Иногда ошибка может стоить сердца

Ночь. Начало апреля. Остатки прошлогодних листьев шуршат по земле. Прохладно. Днём шёл лёгкий дождь. На улице вроде спокойно, лишь голые деревья и ветер, дующий с юга. Тихо. Даже кошки не бегают. Тёмный переулок, сломанные фонари. В тени что-то движется. Ну вот, опять это сверк глаз из-под капюшона, такого большого, что даже на свету будет виден только гладко выбритый подбородок. Руки в карманах — холодно. Но он не уходит. Изо рта вместе с дыханием выходит еле различимый пар, растворяясь в холоде вечера. Хм…опять этот маньяк. Полчаса — никого нет. Иногда в такие моменты хочется покурить. Нет сил уже терпеть, да и холод жуткий, а так хочется окунуться в чьё-нибудь тепло. Неужели в такой «хороший» и «тёплый» вечер по улицам не ходят девушки, не поздно вроде еще. Как раз время идти в клуб или из вечернего института. Шорох листьев вдалеке. Из-за поворота кто-то появляется. Тень затаивается. Вроде девушка… Да, точно, вот это фигурка! Какие ножки, прямо к столу. Вроде неформалка: кеды, джинсы в обтяжку, толстовка, светлые пряди из-под шапки. Азарт охотника нарастает, как при приближении дичи. Мышцы напрягаются. Ближе, ближе. Она уже совсем рядом. Рывок… тень двинулась. Тень под тенью. Как щупальцами, маньяк захватил свою жертву. Ухватив под локоть, чтобы не смогла вырваться, он утащил её за собой в темноту. — Ааа…мм. Прижал к стене. Лёгкий вскрик. Рыпается. Пытается убежать. Но маньяк сильнее. «Да… Испугалась?! Бойся, — не сильный, но пугающий удар по лицу. — Пусть боится сильнее». Охотник ликует в предвкушении обеда. Точнее ужина, потому что поздний вечер. Маньяк осматривает…. нет, скорее ощупывает жертву. Холодные ладони, ещё не согревшиеся от поднявшейся температуры, проходят по ещё горячему, не успевшему похолодеть от страха, телу. «Ммм… Какое тело, грудь вроде маленькая, но это не мешает, даже возбуждает». Она ещё более невинна, как ему нравится. Худенькая и подтянутая, лёгкая мускулатура, но не рыпается. А ростом чуть ниже него самого, хотя для девушки — высоковато. Зато наклоняться к ней не надо. Тяжело дышат: жертва — от страха, маньяк — от возбуждения. Руки блуждают по телу, расстегивают молнию кофты, лезут под прилипшую от холодного пота майку. «О, какой животик, гладкий и мягкий, как бархат». Жертва вздрагивает от прикосновения ледяных ладоней. — Не рыпайся, сладкая. Одна рука прошлась по щеке. «Какая мягкая кожа, потрясно»! Она отвернулась, вздрогнув от лёгкого прикосновения. Прячется. — Тебе понравится. Шепчет у самых губ. Жертва не смотрит на маньяка. Оцепенение. Насильник сильнее. Нельзя сопротивляться — будет только хуже. Вторая рука скользит вниз к джинсам, задевая заклёпки, которые глухим звуком раздаются в напряжённой тишине. Ложится на зад. Пальцы судорожно, с нетерпением сжимаются. «Мм… какая упругая». После, скользнув по оголённому боку, начинает расстегивать ремень, который, звякнув, повис. Пуговка. Телом прижимает сжавшуюся игрушку к стене, неосознанно трётся жарким пахом о низ живота. Чувствуется напряжение. Маньяк уже давно возбуждён, это ощущается. Снова, скользя между прижатыми телами, добирается до почти расстегнутых штанов. На улице никого. Тишина, которую нарушает только шорох двух прижатых тел. Ширинка. Жертва затаивает дыхание, маньяк напряжён, ему уже не терпится. Рука ложится на пах, лезет под стягивающие джинсы. И… «О, чёрт, это же… ПАРЕНЬ!!!» В этом нет сомнений. Но напряжение в воздухе не спадает. «Я уже на взводе. Остановиться в шаге…?!» -Хм, — ухмылка. Маньяк, слегка отстранившись, резким движением срывает шапку. Она падает на землю. Слегка лохматые пряди, взмыв вверх, осели на лице, теперь его полностью видно. Короткие светлые волосы. Жаль, не особо видно глаза и их цвет, наверное, голубые или серые как у многих блондинов. Да какое, их вообще не видно, кое-как можно различить очертания лба, носа и пухлых губ. В темноте слегка блестели слёзы на ресницах, он зажмурился. Волосы не больше пяти сантиметров в длину, и только две длинные пряди впереди. Как можно так ошибиться?! Если присмотреться, отчётливо видно, что это парень. В темноте! А до этого он шёл по слабо освещённой улице. «Хоть парень, но такой милый, а тело… Я бы остановился, если бы не выпирающая проблема, привлекающая внимание к себе». Остановившись буквально на секунду, маньяк продолжил свою ласку-пытку. Новая волна страха. Жертва начала сильнее отбиваться. «Нечего думать, что узнав о моём поле, он отстанет с отвращением на своём, не видном мне лице. А какое у насильника лицо… хотя какая разница, пусть отстанет. Не трогай меня! Извращенец!» Вырвав у него ремень, маньяк связывает сзади руки. — Не рыпайся. Ты в моей власти. Развратный мальчишка. Конечно, не привычно говорить такое, но так захотелось по-развращаться. «Всё, больше не могу». Резко толкает за плечи парня вниз. Тот падает на колени, не ожидав такого, тупая боль в ногах.  — Только не кусайся. Стоящий быстро расстегивает штаны и без предупреждения входит в приоткрытый от неожиданности рот шокированного блондина. Сильно сжимая его за волосы, резкими движениями толкается ему в горло. Парень не успевает дышать. Насильник не останавливается. Он уже почти на грани. Горячий рот. Обжигающее дыхание. Сладость разливается по телу от каждого движения бёдрами. На пару секунд он вытаскивает член, чтобы парень отдышался. Его лицо покраснело. Жертва, судорожно покашливая, вдыхает сбитый воздух, сжимаясь пополам. Но это только секунда. И опять его дёргают вверх, рот заполняет горячий орган. Вкус непривычный, липко. По подбородку стекает слюна со смазкой, капая на смятую одежду и на колени. Руки сзади начинают натираться и болеть от верёвки. Толчки глубже, грубее. Тяжёлое дыхание… Жарко. Пот капает с лица. Заключительный толчок, и он, выдохнув, с победной улыбкой кончает в горло парня. Блондин кашляет, но не может не проглотить. Лёгкий перерыв, и его опять поднимают на ноги. Руки под одеждой. Насильник стаскивает и без того расстёгнутые штаны с бельём с одной ноги. На другой штанине скатывается бороздой. Голую ногу задирает на уровень бедра. Кед отбрасывает на несколько метров. Жарко. Наконец маньяк расстегивает кофту с большим капюшоном, но лица всё равно не видно. Уже согревшаяся рука обхватывает не возбуждённый орган парня. Несколько искусных движений и он реагирует на ласки. Парень сжимает зубы, чтобы не издать ни звука. Он, конечно, не мелкий подросток, но когда тебе дрочат, а не ты сам, кто бы он ни был — это другое. А у него руки горячие. Ммм. Сглатывает. Доводя жертву до возбуждения (ну, нравилось ему, когда насилуемые возбуждались), маньяк засовывает пальцы свободной руки во влажный, от его же спермы, рот. Тот не сопротивляется движущимся пальцам во рту. Их достают, кисть опускается под упругий зад блондина. До него не сразу доходит, только потом, когда чувствует, как один палец проникает внутрь девственной ткани. Некомфортно… А насильник начинает двигаться, спокойными движениями проникая глубже и растягивая стенки ануса. Вот уже второй палец внутри. Ннхх… — запрокидывает голову парень. Язык проходится по шее. Дрожь… Гладит внутри. Блондин сжимает зубы: больно, но… чёрт! Даже приятно. Это заполняющееся чувство. Уже третий палец. За этими манипуляциями он не замечает, как свободная рука начинает двигаться по его члену. Ну что за сладкая пытка? Решил трахать, так вперёд: — Аххх… Маньяк сглатывает, пальцы рывком выходят. Он резко дёргает парня за ногу, приближая к себе. Головка члена трётся о вход. А потом медленно, но не жалея толкается, понемногу проникая в неподатливое тело. «Как же тесно и горячо. Только от одного этого чувства можно кончить. По-моему парень ничем не хуже девушки, главное чтоб отпирались и стонали. Дааа…» Войдя до конца, он услышал резкий болезненный крик жертвы. Пришлось закрыть ему рот. Но он не остановился, а наоборот, сразу слегка вышел и снова вошёл до конца. И так далее, не переставая. Наращивая темп. Парень продолжает мычать в руку, судорожно пытаясь отвлечься от непрекращающейся боли. Внутри него было невероятно жарко, жутко туго и непозволительно приятно. Хотелось никогда больше из него не выходить. Болезненные стоны. Блондин запрокидывает голову: чёрное беззвёздное небо. Даже они не светят. Слёзы стекают по покрасневшему лицу. Волосы прилипли к влажным щекам. Слышны шлепки соприкасающихся тел. Мокро. Маньяк наслаждается эротическим лицом неформала: «Неужели он думает, что это всё? Нет уж, шоу только начинается». Незаметно для себя, он слишком сильно сжимает бедро парня чуть выше колена, сильнее прижимая к себе. Маньяк резко меняет угол проникновения. Слегка привыкший к боли парень от неожиданного приятного ощущения не сдерживает стона. Закусывает губу. Этот звук нравится насильнику, он продолжает. Стоны учащаются. Парень, конечно, пытается сдерживаться, но не может противостоять наслаждению. Через некоторое время у блондина снова встаёт: «Чёрт, не может быть». Темп нарастает, дыхание сбивается. Член парня попадает под футболку маньяка и трётся о безупречный живот с кубиками. Рука давно больше не держит рот. Она снова лезет под одежду, сминает мешающуюся майку. Маньяк облизывает ухо парня, прикусывая мочку. Тот уже не сдерживается, с каждым толчком у него задевают чувствительную точку. Возбуждение и наслаждение резкими волнами расходятся по всему телу. Кусает губы, пытаясь сдержаться, но предательские стоны всё равно выходят. — Потрясающе, — в самое ухо. Неожиданно насильник скользит по щеке к губам. И их губы соприкасаются. Он толкается вовнутрь рта, исследует, проводит по нёбу, их языки сплетаются. Маньяк начинает насиловать его рот языком, не давая расслабиться. Он хватает член неформала и в такт неудержимым толчкам, резко двигает по стволу. Парень стонет. «Это унизительно, — думает он, — почему он…» — Ахх! Очередной толчок заставляет плясать звездочки перед зажмуренными глазами. Маньяк ускоряет темп. «Быстрее». Капли пота стекают по шее от волос: под капюшоном даже в холод очень жарко. «Резче. Ещё. Уже почти на пике». Он с остервенением проникает вглубь, одновременно оставляя следы на шее неформала. С глухим стоном жертва кончает в руку маньяка. Ещё пара резких проникновений и насильник кончает внутрь с тихим рычанием. Что-то горячее разливается, начиная с копчика, и поднимается выше по позвоночнику. Оба тяжело дышат. У блондина остекленели глаза так, что, кажется, они блестят в темноте. Это не всё, ещё пара раундов, резкие толчки, глухие стоны. Маньяк меняет ногу парня, опуская другую. Солёные губы от пота. Вновь меняет позу, неожиданным движением разворачивая к стене. Дёргает вверх за связанные руки. Вонзает пальцы в ягодицы, снова и снова, как зверь, проникает в уже не сопротивляющееся и смазанное тело. Парень прислоняется горячим лбом к стене. Лёгкая боль только добавляет ощущений — с каких пор он стал мазохистом? Капли спермы на асфальте, стекающие по бёдрам парня и по стене. Одежда спала и ненужной тряпкой свисала на предплечьях. Последний раз насильник кончает снова во внутрь, который раз заполняя, и кусает за плечо, оставляя отметины зубов на упругой и солёной коже. Как бы хотелось не заканчивать, но скоро рассвет, надо уходить. Лёгкий, слегка насмешливый шёпот: — Спасибо, сладкий. Я никогда не забуду твоих стонов. Хм. Наконец отпускает из своих жарких неугомонных объятий. Парень скользит по стене вниз, медленно опускаясь на колени. Маньяк одевается и уходит из переулка, перед тем посмотрев, нет ли кого поблизости. Кинув последний взгляд на жертву, заворачивает за угол и пропадает. Очнувшись от забвения, блондин еле встаёт и кое-как натягивает штаны. Ищет улетевший кед и медленными шажками направляется домой. Как же хочется очутиться в тепле и уюте, подальше от боли и унижений, подальше от этого переулка и чёртова маньяка. Когда он, наконец, добрался домой, был ранний рассвет. Тихо открыв дверь, чтобы не привлекать внимания, он пошёл в душ, по дороге стаскивая испорченную в сперме и грязи, порванную одежду. Включил теплую, почти обжигающую воду и залез под неё. Вода струями стекала по истерзанному, уставшему от секса и насилия, телу. Прислонившись к кафельной стене, парень долгое время вообще не шевелился, после намылился и долго купался. Но как ни старался он отмыться, у него никак не получалось избавиться от дрожи. Ему было холодно и мерзко, обволакивало чувство, как-будто его облили дерьмом. Грязно и унизительно. Он не хотел смотреться в зеркало, просто смотрел вниз на стекающую с него воду, мутную, грязную и слегка красноватую от крови. Откуда она, он не хотел знать. Когда парню показалось, что чище он не станет, как ни мойся, он решил выйти из ванны. После, одевшись, лёг спать и проспал до самого утра. Не хотелось ни есть, ни спать, но если бы он не уснул, то собственные мысли замучили бы его и свели с ума.