Два кролика

Гаррати опять стоял там. На той самой дороге, в том самом чëртовом Данверсе. Разница лишь в том, что стоял, а не шëл, и в том, что было гораздо темнее, чем тогда. Ноги налились неподъёмной тяжестью. Нет, больно не было. Просто он не мог идти. Не мог и двинуться, как бы ни хотел. Страшно уже не было. Первый раз - вполне. Кому же не будет страшно увидеть того, кто умер. Умер, чëрт возьми, на твоих собственных глазах, умер, хватаясь за тебя. Умер, смотря на тебя с истинным ужасом. Да, в его глазах был именно ужас. То, что должно было быть в его, Рея, глазах. Он стоял и ждал, больше ничего не чувствуя. Так же, как было, когда всë закончилось. Когда Главный был готов выдать Приз. Когда наконец упал последний стебель кукурузы. Когда последняя монетка перешла в другой карман. Когда последнее мешавшее число было вычеркнуто. Эти глаза. Пустые, невыносимо пустые... и в то же время наполненные страхом. Так же, как тогда. Они смотрели на него, пронзали его, Рея Гаррати, так, как пули пронзали всех остальных участников. Только пули быстрые. Это же было невыносимо длинной пыткой. - Почему? До невозможности уставший, убитый голос. Убитый, и такой болезненный. - Почему, мать твою? Знал ли он, Гаррати, ответ на этот вопрос? Знал. Потому что какой-то ебучий урод придумал эту ебучую Долгую Прогулку. Потому что Главный - полный мудак. Потому что так вышло, что он, сорок седьмой, выиграл. Что-то заблестело в этих глазах. Слëзы? - Знаешь, когда я в последний раз плакал? Рей и знать не хотел. - Я не помню. А ты знаешь, почему я так хотел выиграть? Это Рей знал, как ничто другое. Стеббинс ведь сам ему признался. - Потому что Главный - мудак, и ты хотел его уделать, правда? Взгляд Стеббинса изменился. Теперь в нëм было что-то ещë. Вялый огонëк чего-то похожего на радость. - Ты помнишь. А я не помню. Рей, я... тогда я не помнил. Не помнил, зачем шëл. Я просто невероятно устал. Устал, понимаешь? Рей понимал. Понимал, как ничто другое. Только устали они от разного. Стеббинсу просто продолжало быть больно, продолжались его мучения. А Гаррати... он устал видеть его. Устал смотреть в эти глаза. Устал чувствовать, будто не эти грëбаные свиньи стояли над восемьдесят восьмым с оружием, а он. - Я тоже устал. - Мы все устали. - на миг на лице блондина засветилась та его ухмылка, затем вновь погасла. - А ты помнишь, почему я кролик? Рей помнил и это. - Мы все - блядские кролики. А ключи от клетки - в руках у блядского Главного. - повторил он уже понятое им во время Долгой Прогулки. Не ты один тут кролик, Стеббинс. Не ты один. Просто из сотни осталось двое. Темнота чуть рассеялась. Теперь была видна хотя бы бледная тень, напоминавшая Стеббинса, а не только его глаза. - И открыл он тебе одному. Как думаешь, почему тебе, а не мне? Почему выиграл ты? Почему не Макврайс? Абрахам? Баркович? Олсон, наконец? Просто так вышло. Рей предпочитал думать, что так вышло. - Я не знаю, Стеббинс. Я не знаю. - И я не знаю, Рей. Да никто не знает. - блондин вновь ухмыльнулся. Этот кошмар приходил уже несколько ночей подряд. До него были Олсон и его крик "Я не так сделал!", потом Баркович, Скрамм, Дейвидсон... почти все, кого Рей знал. Последним был Макврайс, лишь молча рассматривавший его с немым укором в глазах. И вот, наконец, Стеббинс. Последний и почти самый упорный кролик. - И что же в итоге ты выиграл, а, Рей? Какой ты выбрал Приз? Гаррати не ответил. Он сделал то, чего никто другой бы не сделал. Отказался от Приза. Точнее, не совсем отказался, ведь правила такого не предусматривали. Просто попросил какую-то безделушку, от которой сразу же избавился, как только появилась возможность. - Ну? Неужели твой Приз настолько незначителен, что ты не хочешь его раскрывать, а, Рей? Гаррати молчал, смотря куда-то в пустоту. Но долго молчать под этим взглядом он не мог. - Я отказался. - почему-то свой голос показался ему чужим. Такого странного удивления на теперь видимом лице Стеббинса он не видел ещë никогда. - Как ты..? - Избавился от Приза, как только смог. Правила не позволили бы просто отказаться. - Но... почему, Рей? - в голосе собеседника звучало искреннее непонимание. И тут Гаррати сорвался. - А ты не понимаешь? Потому что я не собирался принимать подачки от ебучего убийцы, потому что я, блять, видел, как его ебучие свиньи стояли над ними с оружием, видел, как они стреляли, слышал это, сука! Потому что я до тебя видел всех. Олсона, Макврайса... да блять, я просто устал, понимаешь?! - он сам не заметил, как перешëл на этот отчаянный крик. Стеббинс больше не был удивлëн. Его выражение лица вернулось к обычному. - Я знал, Рей. Знал. Ты ведь самый большой любитель справедливости среди всех нас, правда? - теперь ухмылка блондина казалась зловещей. - А поможет ли твоя справедливость хоть кому-то? Олсону? Макврайсу? Тому пареньку, которому к чëртовой матери переехало ноги? Перси? Барковичу? Абрахаму? Паркеру? Хоть кому-то она поможет? Рей сглотнул. И тут же почувствовал, что онемело всë тело. До последней клеточки. Он больше не мог даже говорить. - Думал, что ты не заплатишь за это? - таких нот в голосе Стеббинса он никогда в жизни не слышал. - Думал, не заплатишь? - до удивительного звонким и тонким голосом отозвался ещë кто-то за Стеббинсом. Через секунду Рей пожалел, что не отвëл взгляд ранее. Тот парень полз на руках, волоча обрубки своих ног и оставляя за собой след из крови. - Думал, не ответишь? - тихий голос, который до этого Гаррати не слышал. А потом становится понятно - это знакомый паренëк с дырой в груди. Перси. Десятки голосов. - Ты не видел, да? - это Арт Бейкер. Весь в крови. За ним ползëт, вперив в Рея невидящий, остекленевший взгляд, Абрахам, что-то невнятно мыча. Рядом с ними всеми идëт Баркович. Тоже в крови, до сих пор хлещущей из его горла. И Гэри до сих пор пытается разодрать его ещë сильнее, но его руки лишь вяло, медленно движутся по шее, не находя сил что-то сделать. Идëт и Паркер, придерживающий выпадающие внутренности, и Олсон, делающий то же самое и при этом еле ковыляющий, и Джо, и Майк, и Скрамм, и Макврайс, старина Макврайс... все девяносто восемь. И во главе этого парада трупов стоит Стеббинс и улыбается. - Тебе не убежать, Рей! - кричит он. - ТЕБЕ НЕ УБЕЖАТЬ, РЕЙ! - громогласно подхватывают девяносто восемь голосов. И Гаррати понимает, что ему и правда не сбежать.