Просто карта так легла

Диспозиция была такая: четверо разумных третьекурсников смотрят, сложив лапки, как один не сильно разумный первокурсный организм меняет элемент питания в их выстраданном агрегате по изготовлению молочных рек. — Вот, — Нуцык поднялся, отряхнул коленки. Почему-то ячейка для батареек и здесь была у самой земли. — Заводите свою машину. Посмотрим… Инсект, который недавно спас Джонока от превращения в сладкую карамельку, решительно подошел, защелкал тумблерами. Обе пары его верхних конечностей порхали с неимоверной скоростью. Огонечки слаженно замигали, два раструба на гибких ножках развернулись и склонились к недореке. — Я Ашот, кстати, — представился инсект. — Спасибо… — Нуцык, — только и успел вякнуть Нуцык. Захрипело, как в устаревших динамиках окраинного космовокзала. — Оу, где это я? Кхе-кхе, — заперхал агрегат. — Молоко? Производить молоко и кисель? Я вам корова, что ли? — Корова — это что? — осторожно спросил Ашот. — Чан по изготовлению соевого молока. На Новом Китае это самый модный агрегат. Каждая уважающая себя хозяйка держит корову на кухне. Если ее подкармливать солью, то она будет выдавать сыр тофу. Последний писк на Новом Китае, — обстоятельно объяснил динамик. — Ничего себе. — Откуда инфа? — Что такое соевое молоко? Три хомо сгрудились у своего проекта, засыпали его вопросами. Агрегат кокетливо покрутил раструбами, тумблеры сами по себе переключились и встали в линеечку. — Если вы загрузите в меня охапку травы и подождете, я вам выдам такое! Такое! Голос из динамика перестал похрипывать, выровнялся. — Мёд? — с затаенной надеждой спросил Ашот. Антеннки на его голове завибрировали, рудиментарные крылья вжикнули. Агрегат промолчал, намекая, что ждет ответных действий. И третьекурсники кинулись рвать траву. Нуцык с Джоноком с интересом смотрели, одинаково сложив руки на груди. — Слушай, а ведь мастер Нефертем сказал, что надеется на нас, — спохватился Нуцык, — чтобы стала полноценная молочная река с кисельными берегами. — Я бы предпочел котлетные. Или пирожковые, — хмыкнул Джонок. — И я. Но туристам надо в соответствии с фольклором. Только я не представляю, как. Кисель же жидкий? — Надо было почитать сначала. И информацию поискать. А твердый кисель, как и корова на кухне — из одной коробки понятия. Короче, Нуцык, опять мы встряли. Тот в ответ легкомысленно хихикнул и подкрался к агрегату поближе. Пока студенты носились с пучками сорванной травы и пихали ее в бездонный правый раструб, машина осталась без присмотра. Она довольно гудела и вроде даже подрагивала. Часть управляющей панели была вертикальной. На ней выделялся грубоватый барашек переключателя со стрелочкой, сверху полукругом изгибалась шкала с делениями. Но вместо привычных цифр слева направо шли слова: «чуть-чуть», «нормально», «много». И Нуцык недолго думая, перевел стрелку на «много». Река так река! Безымянные третьекурсники еще минут десять таскали траву, потом, тяжело дыша, выстроились рядком. — Ашот, заводи! — Я готова, — томно отозвался агрегат «не корова». Инсект нажал на большую желтую кнопку. Внутри механизма загудело и забулькало, он судорожно дернулся, раструбы развернулись и уставились в небо. Два радужных фонтана ударили вверх, вознеслись выше самых высоких деревьев, а потом неизбежно обрушились на землю. Нуцык стер первый плюх со щеки, лизнул. — Вкусно, — неопределенно сказал он. — Нас сейчас затопит, — обеспокоился Джонок. — К руслу, к реке разворачивайте! — завопил он. Все бросились, оскальзываясь и падая, к обезумевшему агрегату. Кто жал на все подряд кнопки, пытаясь отключить извержение, кто карабкался на плечи друзей, чтоб вцепиться в раструбы и направить их в сторону реки вручную. Вместо воздуха на бывшем пасторальном бережке повисла мешанина из разноцветной субстанции и крепких выражений мокрых студентов. Струи непонятной, но яркой жидкости удалось направить в русло. Радужное великолепие бурлило, пенилось, смешивалось с молоком и неслось меж берегов, вздуваясь пузырями. — Красиво получается, — Нуцык обозрел получившуюся немолочную реку. — С зеленой травой смотрится вообще отлично. Инсект Ашот встал рядом. — Неплохо. Но нам-то было надо по сказке! Молочная река с кисельными берегами. Потом мы должны были слепить «гуси-лебеди». Если б я знал, что это за звери! Я первую модель сделал, так ребята обсмеяли. А мастер Шизаурус даже не предполагаю, что выскажет. — Он предложит тебе самому летать и похищать испуганных Аленушек. Потому что твои гуси похожи на жуканов ваших, — подколол однокурсник. — Я Костя. Хомо протянул руку Нуцыку. — Нуцык, — тот потряс руку. — А вы с какого факультета? — С биофака, вестимо. А ты такой зелененький откуда? И что за питание сунул в нашу машину? — С Корешка мы, — смутился Нуцык. — А шарики мне мастер Нефертем наказал взять. — Мы так-то со звездно-механического, — представился Джонок. — Только Нуцык у нас просачивается во все сферы. Интуит он, похоже. Вот мастер Шизаурус до него доберется, тогда все: тушите сверхновые, гасите черные карлики! Ребята засмеялись. Нуцык шаркнул ножкой и оглянулся на присмиревший агрегат. Тот больше не трясся, но радужная субстанция лилась все еще мощным потоком. Нуцык удивился, что никто не интересуется произошедшим. У него самого нетерпение вскипало внутри, что твои пузыри на поверхности разноцветной речки. Пока старшекурсники бурно обсуждали преподов, он подошел к агрегату. — Что это было? — вежливо спросил Нуцык и постучал пальцем по корпусу. Очень неудобно было без имени. Или хоть номера. — Как что? Как что? Отрыжка единорога, разумеется, — оживился агрегат. — Бе-е-е, — скривился Нуцык. — Что вы, хомо, понимаете в единорогах, — снисходительно ответил агрегат. — Мы же извергаем радугу, а не что-нибудь. — Так ты единорог? — оживился Нуцык. — Звучит знакомо, но я не помню, откуда. — Только два рога изобилия мне приделали, — досадливо прокряхтел агрегат, — образ порушили. Но ничего, больше рогов — больше изобилия. Нуцык отошел на несколько шагов, окинул скептическим взглядом двурогого единорога. — Ребята! Идите сюда, что скажу, — завопил он. Теорию о радужной отрыжке единорога все выслушали с кислыми лицами. — Может, и гуси-лебеди не понадобятся? — задумался Ашот. — Надо придумать более благозвучное название, — предложил Костя. — Да весь сказочный сценарий придется перекроить. Агрегат с мелодичным звоном выплюнул последние капли своей радуги. — Зовите меня Кондрык, — важно сказал он. — Это древнее единорожье имя. А легенду для туристов я вам сейчас расскажу. Дело было так… Но версию Кондрыка им услышать не довелось. Мастер Нефертем, вероятно, учуял что-то не то в мировом эфире и примчался в своей каталке на колесиках. — Великий Космос! Студенты, что вы опять устроили? Нуцык, я же тебя как разумного просил помочь с молочной рекой. И что я вижу? — Мастер! Представления не имею, как так получилось. Но Кондрык обещал рассказать, — всплеснул руками Нуцык. — А вы не хотите искупаться? — Что, прямо сейчас? Без детального анализа этой жидкости? — опешил мастер. — Единорожья радуга обладает целительной силой, — тут же отозвался Кондрык, — даже не сомневайтесь, профессор. — Профессор? Насколько я помню, это какое-то устаревшее звание? Откуда информация? — Просто всплыло. И все же, попробуйте водичку, уважаемый мастер, — завилял агрегат-единорог. Нефертем издал непереводимый клёкот и подкатил к самому краешку обрывистого берега. — Студенты, чего стоим, кого ждем? Почему химанализ еще не сделан? — ворчливо спросил он. — В агрегат встроен же, — робко вякнул один их накосячивших энтузиастов и бросился к единорогу-самоназванцу. Поднял заслонку в боковой панели — открылась полость, заполненная пустыми пробирками в ячейках. — Эй, щекотно же! — хихикнул Кондрык на копошение в своих внутренностях. — А я бы провел независимую экспертизу, — глядя в небо сказал Джонок. Ашот понятливо пожжужал в сторону гостиницы. За незаинтересованным оборудованием. А мастер Нефертем между тем качнулся на своем передвижном полу-аквариуме и заскользил вниз, прямо в радужные объятия экспериментальной жидкости. — Ай! — воскликнул Нуцык. — Плять, — выругался Джонок, бросаясь на помощь. Что сказал мастер в первые мгновения, никто не услышал. Плюх был очень громким, стрекотание на родном языке сугубо сердитым. — Вы в порядке, мастер? — тревожно спросил Джонок, вглядываясь в разноцветную воду. Передвижная платформа с бортиками дрейфовала к противоположному берегу как ни в чем не бывало. Рядом с ней торчала из радужной круговерти фиолетовая макушка. Вот одно из щупалец озадаченно взметнулось и почесало под вынырнувшим желтым клювом. — Мало информации, — задумчиво произнес Нефертем, — я еще полежу. И он исчез с поверхности. — Он же подводный житель. Значит, все хорошо, — успокоился Нуцык. — И что там с анализом, ребята? Костя в ответ вывалил вереницу непонятных слов и заключил: — В основе все равно вода. А примеси… Не опасно для мастера Нефертема точно, для хомо тоже, по другим ксеносам надо смотреть. И эксперименты ставить. — Я готов! — подскочил Нуцык. — Тогда и я, — подхватил Джонок. — Что делать надо? Двурогий единорог снова оживился. — Дайте мне по капельке крови, смертные, и я расскажу о вас всё до последней генной цепочки, — пафосно произнес он. Вернувшийся Ашот поставил на траву чемоданчик с независимым оборудованием, подозрительно склонился к агрегату, понюхал воздух рядом. — Да мы и сами знаем каждый свой генокод, железка! — А я скажу вам другое, белковые вы организмы, — пропел Кондрык, — например, подходите ли вы моей радужной реке и во что превратитесь, если в ней искупаетесь. Студенты замерли, как в известной игре: каждый в загадочной и неудобной позе, в которой его настигли роковые слова. Под крутым зеленым бережком жизнерадостно булькнуло. Нуцык отмер, но первым делом сунул руку в приветливо приоткрытое гнездо анализатора. Другое, не то, в котором были пробирки. Палец кольнуло. — Пять минут, и все будет в ажуре, — сказал агрегат. А Нуцык бросился к реке. Для надежности он пал на четвереньки, подполз к краю, вытянул шею. — Мастер Нефертем, а что это вы там делаете? — с любопытством спросил он. Фиолетовый осьминогообразный преподаватель звездной механики стоял на мелководье и задумчиво изучал свои щупальца. — Отсчитываю необходимое количество конечностей для ходьбы, — серьезно ответил мастер. — Как вы двумя обходитесь, не понимаю. Придется выделить четыре! Целых четыре штуки для передвижения. Ужасно много. — Так у нас же форма тела другая, центр тяжести не там и вообще… О-о-о! Вы можете ходить??? — Пытаюсь, молодой организм, пытаюсь. Необычные ощущения, надо сказать. Ладно, тащите меня наверх, зовите мастера Шизауруса. Будем разбираться. *** Теперь диспозиция выглядела так: три хомо с инсектом активно суетятся вокруг обретшего имя и даже — о, Великие Звезды — расовую принадлежность агрегата, сам он бубнит что-то похожее на отрывок из «Старшей Эдды», Нуцык работает переводчиком, а Нефертем суровым следователем. Джонок, между тем, не отлынивал от обязанностей. Мастера Шизауруса он привел и успел за пять минут дороги расписать героическую балладу в стиле, скажем, «Младшей Эдды». Джонок даже смутно помнил, что это такое. Баллады и саги. Он стал подозревать, что туристический маршрут придется полностью переделать. Никак не походило на сказочную молочную реку с кисельными берегами то радужное безобразие. — Коллега? — уставился преподаватель нелинейной фантазии на преподавателя звездной механики. — Неплохо, а? Как я тебе прямоходящим? — и мастер Нефертем кокетливо отставил одно щупальце, уперев в условный бок другое. — Кожа не сохнет? — Не-е-ет, — прислушался к себе Нефертем. — Внутрь принимал? — строго спросил Шизаурус. — Если только непроизвольно, — насмешливо защелкал клювом Нефертем. — И машинально, — покивал Шизаурус. — В медкапсулу тебя. На пару часиков по тестам погонять надо. А пока… Он прошелся по краю берега, потом потребовал отчета о химанализе. — В неизвестных науке соединениях обнаружена вода, — бодро выкатив глаза отрапортовал Ашот. — Звучит всеобъемлюще, — покивал Шизаурус. — А подробности? Сколько этих неизвестных соединений? И какой науке они неизвестны? Может, только вам, студент? — Может, — радостно согласились все третьекурсники. — Пятьдесят два, — уточнил Ашот. Кондрык напомнил о своей личности деликатным покашливанием и позвякиванием. — Осмелюсь доложить, уважаемый профессор! Я, как представитель древнейше-мудрейшей расы единорогов, поделился своими мнэ-э-э, выделе… то есть радугой. Она обладает невероятной целительной силой и способна менять судьбы. — Чьи? — спокойно спросил Шизаурус. — Ваши. Наши. Тех, кто прикоснется. Тех, кто захочет. Если разумный не хочет перемен — хоть упейся, — захихикал Кондрык. — Да я не в претензии, уважаемый двурогий единорог, — улыбнулся преподаватель, сделавшись сразу симпатичнее той серой маски, которую он носил. — Кто сделал такую чудесную шкалу? Шизаурус с любопытством наклонился к барашку со стрелочкой. Кто-то мыкнул. То ли Костя, то ли Ашот. — И кто поставил на «много»? — еще веселее поинтересовался мастер. — Я, — признался Нуцык. Он скромно теребил штанину неубиваемых шорт. — Зачем? Нуцык старательно задумался. И правда, зачем он это сделал? Но вместо стройных объяснений, да хоть немного более внятных, чем «не знаю», в голове кружились невероятные картины, которые ему показал в полете Бульк. В безграничном синем пространстве снова летела сверкающая капля. Она наливалась светом и цветом, росла, покрывалась спиральными разводами облаков, брызгами островов и материков. Она медленно вращалась, показывая созвездия огней на темном боку, росчерки птичьих крыльев на ярко-зеленых просторах с другого бока. — Это же планета, — задохнулся от изумления Нуцык, — она живая. Мастер Шизаурус вытянул губы трубочкой, склонил голову к одному плечу, к другому, внимательно разглядывая зеленого первокурсника… — В идеале они все должны быть живые, — улыбнулся он. — Здешняя — точно! — самоуверенно вставил Кондрык свои мифологические пять крон. — Может, у вас, глубоко уважаемый единорог, и название есть для вашей реки? — тут же переключился преподаватель на разумный агрегат. — Стикс? — неуверенно предположил Кондрык, — ну хорошо, хорошо, пусть будет Эливагар. Студенты запереглядывались. — Слава Жукобогу! — тихонько проворчал Ашот, — гуси-лебеди не понадобятся. Как бы их утилизировать, пока Шиза не просек… Нуцык немедленно вытянул уши. Желание посмотреть на сказочных персонажей стало просто нестерпимым.