Эльфийская погибель

Кидо совсем недавно приехал на материк, и все в Грее было для него в новинку: отсутствие палящего солнца, почти круглогодично нагревающего воздух, сады, не наполненные ароматом апельсинов, суша, беспросветно окружающая королевство. Он был рад сбежать с земель, на которых без конца искал бы лицо матери, пусть и все, что от нее осталось — кольцо с неприглядным, потертым аметистом, завалявшееся в старой шкатулке. С земель, на которых остался лишь дед, как оказалось, не желавший его появления на свет и всю жизнь хранящий тайну его происхождения, боясь навлечь на себя позор. Но на тех землях прошла вся его жизнь, и вместе с родными пейзажами он оставил на Куориане друзей, без которых не мог себя представить. Это было очень в духе Кидо — полагаться на чью-то поддержку, отдавая всего себя взамен. Он не представлял жизни в одиночку и уж тем более в одиночестве: люди были нужны ему как воздух. Чтобы вместе смеяться над тем, как он спотыкается на ровном месте, по ночам торчать в тавернах, обсуждать знать и не давать друг другу погрузиться в пучину отчаяния, даже когда целый мир желает, чтобы ты опустился на дно. Он жадно желал дружбы. Но в Грее он был один. Разумеется, он обрел отца — настоящего, — пусть и тот, кто воспитывал его, носил это звание заслуженно, ни разу в жизни не намекнув на отсутствие у них кровного родства. Король Эвеард Уондермир обрадовался долгожданному сыну и был приятно удивлен, когда тот отказался от фамилии и титула, взамен попросив лишь какую-нибудь должность в гвардии, но еще не успел воспылать к нему отцовскими чувствами. Познакомившись с сестрами, Кидо был очарован. Ариадна была неугомонным ураганом, крошечным торнадо, сметавшим все на своем пути; ее идеи были безумны, планы грандиозны, а в игры она завлекала всех, включая проходившую мимо прислугу. Минерва поражала другим — стойкостью и интеллектом. Она была всего на пару лет старше Ари, но уже изъяснялась такими сложными предложениями, что даже взрослые порой теряли мысль и стыдливо переспрашивали, что она имела в виду. Ариадна на это реагировала просто — фыркала, отмахивалась и брала сестру за руку, утаскивая в очередную авантюру. А Мина никогда не сопротивлялась; Кидо был уверен, что ей хотелось лишь казаться взрослой, но истинное удовольствие все равно приносили только детские забавы. И как бы ни успел Кидо их полюбить, они все же были слишком малы, чтобы стать ему друзьями. Выбор оказался невелик: при дворе жило не так много подростков, с которыми можно было бы наладить общение, и еще меньше — тех, с кем возникло бы желание пообщаться. Парочка юношей пытались подбить клинья к новоиспеченному наследнику — как бы Кидо ни напоминал о том, что он таковым не является, прозвище накрепко к нему прилипло, — а несколько девушек регулярно красовались перед ним, пестря нарядами и сверкая улыбками, но это заведомо не было тем, чего Кидо так искал. Проведя несколько недель в замке, он встретил лишь одного человека, сумевшего его поистине заинтересовать. Лэндон работал оруженосцем герцога Эверетта, но оружие в его руках виднелось редко; чаще — одежда, вино и ночные горшки. Носил он их, однако, с полным гордости лицом, безукоризненно прямой спиной и серьезным видом, так, будто ему доверили самое большое богатство, что он когда-либо видел в жизни. Конечно, поначалу в незнакомце Кидо привлекла внешность — Лэндон совершенно точно не был коренным уроженцем Греи. Необычного разреза глаза, раскосые, темные, как беззвездная ночь, такого же цвета волосы, всегда уложенные в аккуратную прическу, и узкое лицо. Пухлые губы делали бы его чуть женственным, если бы не вечно напряженное, непреклонное в своей строгости лицо. Сколько бы раз Кидо ни старался заговорить с ним, сколько бы ни здоровался, встречая его в коридоре, Лэндон всегда отвечал сдержанно и не глядя. Если вообще отвечал. Кидо подумалось, что Ариадна восприняла бы это, как очередную забаву, и решил последовать примеру сестры — он поставил перед собой задачу выяснить о Лэндоне все, что поможет пробить его невидимую броню. Поначалу удавалось скверно: из знати мало кто знал о существовании неразговорчивого помощника, а кто знал — вспоминал лишь его необычную внешность. У прочей прислуги информации было больше: оказалось, что его родители — беженцы с далеких восточных земель, но родился Лэндон уже в Грее, а потому и имя у него такое, словно он ничем не отличался от местных. Служанки герцога Эверетта считали его злым и резким, но втайне обсуждали, как красив он был в своей немногословности. Расспрашивая о Лэндоне на улицах города — Кидо понимал, что заходит слишком далеко, но азарт от приближения к цели захватывал его, как ничто иное, — бастард короля выяснил только то, что необычный мальчик с самого детства брался за любую работу. Поначалу разносил записки, потом чистил конюшни, а потом спас какого-то мальчика от разъяренной кобылы — и так впервые попал в замок. Простолюдину пришлось нелегко, но он добился места при герцоге и держался за него зубами, желая выслужиться и подняться еще выше. Однажды, в процессе очередного разведывательного путешествия, владелец овощной лавки направил Кидо в скромный дом на окраине города — там жила пожилая пара, заказывающая у него товары, непопулярные у обычных жителей Греи, но характерные для восточной кухни. Кидо ухватился за эту ниточку и, окрыленный, помчался в указанное место. Он не представлял, что скажет этим людям, о чем их спросит, как оправдает свой интерес — просто спешил, радуясь, что сделал очередной шажок. Мужчина в том доме жил маленький, скрюченный, с длинной полупрозрачной бородой и глазами, из-за обвисшей кожи превратившимися в тонкие темные линии. Дама его сердца была куда более статной и, вероятно, молодой: ее волосы еще не потеряли цвет, а сил по-прежнему хватало на то, чтобы тратить время на макияж. — Мое почтение, — поклонился Кидо перед стариком. Его тонкий кожаный доспех был наполирован так тщательно, что отражал солнечный свет, и старику пришлось прищуриться, пусть он и так едва открывал глаза. — Позволите побеспокоить? — Молодой господин, вы что! — Мужчина принялся размахивать руками, умоляя прекратить. — Зачем вы так! Жена ласково обняла старика и чуть поклонилась Кидо, выказывая почтение. — Что вам угодно, молодой господин? — Подскажите... я просто хотел узнать... — Кидо вдруг замялся, поняв, что не подготовил ни единого вопроса; действовать по наитию у него выходило далеко не всегда. — Юноша, такой, примерно моего возраста, чуть повыше... он еще работает у герцога Эверетта. Это ваш сын? — Хюн Ки что-то натворил? — мгновенно насупился старик. — Ох, этот мальчишка... — Нет-нет, все в порядке, — после небольшой паузы заверил Кидо; он не расслышал, каким словом назвал того отец. — Он отлично справляется. Трудится изо всех сил. Мужчина облегченно выдохнул и оглянулся в поисках чего-то, куда можно было присесть. Жена тут же среагировала, направив его в сторону лавки, стоявшей у южной стороны их жилища. — Это славно, — прокряхтел старик. — Мы очень гордимся Хюн Ки, молодой господин. Он так старается, чтобы мы жили в достатке! — Хюн... Хюн Ки? — Мы так его зовем, — с улыбкой пояснила женщина, чуть наклонив голову к плечу. — У нас принято давать детям несколько имен, одним из которых пользуются только члены семьи. — Хюн Ки... — протянул Кидо, пытаясь распробовать это имя на вкус. Короткое, хлесткое, чуть горькое. — Знаете, я совсем недавно приехал в Грею, — произнес он, и семейная пара понимающе закивала; они наверняка наслышаны о его истории. — У меня тут совсем нет друзей. Я пытался с ним пообщаться, но он такой... недружелюбный. — Не принимайте это на свой счет, молодой господин. Он просто много работает и очень устает. — Представляете, когда я встретил его вчера утром... — Что ты здесь забыл? От звука этого голоса Кидо пробрала дрожь; он почти ощутил, как взгляд Лэндона вонзается в его затылок. Стараясь не подать виду, юный сын короля повернулся на пятках и одарил слугу герцога ослепительной улыбкой. Слова оправдания уже вертелись у него на языке, но он не успел их произнести: загрубевшие пальцы Лэндона вцепились в запястье Кидо, обжигая кожу тысячью царапин, и потянули в сторону от дома. Пожилая пара, будучи в ужасе от поведения сына, кричала что-то им вслед, вероятно, умоляя отпустить молодого господина, но Кидо ничего не слышал — он не ожидал подобной реакции, а потому все его внимание устремилось на непроницаемое лицо его несостоявшегося друга. — Какого дракона тебе от меня надо? — Оказавшись в узком переулке, скрытом от чужих глаз, Лэндон отпустил заложника. Тот уязвленно потирал запястье пальцами, пытаясь заглушить боль, которая, впрочем, была вызвана больше стыдом, нежели повреждениями. — Зачем пришел в дом к моей семье? — Ишь как разговорился, — присвистнул Кидо. — А то и слова из тебя не вытянешь. — А может это потому, что я не хочу с тобой говорить? Эмоции наконец проявились на обычно бесстрастном лице, и Кидо внутренне ликовал, пусть и не те чувства он желал вызвать — впрочем, и это для начала было неплохо. — Не лезь в мою жизнь, — почти сквозь зубы выдавил Лэндон, пальцем тыкая Кидо в грудь. — Живи своей, королевский сын, и не мешай мне. Еще раз увижу около родителей, и ты сам никогда таким званием не обзаведешься. Ты меня понял? Кидо растерянно кивнул, совершенно пораженный враждебностью Лэндона, и, когда тот широкими шагами ринулся прочь, простоял в переулке еще около десяти минут. Пелена азарта спала, и Кидо вдруг осознал, как глупо, по-ребячески себя повел; он и вправду влез в чужую жизнь, руководствуясь... чем? Любопытством? Жаждой внимания? Стыд вновь опалил его с головы до ног, и, понурый и униженный, он медленно поплелся в сторону замка. Зайти в его стены Кидо не решился — слишком боялся случайной встречи с Лэндоном, наверняка вернувшимся к своим обычным обязанностям, — а потому обосновался в саду, заняв место под одним из деревьев с широкой кроной. Ему хотелось спрятаться в его тени, чтобы пережить момент упадничества; такое случалось не впервые, и он знал, что вскоре все придет в норму. И все же переживать неудачи было непросто — и особенно сложно, когда ты подросток, совсем недавно лишивший себя почвы под ногами, умчавшись за многие дни пути от дома. Солнце стало скрываться за горизонтом, а весенний ветер защекотал кожу колкой прохладой, и в этот чудный момент спокойствие Кидо нарушил высокий человек в длинной зеленой накидке. — Кидо, — позвал он с почти отцовской нежностью. — Тебя весь день не было видно. — Простите, господин Айред. — Кидо звал его господином, понимая, что у того не было принятых в людском обществе титула и богатств, но друид-полукровка обладал чем-то гораздо большим и важным, нежели кто-то из людей мог вообразить. — Гулял по городу. — Тебя что-то тревожит? — Так заметно? Друид ничего не ответил, вместо этого опустившись на землю прямо перед Кидо и заглянув ему в глаза. Юноша гулко сглотнул, не зная, как признаться в том, что он повел себя как капризное дитя, возжелавшее получить то, что ему не положено. — Я кое-кого обидел, — выдохнул он. — Ты сделал это нарочно? — Нет, конечно же. Вы же знаете меня, господин Айред, — чуть смутился Кидо. — Я бы так не поступил. У него был повод смущаться: именно Айреду выпала честь — или проклятье? — узнать о жизни Кидо все до последней минуты. Каким было его первое слово, что он ощутил, впервые влюбившись, как страдал, потеряв родителей — все. Так была устроена магия крови. И эту цену пришлось заплатить, чтобы король Эвеард поверил Кидо, удостоверился, что тот не лгал насчет связывающего их родства. Отныне они с Айредом были повязаны; пусть Кидо и мало что знал о добродушном друиде, спокойствие, всегда царящее на его лице, казалось ему даром, который он, в числе немногих прочих, имел счастье получать по первому зову, и оттого их встречи никогда не омрачались негативными эмоциями. Даже в тот день, лишь завидев друида, Кидо воспрянул, подумав, что произошедшее, в самом деле, не так плохо — у него все еще был шанс хорошо себя проявить, а Лэндон зря отреагировал так остро. — Знаю, — подтвердил Айред. — И что же ты сделал, когда понял, что поступил неправильно? Кидо развел руками, намекая, что сразу же пришел в сад, где и погрузился в думы о своем поведении. — Как насчет извинений? Юноша ударил себя ладонью по лбу. Ну конечно же! Почему он не подумал о том, чтобы извиниться? Впрочем, Лэндон не дал ему возможности даже придумать ответ, не говоря уже о том, чтобы обличить его в слова. — Рири тоже не очень-то любит извиняться, — усмехнулся друид, откидывая длинную русую прядь с лица. Кидо попытался вспомнить, где слышал это имя; казалось, Айред уже упоминал его однажды. — Помни, Кидо, что, как только ты разучишься извиняться, ты преодолеешь мыслимый порог гордыни. У тебя доброе сердце. Я знаю это. Не бойся того, что оно просит тебя делать, даже если кажется, будто никто при дворе этого не оценит. Ноги Кидо буквально загудели — так сильно ему захотелось встать и отправиться исправлять свою ошибку. Спешно кивая и бубня благодарности, юноша устремился прочь из сада, в мыслях прикидывая, где мог бы отыскать Лэндона. Тем не менее за весь вечер ему так и не удалось встретить слугу герцога Эверетта, а прочие жители замка не имели представления о его местоположении, и извинения пришлось отложить. Поджидал он его и на следующий день, но, лишь завидев несостоявшегося принца, Лэндон сворачивал в какой-нибудь закуток и терялся в толпе, а иногда и вовсе растворялся в воздухе. В какой-то момент Кидо почти отчаялся принести таинственному незнакомцу извинения, и вскоре искреннее желание превратилось в раздражение — его отталкивали, даже не попытавшись выслушать. Иногда он подумывал вновь наведаться к семье Хюн Ки: извиниться за произошедшую сцену, заверить их, что он не планировал ничего дурного. Но от этого его уберегла случайная встреча с Лэндоном в конце коридора первого этажа. Кидо выходил с кухни и столкнулся со слугой герцога лицом к лицу, когда тот, вероятно, пришел за стаканом воды для своего господина. Не растерявшись — а точнее до безумия растерявшись, но совершив действие, как будто представлял его множество раз, — Кидо схватил Лэндона за плечо и затолкал в кладовую, дверь в которую находилась по соседству. Лэндон поддался порыву, но, оказавшись запертым в тесной, пыльной комнатке, тут же стряхнул с себя руки королевского сына, не стесняясь во всей красе выражать свою к нему неприязнь. — Да что ж ты такой упрямый! — воскликнул Кидо, отряхиваясь от пыли. — Я же просто поговорить хочу! — Как я уже сказал, я не желаю с тобой разговаривать. — А это что сейчас было? Сумев подловить оппонента, Кидо почувствовал прилив уверенности. Лэндон сложил руки на груди и выжидающе уставился на юношу, что так старательно искал его общества, и лицо его вновь приняло привычное бесстрастное выражение, как будто бы он знал, что именно оно раздражало Кидо больше всего. — Я хотел извиниться, — начал Кидо с лукавой улыбкой. — Но, знаешь, эта погоня как-то вымотала меня, и я почти передумал. Лэндон чуть приподнял брови, но губ не разомкнул. — Хорошо. Я как раз хотел высказаться, — довольно протянул Кидо. — Так вот, понимаешь ли, я не хотел тебя обидеть. Но ты раз за разом игнорировал меня, и я вдруг заинтересовался, чем ты так хорош, что я недостоин не то что твоей улыбки, а даже взгляда или вежливого приветствия. Признаюсь, я о тебе поспрашивал, и да, возможно, это было слишком. Но, дракон побери, я просто хотел узнать, что тебе нравится, чтобы завести разговор. Подружиться хотел, понимаешь? Кидо активно жестикулировал, пытаясь придать своим аргументам весомости, но оруженосец смотрел на него из-под полуприкрытых век, а в ответ на вопрос и вовсе закатил глаза. — И я не понял, почему ты так разозлился, что я пришел к твоей родне. Они, между прочим, хорошо о тебе отзывались, да и я не сказал ничего дурного. Наоборот, рассказал им, как усердно ты трудишься... — Что тебе нужно? Чтобы скрыть удивление от неожиданно раздавшегося вопроса, Кидо театрально задумался. — Подружись со мной, Хюн Ки. — Не называй меня так. — Я же вижу, что ты в этом замке совсем один. И я такой же. — Кидо по очереди указал на них руками, будто бы помимо темных волос между слугой и королевским сыном были хоть какие-то сходства. — Без опоры мы в нем не выживем. Хотя бы с корыстными целями, но люди тут объединяются, потому что так они становятся сильнее. — Я справлюсь один. — В действительности я не так уж и плох, Хюн Ки. — Продолжая использовать семейное имя, юноша не знал, делает ли это собеседнику назло или чтобы заставить того почувствовать их еще не зародившуюся близость. — Я могу замолвить за тебя словечко, и, может, уже к новой луне тебе найдется работа получше, чем выносить чьи-то горшки. — Если бы я и захотел помощи, то точно не от тебя. Кидо взревел, вскидывая руки к небу. Пальцы Лэндона впились в рукава так, что побелели от напряжения, но новоиспеченный наследник этого не заметил. — Ну почему? — Потому что я хочу сделать все сам, — выпалил Лэндон. — Помоги ты мне по дружбе, я буду чувствовать себя обязанным, а может и вовсе недостойным своего места. Конечно, королевский сын может заставить меня, но это не значит, что я буду честен. Так что лучше даже не начинать. — Зачем ты все так усложняешь... Не сумев сдержаться, Кидо рассмеялся — лицо Хюн Ки было таким напряженным, а тон таким напыщенным, словно он метил не меньше, чем во властелины материка, — из-за чего мгновенно сыскал гнев собеседника. Лэндон толкнул его к стене и приблизился, занося руку для удара, но в последний момент остановился. Хоть слуга герцога и был чуть выше Кидо, он заметно проигрывал тому в силе — физическая работа развила его, но не дала той мощи, что Кидо досталось, казалось, по наследству, — а потому драка была неразумным решением проблемы. Воспользовавшись секундным замешательством Лэндона, Кидо перехватил инициативу, и спустя мгновение уже он прижимал плечи противника к каменной кладке. //внимание! Дальше 18+// Что-то внутри Кидо вдруг содрогнулось. Порыв, которого он не ожидал, захлестнул с головой, а юноша был недостаточно зрел и вдумчив, чтобы тут же подумать о последствиях поступка, и поддался. Губы Кидо обрушились на Лэндона с требовательным поцелуем, полным жара и непринужденности, но тот не продлился и трех секунд — ошарашенный Лэндон оттолкнул от себя наследника престола и провел рукавом по лицу, словно стирая с него следы чьего-то пребывания. — Это еще зачем было? — Не... не знаю, — признался Кидо пораженно. Ему вдруг захотелось исчезнуть, раствориться, прикинуться слепым и глухим и впредь так же игнорировать Лэндона в коридорах, как прежде тот поступал с ним. Юноша не знал, что на него нашло. И отвращение на лице Хюн Ки бесповоротно лишало его остатков достоинства. — Прости, — промычал Кидо, растерянно почесывая затылок. — За тот случай и за этот. Лэндон старательно приводил себя в порядок, а потому Кидо не заметил, как тот замедлился, услышав дрожащие нотки в его голосе. Рука сама потянулась к ручке и распахнула скрипящую дверь, впуская в пропитанное пылью пространство свежий воздух и ароматы с кухни, а правая нога сделала шаг — шаг через черту, означавшую конец его нелепых попыток завести дружбу со слугой герцога. Хюн Ки дернулся вперед и, потянув Кидо на себя, заставил того захлопнуть дверь. Его тонкие пальцы обхватили лицо юноши, отрезвляя холодом, а глубокий взгляд черных глаз вонзился в точеные черты, и, прежде чем возобновить прерванный поцелуй, Лэндон прошептал: — Только попробуй проболтаться.