Хорошая девочка

      Август 1994 года выдался жарким. Не спасали ни вентиляторы, ни обливания ледяной водой в душе, ни поедание мороженого. Кирпичные стены дома за день раскалились, несмотря на светлый цвет, и никак не желали остывать. Некогда зеленый газон пожелтел от нехватки воды, бегонии и глицинии в клумбах пожухли. Легкая тюль на окне трепыхалась в потоках ночного воздуха, не принося обитателям дома облегчения.       Женщина будто в горячке металась по кровати, погруженная в тревожный сон. Рыжие локоны прилипли к мокрому лбу, остальная копна волос разметалась по подушке. Красивое лицо исказилось в гримасе ужаса и приобрело неприятные черты, кожа собралась, образуя морщины и превращая молодую еще женщину в старуху. Пальцы скрючились наподобие когтей и хищно вцепились в простынь. — Нет… змеиный младенец… не мой… — несвязно бормотала женщина, продолжая беспокойно ворочаться. — Лил! Лили! — Кукушонок… подкидыш… — Лили, проснись! — рявкнул мужчина, и женщина открыла яркие, горящие безумием зеленые глаза. — Сириус? Что… что случилось? Что-то с Гарри? — Нет. Тебе снова приснился кошмар, — мужчина уронил голову обратно на подушку и тяжело вздохнул. — Становится хуже. Не хочешь пройти еще курс у этого твоего психо…психотерапинга? — Психотерапевта, — автоматически поправила Лили и тоже улеглась обратно на подушку, изучая тени на светлом потолке. Лицо немного расслабилось, но тревога до конца так и не покинула ее, спазмируя мышцы в теле. Рассвет едва мазнул по темно-синему небу, а сна больше не было ни в одном глазу. — Не хочу. Он не помогает. Это все она, вчера так глянула на меня своими черными глазищами и все понеслось. Эта девчонка сведет меня в могилу! — Перестань! — резко произнес Сириус. Он не любил подобные разговоры. — Ты слишком строга с ней. Бель тут не при чем. — Ты не понимаешь, я просто знаю, это все она. Мне снова снился ребенок, рожденный змей, и кукушонок, выбрасывающий птенцов из гнезда… — забормотала женщина, погруженная в свои мысли. — Даже слушать этот бред не желаю! — разозлился мужчина. — Нам и Треллони с ее пророчествами хватит, прекрати эту чушь выдумывать и запишись к целителю. Скоро у тебя будет свободное время. Я купил билеты на квиддич, дети столько ждали этого… и Бельку я тоже беру с собой. — Нет! Она опасна для Гарри! — взвизгнула Лили, очнувшись от своих мыслей. — Белла обычная девочка, а не монстр! И она ни для кого не опасна. Она поедет с нами и точка. И подумай над отправкой ее в Хогвартс, хватит девочке сидеть в четырех стенах. — Она… — Она подросток. А ты заперла ее в доме и ни с кем не даешь общаться. Не удивительно, что у вас обеих едет крыша. Право слово, Лил, ты меня уже пугать начинаешь.       Мужчина встал с постели и бросив недовольный взгляд на жену пошел на кухню, налить чего-нибудь выпить, желательно горячительного, чтобы успокоить нервы. Его жена страдала от расстройства психики и явно ломала психику своей дочери.       Лили была когда-то женой его лучшего друга Джеймса, но в роковую ночь, когда Волдеморт напал на Поттеров, Джеймс погиб, защищая свою семью. Беременную Лили Темный Лорд пощадил, лишь наградив заклятьем, из-за которого у нее начались преждевременные роды. Когда Сириус появился на пороге дома Поттеров, его ждала жуткая картина. Живой Гарри с меткой от проклятья на лбу, тело мертвого Джеймса, полубессознательная Лили и новорожденная малышка, живая и здоровая, несмотря на ранний срок рождения.       Он, как и обещал своему лучшему другу, помогал Лили с детьми, как только мог, и сам не понял в какой момент они сблизились. Гарри и Арабеллу он любил, играл с ними, баловал. Купил дом в Йоркшире, устроился на работу в Министерство, и все было бы отлично, если бы не отношение Лили к дочери.       Женщина боялась собственного ребенка. Говорила всякую чушь про то, что Белла ей не родная, что она подкинутая темными силами, что чувствует в девочке зло и она опасна для брата. Сириус эти разговоры на дух не переносил. Поначалу пытался успокаивать жену, которая пережила страшный кошмар, водил к целителям, покупал различные зелья и настойки, отправил к магловским докторам, но все было бестолку. Лили становилось лучше, но затем все повторялось.       Женщина запретила дочери ехать в Хогвартс, учила магии сама, но лишь азам, чтобы избежать разрушительных последствий ее подавления, кормила с ложки и одевала, как куклу, следила за каждым шагом, не давала ни с кем общаться, даже со старшим братом. В доме не пользовались магией, мебель, техника и прочие вещи были магловскими, хотя все члены семьи были волшебниками. Гарри разрешалось гостить у друзей, Арабелле же было запрещено даже их иметь. Никто не приходил к ним в гости, Лили не пускала в дом ни своих подруг, ни друзей мужа. Дочь была для женщины, как страшная тайна, хранимая за множеством замков. Сириусу было жаль обеих, но он предпочитал не вмешиваться в воспитание чужого ребенка.       Белька росла милой и доброй девочкой, ранимой и доверчивой. Она искренне тянулась к матери, но натыкалась лишь на стену. За любую провинность шло наказание, за любое отклонение или всплеск магии истерика Лили. Белла замкнулась и затихла. Сидела в своей комнате под крышей, а когда выходила, была будто призрак, неслышно перемещаясь по дому. Сириус с Гарри пытались смягчить ситуацию, но зачастую делали только хуже. Сейчас же все дошло до абсурда.       Блэк верил, что Лили в глубине души любит дочь, но из-за страшных событий в день ее рождения не может отпустить ситуацию. Но Арабелле 12, она подросток, у нее должны быть друзья. Она должна учиться в школе, а не сидеть сутки напролет в душном доме с матерью и завидовать свободе старшего брата. Это неправильно. У него у самого была неадекватная мать, он как никто другой знал каково жить в семье, где тобой вечно недовольны. Сириус налил себе бокал огневиски и сел в кресло, сон окончательно его покинул.       Голову заволокло воспоминаниями из детства, ссоры с родителями, крики, наказания… он вспомнил вечно недовольное лицо матери, пустые глаза отца, никогда не влезающего в скандалы, грустный взгляд брата. Регулус… он не был плохим. Наоборот, он был хорошим сыном, идеальным, таким каким Сириусу никогда было не стать. И замечательным братом, просто в силу юношеского протеста Сириус этого не понимал. Сколько раз Регулус прикрывал его шалости, утаивал ради него правду, участвовал вместо старшего брата в торжественных мероприятиях, отвлекал внимание родителей. Если бы Сириус был чуть менее гриффиндорцем, возможно Регулус, дабы прославить «древнейшее и благороднейшее семейство Блэк», не связался с Волдемортом и был бы сейчас жив. Еще 2-3 года и Арабелла может также как он сам уйти из отчего дома, хлопнув дверью. И что тогда будет с их семьей? Что сказал бы Джеймс, увидя сейчас своих детей? Была бы ситуация такой же, будь друг жив? Или это Блэк заражает своим безумием окружающих?       Мужчина вылил остатки виски себе в рот и со звоном поставил стакан на кофейный столик. Нужно собираться на работу. Это единственное, что у него хорошо получается. Он был создан для одиночества, для драйва, для опасных заданий и безумных подвигов. Он должен был прославиться как отчаянный смельчак и бравый воин, а не семьянин с ненормальной женой, держащей взаперти младшую дочь. Он покачал головой, прогоняя темные мысли, и с усилием поднялся из кресла. Ситуацию с Беллой надо исправлять и срочно. Нужно сегодня же написать Дамблдору.       Маленькая фигурка вынырнула из-за книжного шкафа и скользнула на лестницу, прямиком в мансарду на третьем этаже, в свою крепость.       Арабелла спускалась налить бокал воды, а когда поднималась обратно, уловила очень «громкие» мысли матери.       Она с детства это слышала. Все что думали окружающие, не владеющие окклюменцией на должном уровне. Не в прямом смысле читала их мысли, скорее улавливала эмоции и отголоски желаний, распознавала ложь и понимала, что скрывает человек. — Врожденный талант к легилименци, — говорил Сириус. — Черная магия, — говорила Лили и кричала, что ее дочь чудовище.       Поэтому Белла приучилась не слушать, отключать способность, которая приносит столько проблем. Но иногда «громкие» мысли пробивались через щиты, и Арабелла не могла не слышать их. Как, например, кошмары Лили. Страшные. И мысли после них у матери тоже были страшные.       Ужасней всего было осознавать, что женщина думает о возможности утопить дочь во время купания в ванне или подмешать ей яд в еду. Потом Лили начинала ненавидеть себя и ее «громкие» мысли меняли направленность. В такие моменты Белла готова была бежать из дома без оглядки, но продолжала сидеть и изображать обычного ребенка, который находится в блаженном неведении безумия своей матери.       Но сегодня кроме кошмаров Лили, она уловила кое-что еще. Мысли Сириуса, которые ее очень порадовали. Неужели это произойдет? Она уедет в Хогвартс и целых 10 месяцев будет свободна. У нее появятся друзья. Гарри рассказывал, что школа магии лучшее место на земле, а ведь ему и дома жилось вполне неплохо. Его то мама любила безоговорочно. На подгибающихся от волнения ногах Белла поднялась на третий этаж и скользнула в свою комнату, подпирая дверь стулом. Она вынула из-под ночной рубашки кулон и открыла его. — Ты слышал? Я поеду в Хогвартс! Скоро мой кошмар закончится, — прошептала она, все еще пребывая в эйфории от открывающихся возможностей. — Ты рано радуешься. Твой отчим лишь подумал о возможности туда поехать, вопрос еще не решен, — отозвался медальон.       Белла скривилась. Сириус много думал, часто обещал, но не всегда выполнял свои обещания. На пятый день рождения она просила домашнего питомца, Блэк обещал купить ей карликового дракона. Мама не разрешила. Три года назад они собирались на отдых в Испанию. Не получилось. В прошлом году он обещал свозить девочку в Мексику и поводить по магическим кварталам, но пределы Йоркшира Белла так и не покинула. И конечно каждый год он обещает поговорить с матерью насчет покупки ей волшебной палочки, но до сих пор все оставалось неизменным. Арабелла тряхнула головой. Нужно думать о хорошем! Сила позитивных мыслей творит чудеса! — Он очень решительно подумал об этом. Раньше такого не было, — упрямо произнесла девочка, уже воображая как может поменяться ее жизнь. — Давно бы уже убила эту грязнокровку и твоя жизнь тут же наладилась.       Белла будто воочию увидела, как обладатель медальона закатывает глаза. Она представляла его молодым парнем с темно-русыми волосами и голубыми глазами — магловским поп-певцом Рикки Горденом, которого как-то видела в журнале и песни которого постоянно гоняли по радио. Как выглядел обладатель голоса из медальона на самом деле она не знала и была уверенна, что не так, как она себе навыдумывала, но представлять его красавчиком Рикки было весьма приятно. — Не нуди, знаешь же, что не могу. — Слабачка, — произнес голос с хриплыми нотками.       Арабелла повалилась спиной на бледно желтое в мелкий цветочек покрывало и уставилась в потолок. Он был скучного белого цвета, как обои на стенах и мебель. Она ненавидела белый, вгоняющий в тоску и апатию, но мама считала, что это цвет чистоты и так Белле будет сложнее творить ее темные дела. Какие темные дела не могут твориться в белых комнатах мать не объясняла, но упорно использовала в интерьере комнаты дочери только белый. Сириус то и дело обещал вместе выбрать обои и переделать комнату, говорил, что заколдует ей потолок под звездное небо, совсем как большой зал в Хогвартсе и она сможет наблюдать за движением планет без телескопа, но комната оставалась белой и безжизненной. Белла ненавидела весь свой дом, ставший ей тюрьмой, мечтала уехать, но в то же время страшно боялась этого. — Том… а если мне не понравится в Хогвартсе? — Понравится. В Хогвартсе происходит настоящее волшебство, замок полон секретов и загадок… он не может не нравится, — голос на несколько секунд замолчал, предаваясь воспоминаниям. — К тому же, ты всегда можешь опять вернуться под крыло любящей матушки. — Очень смешно, — девчушка чуть улыбнулась и накрыла медальон двумя руками, защищая его от внешнего мира. Своего единственного друга.       Будучи еще совсем малышкой, на которую мать даже смотреть спокойно не могла, но продолжала следить за каждым ее шагом в ущерб своему и окружающему душевному покою, Белла с Сириусом попала в старый дом семейства Блэк. Раньше Сириус старался хотя бы иногда забирать детей из дома, гулять с ними, водить в кино или кафе-мороженое, отводить в магловские магазины и давать самим выбрать игрушки. Спустя годы, истерики Лили, нагрузки на работе и прочие факторы мужчина стал выводить детей из дома все реже, а после и вовсе прекратил, поэтому маленькая Белла была обречена на затворническую жизнь. Пока Гарри учился в школе, ездил в гости к друзьям или просто гулял, где ему вздумается, она оставалась в четырех стенах под грозным взором матери.       Но в ту единственную вылазку в старый и пыльный фамильный дом, больше напоминающий склеп, она с интересом рассматривала картины, всевозможные блестящие вещички на пыльных полках, книги в старинных переплетах на неизвестных языках. Особое внимание привлек золотой медальон с маленькой змейкой на крышке. От него шла теплая энергия и маленькая Белла не смогла устоять, поэтому пока Сириус и Гарри были отвлечены на поиск чего-то в письменном столе тайком вытащила медальон из серванта и спрятала в карман. Уже дома, сидя в гардеробной она крутила находку в руках, не понимая чем та ее так привлекла. Тихонько вздохнув, она прошептала ему свой вопрос, а тот ответил. С тех пор медальон, а точнее человек по имени Том, что жил внутри этого медальона стал ее другом, собеседником, наставником, кем-то близким, кто всегда поймет и поддержит. Он рассказывал маленькой девочке сказки, разъяснял истоки магии, азы волшебства, причины и следствия событий и войн. Он был ее связью с миром магии, ее якорем, возможностью на спасение. Он был терпелив и ничего не просил. Лишь слушать и запоминать, смотреть вокруг, замечать сигналы, ждать… чего ждать Белла не понимала, а Том не спешил объяснять, но ребенка такое поведение не беспокоило. Наконец-то нашелся кто-то, кому она была важна.       С годами Белла начала замечать как сильно отличаются взгляды на мир Тома от взглядов Сириуса, ее матери — «грязнокровки», как называл ее медальон, и немногочисленных друзей семьи. Маглов Том терпеть не мог и девочка его отчасти понимала. Из маглов, не считая телевизионных героев, она знала лишь своих дядю с тетей по материнской линии и кузена Дадли, а они были ужасными людьми. Дни, когда Белле вынужденно приходилось бывать в гостях у Дурслей были еще хуже дней ее заточения в родном доме. Однажды Дадли якобы случайно вылил кузине на ноги кастрюлю кипятка. От сильной боли у маленькой волшебницы произошел магический выброс, разнесший половину идеальной кухни Дурслей. Дадли тогда хорошенько досталось. Стеклянные предметы будто нарочно взрывались около него, раня осколками и покрывая кожу кровавыми порезами. Петунья орала на племянницу не стесняясь в выражениях, после чего подскочила и отвесила ей звонкую пощечину. Лили, лишь хмуро посмотрев на дочь, удалилась из дома на Тисовой. — Почему ты никогда не бываешь на моей стороне? За что ты ненавидишь меня? Я же твоя дочь! — кричала, задыхаясь в рыданиях, обычно безэмоциональная Белла, пытаясь догнать быстро уходящую в свою спальню Лили. — Это не я кукушенок, это ты кукушка! Это ты бросила меня одну! — Что ты сказала? — лицо женщины покрылось красными пятнами, а глаза некрасиво полезли из орбит, сверкая безумным блеском. — Ты опять это делала? Опять применяла свои темные способности? — Арабелла продолжала рыдать, не в силах справиться с эмоциями, но отвечать на провокационный вопрос не спешила. — Отвечай мне, маленькая чертовка! — Лили с силой дернула дочь за волосы, заставляя смотреть в глаза. — Да! — заорала ей в лицо Белла, пытаясь вырваться из захвата. — Я слышу их! Все твои мысли. Всю твою ненависть ко мне! Лучше бы ты меня сдала в приют! Возможно меня бы удочерила нормальная семья и у меня были бы любящие родители! — Да как ты смеешь, дьявольское отродье?! Я рощу тебя как свою дочь… — Я и есть твоя дочь! — У моей дочери не может быть черной магии… — Я врожденный легилимент! Это не черная магия, тупая ты грязнокровка! — девочка замерла, сама не понимая как эти слова вырвались и боясь представить, что последует за ними.       Лили больше не истерила, не орала и даже не ударила ее (к слову до рукоприкладства мать обычно не опускалась). Она схватила девочку за шкирку, волоком дотащила до подвала и втолкнула внутрь, заперев дверь. Арабелле не позволено было иметь свою палочку, поэтому и отпереть дверь она не могла, лишь плакала и скребла ее обломанными ногтями. — Прости, мама! Я не хотела! Выпусти меня!       За дверью была тишина. Лили ушла, оставив дочь в темном подвале. Белла боялась темноты, поэтому зажмурившись сидела на верхних ступенях и сжимала в руках медальон. — Не плачь, Арабелла. Будь сильной. Она пожалеет. Они все пожалеют, — твердил он ей успокаивающим голосом и она повторяла его слова как мантру: — Она пожалеет. Они все пожалеют.       Сириус был в бешенстве. Это был один из немногих случаев, когда он грозился развестись и забрать детей, а саму Лили сдать в психушку. Женщина плакала. Она искренне любила Гарри и боялась его потерять, поэтому послушно шла к мозгоправу, пила зелья, выписанные целителями, и старалась не трогать Беллу ни словом, ни взглядом, ни действием. Арабелла тоже стала осторожней. Слушала, как велел Том, и запоминала, но мыслей своих вслух больше не произносила.       Гарри уехал в Хогвартс, завел верных друзей и встретил старого врага — Лорда Волдеморта, который как оказалось не погиб в Годриковой впадине, а лишь лишился тела. Но великому герою, мальчику, который выжил, удалось снова победить. А на следующий год все повторилось. Снова приключения, снова роковая встреча. Белла слушала затаив дыхание, будто это была очередная сказка Тома, а не реальная жизнь ее брата. Слишком все было нереально. Слишком хорошо сложено. Темные силы наступали, но светлым удавалось их остановить.       Медальону не нравился ее восторг храбростью брата, которую он называл скорее дуростью и нереальным везением. На прямой вопрос почему Тому не нравится ее брат, тот прямо и ответил. Он поклялся не врать Белле, поэтому она должна была знать, что он и есть те самые темные силы, пытающиеся уничтожить свет. Он отпечаток души того волшебника, что именует себя Лордом, что пришел 31 октября 1981 года в ее дом и попытался убить ее брата.       Белла долго думала. Складывала пазлы в своей голове, анализировала услышанное и пыталась заставить себя рассказать кому-нибудь о медальоне и сущности, что в нем спрятана… но не смогла. От Тома она получила гораздо больше добра, внимания и поддержки, чем от всей своей семьи вместе взятой. Этому факту сопротивляться девочка не могла, как и не могла лишиться единственного друга. Том был умен и хитер, но абсолютным злом не казался, а юношеский максимализм заставлял свято верить в лучшее и в то, что друг, поняв абсурдность своих взглядов, встанет на путь исправления во имя добра. К тому же Белла вообще не думала, что Том из медальона может хоть кому-то навредить, ведь какой вред от украшения в руках маленькой девочки?