Проблемные дети мыслят позитивно

      За пару дней Изуку пакует немногочисленные вещи по рюкзакам и спортивным сумкам, чтобы уже в разгар рабочей недели переступить порог своей квартиры. Он провожает дядю, перед этим накормив домашней едой Инко и напоив любимым зелёным чаем. Перевозку вещей решили провести во время обеда, чтобы Джек лишний раз не отпрашивался с работы. Инко обещала прийти по возможности раньше, чтобы помочь распаковать вещи и устроить вкусный ужин. Давно они не ужинали вместе в своей квартире вдвоём.       Кажется, будто проведённые месяцы с Джеком стёрли остальные моменты из его жизни. Изуку неуклюже оступается в коридоре из-за кривого стыка ковров, странно, раньше он никогда не замечал этого. На кухне он случайно бьётся о дверцу шкафа, почему-то теперь он не кажется таким далёким и высоким. Изуку уже без проблем дотягивается до него и достаточно высокий, чтобы удариться лбом о дверцу. Когда он успел так вырасти?       Квартира, к сожалению Изуку, была практически идеально чиста, поэтому ему осталось только вымыть посуду и протереть стол после обеда. Видимо, Инко не хотела, чтобы сын вернулся домой в грязь и пыль. Подросток спокойно может представить, как женщина после работы и скромного ужина начала перемывать весь дом. Тихо вздохнув, он пошёл в свою комнату. Она была удивительно серой и непримечательной, стены казались голыми и холодными. Плакаты Изуку снял на следующий день после приезда от дяди, а потом он уже сам через пару дней переехал к тому. Поэтому привыкнуть к новому виду комнаты подросток не успел, да и вряд ли сможет.       Он жил в этом многоквартирном доме с самого рождения, он получил эту комнату от Джека, когда тот ещё жил с его родителями. Эти стены не знали пустоты; перед Всемогущим здесь тоже висели плакаты, только дядины с другими героями или музыкальными группами. Время так быстро проходит, или ему чудится? Изуку задумчиво лежит на кровати, положив руки под голову и смотря в потолок. Может ему приклеить обои или закрасить всё краской? Лампочка в маленькой кладовке включается, и Мидория ищет инструменты для ремонта. Находится только одна негодная малярная кисть и валик, специальной пластиковой дощечки под него так и не нашлось. Кряхтя и чихая, Изуку достаёт из самого тёмного угла рулон неиспользованных обоев. Он не большой и не маленький, непонятно насколько его должно хватить и хватит ли вообще. Не убирая вещи далеко от двери, он выключает свет и закрывает кладовку.       Ничего не остаётся, кроме разборки вещей, и Мидория возвращается обратно. Не торопясь, он неосознанно перебирает тетради на полке, водит по корешкам пальцем, убирая с них осевшую пыль. Сосредоточиться на чём-то одном сложно, голова будто превратилась в большую кастрюлю каши. Выдыхая, Мидория вспоминает о распаковке после получасового лежания на полу. Хрустя костями, подросток с трудом добирается до кровати и ложиться. Телефон оттягивает внутренний карман спортивных штанов, Изуку забыл вернуть их Джеку. Он вслепую подтягивает экран к лицу, оказывается Мидория пропустил звонки от матери и некоторые сообщения от друзей. Пока подросток искал мамин номер в списке контактов, на телефон пришло новое. Как дела, Изу? Хочу поздравить тебя с поступлением. Я очень рад за тебя, я надеюсь совсем скоро твоя мечта осуществиться! Я горжусь тобой.       Изуку улыбается на папино поздравление, быстро печатая ему в ответ. Только действительно ли это именно то, о чём он так мечтал? Больше перспектива учиться в самой лучшей академии Японии, никак не отзывается в его груди. Страшная догадка пронзает прямо в лоб, прежде чем Мидория успевает всё обдумать. Вкладки меняются друг за другом: подросток набирает на клавиатуре ключевые слова для поиска. Тесты показывают неутешительные результаты — и что-то в нём хрустит в последний раз. Пустыми глазами Изуку пытается вчитаться в слова уже несколько минут. «Депрессия» пестрила начало заголовка, дальше описывались симптомы и вещи, что помогли бы выйти из неё. Конечно, самым важным всегда оставалась помощь от специалиста и прописанные им же антидепрессанты или другие препараты. Если это шутка, то очень несмешная и коварная. Изуку не верит ни единому слову написанных в результатах каких-то тестов из интернета, но почему-то вместо злости он молча принимает это. Некоторые моменты подозрительно схожи с теми, что происходят с Мидорией уже продолжительное время.       Правда — горькая, похожая по вкусу на витамины или новую пломбу в зубе. От неё хочется полоскать горло, чтобы смыть этот привкус, а после утопиться во вкусе сладких конфет со лживой начинкой из самообмана. Мысли словно атрофировались, бесполезные и пустые точно такие же, как Изуку. Список симптомов совсем не радовал: подавленное настроение, потеря удовольствия, усталость, потеря уверенности в себе или самоуважения, чрезмерная самокритика или необоснованное чувство вины, повторяющиеся мысли о смерти или самоубийстве, либо же попытки к нему, чувство нерешительности или ослабление способности концентрации внимания, психомоторные заторможенность или возбуждение, нарушения сна, изменение аппетита и веса. Единственное, что практически не коснулось Мидории — мысли о самоубийстве, остальное в меньшей или большей степени были ему присущи.              Лёжа на спине, смотря куда-то в потолок, подросток не мог не думал обо всём этом. Смерть всегда ассоциировалась с красными глазами, обжигающими прикосновениями мягких рук и запахом жжёного сахара. Как же Мидория глубоко ошибался, смерть не может быть аллюзией на реального человека. Кацуки всего лишь намёк на личного палача, но точно не на смерть. Сейчас, лёжа на холодной кровати, Изуку с уверенностью может сказать, что смерть не только прекращение биологических процессов — это когда ничего нет. Пустота из головы постепенно переходит в тело, медленно лишая его чувств. Чего он там говорил себе последние месяцы? Чтобы спасать кого-то, нужно сначала суметь спасти самого себя. Тогда почему Мидория самолично загнал себя в тупик? Если честно, то никого он спасать не собирался, особенно себя. — Алло? — в телефоне раздаётся недовольный девичий голос. — Привет, есть минутка? — шмыгая носом, спрашивает Изуку, неловко теребя рукава кофты. — Если только минутка, я просто играла, — сколько бы времени не проходило, а Уми не менялась и её предпочтения во время провождения тоже. — Конечно, — подросток переворачивается на живот, придирчиво оглядывая серые стены, — я звоню ради совета от лучшего в мире эксперта. — Нет, — осаждает она друга строго, но мягко продолжает, — тебе точно не нужен мой совет, ты сам это прекрасно понимаешь. На это не последовало ответа, Уми, вздыхая, говорит дальше: — Ты уже давно знаешь, что тебе нужно. Хочешь разнести квартиру — разнеси квартиру, хочешь полежать и пожалеть себя — лежи, тебе ничего не мешает. — Как ты..? — Не нужно быть гением, чтобы понять, что ты не в духе. — А ещё говоришь, что не эксперт, — Изуку усмехается, — спасибо. — За что? — даже не видя лицо подруги, подросток может представить её выражение лица, Изуку давит смешок. — За то, что ты есть, — судорожный вдох слышен с другой стороны, но комментировать его он не стал. — Хах, иди уже, подлиза. — Хорошо, удачной игры, — он убирает телефон подальше от себя, что тот быстро скрывается за складками покрывала и становится незаметными.       Подросток встаёт с кровати и уверенно идёт в ванную, пора начать что-то делать с этим. Изуку по-настоящему хочет разозлиться, чтобы выплеснуть глубоко подавленные эмоции. Мидория очень давно держал всё в себе, бесконечно перевариваясь в негативе. Он ковыряет забытые обиды, незаживающие царапины больно дают о себе знать. Подросток смотрит на своё отражение, где он мог увидеть не Изуку, а Деку. Он заносит руку перед ударом, отражение испуганно замерло. Деку был привычно бледен, из-под рукавов футболки виднелись старые шрамы от ожогов, и синяки под глазами ощутимо стали темнее. Отрезвляющая боль обожгла костяшки, а потом будто исчезла. Удар был не достаточной силы, чтобы разбить стекло, но после него Изуку стал более смелым. Он устал сидеть на месте и игнорировать свои собственные проблемы.       Инко, вернувшись домой после работы, ещё не заметила сына посреди коридора с кровавой рукой и дорожкой осколков из ванны. — Привет, — женщина сняв один ботинок, подняла голову и наконец увидела его. — Привет, как дела на работе?

***

      Инко заканчивала последние штрихи в своём отчёте и поднялась с рабочего места. Беря грязную кружку с кофейным остатком на дне, женщина пошла на кухню. Многие её коллеги уже начали собирать вещи и уходить по домам, поэтому общая кухня пустовала. Медитативно помыть свой контейнер для обеда под слабое жужжание холодильника в конце рабочего дня — её маленькая отдушина. Инко всегда стояла где-то в стороне и видела, как брат и сын боготворят Хисаши, и она не могла ничего с этим поделать. Мидория безмерно обожает и любит своего мужа, но иногда она просто не понимает, почему его так любит брат. Изуку всегда был папенькин сыночком и с самого детства тянулся к нему, и Инко действительно не против. Возможно, где-то в глубине её это ранит, но она не даёт таким мыслям до конца сформироваться и быстро выбрасывает их из головы. Она любит своего мужа таким, какой он есть, не смотря на некоторые моменты из их совместной жизни. К тому же, у Хисаши никогда не было младших братьев и сестер, возможно сейчас он компенсирует это наличием Джека. Мидория не понимает, возможно она делает чего-то недостаточно, чтобы те двое тянулись к ней чаще? Может, дело даже не в них, а в самой Инко? Уже чистый пластик пах средством для мытья посуды, а её мысли всё ещё лентой перематывались подобно киноплёнке. Отвлёкшись на горячую воду, она пришла в себя, разглядывая красную кожу. — Надо собираться, — подытожила она, ставя свою кружку на место и забирая пластиковую посуду, — Изу, наверное, заждался.

***

— Кацуки по-детски наивен, и он думает о последствиях уже после того, как что-то сделает. Но ему повезло, что он связался со мной, а не с кем-то другим, — Изуку загадочно улыбается своим мыслям — и это улыбка точно не несёт за собой ничего хорошего. Инко на это лишь недовольно хмыкает, обрабатывая раны сына, ей нет дела до Кацуки, пока её собственный ребёнок ранен. Она вернётся к тому, чтобы решить всё, но точно не сейчас. Мидория неуверенно перебирает чужие пальцы и замечает, насколько они отличаются друг от друга.       У Изуку они намного длиннее и угловатее, коротко стриженые, с мелкими узорами старых шрамов на них, что видны после долгого рассматривания. У Инко они короче и круглее, мягче по своей природе, с аккуратным маникюром, покрытые прозрачным укрепляющим лаком, со шрамами и порезами во время готовки.       На самом деле её сын не такой всепрощающий, как можно было подумать — и она это знает. Со стороны он похож на героев книг, к которой люди обращались в допричудные времена; даже убивая героя, он оставался милосердным, но Изуку не такой. По правде у её сына мягкий и добрый характер, но даже самого добрейшего человека можно довести. Женские пальцы поправляют узлы бинтов, даже обрабатывая сбитые костяшки, он старался прикусить губу, чтобы не издавать ни звука. Инко настороженно наблюдала за этим и не решалась сказать в слух. — Это не повод для хвастовства, — женщина переводит на него хмурый взгляд, но складочки на её лице быстро разглаживаются. Долго сердиться Мидория не умела, даже если бы захотела, а таких моментов было предостаточно. — Мам, — он почти невесомо тянет подол чужой рубашки, смотря в пол. Его голос был таким тихим, что, если бы не лёгкое касание, то остался бы неуслышанным. — Да? — Я... — подросток задумывается перед тем, как осмелиться спросить, грудь хаотично вздымается и опускается, — ...будто проспал всю свою жизнь и проснулся только сейчас, мне страшно. Слова превратились в глухой шёпот, едва различимый, но слышимый каким-то образом. Инко считает это почти что чудом. — Почему тебе страшно? — женщина спрашивает таким тоном, будто бы всё в порядке, но сама остаётся настороже; что-то неладное происходит с Изуку и уже довольно продолжительное время. — Потому что я мог пропустить так всю жизнь, а ещё, кажется, у меня депрессия, — подросток, ожидая быть пристыженным, сжался, пытаясь стать визуально меньше. — О, Изуку, — материнские руки мягкие и тёплые, Мидория тонет в их объятьях, — всё будет хорошо, ты справишься с этим, мы справимся. — Да, в это трудно поверить, — он кивает, и Инко с болью в сердце принимает слова сына, — но я постараюсь. — Самое главное, что ты рассказал об этом, — женщина перебирает его пряди волос, поглаживая, — дальше дело за малым, я буду с тобой, и вместе мы справимся со всем. — Спасибо, мам. — Не за что, сыночек.

***

      В этот раз UA не казалась такой недоступной, чтобы Мидория позволил себе дышать только через раз. Он чувствовал себя на удивление нормально, ноги больше не тряслись, как в припадке. Сегодня с утра Изуку даже испытал чувство голода — прописанные таблетки начинали действовать. По крайней мере подросток больше не рисковал забыть поесть и грохнуться в обморок посреди оживлённой улицы.       Прошлая неделя ушла на подготовку к новому учебному году, покупка канцелярии и ожидание школьный формы. UA ни в коем случае не была обычный академией и школьную форму предоставляла ученикам самостоятельно, перед этим запрашивая нужные мерки и особые пожелания от учеников с мутационными причудами. Помнится, как-то Хисаши рассказывал историю о своём первом дне в старшей школе. Он умудрился поджечь себя вместе с рубашкой из-за того, что форма не была огнестойкой. А у Джека на физкультуре очень часто стиралась обувь и бегать в такой было невозможно.       Мидория знал номер кабинета, в котором должен был учиться, только вот найти его оказалось не простым делом. Всё же UA в своём гигантизме превосходила многих, и до сих пор Мидория чувствовал себя маленькой мышкой. Шагая в коридорах, подросток уже подумывал пойти в учительскую и найти там Айзаву или Сущего Мика, как перед носом появилась заветная дверь. На радостях Мидория подбежал к ней, чтобы удостовериться, что это точно нужный кабинет. Открывая её, Изуку вдохнул побольше воздуха в лёгкие и затаил дыхание. Обычный класс с двадцатью одиночными партами не выглядел пугающим и даже ученики, сидящие за ними — тоже.       Мидория зашёл в кабинет и решил сесть на ближайшее свободное место. Удивительно, но все собравшиеся, новые одноклассники тихо сидели, и только небольшая часть из них пыталась хоть как-то контактировать с менее общительной частью. Получалось не особо удачно. Изуку уселся и быстро разложил вещи на парту, чистая тетрадь и пенал с набором синих ручек; свой жёлтый рюкзак он по привычке спрятал под парту. Обычно, когда он так делал в Альдере, мало кто умудрялся перехватить его быстрее, чем сам Мидория. Звонок прозвучал неожиданно и громко, вместе с ним дверь кабинета открыла знакомая фигура. Да, ладно, это же... —...не могу поверить, какие накладки в расписании?! Я думала, что в этом году возьму себе 1-А, почему об этом вы предупреждаете в первый учебный день? — черноволосая женщина разговаривала с кем-то по телефону, прежде чем закончила разговор и зашла в класс. — Простите, — немного устало произнесла женщина, поправив волосы. Она взяла в руки бумаги с учительской парты и облокотилась на неё, смотря прямо на учеников, — давайте знакомиться? С этого дня я — классная руководительница класса управления 1-I, то есть вас. Меня зовут Каяма Немури, но для большинства я известна как героиня 18+: Полночь       Всё же UA удивительна и умеет преподносить сюрпризы, Изуку неуверенно улыбнулся на приветствие своей новой классной руководительницы. 1-I тоже начали неуверенно переговариваться между собой, похоже новое лицо для обсуждения сплотило их. — Не могу поверить, что увидел Полночь, так ещё она моя классная руководительница, — парень, сидящий по левую сторону от Мидории, тоже был удивлён и восхищён. У него были чёрные волосы и простенькие серьги в ушах. Интересно, это предмет поддержки или просто украшение? — Да, мне тоже не верится, — прежде чем закрыть собственный рот ладонью, парень услышал Изуку и повернул голову направо. — Тебе тоже нравится Полночь? — с детским восторгом спросил новый одноклассник; не ожидавший такого, подросток кивнул. Только посмотрев на него напрямую, Изуку приметил, что парень довольно смазлив и мог спокойно быть каким-нибудь айдолом. Что он забыл на факультете управления? — Круто, меня зовут Теруто Хису. — Мидория Изуку, — он протянул руку для рукопожатия, и брюнет принял её. Хватка было не сильной, чтобы как-то навредить зелёноволосому. — Приятно познакомиться, Мидория, надеюсь, мы с тобой поладим, — Теруто ярко улыбнулся, как будто снимался для обложки молодёжного журнала для девочек.