Пидорские хроники

Рабочий день, как назло, летел, словно умалишённый гонщик на трассе Формулы-1, не позволяя Дино уцепиться за драгоценные секунды и, тщательно все обдумав, принять мудрое, взвешенное решение. Его безбожно мотало из стороны в сторону, где на одной чаше весов была стабильная, обеспеченная жизнь, всеобщее уважение, безграничные перспективы и любящая жена, ожидающая его в их обустроенном, уютном доме, а на другой… Люцифер. И хотелось смачно вмазать себе по лбу за то, что даже мысль о каком-то там выборе в свою обезумевшую голову допустил. Ведь пережил же уже все. Зря разве были эти бесконечные ночи, в агонии проведённые? Когда рвалось все внутри на кровавые лоскуты, и приходилось каждое утро кривыми стежками заштопывать саднящие душевные раны, чтобы с привычной, дежурной улыбкой на публике пытаться делать вид, будто ещё живой. Слишком свежи ещё воспоминания, как содрать с себя кожу хотелось от того, что ни миллиметра ему не принадлежащего не осталось, ведь каждый участок был дьявольским поцелуем заклеймён. Разве готов во все это безумие снова вляпаться? Год назад же только трясти перестало в первые секунды поцелуев с Вики. Не потому, что желание охватывало, а потому что не его губы. Организм — предатель разума — настойчиво сопротивлялся попыткам начать «нормальную» жизнь, но Дино всегда был старательным и упорным и в конце концов смог заткнуть надрывный скулёж внутри. Так стоило все эти годы собирать себя по кусочкам в подобие живого существа ради того, чтобы в одночасье все вымученные старания смыть в унитаз за один лишь выворачивающий наизнанку взгляд? У Дино был однозначный ответ на этот вопрос. Но есть ли смысл кричать себе мысленно — «нет, это все того не стоило», когда стоишь на том самом месте спустя гребаных шесть лет, дрожишь, как сраный школьник на первом свидании, и плавишься от его обезоруживающей улыбки? Пришёл. Конечно же пришёл. Разве у него в действительности был выбор? Первое касание — рябью предательских мурашек по коже. Взгляд отвести от горящих гипнотизирующим блеском глаз — смерти подобно. Да и не нужно вовсе, Дино и так знал, что в заброшенном домике в горах, который они ещё на третьем году обучения облюбовали, ничего не изменилось с тех самых пор. Шаг. Ещё один. Спина неожиданно встретилась с выбившей весь воздух из лёгких жёсткостью обветшалого матраса, и Дино попал. Пропал. Уже почти забыл, как завораживающе бугрятся натренированные мышцы от осторожных, бережных касаний; как приятно ощущается гладкая, бархатная кожа под дрожащими пальцами; как правильно ложится сочащийся смазкой член на язык; как потрясающе красиво приоткрываются пухлые, идеальные губы, глухо, жадно глотающие воздух. Люцифер… Закрытый, властный, доминирующий, сейчас извивался под ним, сжимался инстинктивно, на пальцы насаженный, и сердце выжигал своим открытым, доверчивым взглядом. Шепфа, какой же он красивый. В обезумевшей голове — расплавившееся от пугающего восторга желе. Все вокруг пропало, растворилось, как незначимые, дешёвые декорации. Остались только его глаза, клещами вытягивающие из отдаленных уголков души всю правду, и нашёптываемая матушкой-природой извечная последовательность действий. Умоститься удобно, хищно улыбаясь, между широко разведённых ног, склониться торопливо, ногтями вызывая мурашечные дорожки на внешней стороне бедер, смачно провести языком по всей длине члена, прессу, груди и выше, с ликованием встречая горячую влажность покусанных губ, сжать в нетерпеливых руках волнующую мягкость ягодиц и в мгновение потеряться в тесном жаре желанного тела. Страшно от того, как это хорошо. Страшно от того, как это правильно. Слов не было, временные границы стёрлись, были только он…они, прерывистое, сдавленное дыхание, неразрывными поцелуями разделяемое на двоих, и хлёсткие звуки хлопков одного тела о другое, методично забивающих гвозди в гроб устоявшейся жизни ангела. Демон вскрикнул сдавленно, содрогаясь, и только тогда Дино с обречённой неизбежность осознал: они — фундаментальная константа. Какие бы выборы в прошлом ни сделали, в какой бы параллельной реальности ни оказались, неизбежно наступает момент, когда Люцифер мелко дрожит под ним и стонет так, что внутренности сводит — и все остальное моментально перестаёт иметь какое-либо значение. Ангел откинулся на бок, взмокший, уставший, счастливый, повернул голову направо, сканируя глазами довольное лицо напротив и встречая такую же разомлевшую улыбку, и мыслями перенесся в тот самый, последний раз, когда они точно так же лежали на этой кровати и наслаждались кратким мигом спокойствия и безмятежности. Тогда война только закончилась, закон неприкосновения отменили, и казалось, что у них наконец-то появился шанс на счастливое, совместное будущее. Но Люцифер не был обычным демоном, а Дино не готов был стать препятствием на пути к тому, ради чего Люцифер был рождён. Мужчина знал наверняка, что его, как ангела, не примут в Аду, и он своим присутствием только подорвёт авторитет нового сатаны. Ставить Люцифера перед выбором он не мог. Знал подсознательно, что демон выберет его и позорно испугался следующей за таким выбором ответственности. Дино помнил их последний разговор, будто это было вчера. Помнил нотки неуверенности и волнения в голосе Люцифера, безжалостно рвущие душу. Помнил его наполненный безотчётным страхом взгляд. Помнил, как сильно ему хотелось остаться, чтобы поддержать его, и как нестерпимо больно было уходить, зная, что не вернётся. — Вдруг я не справлюсь? — дрожащим голосом спросил тогда демон перед прощанием. На следующее утро Люцифер собирался предъявить свои права на престол. Таким испуганным Дино его никогда не видел, и тот факт, что демон не побоялся показать себя настолько уязвимым перед ним, заставлял сердце ангела щемяще сжиматься. — Что, если меня не примут? Я…я не готов. Отец был прав. Я этого не достоин. — Твой отец был чокнутым садистом, самоутверждающимся за счёт унижения других. Аду повезло, что у них будет такой правитель, — бережно обвив руками шею Люцифера, Дино с нежностью заглянул в беспокойно бегающие глаза. — Ты сильнее всех, кого я когда-либо знал. Ты смелый, целеустремлённый и решительный. Я знаю, что у тебя все получится. Грустная полуулыбка озарила встревоженное лицо, и демон взволнованно спросил с затаенной надеждой: — Ты будешь рядом? Дино будто ударили. Горло сковало мучительным спазмом, и ангел резко притянул демона к себе и боязливо уткнулся носом ему в шею. Лишь бы он не увидел боль и смятение в небесных глазах. Лишь бы не почувствовал немой ответ на поставленный вопрос. — Я люблю тебя, Люцифер, — прошептал едва слышно ангел, губами касаясь чувствительной кожи. — Я знаю. — Ты так ни разу и не сказал мне, — Дино сам не заметил, как произнёс крутящуюся в голове мысль вслух. Отрицать было бесполезно — ангела волновало отсутствие взаимного признания. Но когда переживание по этому поводу было озвучено, оно показалось таким глупым, мелочным. Какой вес имеют три дурацких слова, когда между ними воздух искрится? Взять свои слова обратно Дино уже не мог, и, встретив растерянный взгляд демона, тысячу раз пожалел, что неосознанно поднял эту тему. — Что? — Ты знаешь. Люцифер знал. Конечно знал. Столько лет ведь провёл в разрушительных мыслях о том, что было бы, если бы он сказал. Могло ли это изменить хоть что-нибудь? Ждал ли их другой финал? Считать свою нерешительность причиной всех бед было невыносимо болезненно, особенно для того, кто никогда не признавал своей вины, поэтому в бой незамедлительно вступили привычные защитные механизмы. — Это так важно? Я недостаточно сделал, не показал? Сколько раз ты говорил это своей жене, действительно имея в виду? Говорил ли сегодня перед тем, как оказаться со мной в постели? — Я…Люцифер… Ангел начал задыхаться. Его в мгновение накрыло сокрушительной волной ненависти к себе. За проявление слабости тогда. За проявление слабости сейчас. Казалось, будто он вслепую шёл по минному полю, каждым опрометчивым шагом принося боль дорогим ему людям. И не было выхода из этого удушливого капкана. Что бы он ни сделал, что бы ни решил, кому-то в любом случае будет больно. Разъедающее чувство вины сжирало ангела изнутри, и в этой пугающей лавине эмоций он смог разобраться лишь с одной: за боль Люцифера совесть грызла его сильнее, чем за Вики, и это говорило о многом. — Тш, мне плевать, все это не имеет никакого значения, — увидев подступающие к любимым глазам слёзы, демон мгновенно подорвался со своего места, мягко обхватил ладонями шею Дино и лбом уткнулся в его лоб. — Идём со мной. Я буду говорить тебе каждый день, клянусь. Каждую минуту. Сделаю все, все, чтобы ты был счастлив. Только пожалуйста… — голос позорно сорвался, и Люцифер нервно сглотнул, прежде чем шёпотом продолжить, — пожалуйста, ангел, в этот раз выбери меня. Все внутри рвалось ответить «да», сгрести демона в медвежьи объятия и сбежать хоть на край света, наплевав на мешающие обстоятельства и условности, но проклятое чувство долга, являвшееся одной из основополагающих черт его характера, успешно затыкало истошные крики сердца. — Ты хочешь, чтобы я бросил Вики, работу, дом, стабильность — все, что у меня есть, в пользу неизвестности с тобой? — Я хочу, чтобы ты хотя бы раз в своей вечности был честен с собой. И если вся мишура, которую ты по привычке называешь своей жизнью — это то, что действительно тебе нужно, я уйду и больше никогда тебя не побеспокою. Но если нет…пожалуйста, дай нам шанс. Дино мягко выбрался из давящего плена любимых рук и трусливо опустил взгляд, из последних сил стараясь уцепиться за с каждой секундой утихающий голос разума. — Она не виновата в том, что я ее не люблю. Как я могу поступить так с ней? — Меня любил. Однако, смог. «Не ради себя». Мужчина благородно оправдывал свои действия заботой о будущем Люцифера и даже себе не мог признаться: он попросту боялся, что пройдут годы, и демон пожалеет, что, когда все стояло на кону, он выбрал его. Дино отчаянно боялся стать очередным разочарованием. Хватило того, что он всю жизнь был разочарованием для своего отца. Он бы не пережил стать таким ещё и для Люцифера. — Я… — Не отвечай сейчас, — быстро перебил его демон, ласково проводя рукой по щеке. — Завтра на этом же месте в 8. Я буду ждать тебя полчаса, ни минутой больше. Если придёшь, я обещаю, я костьми лягу, чтобы ты никогда не пожалел об этом решении. Если нет, это будет конец. Я больше никогда не вернусь. Ни через год, ни через десять, ни через сто лет. Выбор за тобой, ангел.

***

Люцифер так и не смог уйти. Коротким, будто украденным поцелуем в лоб проводил Дино, а сам остался в их домике, бесцельно слоняясь из угла в угол. Он знал, будет в миллион раз сложнее дожидаться решения ангела, находясь в месте, каждый миллиметр которого был пропитан совместными воспоминаниями, но мужчина просто не мог заставить себя уйти. Не мог лишить себя возможности наслаждаться быстро ускользающим теплом на второй половинке кровати. Не мог отказаться от удовольствия вдыхать запах его волос, оставшийся на подушке. Не мог не думать, что это может в действительно оказаться их последний раз. Ему было страшно. Впервые настолько страшно с тех пор, как он осознал много лет назад, что Дино не просто опоздал на его инаугурацию. Демон ещё несколько недель возвращался на их место и отчаянно ждал, надеялся, что это глупая случайность, что что-то произошло, что всему найдётся разумное объяснение. Спустя месяц он услышал о возведении Дино в чин архангела в Цитадели, и тогда наступил период всепоглощающей, непрекращающейся боли. Люцифер непозволительно долго варился в жалости к себе, ненависти к ангелу и ко всему миру. Каждый день казался издевательским плевком в душу, вынуждающим вставать и что-то делать, когда единственное, чего на самом деле хотелось, просто лежать бесполезным трупом и больше никогда ничего не чувствовать. Новость о женитьбе добила демона окончательно. Люцифер не просыхал несколько месяцев, свалив все дела на советников и топя горе в благородных напитках и менее благородных женщинах, постоянно мысленно задаваясь вопросом: «Сколько боли способен выдержать живой организм, прежде чем окончательно сойдёт с ума?» Сейчас у мужчины был ответ. Его запас боли, не причиняющий необратимых для разума последствий, почти исчерпан. Ещё один рывок — и от него ничего не останется. Люцифер знал, если Дино не придёт — это будет последний, окончательный шаг в пропасть. Знал, но все равно пошёл на риск. Чего стоит его жизнь, если в ней нет любви? Ночь тянулась мучительно медленно, словно коварный Шепфа поставил мир на паузу, испытывая этим «ангельское» терпение Люцифера. Демон так и не смог сомкнуть глаз, да и не надеялся, что получится. Он просто хотел, чтобы минуты шли быстрее, перестав наконец над ним издеваться. Его немые молитвы были услышаны под утро, когда желания демона стали диаметрально противоположными. Сейчас же он хотел с рвением утопающего вцепиться в неумолимо бегущее время, сохраниться в нем, как можно дольше, а не измерять очумело несущиеся секунды бешеными ударами дробящего рёбра сердца. Но таймер обратного отсчета до судьбоносного решения был запущен, и Люцифер ничего не мог с этим поделать. Мужчина вздрагивал от каждого шороха, ожидая, что вот-вот, именно сейчас ангел откроет дверь и своим появлением вдохнёт в их жизни смысл. Но время шло, а Дино не появлялся, безжалостно отнимая вновь возродившуюся надежду. До конца непереносимой, выжидательной пытки оставалась одна жалкая минута. Странный шум за окном заставил сердце на мгновение остановиться и через секунду вновь начать качать кровь с утроенной силой, разгоняя по венам лошадиные дозы губительного адреналина. Смотреть в немом ожидании на дверь стало невыносимо, и Люцифер порывисто отвернулся, мгновенно закрыл глаза и глубоко вдохнул, зная, что как только он посмотрит назад, ему придётся столкнуться с последствиями судьбоносного выбора. Каким бы этот самый выбор ни был.