадный взгляд на губы. Хван видит это, на его лице появляется хитрая усмешка, которая не остаётся незамеченной. — Что... — Феликс начинает говорит первый, после столь долгой тишины, — Что...у тебя есть мечты? Что ты хочешь? Брови Хвана немного приподнимаются в удивлении, ведь тот ожидал другого вопроса или действия, а губы немного огорченно дрогают, приоткрываясь. Но слова парня заставляют задуматься – есть ли у него мечты? — Да, наверное....Я хочу...хах, это сложно, — Хван неловко облизывает губы, отводя взгляд на небо. Но Феликс его примеру не следует и продолжает смотреть на изгибы лица Хенджина. — Говори. Я не буду осуждать. — Хочу семью. — Хван поворачивается, смотря а глаза Ли, — Вторую половинку. Я не одинок, точнее, на так, как остальные. У меня есть Кками и родители, но они, м-м, как сказать... — глаза начинают бегать вдоль лежачего напротив тела наркомана, — они не родные. — Переводя взгляд снова на глаза и читая в них ожидание продолжения, Хван вздыхает. Откровенничать, так не скрывать. — Я попал в детский дом после смерти родителей. — Взгляд парня туманится, теряясь в пространстве и очерчивая себе картину прошлого — Они ехали куда-то, вроде забрать меня со школы.... Да, я ждал их тогда. Помню снег, холодно, мороз кусает, страсть, а их все нет. Я звонил, но трубку не брали. Было страшно, я даже расплакаться захотел. Потом слышу, звонят. Наконец-то, я тогда так обрадовался. Но рано...или поздно, не знаю. Звонил не отец, а сотрудник полиции. Он сообщил о смерти родителей. Я интересовался этим позже. Оказалось, что их сбили. Была большая авария, грузовик въехал в автобус, в котором был только водитель, ещё несколько машин попали в неё. Умерло тогда много людей, они были среди погибших. Трагическая пауза повисает, в этот раз тишина нагнетает. Хочется её чем-то развеять, но без шуток — нить доверия ставит узел, закрепляясь. — Моя мать...она....её убили. — Хенджин переводит взгляд на Ли, который уже смотрит на звёздную тихую ночь. — Я её не помню, сестра говорила, что это случилось, когда мне было три года от роду. На фото она красивая, не как отец. — При упоминание отца у Феликса перекашивает лицо. — Говорят, её сначала изнасиловали, — Голос дрогнул, от Хвана это не уходит, — а после нанесли — следует пауза, а дальше голос становится чуть тише, — несколько ножевых ранений.... Бедная, мне её правда жаль. — На лице Ли появляется улыбка от воспоминаний о былом. — Сестры говорили, она была ангелом. Светлые длинные волосы и безумно красивое лицо. Вот бы её увидеть... — А отец? — Хван все же решает переключиться на эту тему, несмотря на то, что видит неприязнь со тороны Ли к родителю. — Гандон, терпеть его не могу. — Тон, как и выражение лица, меняется мгновенно, а от былой улыбки ничего не остаётся. Напряжение нарастает, а зубы парня сжимаются так крепко, что кажется они сейчас сломаются. Сколько ненависти сейчас видит Хван. Аура исходит ужасающая, даже самому страшно становится. Но парень не уходит, а продолжает лежать рядом, смотря в лицо Ликсу. Да, лицо и правда напряжено. Парень сглатывает. — Была бы возможность убить его....ненавижу. — Феликс резко дергается, пытаясь уйти. Чем вызван такой всплеск эмоций, Хенджин не знает, но пытается остановить Ли, реагируя моментально, хватая его руками и нависая сверху, прижимая к уже нагретой поверхности. — Ты чего? За что ты так его ненавидишь? — Парень, сдерживая Ли, что очень трудно, пытается заглянуть в глаза, но тело под ним яро пытается вырваться, не говоря ни слова и пряча взгляд за чёлкой. Но вот что самое интересное — Хван замечает слезу на щеке. Плачет, снова? Хван опять его обидел? Чувство вины сразу настигает, окуная в море неприятных чувств. — Эй, ты плачешь? — Голос парня звучит неимоверно мягко, словно он разговаривает с пугливым ребёнком, хотя почему "словно"? — Что случилось? Я что-то сделал не так? Почему ты молчишь? Попытки вырваться уже утихли. Феликс просто лежит и плачет, вспоминая тёмное и до жути неприятное прошлое. Руки зажаты сверху – их держит Хван – а сам парень прижат, заебись. Хван растерян – он не знает, что делать. Напуган и запутан. Видя заплаканное лицо снизу, даже если сейчас ночь и видимость уменьшена в разы, сердце сжимается от чувства вины. Он наклоняется ниже, продолжая держать руки парня сверху и прижимать. Красные глаза Ликса закрыты, а слезы льются, словно грозовая туча решила устроить парад воды. Дыхание Хенджина перебивается, а сам парень сглатывает. Он, еле дотрагиваясь, целует щеку Ёнбока, видя слезу. Глаза Феликса резко и удивительно распахиваются, показывая красные белки. Хван не перестаёт – целует вторую щеку уже более уверенно, потом выше, ближе к глазу, нос, подбородок, и, замечая открытые губы, застывшие в предвкушении, тяжело выдыхает, прижавшись к ним. Сильный узел завязывается в животе обоих, перекрывая дыхание. Голова кружится, а мысли вновь создают кашу. Всё что сейчас ощущается – мокрый поцелуй сминающихся губ. Хван кусает нижнюю губу Феликса, оттягивая и вновь припадая ко рту, сплетая языки. Проводит по небу, а Феликс от этого начинает задыхаться. Парень сверху отстраняется на мгновение, чтобы перевести дух и вновь прижимаясь. Воздуха Ли катастрофически не хватает. Он отталкивает парня языком, смотря красными глазами на Хвана. Лицо парня снизу тоже красное, но от чего: смущения или слез, остаётся только гадать. — Отвали, я звёздами любуюсь. — До Феликса только сейчас доходит осознание случившегося. — Я тоже. Хван слезает с бедного парня, ложась рядом на бок, разглядывая его лицо. Ли усердно делает вид, что не замечает этого внимания, продолжая смотреть на звезды. — Феликс. — Хенджин протягивает это настолько лениво, но безумно по-домашнему. — М? — парень не поворачивает головы. — Ты очень странный, но ты мне нравишься. Это заявление заставило Ли сглотнуть и попытаться скрыть лёгкий румянец, появившийся от столь неожиданно резких слов, которым очень хотелось верить. Он поворачивается к Хвану, а их взгляды вновь соприкасаются. — Нравлюсь? Не могу сказать того же. Хван начинает тихо смеяться, а наркоман пытается сдержать улыбку, но этого не выходит и она озаряет его лицо. — Конечно. И поэтому мы поцеловались. — Я с тобой не целовался. — Ха-ха, значит я с тобой целовался, а ты со мной нет? — И снова смех, от которого у Ли внутри все сжимается, но показывает он только закатившиеся глаза, поворачиваясь обратно к небу. И снова тихо. И снова хорошо. — У меня тоже есть мечта... Хван внимательным взглядом водит по лицу Ли, рассматривая каждый изгиб, каждую морщинку, каждую родинку, каждый конопат. Проводит языком по своим губам, чувствуя сухость на них и внимательно вглядываясь в глаза наркомана, ожидая продолжения. — Знаешь, я каждый день удивляюсь, как далеко я могу зайти. Однажды я прибегнул к своим чувствам и нашел там себя, себя настоящего. Мне нравится жить. Я не хочу умирать, не сейчас. Я выберусь отсюда. Да, эта тень на моих пятках...посмотри, она все больше. Когда я пытаюсь убежать, она преследует меня, как темнота преследует свет. Я боюсь летать высоко, боюсь быть на высоте, но не хочу погрязнуть в этой тени. Высокий полет так сильно пугает. Никто мне не говорил, насколько здесь одиноко. Да, я могу высоко подняться, но потом испачкаюсь в своей же крови или боли других. Но теперь я знаю, что возможность убежать – лучшая возможность для меня, я не остановлюсь, найду путь чище. Люди говорят, что свет делает из тебя гордеца. Но моя растущая тень пожирает меня и становится монстром. Я поднимусь еще выше. Я могу лететь вверх, но головокружение сводит меня с ума...ненавижу. Я хочу быть богатым, очень хочу. Хочу быть королём. Хочу быть собой. Хочу иметь много. Джин-и, — Ликс смотрит прямо в глаза, — покажи мне свою большую мечту в деле. Хван, все ещё потрясенный речью Феликса, пару раз моргает, широко улыбаясь. — Это предложение стать твоим парнем? — Что? Мы знакомы от силы месяц. — Ли закатывает глаза. — Я согласен! — Хенджин перебрасывает одну руку через талию наркомана, притягивая его и повораяивая к себе, пытаясь поцеловать. — Блять, иди на хуй. Старший смеётся. — На хуй пойдёшь ты, а я пойду в жопу. — Чего? Ложись на живот, я сейчас буду показывать тебе, что такое "идти в жопу". Крыша вновь озаряется смехом, все-таки Хван очень эмоционален, но Феликсу это нравится. — Я спать хочу, идём. Переночуешь сегодня у меня? — парень встаёт и отряхивается, подавая руку, которую, конечно же, Ли не принял. Хвана одаривают очень красочным взглядом. — Ты далеко живёшь? — Нет, вон там. — Хенджин показывает пальцем в сторону. — Так это же другой район. Что ты тут забыл? — Тебя...ой, спалился. — Парень вздыхает.— Я примерно догадывался, что ты тут будешь. Ты писал об этом...э, утром?.. — Тему нужно переводить, и Хван это жопой чует. — Так что, пойдёшь ко мне? Приставать не буду, наверное. Феликс закрывает глаза. Как бы он не противился, в душé он очень хочет к нему. За это время он очень привязался к старшему, сам того не замечая. Это их первая встреча после начала общения в интернете, но ощущение, будто они знакомы всю жизнь. Хенджин все понял без слов. К тому же, они ведь взрослые люди?! Почему нет? — Только друга предупреди, волноваться будет. Ты же с ним живёшь? — На лице появляется хитрая ухмылка. — Он мне не мамочка. — Феликс закатывает глаза, но все равно ищет телефон, набирая Бина, и сообщает о ранее сказанном. В душе Чанбина образуется болезненная пустота. Его променяли и бросили. Оставили и забыли. Нет. Не забыли. Ведь он все-таки предупредил? Почему снова хочется забиться в угол и умереть...