Проблемные дети мыслят позитивно

      Айзава Шота привык жить в постоянном недосыпе, в холодном ночном воздухе, со вкусом металла на языке, и не жаловался.       Даже когда в его жизни появились куча тетрадей на проверку, жёлтый спальный мешок и ужасные дети, которых он, возможно, ненавидел меньше, чем всех других детей вместе взятых.       Работа учителем действительно занимала приличное количество времени в его жизни, но геройство всё так же оставалось её важной частью. Поэтому, когда он чудом разглядел очертания небольшой фигуры, сидящей на крыше, он был благодарен тому, что именно сегодня он решил "пробежаться" по окрестностям. В последние дни Айзава выглядел, мягко говоря, паршиво и, чтобы хоть немного развеяться, он вышел на небольшой патруль. Наконец, когда беспокойный ребенок оказался в его руках, Шота понял, что может вздохнуть полной грудью. Кажется, он замер и практически не дышал всё это время. Маленький.       Этот малыш кажется слишком маленьким. Айзаве нужно отвести его домой или по крайней мере в безопасное место. Мысли о собственной квартире полной тетрадей на проверку с жёлтым спальным мешком, он пытался игнорировать.       Шота честно пытался разглядеть его гакуран, тогда он мог бы узнать в какой школе учится этот парень. Но школьная черная форма была похожа на тысячи других и не оставляла герою никаких шансов. Особенности гакурана разглядеть не получилось, зато в глаза всякий раз бросались грязь и пыль, окончательно въевшиеся в ткань, а ещё — сажа. Запах гари он не мог спутать ни с чем — этого ребёнка пытались поджечь? Или уже подожгли? Блядь.       Видимо с этим ребёнком не будет всё так просто, как он изначально предполагал. Огненных причуд и со всеми их подвидами — пруд пруди, а если это была не огненная причуда, то скорее всего причуда с каким-нибудь похожим эффектом горения или что-то в этом направлении.       Айзава наивно полагал, что сегодня сможет нормально поспать. Он снова скользнул взглядом по тёмной макушке. Они уже некоторое время шли по пустым ночным улицам. На вопрос о доме, подросток занервничал. Дело пахнет керосином.       Горелая школьная форма, заикание, сутулость и нервные движения. Он похож на маленького побитого котёнка, которого почему-то очень невзлюбила жизнь.       Герой не знал, что сделать или спросить, как будто он ходил по огромному минному полю, где каждое неправильное движение равносильно смерти. Внутреннее чутьё било тревогу — нужно было что-то делать и срочно. — Так, ты живёшь в этом районе? — Проблемный ребёнок вздрогнул, Шота честно старался задать вопрос как можно более непринуждённо и мягче. — Нет, здесь живёт мой дядя, — Пальцы начали нервно теребить лямки рюкзака. — Мм, понятно, — Айзаве так хотелось спросить про родителей, школу, возраст, имя и сказать, что он профессиональный герой, что ему можно довериться и в случае чего: он сможет ему помочь. — Так ты живёшь с дядей? — А, нет! И-извините, что запутал, — Ребёнок нервно начал заламывать пальцы. — Я живу с мамой, п-просто в-вы решили проводить меня, а дядина квартира будет ближе, чем моя. — Нужно будет запомнить адрес этого дяди и попросить Тсукаучи об одном небольшом одолжении, — Мрачно подвёл итог подпольный герой в своей голове, больше попыток завести разговор не было.       Прошло минут двадцать, они вместе прошли через несколько мелких геройский агентств, а уже к началу улицы, к многочисленными жилыми комплексами. Подросток к этому времени быстро набрал номер и позвонил. Голоса к сожалению он не смог расслышать.       Подходя ближе к дому, Шота уловил тихий звук, что-то очень похожее на звук электричества? Сотриголова взялся за предмет поддержки, а глаза на миг загорелись красным. — Изуку! — Мужчина с похожим телосложением и волосами, оказался рядом с ребенком и обнял его. В глаза сразу же бросились остатки бледно-зелёных молний на поверхности его тела: постепенно растворяющиеся в темноте ночи. Парнишка пару секунд стоял неподвижно, почти не дыша, но Айзава заметил в его глазах огромное облегчение, и он поспешил обнять в ответ. Мужчина примерно его возраста, в домашней одежде, скорее даже в пижамной, и мальчик в пыльной, грязной школьной форме — в них сразу угадывались родство. И как бы Шоте не хотелось портить радостное воссоединение, ему нужно было задать несколько вопросов.       Конечно, это целиком и полностью работа полицейских и не смотря на то, что геройство и полиция в сущности являются родственными профессиями. Дела, не имеющие прямого или косвенного воздействия со стороны злодея или группы злодеев, не должны решаться профессиональными героями, что Шота считает полностью нелогичным и иррациональным. Есть много ситуаций, когда профессиональному герою следует оказать помощь в делах не связанных с нападением злодеев.       Современные герои, грубо говоря, дерутся со злодеями, а всё остальное больше походило на подобие какого-то актерского представления.       Полиция действительно делает гораздо больше и, как бы парадоксально не звучало, меньше. Было понятно почему все тянулись к героям, несмотря на то, что причуды появились относительно недавно. Эпоха до причуд считается чем-то, что навсегда кануло в лету, но всё что человечество имеет на данный момент — наработки и изобретения придуманные людьми без причуд. Им не нужны были никакие причуды повышенного интеллекта или ускоренного развития, чтобы придумать множество удивительных вещей.       Полиция тоже небольшой отголосок той эпохи, когда люди спасали жизни людей, и никто их не осуждал за выбор профессии. Она занимается не только противостоянию злодеям или спасением жизней, но и более нелицеприятными делами. Зачем хотеть быть тем кто разбирается с жертвами сексуального насилия, с домашним насилием по отношению к детям, если можно быть ярким и популярным героем?       Сотни учеников ежегодно подают документы в геройские школы, попадают туда отнюдь не все, но те, кто смогли, в итоге гонятся за блестящей жизнью героя, а не за самим геройством. Каждый год Айзаве приходится вбивать детям – геройство это не то, что они видят по телевизору или на улицах со стороны, и что это действительно не игрушк... — ...герой подполья, Сотриголова. Вот чёрт. Только этого ему не хватало.       Мало того, что сегодня Шота поймал мальчишку с крыши, отвёл этого проблемного ребёнка не к своим родителям, а к дяде, так ещё эти двое конечно же знают его геройский статус. Замечательно однако карты легли на стол, даже и не скажешь, что всё происходящее — случайность на случайности.       Две горящие пары глаз смотрели на него, хотя, возможно, оно и к лучшему. Шота действительно хотел удостовериться, что ребёнок будет в порядке. — Обычно никто не признаёт во мне героя, — Герой повёл плечами, смотря на парнишку. — Почему раньше не сказал? Ты знал, что я герой? Я-то думал, почему ты так легко согласился идти с незнакомцем до своего дома. — Н-на самом д-деле, я не сразу узнал вас, – Парнишка, давно освободившись от объятий, стоял, неловко теребя край своей школьной формы. Айзава недоверчиво наклонил голову и прищурился. – Н-но вы с самого начала казались мне знакомым! — Да, он у нас такой, – Мужчина небрежно закинул руку на плечо мальчика и похлопал по нему, подойдя ближе к подпольному герою, он протянул руку для рукопожатия. — Скорее всего ты не помнишь меня, но я Мидория Джек. — Мидория значит? – Шота пожал руку и снова глянул на мальца, теперь когда он мог рассмотреть родственников ближе, в голове начали проявляться старые, почти забытые воспоминания. Эти торчащие в разные стороны волосы не давали ему покоя. — Вы правы, я не могу вас вспомнить. — Можно на ты, мы одного возраста, — Айзава поднял одну бровь. — Мы учились в одном классе до того, как ты перевёлся на геройский факультет.       Айзаву как током прошибло, что-то на затворках сознания подкидывало мыльные образы: те же тёмные волосы, звонкий голос, походка и тот же блеск в глазах — вот почему он не мог пройти мимо.       Казалось мальчишка, удивлённый не меньше, чем сам Шота, был одним из тех самых старых, почти забытых воспоминаний. — Джек Мидория? – Скептично произнёс герой, будто пробуя давно забытое имя на вкус. — Да, Айзава-кун, – И Шота не может не ухмыльнулся на это, под своим шарфом конечно же.       Он мало, что помнил про Джека. Они виделись мало, Айзава не был из тех кто заводит друзей в классе, предпочитая им что-нибудь другое. Джек был сам по себе незаметный: сидел где-то на последних партах, в школьном кафетерии тоже находил укромные места, даже после школы шёл где-то позади, но он всегда был.       Шота помнит как однажды, проходя по коридорам, заметил угловатую фигуру с кучей бумажек в руках, относящий всю эту кипу в учительскую. Помнил, как Джек протянул руку их однокласснице и помог ей дойти до кабинета Исцеляющей девочки. Помнил, как на спортивном фестивале Джек вырвался вперёд на беге с препятствиями, неся на спине других учеников, что не могли самостоятельно добраться до финиша.       От воспоминаний стало легче, Айзава выдохнул. Старший Мидория пошарился в своём домашнем халате, вытащив из кармана потёртый кошелёк, радостно поднимая руку: — И так, за спасение Зуку и за встречу со старым одноклассником, это нужно отпраздновать! Отказы не принимаются, — Он притянул племянника и бывшего одноклассника за предплечья, не брезгуя испачкать чистый халат. — Дядя, Сотриголова-сан сейчас на работе, — Изуку попытался замедлить дядю, — Он и так уже потратил много времени на меня. Джек сбавил обороты и посмотрел на героя, Айзава снова выдохнул: — Сегодня не моя смена патруля, так что я свободен. — Видишь, Зуку? Расслабься, ты же сейчас с героем подполья и лучшим на свете дядей! — Он повернулся в сторону племянника, ярко улыбаясь.       Спроси кто-нибудь Шоту, чем он занимается в одиннадцатом часу ночи, кроме как того, чтобы готовиться к школе или бить каких-нибудь подонков в переулке, он бы точно не ответил, что он будет сидеть в лапшичной и ждать свою порцию удона. Джек утащил их не так далеко от своего дома: лапшичная буквально соседнее здание с противоположной стороны улицы. — Тут очень вкусно готовят, Зуку, думаю тебе стоит сходит в туалет, – Мужчина неопределённо махнул вокруг своей щёки, Изуку оставил рюкзак одиноко валятся на краешке стула и спешно откланялся.       Оба взрослых молчали, пока шаги совсем не стихли: были слышны только звуки методичной готовки с кухни и приглушённое пение радио.

***

      Изуку не помнил как дошёл до туалета, но после того, как дверь закрылась и он остался один, Мидория схватился за раковину и попытался унять дрожь в коленях. Поверхность раковины была мокрой и скользкой по сравнению с шершавыми пыльными руками.       Для начала Изуку следует успокоиться и нормально дышать. Вдох немного рваный и нервный, выдох — такой же. Ноги ещё ватные — они как будто игрушечные, он сам себе кажется игрушечным. Сделанный из пряжи и пуговиц, словно плюшевый Всемогущий, с которым он в детстве ложился спать. Точно. Всемогущий.       С настоящим Изуку такого бы никогда не произошло. Должно быть это один из тех снов — после которых не знаешь, где начинается реальность и заканчивается фантазия. Да, должно быть так оно и есть. Ведь такой бесполезный и тупой как он, никогда бы не увидел Всемогущего и не получил его автограф. Ведь с таким жалким отребьем герой никогда бы не поговорил, а ещё не стоит забывать Сотриголову.       Столько героев за один день увидеть вживую, так ещё и вблизи — невозможно, а поговорить: что-то на грани фантастики.       Вода была ледяной и она ошпарила не хуже утюга, подросток мгновенно притянул руку обратно к себе. На коже стали проявляться красные пятна, ладонь неприятно пульсировала. Грудь словно что-то сдавливало, в ушах зазвенело протяжным гулом. Мидория решился поднять взгляд с кафельного пола — вперёд.       В отражении на него смотрел мрачный мальчишка, на щеке виден свежий синяк, грязь в перемешку с потом, разводами плыла со лба до подбородка. Подрагивающие пальцы потянулись к лицу: Изуку не знал этого мальчика в зеркале – бледного, побитого и распухшего от слёз. Он – Мидория Изуку. А мальчик в отражении смотрящий на него – Деку.