***
Арсений сморщился, когда услышал до боли раздражающий звук, источником которого являлся поставленный будильник. Мальчик сонно потянулся и тупо уставился в потолок. Недавние события полностью выбили его из колеи, а вчерашнее решение и вовсе заставило парня не спать до 4 утра. Попов лениво встал и, чуть покачиваясь, направился в ванную, чтобы освежиться. Бессонная ночь дала о себе знать, и мысли, с которыми, как думал Арсений, он справился, вновь задавили его тяжёлым грузом. Протопав на кухню, он лишь заварил себе чай и молча уставился в стену, словно хотел найти в ней ответ. Неужели Антон настолько жесток? С чего он вообще взял, что имеет право играться с чужими чувствами и ему ничего за это не будет? Своеобразным ответом на вопрос послужил тут же запиликавший телефон, на котором высветилось теперь уже нейтральное «Антон». Антон 6:13 Доброе утро, как настроение?Я 6:13
Удивительно, что тебя это интересует.
Доброе. У тебя как?
Решил не церемониться он, не дополняя ответ смайликом или скобкой. Антон 6:14 Всё отлично. В школе новогодняя дискотека намечается, пойдём вместе?)Я 6:14
Вот, нафига всё это? Можешь не утруждаться, ты добился своего, поклон тебе до земли!
Хорошо.
Арсений и сам не понял, как это слово высветилось на экране дисплея, вместо того, что он писал. Может, это знак? Мальчик взъерошил волосы и прикрыл глаза, а потом еле слышно прошептал: «Пусть это будет самая решающая встреча в моей жизни.» Мозг отчаянно бил тревогу и твердил, что Арсений — полный идиот, что позволяет Антону издеваться над собой, но сердце тихо шепчет, что нужно дать шанс. Всего один шанс. А мозг на это лишь рассмеялся, вкидывая мысль, которая надолго засядет в голове у мальчика: «О каких чувствах может идти речь, если их просто нет?» Было достаточно тяжело осознавать, что ты был изначально не нужен человеку, которому ты доверил своё сердце, но наивному брюнету давно нужно понять, что реальность довольно суровая и жестокая. Пора бы снять свои розовые очки и покончить с этим. Была не была.***
Шатен переминается с ноги на ногу, переживая, что Арсений уже опаздывает на 5 минут, чего он раньше не делал, пока сам брюнет по ту сторону двери отчаянно уговаривает себя наконец выйти и рассказать всё Антону. Сделав глубокий вдох, он наконец поворачивает ручку двери и выходит, а после подпирает за собой дверь. Он собирается с мыслями и с полной серьёзностью смотрит в глаза Антона, а Шастун тут же заключает его в нежные объятия, заставляя тонкий слой льда в сердце Арсения таять. Он вновь почувствовал, как тепло приливает к телу и щекочет живот. Пиздун ты, Арс. — Привет. — улыбнулся Шастун, зарываясь носом в волосы Арсения, не зная, что этим простым действием заставляет бабочек внутри Попова плясать чечётку. А брюнет в это время всеми силами старался не рассмеяться от переполняющих его приятных ощущений и теперь улыбался, словно объевшийся сметаны кот, утыкаясь носом в шею Антона. Простояв так минут 5, они всё же отстранились друг от друга. Арсений как всегда хотел было уже отойти на «безопасное расстояние», которого они придерживались всю неделю, но неожиданно был подхвачен под руку. Он удивлённо поднял голову, по-детски заглядывая в глаза Антона, на что получил снисходительно улыбку: — Ты такой забавный. Но всё закончилось так же быстро, как и началось, потому что уже на выходе из подъезда Антон отпустил руку Арсения и вновь стал придерживаться «безопасного расстояния». Арсений хмыкнул, мысленно отмечая галочку в придуманном в голове списке. — Эй, пацаны! — донёсся до них знакомый голос и уже через минуту парни выдохнули, когда в поле зрения ночного фонаря показался Щербаков. — Здорово! Можно с вами подцеплюсь? — Здорово. — пожал протянутую руку Антон, замечая весёлое настроение собеседника. — Конечно можно. Ребята продолжили свой путь в молчании. Через 20 минут, Лёша всё же решил начать диалог: — Чё, как будто хуем придавленные? — весело усмехнулся Щербаков, поправляя лямки рюкзака на плечах, и тут же послышался тихий звон стеклянных бутылок. — О, не спалят? — изумился Арсений, переводя тему разговора. — Да ну, кому мы нафиг тут нужны? Учителя просто зыркнут на нас — не ебёмся да и ладно, а остальное всё фигня. Выпить можно. — засмеялся он, сумбурно ответив на вопрос. — А что, такое уже было? — искренне удивились парни, внимательно слушая Лёшу. — Ну да, это было ещё 5 лет назад, мне Федя рассказывал, что учились с ним в 11 классе два пидора. Все знали про их пидорство, но отпиздить не могли, потому что они были «ценными». Точнее, один из них, он был отличником и всегда им давал списывать на важных контрольных, поэтому его и его, прости Господи, возлюбленного никто не трогал. — Щербаков изобразил рвотный позыв и обратился к Антону. — Вот прикинь, а? Тут увидишь, как они за руки держатся — уже хочется выколоть себе глаза, а они… Фу! Буэ! — М-да, пиздец. — заключил Антон, посмеиваясь. — Нет, я всё понимаю, но как, блять, можно влюбиться в парня? Вот Тох, если бы тебе предложили встречаться с пацаном неделю, включая поцелуи и потрахушки, предложив тебе «лям» наличными, ты бы смог? — поинтересовался Лёша, всё ещё чувствуя себя нехорошо от рассказанной недавно истории. — Фу, нет! Это же мерзко! — скривился Антон и встряхнулся, словно пытался согнать мурашки отвращения.— Как, блять, можно пацану встречаться с человеком с хуем! Буэ! Это пиздец как противно, наверное. У девок-то есть что полапать. — О, полностью поддерживаю! — поднял указательный палец вверх Лёша и засмеялся, раззадоривая Шастуна ещё больше. — Меня просто перетряхивает, когда я слышу, что существуют «такие» люди. — не унимался Антон, неожиданно потерявший контроль над собой. Арсений лишь молча слушал и чувствовал, как в уголках глаз собираются горячие слёзы, он поджал губы, но внутри кричал, плакал, бился головой о стену и жалобно молил Антона замолчать: «Пожалуйста, не убивай меня, прошу!», «Сделай хоть что-нибудь, чтобы я понял, что ты врёшь, пожалуйста!» — истерично кричал он, желая быть услышанным, но крик остался так и не озвученным, а мозг лишь холодно тарабанил своё — то, что было надумано Арсением прошлым вечером. Вся эта «любовь» была ложью. Сплошной ложью. — Во-во! На кол таких надо сразу сажать! — согласился Щербаков, весело держа шаг. — Была бы моя воля — истребил бы к чертям собачьим этих выродков! — громким эхом оглушил мальчика голос Антона, и, уже сдавшись, он попытался сглотнуть ком в горле, обессиленно чувствуя, как внутри всё рушится с громким звоном разбитого стекла. — Арсюх, а ты чё молчишь? — неожиданно вспомнил Щербаков о наличии ещё одного собеседника. — Я… Я — тихо подал голос Арсений, но был прерван Щербаковым. — Ух, нихуя-се! Тут уже музон вовсю играет! — подпрыгнул Лёха, звеня бутылками, предвкушая скорое веселье. И действительно, здание буквально содрогалось от громких битов и известных слов попсовой музыки. Внутри было много людей. Все веселились и пели. — Вот это я понима-а-а-ю, движуха. — протянул Щербаков, окидывая взглядом толпу. — Ладно, пацаны, я побежал. — Давай! — только успел отсалютовать Антон, как Щербакова уже и след простыл. Арсений попытался заглушить боль в себе и отвлечься — для этого нужно было полностью игнорировать Шастуна, поэтому мальчик начал высматривать из толпы Оксану и, увидев, как девушка весело бежит к нему, облегчённо выдохнул, . — Прив-е-ет. — протянула она, обнимая парня крепко-крепко. И сколько бы Арсений не держался, оказавшись в тёплых объятиях он беззвучно зарыдал, перестав себя контролировать. — Хей, солнце, ты чего? Девушка погладила дрожащего мальчика по спине, а после аккуратно обвила ладошками его лицо, заглядывая в глаза, словно стараясь прочитать в них ответ и после кивнула своим мыслям, озвучивая тихое: Антон. Арсений лишь пожал плечами, злясь на самого себя, что лишь один он не знал, какой Шастун всё-таки гнида. — Так. Всё, хватит. — девушка взяла Арсения за руку и потянула в мужской туалет, где тусила шайка Щербакова. Девушка взяла рядом с кулером два пластиковых стаканчика и протянула Щербакову: — Алехандро, нальёшь? — игриво выгнула бровь Оксана и получила смущённую улыбку в ответ. — Для вас — всё, что угодно, леди. — промурлыкал подвыпивший Щербаков и налил вино в стаканчики. — Благодарю. — усмехнулась она и вышла из туалета. Уже в коридоре, она протянула Арсению стакан и, легонько ударив пластиком друг об друга, они опустошили наполненные до половины стаканы. Мальчик почувствовал, как сладковатый вкус обволакивает его вкусовые рецепторы, напоминая вкус ягод, но тут совсем другое. Что-то лёгкое вдруг наполнило его тело, нежно окутывая мозг, и теперь уже было насрать абсолютно на всё. Уже было не так обидно, как раньше. Сейчас музыка, которая сначала играла словно сквозь вату, стала намного чётче, пропуская каждый бит через тело подростков и ребята, подхватывая ритм, побежали на танцпол, где полностью отдались музыке. Арсений никогда бы не подумал, что сможет танцевать, не стесняясь такого большого количества людей, но сейчас он танцевал в середине своеобразного кольца из танцующих людей, совершенно не задумываясь о своих движениях. Задрав голову, он сделал глубокий вдох, чувствуя, как музыка завладела им до кончиков пальцев. Он двигался плавно, но в тоже время энергично и достойно. В его движениях не было никакого разврата, но довольно замысловатыми движениями он привлёк внимание всего танцпола, даже девушки пытались повторить некоторые элементы его движений, но им не хватало достаточно грации. Музыка сменялась одна за другой, а Арсений всё не уставал, утирая нос всем присутствующим. — Вау, не знала, что ты так круто танцуешь. — ухмыльнулась Оксана, гордясь тем, что дружит с таким парнем, но всё же поставила галочку в своём выдуманном списке, чтобы попросить его позже научить её танцевать так же. Арсений лишь беззаботно засмеялся, вновь пропуская по телу ритм и выпуская все негативные эмоции. Окинув взглядом людей, он наткнулся на внимательный взгляд зелёных глаз, сверлящих его насквозь. — Арс, я, конечно, всё понимаю, но если наши отношения находятся в секрете, это ещё не значит, что ты можешь так открыто флиртовать с девушками. — прошептал Антон у самого уха Арсений. Попов лишь хмыкнул и вышел из круга, уходя в самый дальний угол, где их разговор точно никто не услышит. — Вау, ты наконец осознал, что у нас были отношения? — рассмеялся Арсений, теперь уже уверенный в том, что его слышит только Антон. — Браво, Тош. Вот только у нас была с тобой односторонняя любовь. Я тебя любил. Очень сильно. И если бы ты мне позволил, я бы показал то, насколько сильно я умею любить, но всё, что ты только делал — это играл моими чувствами и при любом удачном случае высказывал всё то, что думаешь обо мне! — Ты о чём? — непонимающе выгнул бровь Антон, которому даже не нужно было напрягать слух, ведь слова Арсения словно в громкоговорителе били его в самое сердце. — А ты не помнишь, что ты сказал Щербакову? — ядовито промурлыкал Арсений. — С самого начала наших… Я, блять, даже не знаю, можно ли ЭТО назвать полноценными отношениями… С самого начала ты меня стеснялся и отталкивал, раня меня морально и физически день за днём. Я столько всего делал ради наших отношений, сколько планов отменял, лишь бы быть рядом, возился с тобой, как будто больше нечего делать, надеясь на простую взаимность… Неужели я многого просил? Простая взаимность, и я был бы самым счастливым человеком на свете, но в твоих планах было лишь потешиться надо мной, так ведь? — Арсений горько выдохнул и вновь поднял глаза на Антона, смотря на него уже без прежней нежности и обожания, теперь он смотрел на Шастуна с поражающей безразличностью, заставляя шатена напрячься. — Я устал от этой односторонней любви. Всё. Хватит. Не получилось. Спасибо, что избавил меня от любви к тебе. Шастун так хотел, чтобы это всё оказалось просто страшным сном, но как бы отчаянно он не смотрел в глаза Арсения, его некогда нежный взгляд теперь был совершенно обычным, как смотрят обычно на незнакомого человека. Неужели я настолько сильно оттолкнул тебя? Арсений натянул улыбку и вернулся в толпу, где через несколько минут заиграл медлячок. Мальчик протянул руку, приглашая Оксану станцевать вальс и та согласилась. Антон так и стоял в углу, склонив голову, отбрасывая длинную тень. Мысли настолько поглотили его, что он даже не слышал музыки. Тряхнув головой, он взглянул на мило вальсирующую пару. Хмыкнув, он сглотнул ком в горле и хотел было идти, но что-то приковало его на месте, не давая ступить и шагу. По зданию лилась музыка Валерия Меладзе «Самба белого мотылька». — Про тебя песня. — прошептала девушка на ухо партнёру и тот напрягся, вслушиваясь в текст песни.Ты так любила яркие цветы
Что по ним как бабочка порхала
И даря поклонникам мечты
Сердца никому не обещала
— Не понял… — нахмурился Попов, стараясь напрячь расслабленный мозг. — Начнём с того, что по тебе вздыхает половина девочек из школы. — улыбнулась она, поймав на себе удивлённый взгляд — Да-а-а, а ты как думал?Но ярко-красный, огненный цветок
Ты сорвать однажды захотела
И опять как белый мотылек
На его сиянье полетела.
— Вокруг тебя крутится столько девушек, но ты предпочёл отдать своё сердце парню. — объяснила она, покачиваясь в такт музыке. — Только сложится нелегко дружба пламени с мотыльком. — пропела она и добавила: — Надеюсь, ты понял, кто из вас пламя, а кто мотылёк? — Ха, я мотылёк… — грустно хмыкнул Попов, покачиваясь, но теперь уже внимательно слушал песню. На припеве он повёл свою партнёршу по залу, красиво вращаясь и приковывая к себе заворожённые взгляды.Самба белого мотылька
У открытого огонька
Как бы тонкие крылышки не опалить.
— Ты крутился вокруг него, не замечая, как уничтожаешь себя, а когда опомнился, было уже поздно. — пожала плечами Оксана, смотря в глаза Арсению, в которых отразилось осознание.Лучше мало да без тоски
Жить как белые мотыльки
И летать себе недалеко от земли.
— Это описывает то, что произошло пару минут назад. — вновь помогла осознать парню Суркова. — Ты расстался с ним. Отказался от самоуничтожения.Жить нужно непременно хорошо
Выбирая то, что сердцу мило
Он ее не сильно, но обжег
А она — не долго, но любила.
— Это объяснять не нужно… Я понял. — грустно прошептал Арсений, легко кружась с Оксаной. Осмыслив всё, он понял, что сделал правильное решение. Отныне он всегда будет выбирать себя. Если бы Арсений обернулся, он бы увидел разбитое состояние Антона. Он бы увидел, как парень направляется к мужскому туалету, где выпьет вино, стараясь заглушить боль, а потом в подавленном состоянии направится домой, напоследок взглянув на