В полумраке спальни Сиэль, сидя на постели, не сводил глаз со своего слуги, словно пытаясь проникнуть в самую глубину его демонической души. Тот на мгновение застыл, собираясь с духом.
− Милорд… Я не скрывал. Просто… Вы не спрашивали.
− Но сейчас спрашиваю.
Граф, как всегда, был прямолинеен и настойчив.
Себастьян помолчал ещё немного, но решил не дожидаться снова покалываний в печати на руке.
− Господин, я не хотел лишний раз беспокоить вас тем, что всё равно нельзя изменить.
− Почему нельзя? − губы Сиэля чуть сжались. − Может, расскажешь уже всё, как есть? Или ты чего-то боишься?
Себастьян при этих словах почти неуловимо вздрогнул. Лгать ведь всё равно невозможно, конец тоже неминуем, какая, в сущности, уже разница, даже если граф всё узнает? Хотя… Это ведь, наверное, так смешно и нелепо − демон, умирающий из-за любви к своему контрактёру… Но пусть он засмеётся… Хотя бы так. Пусть улыбнётся.
− Милорд, уж кому-кому, а мне-то бояться точно нечего. Я столько пожил и столько видел… − в демонических глазах вишнёвого цвета мелькнула боль. − Да, моя болезнь смертельна. Она называется ханахаки. В моём сердце прорастают розы. С колючими шипами. И скоро они меня убьют. Это неизлечимо.
− Но почему ты заболел? В чём причина болезни?
− Причина − любовь… Безответная.
− К кому?
Сиэль на мгновение отвёл взгляд, изо всех сил стараясь не упасть с головой в этот омут, точнее, эти омуты − такие разные, то тёмно-карие, то рубиновые, то светящиеся огнём… Глаза демона могут быть прекраснее любых других, если этот демон для тебя важнее всех на свете. С усилием он вновь посмотрел на любимого слугу.
− Как это ни абсурдно, но в моём случае − к своему господину.
Сердце ухнуло в пятки при этих словах. Юноша несколько мгновений сидел, словно оглушённый, пытаясь совладать с собой.
«Он любит меня… МЕНЯ… О, боги!.. Всё-таки невозможное оказалось возможным…»
Реальность будто кружилась, медленно затягивая сознание в непонятный водоворот. Юноша сейчас просто не знал, как реагировать на это признание. Странная вещь − ждать чего-то, бояться этого же, неимоверно желать того же самого где-то почти за гранью души, и наконец − получить…
Он медленно поднял взгляд. Как оказалось, не он один − Себастьян тоже не выдержал, когда признался, и тоже отвёл взгляд. Вышло так, что оба посмотрели друг на друга одновременно. Боги… Воздух словно звенел от напряжения. Казалось, ещё чуть-чуть − и он начнёт искриться вокруг них двоих.
«Ты любишь меня, и молчал… И как теперь быть? Контракт куда девать? Впрочем… Уже неважно. Сколько бы у меня ни осталось времени − теперь оно будет счастливым…»
− А почему ты говоришь, что это неизлечимо?
− Потому что это так и есть. Лекарств тут нет.
− А операция? Если вырезать эти розы?.. Тебя ведь можно спасти.
− Возможна. Но она лишит меня всех чувств − навсегда.
− А тебе это так важно − чувствовать?..
При этих словах граф вновь уставился в пол, ибо смотреть в любимые − как оказалось, небезответно вовсе − глаза становилось всё более невыносимым.
Себастьян даже побледнел, хотя для демона это маловероятно − они и так никогда не заливаются краской, в отличие от людей, и с усилием продолжил:
− Милорд… Я уже сказал: я достаточно пожил на этом свете. Да, я демон, монстр, но мы не бесчувственные. И я, несмотря ни на что, счастлив, что встретил вас. Вы − лучший мой контрактёр за всю мою долгую жизнь. И для меня неимоверно важно то, что я сейчас чувствую. И я хочу, чтоб вы жили − долго и счастливо. Вы этого заслуживаете. И если ради Вашей жизни мне нужно отдать свою − пусть так и будет. Не нужно мне никакой операции. Я не хочу завершать контракт, я всего лишь хочу выполнить то, что должен со своей стороны. Я ни о чём не жалею. Сейчас я хочу только одного − успеть. Успеть найти ваших мучителей и убийц вашей семьи. Но я не знаю, сколько у меня осталось времени… Вот это − то, чего я действительно не знаю…
Сиэль уже отвернулся к стене и мысленно считал удары собственного сердца, которое, похоже, вознамерилось выскочить наружу − хорошо бы прямо в руки виновнику этой сердечной свистопляски. Но молчать дальше уже не было смысла. Теперь − точно.
− Тогда − живи. Времени у тебя столько, сколько сам пожелаешь…
И почему он говорит это так тихо, разглядывая при этом одеяло?
− Как?.. То есть… Милорд, но… Откуда взяться такому количеству времени?.. − Себастьян вдруг осознал, что в его голосе появились те самые хрипло-завораживающие ноты, которые возникают лишь в моменты крайнего нервного напряжения.
− Потому что твои чувства не безответны… − это граф вымолвил, уже отвернувшись к стене и натягивая на себя одеяло.
Теперь настала очередь верного слуги выпадать из реальности. Некоторое время он стоял, осмысливая услышанное и одновременно ощущая, как ставшая уже хронической боль от шипов в груди постепенно растворяется, уступая место странному, неизведанному доселе теплу.
«Мой господин… Самый лучший… Невозможно его не любить…»
Сиэль тем временем уже зарылся в одеяло с головой, ощущая, как щёки заливаются краской, и одновременно стараясь унять беснующийся в груди комок, в который сейчас превратилось его сердце.
− Милорд, я не ослышался? − какое волнение сейчас прозвучало в этом всегда спокойном, но завораживающем голосе. Который можно слушать хоть целую вечность…
− Нет. Не ослышался… − всё так же негромко ответил юноша.
И ощутил, как с него медленно стягивают одеяло. Но всё же попытался зарыться в эту весьма ненадёжную защиту поглубже. Хотя, собственно, от кого сейчас уже было защищаться? Разве что от себя самого, от своих чувств, которые переполняли с головой. Но был ли уже сейчас в этом смысл?.. Ледяная броня, в которую он заковал свою душу, словно отваливалась кусками, уступая место теплу − сначала негромкому, а потом словно разгорающемуся жаром.
Руки дворецкого коснулись его плеч − любимый демон развернул его лицом к себе.
− Как давно, милорд?..
− Давно… Не сомневайся, − всё так же негромко ответил граф.
Сиэль, наконец, решился посмотреть в глаза своему любимому. Впервые по-настоящему, не скрывая и не тая чувств. Какие, оказывается, они прекрасные… Хотя он всегда это знал. Но сейчас − особенно. Потому что теперь всё изменилось. Мир словно стал другим, заиграв неизведанными доселе красками.
− Как ты себя чувствуешь? − спросил он, чтобы прервать, наконец, затянувшееся молчание. Но не то неловкое, как раньше, теперь уже другое − тёплое, в которое погружаешься с головой, и выныривать неохота.
− Выздоравливаю… Можно сказать, прямо на глазах… − Себастьян для надёжности проанализировал свои ощущения в груди и во всём теле. − Боль уходит. Милорд… − демон крепче взял любимого господина за плечи и тоже посмотрел прямо в глаза. − Вы спасли меня. Вы − лучший из людей. И я клянусь вам, что не заберу вашу душу. Вы тоже будете жить. А я позабочусь о том, чтоб вашей жизни впредь ничто и никто не угрожало.
Теперь застыл Сиэль, осмысливая эту новость. Ведь он уже мысленно давно обозначил для себя, что недолог тот день, когда он попрощается с этим светом.
− Подожди… А как же контракт? Или… Ты хочешь его расторгнуть?
− Нет, господин. Пока не найдены виновники всего, что случилось с вами и вашей семьёй, расторгать его нельзя − мы же ищем этих убийц, а без контракта я не услышу ваш призыв, когда понадоблюсь, и не смогу найти вас.
− Но мы же всё равно их найдём в конце концов. Ты найдёшь, я верю в тебя. А дальше? Ты же не сможешь всю мою оставшуюся жизнь быть голодным, без пищи…
− Верно. Но пока я ещё держусь. А расторгнем потом, когда всё закончится. Но, впрочем, вы можете мне помочь…
При этих словах во взгляде верного слуги появились такие огненные чёртики, что юный граф почувствовал, как его щёки заполыхали ещё сильнее.
«Демон всё же… Искуситель. И я, кажется, догадываюсь, как мне придётся тебе помогать…» − мысленно констатировал юноша. А вслух, пытаясь, насколько это возможно, придать лицу недоверчиво-ироничное выражение, спросил:
− Каким образом?
− Милорд, вы же помните, что у нас пища другая, нематериальная. Если выразиться точнее, энергетическая, − ответил Себастьян, при этом у него на лице появилось то самое выражение, с каким он часто читал различные лекции своему господину ранее. − Мы питаемся энергией. А она берётся из чувств, эмоций, ощущений. И самые сильные из них те, что испытывают, когда любят друг друга. Во всех смыслах, − многозначительно добавил он.
Черти в глазах Себастьяна уже не просто проглядывали, а отплясывали огненный танец. И от этого откровенного призыва лицо юного лорда залила такая краска, что оно уже буквально горело.
«Наверное, я на помидор сейчас похож…» − пронеслось в голове.
− И да, в моём случае, это ещё и вылечиться поможет быстрее, − вернул его в реальность завораживающий голос демона. ЕГО демона.
Больше Сиэль не краснел − дальше было некуда.
− И когда начнём тебя лечить? − пытаясь изо всех сил сохранить иронию в голосе, спросил юноша, хотя внутри у него словно шторм сейчас разразился. Или фейерверк…
Себастьян вместо ответа наклонился и поцеловал его − прямо в губы, заставляя моментально провалиться из реальности в тёплый золотистый туман.
− Ну, господин, тут чем быстрее, тем лучше…
− Тогда − не затягивай с лечением.
Оба глаза − синий, как небо, и фиолетовый − с печатью − смотрели на него так, как никогда раньше. Сейчас в них было всё − и свет, и нежность, и затаённая радость, а где-то в самой глубине − беспокойство. И впервые во взгляде господина сейчас проскакивали лукавые горящие искры. Невинно, заманчиво и… многообещающе.
− Да, милорд.
***
Как всё может измениться в один миг… Мрачная холодная реальность и ожидание скорой смерти для обоих уступят место теплу и волшебному ощущению счастья, неизведанному доселе ни господину, ни его слуге. Очередная хмурая ночь раскрасится ярким фейерверком страсти. Не просто страсти − разделённой любви. Демон, сам только что познавший по-настоящему это чувство, хотел одарить им своего любимого лорда, стараясь наверстать всё упущенное время.
В подсвечнике осталась зажжённой одна свеча − по просьбе Сиэля.
− Я хочу тебя видеть…
Себастьян лишь кивнул. Одежда дворецкого уже была сброшена и вне поля зрения, ночная рубашка господина тоже куда-то исчезла − Сиэль как-то и не заметил, куда, да и сейчас это его не интересовало. Водоворот новых ощущений затягивал с головой. Хотелось раствориться в нём, отдавшись на волю горячих − впервые за всё время горячих − демонических рук. Сердце замирало, сладко ноя каждый раз, когда губы Себастьяна прикасались к его коже − шея, грудь, плечи, живот, ниже, оставляя всюду поцелуи, будто ожогами расцветающие на теле.
А Себастьян и не стремился погасить это пламя. Наоборот − тёмный бог страсти и плотских наслаждений распалял его тело ещё сильнее. Сиэль почти не заметил, как между ног мелькнуло что-то влажное, и вскрикнул, почувствовав демона внутри себя. До этого момента он лишь приглушённо стонал.
− Милорд, всё в порядке?
− Да… Ещё…
Боль не была такой сильной, как предполагалась − любимый демон знал, как смягчить самый важный момент. И стоны наслаждения юного господина быстро возобновились.
Сиэль не знал, сколько прошло времени − он вообще выпал из реальности, не слыша даже собственных возгласов страсти. В себя он пришёл не сразу даже после того, как под закрытыми веками полыхнула яркая вспышка острого пика наслаждения.
…Медленно юноша открыл глаза. Любимый дворецкий всё ещё мягко целовал его в шею, стараясь выровнять дыхание. Стук демонического сердца сейчас будто был совсем рядом и ощущался, как собственный.
− Как самочувствие? − спросил Сиэль ещё через некоторое время, когда дыхание более-менее выровнялось.
− Намного лучше, господин, намного лучше, − с ласковым смешком ответил Себастьян. И помолчав мгновение, добавил уже более серьёзно: − Боль почти исчезла.
− Хороший такой способ лечения. Быстрый… − теперь негромко усмехнулся Сиэль.
− В смысле − быстрый? Милорд, вы не насытились? − Себастьян шутливо нахмурился. − Хорошо, в следующий раз будет подольше.
− Нет, я про то, что ты теперь быстрее выздоравливаешь, − юноша мягко улыбнулся и тут же состроил лукавую рожицу. − Действенный способ лечения.
− Подвластный далеко не всем, − вновь серьёзно ответил Себастьян.
Сиэль посмотрел на своего обожаемого слугу. Хотелось что-то сказать, пошутить в ответ, но подходящих слов как-то не нашлось, и граф вновь лишь тихонько улыбнулся.
***
Утро ещё не наступило, и юный господин спал, крепко прижавшись к своему верному и любимому демоническому слуге.
«Кажется, я впервые − за все столетия − понимаю, что означает ЖИТЬ…»
Себастьян поправил одеяло, укутав им юношу и посильнее прижав графа к себе.
Теперь день − не только грядущий, но и последующие − можно было встречать без боли и отчаянья. Ведь они подарили друг другу самое бесценное − жизнь.
