[Я сделал это… я… я смог…] конец записи 29.06
[Всё ещё не могу поверить, что это произошло со мной. Со мной? Со мной! Я смог! Я был рядом с лошадью, я держался за неё и я вспоминал, какого это. Она не сделала мне больно, она поддержала и всё поняла. Она была рядом, потому что она умное животное, а я… смог. Не думаю, что буду звонить маме и говорить ей об этом — её хватит инфаркт. Ей не нужно переживать ещё больше, чем она уже… Я волнуюсь. Пишу, и руки трясутся, не могу собрать мысли в кучу. Чувствую себя настолько окрылённым и счастливым, что не знаю, к какому углу приткнуться. Домой вернулся после встречи с Малинкой, после всего выплеска эмоций, и никогда ещё не чувствовал, чтобы на душе было так спокойно и легко. Ещё никогда так не было. Менсу и Минхёк встретили Чимина, они долго разговаривали, устроили ужин во дворе, я едва ли смог сидеть рядом с ними и ничего не рассказать. Молчать очень сложно. Я хочу поделиться с кем-нибудь своими чувствами, рассказать о том, как это волшебно и чудесно обнимать свой страх и стоять к нему лицом к лицу. Я обязательно помогу Тэхёну. Наверное, я чувствую к нему нечто большее, чем просто влюблённость. Я люблю его… наверное, я очень сильно люблю его. Но моих чувств не хватает для того, что я хотел бы ему сказать. Я хотел бы его поблагодарить за помощь, за терпение, за его поддержку. Я бы хотел его поблагодарить за то, какой он смелый и сильный, какой он понимающий и заботливый, даже за то, как он смотрит на меня: всегда с нежностью, с надеждой и верой. Он в меня верил. Даже когда я боялся, не знал, чего больше хочу, боялся своих чувств и своих желаний, Тэхён был рядом и верил в меня. Он заслуживает всего самого лучшего. И я постараюсь, хочу постараться помочь ему. Я должен. Это будет моей платой, моими чувствами, которые я ему покажу. Я хочу поцеловать его. Я люблю его.] конец записи 02.07
— Эй, Чонгук! — Чимин стучится в комнату своего брата, толкая её плечом, буквально вваливаясь внутрь. Чимину показывается прекрасный вид лёгкого бардака. Чонгук на его памяти был чистоплотным парнем, а тут — вещи раскиданы, одеяло на полу, а сам он сладко спит, обнимая подушку. Единственное, что находится на своём месте — протез на подзарядке. Чимин глубоко вздыхает и закатывает глаза. — Подъём, страна! — он максимально громко вскрикивает и смеётся, когда видит сморщенное лицо Чонгука. — О, нет… — Чонгук прячет лицо в своей подушке, зарываясь в неё носом, лишь бы рядом не было источника шума. — Ты издеваешься? Уже восемь утра, — Чимин толкает парня в плечо, немного даже поглаживает, а потом пошлёпывает, — вставай-вставай, сегодня много дел. Тэхён тебя уже ждёт. — Что? — Чонгук приподнимает своё туловище на руках так резко и быстро, что успевает ударить макушкой Чимина в подбородок. И пока Чимин пытается справиться с чувством лёгкой боли в подбородке и диким смехом, рвущимся из груди, Чонгук ловко перекатывается на спину, садясь. У него торчат волосы во все стороны, а на подушке ещё остался не до конца высохший след от слюны. Чонгук чешет плечо пальцами, зевает очень шумно и громко, а Чимин всё же улыбается. Чонгук забавный. Он всё ещё спит, но уже открыл глаза, волосы его похожи на гнездо, на щеке отпечатался след от подушки, а на губах уже играет удивлённая улыбка. Ох уж этот Тэхён, не даёт никакого покоя… Чимин громко хмыкает, поднимает футболку и швыряет её в лицо брата, замечая, как тот начинает мешкаться. — В девять ты преподаёшь первый урок, не забыл? — Чимин многозначительно тычет по своему запястью, словно намекает на время, а Чонгук вспоминает. С сегодняшнего дня он решил помогать Тэхёну — всего лишь дать ему пару уроков в правилах верховой езды. Тэхён-то, наверное, с самого утра на ногах — уже наверняка успел помочь отцу, помочь матери, а сейчас ждал их. Он ведь ждал? Чонгук встаёт с кровати, собирая себя по кусочкам — сначала цепляет к ноге протез, потом треплет волосы и ещё раз шумно зевает. Дела по утрам у него привычные — дойти до туалета, принять душ, заправить постель, позавтракать, немного помочь Менсу или Минхёку, покормить уточек и кур, возможно, даже собрать их яйца, а потом немного отдохнуть под деревьями в саду, лёжа прямо на земле, ощущая единение с природой. Так проходит почти каждый день, кроме сегодняшнего. Сегодня Чонгук спешит принять душ и привести себя в порядок, потому что Тэхён его, чёрт возьми, ждёт! Чимин ясно дал понять об этом, и Чон просто не может сопротивляться всем своим мыслям, которые его посещают прямо сейчас, потому что он думает о том, что будет с ним и с Тэхёном, когда они встретятся вновь после… Их прошлая ночь была наполнена жаркими поцелуями, влажными чмоками в шею и щёки, и они почти что дошли до того самого яркого действа, приносящего удовольствие, но вовремя смогли остановиться и прийти в себя. Хоть удовольствие было и на высшем уровне, факт оставался фактом — им было ещё достаточно рано заниматься таким, да и тем более где? В машине? На природе? Дома у кого-то — точно нет, об этом даже и речи не было. Но всё дошло до этого момента, и это было просто прекрасно. Потому что Чонгук очень хорошо помнил ощущение волос Тэхёна под своими пальцами, прямо когда он сжимал их на макушке и затылке, потягивая на себя и замирая от каждых приятных ощущений и движений. Он едва ли мог правильно дышать, а Тэхён всё напирал и напирал, и не мог остановиться, так вжимался своим телом в чонгуково, так тянул на себя, крепко придерживал за поясницу, и не стеснялся мять ягодицы и бёдра. Разошлись они домой со стояками. Но это не отменяло того чувства любви и страсти, похоти и огромного желания и наслаждения, что тогда возникло между ними. Кажется, Тэхён что-то говорил, когда они целовались, но Чонгук уже честно не помнит, что это было. Слова о чём-то важном или похвала, Чонгук правда не помнит ни единого сказанного слова от Тэхёна, потому что он сгорал от чувств, ощущая горячую ладонь парня на своей пояснице, вжимавшую его тело в своё. Чонгук принимает душ, наскоро вытирается полотенцем, надевает чистые футболку и шорты, поправляет протез и свои влажные волосы, а потом на секунду задумывается и надевает штаны вместо шорт. На улице всё равно были хмурые серые тучи, несмотря на то, что начался июль, и уже была жара. Они все ожидали осадков, потому что погода располагала к этому, да и всезнающий Минхёк так и сказал — «смотри, как парит, скоро будет сильный дождь». Дождь в их деревне любили, он защищал от засухи, да и вечером можно было не выходить на грядки и бахчи, поливая их, потому что всё это сделает дождь. Чимин сразу же выпросил у отца машину, потому что Минхёк планировал провести один день дома, отдыхая и бездельничая. Даже вечно работающая Менсу согласилась с этим, насушила тыквенных семечек, и они включили телевизор, просматривая какие-то очень старые фильмы. Чонгук в этом романтики не видел, но у всех была своя жизнь и своя судьба, и уж точно своя романтика, которую люди соблюдали и в которую верили. У него с Тэхёном тоже была своя романтика — например, целоваться на заднем сидении автомобиля до того момента, пока окна не запотеют. Или валяться на траве под каким-нибудь деревом, особенно в высоких кустах, чтобы никто не видел и не подозревал, что там, в этих самых кустах, кто-то лежит и кто-то очень влажно и хорошо целуется. Иногда Гук боялся за свои губы — они могли выглядеть распухшими. А потом он смотрел на губы Тэхёна, покусанные и красные, и все страхи отпадали (хотя бы потому что они выглядели куда хуже, чем его.) — О чём ты там думаешь? — поворачивается к нему Чимин, уже сидя в машине на водительском месте, — давай, шевелись. — Куда мы поедем? — сразу же спрашивает Чонгук, выплывая из своих мыслей о тэхёновых губах и руках, садясь на пассажирское место, рядом с братом. Окна в машине с обеих сторон были открыты, поэтому прохладный ветерок плавал по салону. — Тэхён ждёт нас на хуевой горе, — ругается Чимин, а потом смеется, — это значит очень далеко. — Я так и понял. Чонгук тянется к ремню безопасности, поймав недоверчивый взгляд Пака, но всё же пристегивается. С Тэхёном за рулём он привык ездить, и знает, что парень хоть и едет, согнувшись в три погибели, но он точно вырулит и объедет все кочки, а вот ездить с водителем Чимином было как-то непривычно, поэтому Чонгук, понимая, что обижает брата таким действом, всё равно не может от этого отказаться. Безопасность превыше всего. Безопасность на первом месте. Радует Чона то, что на небе были красивые тучки — тёмно-серые, с оттенком синевы, фиолетового цвета. Вот бы не попасть в грозу, конечно, под ледяной ливень, у Чонгука так-то протез, который очень нежелательно мочить и долго держать под водой. Едут долго. Чимин пару раз сворачивает с главной дороги, но постоянно возвращается, потому что Тэхён по его словам был ещё дальше, чем он думал. Тэхён и правда находился очень далеко от их дома. Он сидит на земле, а его лошадь стоит рядом, щипая траву. Чонгук улыбается, когда видит их через свою дверцу. Он сразу же вылезает из остановившейся машины и наблюдает за тем, как Ким поднимается на ноги, с улыбкой подходя к ним поближе. Чимин же хватает лёгкую кофту с сидения и закутывается в неё. — Привет, — смущённо приветствует Чонгук парня, протянув ладонь к морде лошади, - привет, малыш. — Привет, ребята. Готов, Чонгук? — Обращайся ко мне, как к учителю, — сразу же возражает Чонгук. Общий смех раздаётся по пустынному лугу. Чонгук осматривает лошадь и глубоко вздыхает. Вместо того, чтобы тренировать Тэхёна, ему вдруг самому хочется забраться верхом и прокатиться на ней с ветерком, чтобы волосы трепались, в ушах звенел ветер, а глаза щипало от воздуха. Вместо этого он подходит к Тэхёну, кладя ладони ему на грудь. — Прежде всего нужно начать с тебя. — С меня? — удивлённо отзывается Тэхён, наклоняя голову к плечу и бросая взгляд на губы Гука. — Именно. С твоей формы и экипировки. В любом виде спорта нужно делать разминку. Ты делал её? — Я натаскал двадцать вёдер лошадям, чтобы они попили воды, это считается? — спрашивает Тэхён, выгнув бровь. Чонгук, не ожидая такого короткого ответа, смеётся, а его смех подхватывает Чимин. Как только улыбки сходят с лиц, Чонгук объявляет о начале разминки. Малинка всё время пытается помешать Тэхёну, отвлекая от занятия. Начинают с простого — разминают шею, наклоняя голову в разные стороны и вперёд-назад, потом плечевые суставы и корпус, руки и кисти, и следом ноги. Тэхён после разминки Чонгука уже чувствует себя значительно уставшим, но всё ещё вдохновлённым. То, что Чонгук согласился помочь ему, перебарывая свои страхи, только придаёт сил. Поэтому Тэхён покрепче сжимает зубы, игнорируя усталость. Стоит только посмотреть на Чонгука, у которого глаза просто горят от происходящего занятия. Он даже разминает плечи и руки вместе с Тэхёном, пока Чимин сидит около лошади. Та щипает траву вокруг него, но потом вдруг подходит к Тэхёну и тянет своими губами его футболку в сторону, заставляя упасть на правый бок. Чонгук вновь громко смеётся. — Важный момент состоит из твоей одежды: в обязательном порядке иметь обувь на плоской подошве, удобные штаны, которые не сковывают движения, и жилет. На соревнованиях используют шлем, да и на тренировках практически всегда. Ещё должна быть обязательная экипировка для твоей лошади — уздечка, седло, подпруга, гель и бинты. Это всё является обязательным, Тэхён. — Наверное, мне стоило взять с собой блокнот, чтобы записать это, — хмыкает Тэхён, а потом сразу же в смирении наклоняет голову и дополняет, — учитель. — Не дерзи, — с мягкой улыбкой отвечает Чонгук, — так, садиться на лошадь правильно ты умеешь? Покажи. Тэхён сразу же кивает, гордо задирает подбородок и подходит к лошади с левой стороны, ставит ногу в стремя и рывком приподнимается, перебрасывая правую ногу, удобно усаживаясь. Чонгук кивает сам себе и подходит ближе, сперва поглаживая животное по мощному боку, а после кладя ладонь на голую коленку Тэхёна. — Ты неправильно сидишь, Тэ, — Чонгук ведёт ладонью от колена до тазобедренной косточки парня, надавливая на неё. Тэхён чуть дёргается из-за щекотки и слишком приятного ощущения от прикосновения ладони Чонгука, а Чимин начинает посмеиваться на фоне. Чонгук ничего не видит смешного, он объясняет самые главные правила. — Нужно, чтобы твои тазобедренные кости были в углублении седла. Вот так, уже другое дело. А ещё ты должен держать спину ровно, втяни живот! Чонгук немного смеётся, пока Тэхён ругается, но выполняет все указания, что говорит Чонгук, и слушая все его замечания. Голос Чонгука такой серьёзный и пропитан нотками любви, что невозможно не слушать и не шутить в ответ. Слишком трогательный и внимательный к нему. В свою очередь Чон облизывает губы и кладёт ладонь на поясницу Тэхёна, придерживая его. — Расслабься, ты слишком сильно зажат, — мягко подсказывает Чонгук, проводя ладонью по спине парня, — как правильно начинать с ней двигаться ты знаешь? Немного податься корпусом вперёд, сжать ногами её бока. А чтобы перейти на бег, нужно шлёпнуть ступнями по бокам. Не сильно, пожалуйста. А то она тебя скинет. Сделай круг, я посмотрю, как ты будешь держаться. Тэхён делает всё, как нужно. Он проезжает несколько кругов верхом на лошади вокруг машины и ребят, слушает выкрики Чонгука и его замечая по поводу позы и спины, и снова поправляет самого себя, невольно думая о том, что Чонгуку было, наверное, тяжело этому учиться. Он-то был ребёнком в то время, и им двигала лишь любовь к животным, а не победа в соревнованиях. Поэтому Тэхён не хочет подводить — он всё слушает и запоминает. Он понимает, что Чонгук хороший учитель — он делает ласковые и одновременно с этим строгие замечания, поправляет его, когда он слишком сильно расслабляется, и не позволяет вести себя слишком весело и безответственно. Чимин хоть и смеётся на каждое замечание Чонгука, сам Тэхён редко издаёт смешки, потому что он понимает — для Гука это очень важно. Всё это не просто день, который они проводят в весёлой компании за прекрасным занятием. Это дело, в которое Чонгук вкладывает свою душу. И Тэхён покорно принимает это, ровно до одного момента… — Так, а теперь поговорим об аллюрах, — выдаёт Чонгук, когда лошадь подходит ближе к нему самому. Тэхён, сидя на ней, выглядит максимально озадаченным, а Чон поглаживает ладонью морду лошади, практически не испытывая никакого страха. Чимин же в свою очередь выгибает брови и срывает несколько травинок, протягивая лошади. Та идёт в сторону Чимина, фыркая себе под ноги. — Ну… это виды походки лошади. Существует четыре вида, — Чонгук выставляет четыре пальца вверх, загибая каждый вместе с перечислением, — шаг, рысь, галоп. Тэхён, если ты хочешь попасть на выездку, на дефиле, то нужно очень долго и много тренироваться. Потому что элементов выездки очень много — начиная от пассажа и пируэта, заканчивая вольтом и полувольтом. Это сложно, правда. Тебе нужна подготовленная лошадь или та, с которой ты точно будешь участвовать в различных соревнованиях, но если ты хочешь просто попасть на скачки, достаточно будет изучить рысь и галоп. — Знаешь, — говорит Чимин, медленно моргая, — я вообще ни слова не понял из того, что ты сказал… — Ну, я примерно того же мнения, — кивнул сам себе Ким, соглашаясь с другом, — я знаю, что такое рысь и галоп. Это когда лошадь бежит не быстро и быстро. Да? Чонгук приоткрывает рот, а потом закрывает. Он хмурится. Всё настолько сложно? Это вообще реально, научить Тэхёна чему-то из этого? Чон понимает, что он не должен сдаваться, потому что это хоть и не легко, но и точно не невозможно. А значит, нужно применить разные методы к Тэхёну и его лошади, чтобы у него получилось хоть что-то… Коротко вздыхая, Чонгук трёт ладонью лоб, чувствуя, как колено начинает ныть. Кажется, и правда скоро будет дождь. Это не очень хорошо. — Давай начнём с рыси, — пробует Чонгук, подавляя трагический вздох. На самом деле, Тэхён на лошади смотрится просто невероятно прекрасно. Волосы развевает ветер, руки напрягаются, придерживая вожжи, а сам он держит ровно осанку, выпрямив плечи. Чонгук засматривается на Тэхёна, порой забывая о том, что вместе с ними здесь ещё и Чимин, и сама лошадь… Малинка выглядит спокойной. Чонгук каждый раз бросает на неё взгляд, чтобы подойти ближе. Только когда убеждается, что лошадь настроена хорошо, он подходит. К сожалению, с каждым шагом его колено начинает всё больше и больше моросить, но Чонгук старательно поджимает губы и игнорирует боль. Не сейчас. Только, пожалуйста, не сейчас. — Когда твоя лошадь переходит на рысь, её ноги ходят по диагонали. Есть трот и мах. Трот — это тихая рысь, а мах — резвая рысь. Это имеет большие различия, Тэ. Самое главное в этом — твоё положение тела. Запомни самое главное правило, повторяй его про себя как мантру — «вверх-вниз». Это важно! Громкий смех от Чимина отвлекает от объяснения, и Чонгук поворачивает голову в сторону брата. Чимин зажимает рот ладошками, отмахивается, как может, и падает спиной на землю, продолжая смеяться. — О чём думает твоя дурья башка? — ласково и звонко подначивает Тэхён, тоже перенимая весёлое настроение. Он всё же не может сдержать улыбки, хоть Чонгук и выглядит слишком серьёзным рядом с ними, и смотрит так, словно сейчас отвесит им по подзатыльнику, он всё равно такой… милый. Тэхён хочет спрыгнуть с лошади, хочет подойти к Чонгуку и поцеловать его так резко, чтобы выбило весь воздух из лёгких. Поцеловать его так сильно, чтобы даже не успел опомниться и подготовиться — прикрыть глаза, наклонить голову, приоткрыть губы. Тэхён облизывает собственные и улыбается широким мазком на своём прекрасном лице, пока Чонгук бубнит о важности соблюдения правил. — Я тебя слушаю, — выделяет Тэхён слова, смотря только на Чонгука, — продолжай, пожалуйста. — Так как ты легко держишься в галопе, то пустить лошадь в рысь для тебя точно не будет проблемной и чем-то сложным, но там всё равно будет тряска, повторяй правило «вверх-вниз». Ты должен бросить стремя, Тэхён, и должен прижать колени к бокам лошади. Я заранее сочувствую твоей пояснице, потому что сегодня она у тебя будет очень сильно болеть. — Ничего страшного, мы пошлём Чимина, а потом ещё и за мазью, — хихикает Тэхён. — Чего-о-о? — Чимин сразу же подскакивает со своего места, морщась и начиная ругаться, — совсем уже охамели, ребята, сплотились в одно целое и издеваетесь надо мной! Разве так поступают с добрыми людьми? — Вот залезь на лошадь, покатайся и выучи все эти правила как надо, а потом я тоже буду подшучивать, — возмущается сразу же Тэхён. — Ребят, — Чонгук зовёт их едва слышно и мягко, — давайте просто продолжим, пожалуйста. Кажется, скоро будет дождь. Они продолжают. Тэхён постепенно осваивает рысь и подстраивает своё расположение тела, проверяя, как ему будет легче, и как сделать всё максимально правильно с минимальными ошибками. Чонгук остаётся доволен стараниями Тэхёна. К концу их тренировки у Тэхёна дико болит задница и поясница, о чём он говорит практически сразу. Чимин напоминает о мантре «вверх-вниз», за что получает удар по плечу. Чонгук становится рядом с Тэхёном, кладя ладонь на его плечо, чувствуя острую нужду в прикосновениях. Прямо как никогда. Дотронуться, погладить, сжать, дать понять, что всё хорошо, спросить взглядом, как состояние. Удивляет то, с какой лёгкостью Тэхён отвечает. Он кладёт ладонь на поясницу — «всё хорошо, Чонгук». Он смотрит в глаза — «спасибо, Чонгук.» Он улыбается мило и почти невинно — «я безумно тебе благодарен.» Чонгук смущённо ведёт плечом и направляется в сторону машины, останавливаясь только из-за окрика Чимина. — А ты? — Что? — отвечает Чонгук, дёргая бровями. — Не покажешь нам мастер-класс? — Чимин кивает подбородком в сторону лошади. На этой поляне повисает молчание. Они все смотрят на него, а Чонгук вспоминает как вожжи натирали кожу ладоней, делая её шершавой, и как они оставляли мозоли. Он помнит, как болели колени и спина, но тело настолько сильно привыкло находиться в таком положении, что боль впоследствии даже не чувствовалась, только небольшое напряжение и лёгкая усталость. Он помнит, как выглядит вид сверху — лоснящаяся грива, ушки лошади, её шея, седло. Чонгук помнит всё так, словно только вчера катался на лошади. — Нет, я… точно нет. — Но…— Чимин вздыхает, готовясь сказать. — Нет, — Тэхён прерывает особенно резко, кидая острый взгляд в сторону друга, — он сказал нет. Чонгук удивляется такому резкому тону — слегка угрожающему. И даже задумывается, а не прогрессирует ли тревожность Тэхёна, пока он находится рядом с ним?***
Чонгук вдыхает полной грудью, расслабленно посматривая в сторону небольшого костра. Они втроём на пляже. На улице ночь, прохладная и спокойная, с яркими звёздами на небе. Тэхён сидит позади него, позволяя прислоняться спиной к своей груди. Он уже отдал свою ветровку Чонгуку, накрывая его колени. Чимин сидит рядом, поедая небольшой кусочек колбасы. Они взяли с собой пару острых шпажек, немного мяса и сладкого хлеба, и сейчас около воды, в специально отведённом месте, развели костёр. Чимин поджаривал мясо на шпажках, делая его горячим, а Тэхён зажал в своей привычной манере травинку между губ, двигая ею. Чонгук же наслаждается тресканьем костра, звуками, исходящими от воды. Летают комары, от которых Тэхён легко отмахивается. Наверное, его кровь была слишком сладкой, раз вся мошкара так сильно липла к нему. А может, это из-за того, что Тэхён легко потел. — Держи, — Чимин протягивает шпажку Чонгуку, легонько улыбаясь, — Тэ? Будешь? — Не хочется, — бубнит Тэхён, наблюдая за Чонгуком. Тот стягивает со шпажки небольшой кусочек мяса, дуя на него, а остальное держит в руке. Тэхён просто решает помочь — он протягивает ладонь к руке Чонгука, забирает шпажку, чтобы самому её держать. Так Чонгуку было намного удобнее. Чимин лишь закатывает глаза, но молчит, потому что всё для него было очень очевидным. — Ты хоть на гитаре нам поиграешь? — спрашивает Чимин, посматривая на Тэхёна. — У тебя слишком много талантов, я чувствую себя глупым, — возмущается мягко Чонгук, набивая мясо за одну щёку, — очень вкусно, спасибо. Пак кивает с улыбкой и встаёт со своего места, легко доходя до машины, доставая с заднего сидения гитару. Чонгук удобнее садится, слезая с коленей Тэхёна, а сам Ким отдаёт шпажку, вытирает руки о свои шорты и принимает гитару. Он укладывает её на колено, перебирает струны пальцами, примеряется, словно давно этого не делал. — Не хватает Юнги, — вздыхает мечтательно Чимин, — он любит петь песни под гитару. — Позвони ему по видео, — настаивает Тэхён, продолжая перебирать струны и вспоминать аккорды, — Чонгук-а, угостишь меня кусочком? Парень кивает на мягкое обращение, снимает кусочек мяса со шпажки и зажимает его пальцами, поднося его к губам Тэхёна, укладывая в рот. Ким шумно благодарит и жуёт, начиная играть мелодию. Чимин вытягивает руку с телефоном перед собой и широко улыбается. — Хэй, милый, привет, — слышится слегка басистый голос от телефона. Чонгук вытягивает культю с протезом, принимаясь легко покачиваться под мелодию, посматривая на расслабленного Тэхёна, что перебирает струны, напевая лёгкую мелодию себе под нос. Чон смотрит на улыбчивого и абсолютно счастливого Пака, что держит телефон перед собой, продолжая говорить. Чонгук вдыхает воздух полной грудью и чувствует, как глаза начинают влажнеть. Ему так нравится то, что сейчас происходит между ними, нравится этот чистый воздух, от которого поначалу задыхаешься, нравится эта обстановка и ночь, свет от звёзд и луны, кваканье лягушек и писк комаров, нравится, как трава щекочет руки и ноги, нравится, как Тэхён поёт. Не так звонко, как можно было представить, с тяжёлым, но красивым голосом. По своему прекрасным. Чонгук всё ещё покачивается, вслушиваясь в слова песни. Вот бы запомнить этот момент на всю жизнь. Вот бы сделать так, чтобы лето никогда не кончалось, чтобы этот момент, в котором они живут сейчас — продолжался. Пусть они побудут в дне сурка совсем немного, ведь Чонгуку в этом моменте так комфортно и так хорошо, что хочется плакать. Пусть это никогда не кончается. Они всегда будут так сидеть на берегу, слушая песни Тэхёна, которые он тянет своим хрипловатым голосом, слушая влюблённый голос Чимина, слушая… Прекрасные звуки. Чонгук тянет ладонь к своей щеке, чувствуя, что она становится влажной. Он не хочет плакать при посторонних, не хочет грустить, но не получается. Не получается не думать о том, что будет дальше, когда лето закончится, и им придётся разойтись по разным дорогам судьбы. Они сохранят свою дружбу и смогут видеться или забудут друг про друга до следующего лета? — Чонгук? — тихо зовёт Тэхён, перестав играть, — что с тобой? — Всё хорошо, — честно признаётся Гук, ловя на себе удивлённые взгляды, — просто я уже скучаю по вам. Простите меня. — О, это так мило, — замечает Чимин с улыбкой. А Тэхён молчит. Молчит и смотрит так странно, с лёгкой грустью, без надежды. Чонгук понимает этот взгляд по-своему. Он понимает его так, словно Тэхён больше не захочет иметь с ним ничего общего. Словно это последнее совместное лето в их жизни. И Чонгук принимает это. Понимает и принимает, хоть сердце и рвётся, и стучит болезненно, и дыхание срывается. Больно. Если представить, что всё это закончится, становится очень больно.***
[произошло много чего. С чего мне начать? наверное с того, что… Ладно, по порядку. поэтапно. так легче. Первое: мы с Тэхёном освоили рысь и галоп. Там ничего сложного не было — я объяснил Тэхёну основные приёмы, и мы их отточили. Чимин снова предлагал мне залезть на лошадь, и я снова отказался. Я не смогу. Перебороть себя настолько сильно — не смогу. Я могу быть рядом с лошадью, могу погладить её и не напрягаться, когда она двигается рядом со мной. Но я всё ещё помню ту боль и шок, я помню тот звук топота и хруст. Я помню это так, словно это было вчера. Второе: мы с Тэхёном влюбились друг в друга. Это проблема. Нет, мы не признавались ни в чём, не давали друг другу никаких обещаний и прочего, но я чувствую его любовь. Я вижу её своими глазами, хоть это и впервые. Я вижу его взгляды, я чувствую его тёплую ладонь на своей. Я чувствую его поддержку и… плачу. Сейчас плачу. Почему я такой слабый? Это всё родители. Они меня такими воспитали. Я слушаю грустную музыку, потому что с ней легче, и плачу. Сейчас всё намокнет, и я не смогу ничего написать. Мне стоит признаться в своих чувствах Тэхёну или стоит немного подождать? До того момента, пока нам не придётся уезжать? Что мне делать? Однажды я уже просил знак у Вселенной, но сейчас… слушать своё сердце? Что. Мне. Делать? И как же… перестать плакать и испытывать боль?..] конец записи 22.07
Чонгук улыбается — Тэхён гордо расправляет плечи, пока лошадь красиво вышагивает прямо по поляне вокруг него. Чонгук улыбается — Тэхён смотрит на него своим важным, немного игривым взглядом. Чонгук улыбается, потому что Тэхён светится счастьем. Они снова практикуют рысь и галоп, и Тэхён со своей лошадью справляются просто прекрасно. Их практика подходит к своему логическому завершению, и Чонгук с удовольствием смотрит на то, как у Тэхёна всё замечательно получается. Как он балансирует корпусом на поворотах, как прижимает колени к бокам лошади, как подпрыгивает вверх и вниз, как задорно смеётся и громко свистит. Чонгук тоже свистит, потому что не может сдержать счастливой улыбки и хлопков в ладоши. Он аплодирует Тэхёну, чувствуя гордость в душе. Хочется вечность смотреть на красивую езду и грацию животного. Она взмахивает хвостом и гривой, и Тэхён тоже машет головой, его волосы треплются от ветра, а Чонгук смеётся. Чимин говорит, что он выглядит чертовски влюблённым и счастливым. Но Чонгук хоть и улыбается, но о главном — о своей любви — молчит. Не знает, не понимает, нужно ли о ней говорить, нужно ли оповещать и признаваться в том, что он чувствует. Есть ли у этого шанс на продолжение? Есть ли у них возможность сделать всё правильно и так, чтобы им двоим было комфортно? — Может всё-таки попробуешь? — Чимин вырывает из мыслей, кивая в сторону лошади, — хотя бы просто посидеть на ней, Чонгук. — Я не смогу, — протестует Чонгук, осматривая Тэхёна, что спускается с лошади и направляется к ним. — Ерунда, — Чимин уверенно машет рукой, — всё ты сможешь. Ты уже находишься рядом с ней, несмотря на то, что случилось, и ты выглядишь достаточно счастливым, и это просто замечательно. Страх в твоей голове… — Нет, — Чонгук качнул головой, бросив многозначительный взгляд на брата, — страх не только в голове, он в моём теле. — И свои страхи нужно перебарывать, — мягко дополняет Чимин. Он ненадолго замолкает, кусает свои губы и вздыхает. — Давай вместе. — Что? — Чонгук смотрит на Пака, а потом на прищурившегося Тэхёна. — Давай сначала я попробую покататься, а потом ты, — ставит условие Чимин. — Я не смогу сидеть ровно из-за протеза, — Чонгук качает головой. — Чонгук. Пожалуйста, подумай, ты просто ищешь отмазки или действительно не хочешь пробовать? — Чимин вновь говорит мягко и спокойно, а Чонгук… Он бросает взгляд на Тэхёна, словно спрашивает у него, сможет ли он преодолеть этот страх. Тэхён подходит ближе и кладёт ладонь на спину, поглаживая, обводит лицо мягким взглядом, пронзая сердце стрелой влюблённости вновь. Сможет ли он… — Я хочу посмотреть на то, как наебнётся Чимин, — пожимает плечами Тэхён. И это случается. Нет, не то. Чимин не падает с лошади, но он близок к этому. Ему трудно держать равновесие, и он сразу же жалуется на боль в пояснице и спине. Жалуется на растяжку и всё твердит, что скакать галопом невозможно, это что-то нереальное, а Чонгук стоит рядом и поджимает губы. Рискнуть? Нет? Оставить всё как есть? Тэхён тоже рядом, дышит в затылок и улыбается всем телом. Чонгук чувствует это, чувствует тепло, исходящее от парня. Он чувствует всё то, что не чувствовал за всю свою жизнь. — Мне попробовать? — тихо спрашивает Чонгук у Тэхёна, поворачивая к нему голову. — А ты сам хочешь этого? — вопросом на вопрос говорит Ким, — я поддержу тебя в любом случае, Гук. Ты это знаешь. Я всегда на твоей стороне. Но я не хочу, чтобы ты испытывал страх. Если ты не хочешь или боишься — не нужно никому ничего доказывать, потому что все эти споры и условия обычно ни к чему хорошему не приводят. Но если ты хочешь и боишься, то я… я буду держать тебя за руку. Я помогу тебе оседлать её и буду держать тебя за руку, чтобы ты не упал. Только скажи, чего ты хочешь, Чонгук? Вопрос с подвохом или..? — Твоя очередь! — кричит Чимин, слезая с лошади и падая на землю, потирая свои ноги. Чонгук думает, что он не сможет. Чонгук думает, что он слабый и трусливый. Чонгук думает, что не выдержит. Но он тянется к Тэхёну, не стесняется Чимина, мягко целует парня в тёплую кожу щеки и направляется к лошади. Его ведёт к ней магнитом, словно так и должно быть. Тэхён же прислоняет пальцы к своей щеке, чувствуя фантомный маленький чмок, чувствуя жар в этом месте. Его начинает трясти — так красиво и так очаровательно выглядит Чонгук в своей стезе. Он проверяет вожжи, стремени, глубоко вздыхает и слышит шаги за своей спиной. Малинка стучит копытом по земле, фырчит и трясёт гривой, на удивление стоит спокойно и не пытается вильнуть в сторону. Чимин всё ещё шокирован происходящим, а Тэхён ловит себя на осознании того, что спешит помочь. Он подходит к Чонгуку и складывает пальцы в замок, выставляя ладони и чуть приседания в коленях. Он подсадит его. Он костьми ляжет, чтобы Чонгук, такой решительный и смелый, смог забраться на лошадь. Ладони и кончики пальцев горят от волнения. Чонгук хватается ладонью за плечо Тэхёна, упирается в его ладони и спотыкается, едва ли не падая. — Не бойся, — сразу же звучит от Тэхёна, — держись за меня. Держись крепко. Мне не тяжело, я тебя подсажу. Чонгук наклоняется — снимает обувь, а после и протез. Чимин понимает всё — подходит с другой стороны от лошади, готовясь Чонгука ловить на случай, если он упадёт с другого бока. Хорошо, что этот позор не видят другие люди, думается Чонгуку. У Тэхёна слегка потеют ладони, но он крепко держит худую ступню Чонгука, приподнимая его вверх. Чонгук хватается за вожжи и перебрасывает через туловище лошади свою культю, пытаясь удержать равновесие. И мир замирает. Всё замирает. Дыхание срывается на хрипы. Оказывается, Чонгук легко держит равновесие даже без ноги. Оказывается, он чувствует себя… живым. Как никогда. Живым. Чимин смотрит с лёгкой улыбкой, всё ещё держа руки вытянутыми, а Тэхён протягивает только одну, потому что он обещал быть рядом. Чонгук прикрывает глаза, глубоко вздыхает, чувствуя приятное покалывание в пояснице и бёдрах. Всё тело забилось, он это тоже чувствует. Но его дыхание словно становится другим. Лошадь немного двигает конечностями, передвигая их, словно чувствует на себе необычного наездника. Чон же чувствует себя окрылённым. Он хочет расплакаться, хочет вскрикнуть от эмоций, но вместо этого он опускает обе ладони на шею животного, поглаживая её, прочёсывая гриву пальцами. Малинка фырчит, словно отзывается добром. — Ты ведь прокатишь меня? — Чонгук трясётся от волнения, оно с чувством окрылённости просто не покидает его. — Просто шагом, — говорит Тэхён, словно он здесь самый главный. А Чонгук хочет сорваться с места. Хочет сорваться сразу на галоп, потому что только так его сердце вновь начнёт стучать, только так он сможет вновь дышать полной грудью. Но это будет опасно — он ведь может не удержаться и выпасть, и тогда… тогда он точно умрёт от сердечного приступа. Тогда он умрёт от чувств! Он знает, что Тэхён будет волноваться и ругаться. Чонгук не может не знать этого, но он… Чуть наклоняется, давит коленом и культей на бока лошади, уверенно держит вожжи в руках. Малинка идёт спокойным шагом, и Гук поджимает губы, улыбаясь. Он давно не испытывал этого чувства. Давно не был в таком положении. Давно не чувствовал лёгкий ветер и твёрдую кожу вожжей. Давно не чувствовал крепкое туловище животного под собой. Чонгук давно так не жил. Давно так не дышал. — Я хочу больше, — признаётся Чонгук, пуская лошадь в рысь. — Подожди! — Тэхён вскрикивает сразу же, непроизвольно делая шаг в сторону, — Чонгук! Он не успевает издать хоть какой-то звук, потому что Чонгук после рыси пускает лошадь в галоп. — Что он, чёрт возьми, творит? — Тэхён злится за неаккуратность, злится за такой поступок. Чонгук чувствует — тело всё помнит. Помнит, как нужно двигаться, держаться, когда прижимать к телу локти, когда разводить плечи. Чонгук помнит всё так, словно родился с этими навыками, словно не было этой травмы несколько лет назад. Он помнит всё настолько сильно, что слёзы катятся из глаз, и это чувство — ветер в волосах, на щеках, летящие в глаза мошки, всё это так позабыто, но так привычно. Чонгук плачет и кричит громко, не от боли, а от радости. Он крепко держит вожжи и подгоняет лошадь, а та в ответ издаёт ржание. Словно, она тоже это чувствует. Словно, это перерождение. Чонгук чувствует, как сильно его трясёт, но уверенность оседает на душе с каждым топотом копыт по лугу. Они просто скачут вперёд, просто дышат загнанно — словно стали одним организмом. Тэхён матерится сквозь зубы, потому что волнуется, но его взгляд меняется, когда он видит спину Чонгука. Он не видит его лица, но он уверен, что Чонгук счастлив. Он уверен, что это то, что ему было нужно. Он уверен, что они всё делают правильно. — Покажем ему всё, да? — спрашивает Чонгук у лошади, наклонившись к ней, — покажем ему настоящую скорость? Он держится крепко, когда направляет лошадь обратно, и жалеет только об одном — он не может раскинуть руки в стороны, чтобы почувствовать себя полностью свободным. Чон упадёт, если сделает это. Всё, что ему остаётся — низко пригнуться к лошади, крепко держась. Чимин издаёт шумный свист, вставляя пальцы в рот, а Тэхён качает головой. Хоть и улыбается, но страшно сильно волнуется. Чонгук упивается этим моментом, и он останавливает лошадь около ребят, перебрасывает культю и тянет ладони к Тэхёну. Ким подходит сразу же, ловит запыхавшегося Чонгука, прижимая его к себе. Даже поднимает его, отрывая от земли, крепко держит за талию и дышит в его грудь. — Это… — Чонгук дышит загнанно и хуже лошади, — это было так… так быстро… и так хорошо… и… фух… я просто… — Я понял, — Тэхён шепчет откровенно и улыбается, с наслаждением слушая стук сердца Чонгука, прижимаясь ухом к его груди, — но больше так не делай. Я чуть не умер. — Прости меня, — шепчет Чонгук, всё ещё находясь на эмоциях. Чимин держит в руках протез Чонгука и его обувь, улыбаясь тому, что Тэхён носится по лугу вместе с Чоном, не отпуская его от себя. Он счастлив. Они все счастливы.***
[Дорогой дневник, я… блять. Не могу!] конец записи 0308.
[Не понимаю, как я мог допустить такое. Это моя вина. Это моя ошибка. Я просто слабак и трус, который не делает всё вовремя.] конец записи 0408.
[Я так сильно люблю его, что хочу кричать. Это пройдёт? Эта боль пройдёт??? Когда?!] конец записи 0508.
[Никогда его не забуду. Я всегда буду помнить о Тэхёне.] конец записи 0608.
[Я хочу домой… я так сильно хочу домой…] конец записи 0708.
Несколько дней назад. — Он уехал, Чонгук, — Чимин пожимает плечом, видя в глазах брата растерянность, — уехал ещё рано утром. Чонгук замирает, пытаясь понять, правильно ли он услышал то, что сказал ему Чимин. «Он уехал». Он — это Тэхён. Уехал? В смысле? Куда? — Куда уехал? — Чонгук смотрит только в лицо Пака, смотрит с прищуром и складкой между бровей. — К себе домой, — снова отвечает Чимин. — Почему он… Миллион вопросов сразу же крутятся на языке Чонгука. Он не знает, что спросить, не знает, какой ответ будет нужным для него сейчас. Он просто хочет услышать хоть что-то, что угодно, что не будет доставлять боли прямо сейчас. Боли вперемешку с непониманием. — Почему он не попрощался? — наверное, его голос ломается и звучит достаточно тонко и звонко, из-за чего Чимин начинает чувствовать себя совсем неудобно. — Наверное, не хотел тебе делать больно своим прощанием, поэтому… — Он что-то сказал? Ты видел его? — Чонгук жаждет получить ответы. Он хочет знать правду, потому что он не понимает абсолютно ничего. В груди неприятно свербит, а дыхание готово сорваться. Это шутка такая? Они решили над ним пошутить, чтобы проверить, что он будет чувствовать? Но это нихера не смешно, Чонгуку не хочется смеяться, ему хочется понять, что происходит. — Он написал мне, что уехал на работу. Отдал тебе только это, — дополняет Чимин, прикусывая свою нижнюю губу. — Ты серьёзно? — Чонгук не верит в происходящее и качает головой, даже когда Чимин прищуривается в согласии и протягивает свёрнутый в комок листочек, — он не мог так поступить со мной, потому что… я ведь люблю его. Чимин ничего не отвечает — сочувственно жмёт плечами, мол, ничего, бывает. А Чонгук пытается понять, что же всё-таки произошло. Прошлой ночью всё было прекрасно — они с Тэхёном сидели в машине его отца, слушали музыку с телефона, улыбались, перебирали волосы друг друга. Тэхён сажал Чонгука на свои колени и прижимал его к себе, счастливо целуя в шею, заглядывая в глаза. Всё было просто прекрасно, лучше некуда, потому что в тот момент они были счастливы. Они наслаждались дыханием друг друга, взглядами, касаниями и голосами. Тэхён улыбался и всё порывался что-то сказать, но он не выглядел грустным, а Чонгук знал, думал и верил, что у него еще есть время, и признаться в любви Тэхёну он точно успеет. Точно успеет. Успеет сказать, что полюбил родинку на кончике глаза и на веке, обрамлённого пушистыми ресницами. Полюбил спутанные волосы, что непослушно падали на лицо. Полюбил изгиб носа и правильной формы губы, которые на самом деле было приятно целовать. Полюбил крепкие пальцы с тёмными волосками и сильные руки, которые не раз поднимали в воздух. Полюбил искристый и грудной смех, тембр голоса и сопение. Полюбил всё от и до, нашёл в этом свой идеал, и… потерял? Так легко? Тэхён ни словом не обмолвился о том, что он уедет. Он бы попрощался, он бы точно что-нибудь сказал и не позволил себе уехать так просто, потому что он тоже наверняка чувствовал любовь, исходящую от Чонгука. Чонгук его полюбил. Как влюбляются в первых для себя людей, как влюбляются в тех, кого начинаешь ценить и понимать, кем начинаешь дышать и жить. Чонгук влюбился так сильно, что эта любовь приносила сейчас только боль. — Я позвоню ему, — говорит Чон, доставая телефон из кармана, в одной руке крепко сжимает комок бумаги. Хочется просто выкинуть. Принёс ему какую-то ерунду! — Он не возьмёт, — тихо говорит Чимин, и спасибо ветру, что доносит его слова. Чонгук прислоняет телефон к уху, но даже гудки не идут. Он добавил его в чёрный список? Почему? — Что я такого сделал, почему он так со мной поступает? — спрашивает Чонгук у самого себя и пробует позвонить ещё раз. Ответа нет. Он не понимает. — Что я сделал не так? Чимин не отвечает, потому что он на самом деле знает причину, и он поругался с Тэхёном, пытаясь объяснить, что выбранный им способ уехать сделает больно Чону. Тэхён настоял на своём, отдал всё то, что ему было дорого, попросил передать Чонгуку и уехал. Они обнялись на прощание, но никаких дальнейших планов Тэхён не озвучил, хотя выглядел так разбито, что Чимин и сам стал переживать. Внезапный порыв ветра заставляет подол футболки растрепаться — Чимин смотрит на хмурое небо, поджимая губы. — Пойдём в дом, Чонгук, сейчас начнётся дождь. — Я не успел сказать ему, — Чонгук говорит эти слова под ленивый раскат грома. Несколько капель дождя капают ему на плечо. Он ведь вышел во двор, чтобы собрать несколько яблок себе на обед, и чтобы позвонить Тэхёну, попросить его приехать вечером, потому что… — Пожалуйста, — просит Чимин, — пойдём в дом. — Иди, — Чонгук лениво кивает подбородком в сторону, — дай мне время. Дай мне понять его чёртов поступок! Потому что я не понимаю! Я был слишком назойлив? Надоел ему? Поэтому он уехал на целый месяц раньше? Почему он мне ничего не сказал? Или, может, я его чем-то обидел? Что мне думать, Чимин?! — Успокойся, — просит брат, снова кивая рукой в сторону дома, — пойдём, сейчас польёт дождь. — Пусть, — Чонгук отмахивается от руки и идёт в самую глубь сада, прячась за одним из деревьев. Его колено адски болит, но это та самая фантомная боль, и Чонгук принимает её. Пусть болит всё тело, но он должен понять, почему Тэхён так поступил. Всё ведь было так хорошо. Чонгук садится рядом с деревом, опускает низко голову, чувствуя, как глаза мгновенно начинают влажнеть. Он должен понять. Он должен. — Не понимаю, — говорит сам себе Чонгук и хмурится, качает головой. Ветер врывается в него мощным ударом, хлестая по влажным щекам, и Чонгук с силой бьёт кулаком по земле. Он разворачивает помятый листок, когда крупные капли дождя оседают на его плечах и макушке, и замирает. Перестаёт дышать. Перестаёт жить. На смятом листочке его лицо, рисунок, сделанный чонгуковыми руками. То, что он рисовал ещё тогда, на поляне, когда только-только начал что-то чувствовать к Тэхёну. Он сохранил этот листочек, из которого выпадает что-то на длинной чёрной веревке. Чонгук отодвигает траву руками, достаёт веревку и небольшой крестик, который Тэхён показывал ему в прошлый раз. Он отдал ему свой крестик, но зачем? Чонгук ни черта не понимает. Поэтому когда идёт дождь, он продолжает сидеть под деревом, откровенно плача. Слёзы стираются влагой дождя, и его всхлипы не слышны за шумом, поэтому Чонгук позволяет себе выпустить всю боль непонимания. Крестик он держит в руке, сильно его сжимая, позволяя ему впиваться в кожу ладони, оставляя следы, а рисунок Чонгук рвёт на несколько частей и отбрасывает от себя. Жалеет. Сразу же начинает поднимать порванные листочки, и за одним даже приходиться пытаться бежать, потому что ветер уносит его. Чонгук злится на самого себя. Это всё из-за того, какой он? Да? Это всё из-за него? Он не понимает. Не знает, о чём думать. Чонгук чувствует только боль. И ничего больше.***
Поезд стучит слишком громко, его слышно даже сквозь музыку из одного наушника. Второй по-прежнему сломан. Сегодня утром Чонгук попрощался с Менсу и Минхёком, поблагодарил их за чудесное лето, и почти смог (на самом деле, нет) отказаться от большой сумки с разными фруктами и свежими овощами. Менсу не хотела отпускать Чонгука так рано, но видя то, что мальчик скучает по своим родителям (она воспринимала его подавленное состояние именно так), то с этим ей пришлось смириться. Чонгук несколько раз поблагодарил их, помахал на прощание, и домой поехал в шортах. Не стал даже надевать штаны. В поезде все одарили его разными взглядами, но Чонгук чувствовал себя никак. Ровным счётом никак. Он о многом думал за прошедшие дни, о многом переживал, много плакал, и даже пытался снова позвонить Тэхёну. Все попытки связаться с ним были тщетными. Чимин ему ничего не отвечал, но Чонгук слышал, как тот разговаривал с ним по телефону. На самом деле, в глубине души, Чонгук хотел понять поступок Тэхёна. Он уехал, чтобы не чувствовать привязанность и тревожность, для него это оказалось легче, чем быть рядом. И Чонгук это почти принимал и понимал, но всё равно продолжал винить себя. На станции его встречают родители. Они выглядят совсем по-старому, по-обычному и так… любяще. Слёзы вновь собираются в уголках глаз, когда Чонгук поднимает свой чемодан и сумку, спуская со ступеней. Ему вновь помогают, а отец, что стоит рядом, с удивлением смотрит на своего сына в шортах. — Милый! — Джианна машет руками и с улыбкой кидается в сторону сына, первым делом обхватывая его щёки ладонями, — солнышко! Так загорел! Моя радость! Чонгук не может сдержать улыбки, он чувствует гордый взгляд отца и его крепкую ладонь на своей спине. Мама крепко обнимает его, прижимая к себе, разглаживает футболку на груди, проводит по его волосам, чмокает в щёки и снова обнимает, счастливо улыбаясь. Отец обнимает после, когда Джианна берёт одну из сумок. — Не надо, милая, я сам, — Джено отмахивается от жены, сжимая ручки сумки, забрав её себе. Джианна не расстраивается, вместо этого она обнимает руку сына и ведёт его к их машине. — Ну, рассказывай, как там Минхёк с женой, как они живут, как тебе было там? Понравилось? Чем ты занимался? — Всё было хорошо, — Чонгук не врёт, — Минхёк с Менсу живут отлично, очень редко ссорятся, любят друг друга. Они понимающие, и всегда рано ложатся спать. Джианна хихикает, пока Джено погружает чемодан и сумку в багажник. Чонгук привычно садится на переднее сидение, пристёгиваясь — его культя даёт о себе знать напряжением. — У них есть классные уточки и куры, я их кормил. Ещё много разных ягод и овощей, фруктов, Менсу всучила мне целую сумку, звала в гости на зимние каникулы, но я сказал, что подумаю. — А почему так? — мама гладит сына по плечу с заднего сидения, — зимой там, наверное, нечего делать. Один снег. Это у нас тут любые развлечения. — Да, — поддерживает Джено, — это их надо вытащить сюда, к нам. Как там Чимин? — Хорошо, — Чонгук отводит взгляд в сторону высоких домов и магазинов, — мы не настолько сильно близки с ним, чтобы продолжать общение. На самом деле это не так. Они могли бы легко продолжать общение, но Чонгук не хочет связывать себя с тем, что напоминает ему о Тэхёне. Поэтому общение с Чимином он продолжать не хочет. — А тот твой новый друг? — сразу же говорит мама с улыбкой в голосе. — Уехал работать, — Чонгук старается говорить ровно, чтобы его голос не звучал с нотками боли. Наверное, у него не получается, потому что родители сразу же уводят разговор в другое русло. А дома всё по-прежнему. Старый пушистый кот орёт на весь дом, прося еды, в комнате Чонгука всё на своих местах, разве что нет пыли и полы очень чистые. Кажется, мама убиралась к его приезду. Привычно стоят костыли у кровати, и рядом со шкафом, вместо обычного кресла — каталка. Чонгук делает глубокий вдох. Он проходит по своей комнате, садится на постель, немного подпрыгивая, проводит ладонью по покрывалу с зелёным орнаментом. Свет пробирается сквозь окно, падает на его рабочий стол. Чонгук слышит голоса родителей с кухни, и чувствует, что из одной клетки перебрался в другую. Он отдохнул. Чёрт возьми, его тело отдохнуло. Но его душа вновь испытала такой сильный стресс, что хоть вешайся. Чонгук не вышел на обед и не собирался выходить к ужину, потому что всё, чем он был занят, это разглядывание крестика в своих руках. Он не выкинул его. Захотел бы — не смог. Не смог выбросить то, что было дорого сердцу Тэхёна, дорого его мыслям. К ночи мама заглядывает, чтобы проверить сына, и тут же охает. — Почему ты ещё не разделся, милый? — Джианна подходит ближе. Присаживается рядом, протягивает ладонь к своему сыну, замечая в ней что-то, — всё хорошо? — Да, — тихо отозвывается Чонгук, — всё хорошо, мам. Не волнуйся. Она понимающе кивает, кладёт ладонь на спину своего сына, принимаясь поглаживать. Заботливо целует его в висок и не видит никакого сопротивления. Чонгук последние годы не разрешал себя трогать, а тут даже не сопротивляется, не говорит ничего. Джианна грустно улыбается и замечает в ладони своего сына крестик. Тогда-то она и понимает. По своему, конечно, но понимает. — Ты прав, милый, всё будет хорошо, — она шепчет доверительно, снова гладит по лопаткам. Чонгук не верит себе, но верит ей. Наверное… всё будет хорошо.Спустя четыре месяца.
Джианна волнительно кусает свои губы, перебирает пальцы и не может усидеть на месте. Она надеется, что всё пройдёт хорошо. Надеется, что она не ошибается. Она верит людям, совершающим хорошие поступки, и верит, что всё встанет на свои места, а сердце её сына успокоится. Чонгук же не замечает волнения мамы. Он ходит с самого утра как ни в чём не бывало, даже не догадываясь, что к вечеру к ним принесут посылку. Курьер доставит кое-что очень важное. Джианна всё ещё переживает, и пока Джено на работе, она пытается себя занять чем-то. Едва ли может дотерпеть до вечера. Звонок в дверь был ожидаемым, но заставил вздрогнуть. Чонгук кидает взгляд на маму, потом в сторону двери. — Открой ты, пожалуйста, — просит женщина, пряча улыбку в своих ладонях. Чонгук доходит до коридора, встречает курьера, думая о том, что мама заказала что-то домой. Коробка была простой, но плотно упакованной, и не очень тяжёлой. Поблагодарив курьера, Чонгук направляется в сторону гостиной, кладя коробку на диван. — Что ты такое заказала? — удивляется Гук, смотря на коробку. — Это заказала не я, но эта посылка для тебя, — отвечает женщина. Она скромно улыбается уголком губ, а Чонгук закатывает глаза — он не любил сюрпризы. — Это папа заказал? — Чонгук берёт со столика ножницы, разрезая на коробке защитный скотч и разбирая её. — Нет, не папа. Чонгук хочет спросить, кто же тогда, но не может. Земля уходит из-под ног, когда он приподнимает коробку. Хватает только сделать короткий вдох и шаг назад. Первое, что видит Чонгук в коробке — языки нарисованного пламени. Яркие и красочные, словно рисунок из комикса. Прижав обе ладони к губам, Чонгук плотно зажмуривается. Он понимает. Всё понимает. Всё, чёрт возьми, понимает. Хочется плакать и смеяться одновременно. Чонгук протягивает дрожащие пальцы к коробке, открывая её. Там лежит бионический протез с красивым рисунком пламени, прямо такой, каким его описывал Чонгук… Тэхёну… — Мне так сложно было держать это в секрете, солнышко, — Джианна смеётся, видя растерянность на лице сына, — мне позвонил несколько месяцев назад Тэхён, поделился своей идеей, но я не была с ним согласна, потому что этот протез стоит больших денег, мы бы не смогли это позволить, но он убедил меня. — Мам, — тихо зовёт Чонгук, пытаясь прервать женщину. — Я доверилась ему, потому что тот крестик, что ты носишь всё время, ты не выкинул сразу. Значит, Тэхён для тебя многое значит. Поэтому я согласилась помочь ему. Поэтому мы ходили замерять размер твоей… ох, сынок. Чтобы всё сделать правильно и подогнать размер под тебя, мне нужно было помочь Тэхёну. Поверить не могу, он действительно это сделал! И так быстро! Не представляю, скольких людей он напряг в этом деле, чтобы сделать всё для тебя, милый. — Мама… — вновь зовёт Чонгук, поднимая взгляд на женщину. На языке крутились слова о любви. — Я всё понимаю, — она кивает, — ничего не говори, давай лучше примерь его. Чонгук достаёт протез из коробки, бережно берёт его в руки и замечает на дне коробки знакомую бумажку серого цвета. — Это билет, — говорит Чонгук, замечая ряд и место, время и дату, — на скачки. От Тэхёна. Джианна поджимает губы и улыбается, а Чонгук всё понимает. Понимает, что Тэхён его не бросил. Он просто захотел сдержать своё слово и сделать, как лучше, и Тэхён… он замечательный. Чонгук не может справиться с дрожью и волнением, и он не может шевелить губами, чтобы сказать хоть слово, но он чувствует, как его сердце наполняется любовью и чувством тепла. Оно трепещет, а в груди расцветают цветы. Он влюблён, всё это время был влюблён, и ничего не изменилось. Разве он мог думать иначе? Разве мог подумать, что Тэхён действительно бросил его просто так, не оставив никаких контактов и разорвав общение? Чонгук пойдёт на скачки. Пойдёт и найдёт там Тэхёна. Он, наверное, ударит его, а потом крепко обнимет, и скажет то, что должен был. Скажет ему, что очень сильно любит и будет любить. Потому что это то, что соединяет их души. Понимание, уважение, забота и любовь. Это то, что делает их особенными и счастливыми. Чонгук обязательно признается Тэхёну в любви, потому что это то, чего он хочет.Всё было как в тумане. Марево со вкусом сожалений. А потом я встретил тебя. Мир заиграл яркими красками. Потому что я полюбил тебя. Спасибо.