Ошибка в сонном заклинании

Пора бы уже лечь в постель и произнести заклинание, но Мозенрат медлил. Он сидел на кровати прислонившись спиной к стене и скрестив ноги. Парень размышлял, пытался подобрать слова, чтобы потом преподнести страшную правду о себе Регине как можно менее шокирующе, но в голове было пусто. Разве можно как-то смягчить рассказ о таком? Как не выворачивай всё равно — мрак, ужас, цитадель насквозь провонявшая смертью, замученные его собственными руками подданные… Мозенрат заламывал пальцы, пытаясь справиться с нервозностью. Его трясло, стоило ему представить лицо его подруги, когда он расскажет ей обо всём. Боялся увидеть в её глазах разочарование, отчуждение, страх, презрение. Он давно не страшился наказаний Дестана. Он привык к унижениям и физической боли, но разрыв с ней казался ему самым худшим наказанием за все его преступления. — Почему это так тяжело, Ксерксис? — тихо спросил Мозенрат. Угорь лежал на подушке и печальными глазами взирал на своего господина. Он хоть и никогда не видел эту Регину кроме как на фо-тог-ра-фиях, но и сам за все эти годы успел привязаться к ней. Она делала хозяина счастливым ненадолго, а когда Мозенрат был счастлив, то счастлив был и Ксерксис, потому что в такие моменты господин был более щедр на угощения и ласку, но к сожалению, сейчас Ксерксис не мог помочь хозяину в его горе. Он только приблизился к рукам юноши и потëрся мордой о его ладони, чтоб хоть как-то поддержать. Мозенрат слабо погладил питомца по голове, а потом взглянул в окно. На небе уже давно зажгись звëзды. Тянуть больше нельзя. Где-то там ждëт его милая подруга, которая жаждет обещанных ответов. Соблазн оттянуть признание хотя бы еще на одну ночь был велик, но Мозенрат дал слово, а значит он обязан его сдержать. До боли поджав губы, парень встал и начал расправлять постель, лëг и до подбородка натянул одеяло, пусть в покоях и не было холодно. Ксерксис по своему обыкновению умостился у его головы. Мозенрат закрыл глаза, но заклинание произнёс не сразу, а только минут через пять.

***

На этот раз Мозенрат оказался в саду перед её домом. Сколько раз он бывал здесь во снах Регины и как сильно хотел когда-нибудь оказаться здесь по-настоящему. Деревянный, двухэтажный, но не слишком большой дом, построенный её отцом и этот сад, заботливо посаженный её матерью теперь казался ему чем-то недостижимым. Всë здесь было пропитано любовью, чего в его жизни никогда не было. Здесь было хорошо, спокойно, совсем не так как в его огромном пустом и тëмном дворце. Этот маленький цветущий садик всегда вызывал у него непроизвольную улыбку, а убранство дома, хоть и чуждое и непривычное для него, со временем стало уютным. Здесь жила счастливая семья, и даже во сне это ощущалось. То, с какой дотошностью Регина воссоздавала обстановку родного дома в своей голове ярко об этом свидетельствовало. Даже сейчас оказавшись здесь Мозенрат вздохнул с неким облегчением, но когда он вспомнил с какой целью пришёл сегодня сюда всë внутри него в миг сжалось. Захотелось сбежать, но вместо этого он двинулся по тропинке, огибающей дом, к задней части участка. Под босыми ногами, почти как настоящая, ощущалась мягкая трава. Он так и не смог смириться с тем фактом, что любые созданные воображением Регины предметы были осязаемы, в то время как они сами — две любящие души — по сей день не могли касаться друг друга. Мозенрат любил её. Сейчас он понимал это как никогда, а ещё понимал, что ему в её светлой и счастливой, пусть она и до конца этого не осознаёт, жизни ему нет места. Юноша вышел к небольшой террасе позади её дома и обнаружил Регину, сидящую за столом. Сразу нахлынули воспоминания как они часто играли здесь в шахматы или нарды в детстве. Конечно, по его инициативе. Она бы ни за что не предложила сыграть в них сама, предпочитая более подвижные и веселые игры. Сейчас от этих воспоминаний защемило где-то в груди. — Привет, — улыбнулась девушка. — Здравствуй, — Мозенрат тоже улыбнулся, но его улыбка вышла слабой и вымученной. Он поднялся по ступенькам на террасу и остановился не в силах подойти к ней ближе. Регина это заметила и сама приблизилась к нему. — С тобой всë хорошо? — спросила она. По обыкновению она взяла его за руки, обернув ладони в белые бумажные салфетки, и с беспокойством взглянула в его лицо. Мозенрат посмотрел на неё в ответ, но быстро опустил голову, боясь утонуть в её бездонных голубых глазах. Его вновь охватило отчаяние. Он запоздало подумал, что ведь можно было ничего ей не говорить, а просто молча исчезнуть из её жизни. Она упомянула вчера, что ей иногда кажется, что она выдумала его. Может было бы лучше заставить её и в самом деле так считать. Просто однажды исчезнув из её снов, а со временем она перестала бы его ждать и смирилась с мыслью, что он был просто плодом её богатого воображения, а потом и вовсе забыла бы о нём. Да, он повëл бы себя как трус, но зато Регина осталась бы счастливом неведении о всех тех ужасах, что он сотворил своими руками. Да, так определенно было бы лучше, однако Мозенрат дал обещание. Он пришёл, чтоб дать все ответы и отступать уже поздно. — Пойдём за стол, — вместо ответа на её вопрос произнёс Мозенрат. Регина на миг поджала губы, но потом повела друга к столу за руку. Она опустилась на своё место, а Мозенрат сел напротив неё. Он невольно отметил, что сегодня она всё-таки надела шортики. — Ну, так… Что ты хотел мне сказать? — спросила девушка. Она скрутила в руках салфетку. Было видно, что его волнение очень быстро передалось и ей. Мозенрат отвёл взгляд в сторону на грядки с овощами на чуть поодаль от террасы и, глубоко вздохнув, начал не поворачивая головы к собеседнице: — Помнишь, когда мы встретились в первый раз я говорил, что использовал заклинание, чтобы спать без сновидений, но вместо ожидаемого эффекта оно позволило мне проникнуть в твой сон? — он так не посмотрел на Регину пока говорил это. — Помню, — ответила подруга. — Ты тогда говорил, что тебе снятся кошмары. Мозенрат едва заметно усмехнулся, но головы так и не повернул. — Но ведь восемь лет с тех прошло. Причём тут это? — не понимала девушка. — Я думала твои кошмары прошли, ты уже очень давно о них не упоминал, — сказала она. Потом она задумалась: — Ты вдруг стал замыкаться в себе, потому что они снова начались, да? Они тебя так сильно тревожат? — она снова взяла его за руки через салфетки. Мозенрат повернул голову к ней и посмотрел на их ладони. Он чуть сжал ручки девушки в своих. Ох, как же наивна его милая подруга. Она даже и близко не представляет, что происходило с ним все эти годы. — Они и не прекращались, — ответил Мозенрат, наконец посмотрев в глаза Регины. Её брови нахмурились, и юный маг решил, что больше нечего ходить вокруг да около. Чем раньше он расскажет ей всë, тем быстрее эта пытка закончится. Он продолжил: — Каждый раз, когда я не являлся на встречи с тобой, а засыпал самостоятельно, то мои сновидения всегда наполнялись ужасами. И это происходит по сей день. А когда ты спрашивала меня, что мне снилось, пока мы были порознь, то я всегда тебе врал, — признался он. Личико Регины помрачнело ещё больше. — Хотя, точнее будет сказать, недоговаривал. Да, мне и правда часто снилась моя пустыня, мой город, как тебе часто снится родной лес и дом, — он обвел взглядом деревянное здание. — То, что всегда окружает меня в моей реальной жизни, но и кроме того… — Мозенрат сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями, — …меня всегда преследовали образы изувеченных гниющих тел, что следовали за мной куда бы я не пошёл, куда бы не пытался от них спрятаться. Ожившие мертвецы, что жаждали добраться до меня и разодрать на мелкие куски. И каждый раз сталкиваясь с ними во снах и был почти уверен, что на этот раз они до меня доберутся и исполнят свою месть. — Но это ведь всего лишь сны… — произнесла Регина. Весь её вид источал тревогу. Она всё ещё держала его за руки. — Наши сны это отражения реальности, а моя реальность не менее ужасная и мерзкая, чем мои сны… Если даже не больше, потому что… — Мозенрат вновь замолчал, поджав губы и прикрыв глаза. Как тяжело было говорить дальше, но он должен. Он поклялся. Сердце готово остановиться прямо сейчас. — Я убийца, Регина… Вот оно — главное откровение. То, в чём Мозенрат больше всего боялся признаться ей. Этот груз он нёс на своих плечах уже много лет и когда он произнёс эти слова, ему казалось, что он наконец избавится от него, но нет. Парень ощутил, что ладошки подруги выскользнули из его рук. Мозенрат открыл глаза и увидел, что Регина смотрит на него с непониманием и отвращением. Он боялся этого взгляда, хоть и ожидал. В этот момент его придавило к земле окончательно. — Скажи, что это просто плохая шутка, — тихий голос девушки пробрал его до костей. Она не верила. И Мозенрат понимал её. Он бы тоже не поверил, если бы оказался на её месте. — Мы ведь столько лет дружим. Ты всегда был таким… Добрым, пусть и с завышенным самомнением. Такого просто не может быть, — она опять скрутила в руках салфетки и нервно теребила их. От её вида точно также скручивало его желудок. — Хотел бы я, чтобы это и вправду оказалось всего лишь плохой шуткой, но это чистая правда. В нашу позапрошлую встречу я говорил, что в моём мире есть нечто такое, что выше твоего понимания. Помнишь? — Регина растерянно кивнула. — Это и есть то, что я имел в виду. Некромантия — вершина чёрной магии и то, чему я обучаюсь практически всю свою жизнь. Мой отец Дестан… — здесь Мозенрату опять пришлось сделать паузу. Он покачал головой, готовясь открыть ещё одну тайну. — Хотя он мне вовсе не отец и никогда им не был… Он обучал меня некромантии едва во мне пробудился магический дар. Однажды его разум поработила идея о создании бессмертной армии, чтобы впоследствии захватить власть в Семи Пустынях, но подозреваю, его нескончаемая жажда власти не остановилась бы на них. Он несомненно сильный чародей, но чтобы воплотить свой план его сил оказалось недостаточно. Ему нужен был помощник и этим помощником стал я. Как только я попал под его личное обучение он научил меня обращать в нежить животных, конечно, сперва заставляя меня собственноручно их умертвить. Потом я помогал ему усовершенствовать многие обряды и заклинания связанные с некромантией, чтобы ожившие мертвецы были не просто безмозглой подвижной гнилой массой, а были послушными и способными понять, что от них требует господин и способными это выполнить. На это ушло много времени и сил, а также много жизней, загубленных во имя его «Великой цели». Сначала это были те, кого никто не хватится: казненные преступники, потом те, кто отбывал срок в тюрьмах. Их было много, а результатов почти не было, поэтому потом к ним прибавились нищие и бездомные. Их отлавливали прямо на улицах по приказу Дестана. Многие из них умерли от моих рук, а потом вновь оживали, не помня кем они были при жизни, готовые служить вечно. Так проходили мои дни: опыты, пытки, нескончаемые отчаянные крики замученных мной же людей, а ночи я проводил с тобой, играя и веселясь, или нежась в твоих объятиях… — Всë! Замолчи! — Регина вскочила со стула и отскочила от него как можно дальше. Она обхватила себя руками, словно ей стало очень холодно, а её глаза наполнились слезами. — Это ведь неправда, да? Ты не можешь быть таким? Я ведь… Я ведь… — она стала заикаться, будто она сейчас заплачет. Впрочем, так и было. — Я ведь столько лет тебя знаю… Ты н-не можешь… — Увы, всë до последнего слова правда, — Мозенрат тоже поднялся из-за стола и сделал пару шагов её сторону, но она выставила руки вперёд, будто защищаясь и давая ему понять, чтобы он не смел подходить ближе. Видя её в таком состоянии, сердце юноши обливалось кровью. Лучше бы он и правда просто внезапно исчез и никогда больше не появлялся. Не надо было ей ничего говорить. Она бы со временем его отпустила и забыла, а теперь в её собственном сердце навсегда останется глубокая рана, которая возможно не заживёт. Восемь лет назад эта непоседливая девочка с двумя длинными косичками и в бледно-розовой сорочке попросила его, чтобы он приснился ей ещё, а тот одинокий и измученный кошмарами мальчишка исполнил её просьбу. Потом она сама предложил ему стать друзьями, а после тот одинокий мальчишка и вовсе влюбился в неё, и эта влюбленность стала причинять ему не меньше боли, чем от наказаний Дестана, но это всё ничто по сравнению с тем, какую боль он причинил ей открыв правду о себе. — Я знаю, это сложно осознать, — Мозенрат сделал ещё шаг навстречу ей. — Не подходи… — она вновь приняла защитную позу и вжалась в стену дома. Мозенрат остановился. Он напугал её до смерти своим признанием, но самое ужасное, что это было не всë. Далеко не всё. Сколько всё ещё осталось не озвучено, но он понимал, что больше её хрупкое сердечко не выдержит. И он не собирался её более мучать. — Регина, милая… — его собственные глаза увлажнились, — послушай. Несмотря на все, что я тебе только что сказал, я на самом деле никогда не хотел причинять боль тебе. Ты этого не заслуживаешь, а потому, когда мы проснëмся, я уйду навсегда. Больше ты меня не увидишь, — теперь он сделал пару шагов назад, будто старался подтвердить этим свои слова. — Так будет лучше для тебя. «Но не для меня», — добавил он мысленно. — Потерпи мое присутствие до пробуждения и забудь обо мне словно я и правда был всего лишь твоей выдумкой, — он отошёл к лестнице, повернулся к девушке спиной и сел на верхнюю ступеньку. Больше он не произносил ни слова. Регина тоже. Парень слышал шевеление сзади, но не обернулся. Он только смотрел на клумбы с цветами. Мозенрат не видел, как Регина осела на пол все еще прижимаясь спиной к стене и закрыла лицо руками. Слышал тихие всхлипы и вместе с тем наблюдал, как цветы перед ним стали увядать, а зелень становилась серой. Яркое голубое небо вдруг стало блëклым. Всë что окружало его в точности отражало состояние его подруги. Бывшей подруги… С этого момента они больше не друзья. Мозенрат не знал сколько они просидели в этой тишине прежде, чем все вокруг стало размываться и он не проснулся в своей постели совершенно разбитым и обозлëнным на себя и на своего наставника. Этим утром ему хотелось убить его как никогда прежде и совсем скоро он попытается это сделать, чего бы ему это не стоило.